Latgalian

Создание латгальских Букварей прошло сложный путь от религиозных книг, основанных на Катехизисе и популярных молитвах, до современного Букваря. Менялись их названия, происходила систематизация самого латгальского языка. Это заметно даже на примере названий одного и того же учебника при его переизданиях. Например, «Eysa mociba del masu bernu» (1835), «Eysa mociba del mozu bernu» (1839), «Eysa mociba del mozu barnu» (1849) и т.д.
Роль белорусского фактора в истории создания и распространения латгальского учебного книгоиздания нам кажется весьма существенной. Некоторые из авторов первых латгальских учебников были уроженцами Беларуси (например, Т. Кучинский), получили образование и трудились в Беларуси до переезда в Латгалию (например, М. Рот). Первые латгальские Буквари были изданы в столице белорусско-литовского государства – Вильне, а после также в белорусских типографиях в Могилеве и Полоцке. Лишь со второй половины 19 в. Буквари на латгальском письменном языке начинают издаваться собственно в Латгалии. На протяжении всего 19 – начала 20 в. развитие учебной книжности в Латгалии происходило под контролем администрации Витебской губернии и Виленского генерал-губернаторства. Крайне важную роль в создании первых латгальских Букварей сыграли преподаватели и выпускники Виленской и Полоцкой академий, Краславской семинарии и других учреждений, самым тесным образом связанных с Беларусью.
Как и белорусские издания, латгальские Буквари имели малый (карманный) формат и, обычно, небольшой объем. В отличие от латышских изданий из Курляндии и Лифляндии, они издавались не готикой, а распространенной в ВКЛ антиквой. Следует отметить и еще одну общую черту: первые Буквари на латгальском и белорусском языках издавались латинским шрифтом на основе правил польской латиницы и лишь в начале 20 в. оба народа окончательно перешли на национальные нормы латиницы, в которых для передачи специфических звуков использовались знаки с диакритикой (например, «SZ» перешло в «Š», «CZ» – в «Č» и т.д.).
Все латгальские Буквари того времени были построены на основании так называемого буквослагательного метода, распространенного в учебной практике Беларуси, Латвии, Литвы, Польши и других стран. Конечно же, белорусские и латгальские Буквари роднило содержание: их основу составляли религиозные тексты (Катехизис, молитвы, поучения и пр.). В этом отношении они были похожи друг на друга значительно больше, чем на Буквари иных народов.
Первые учебники создавались католическими священниками, преимущественно монахами-иезуитами из Вильны и Полоцка. Вероятно, авторы-иезуиты благополучно усвоив практику педагогической работы и учебного книгоиздания в ВКЛ, активно внедряли ее в отношении населения Латгалии. В дальнейшем практику работы иезуитов переняли базилиане, миссионеры и пиары из Витебской и Виленской губерний.
После восстания 1830–1831 гг. царская власть начала ограничивать влияние католической церкви на просвещение населения как в Беларуси, так и в Латгалии, а после восстания 1863–1864 гг. и вовсе был взят курс на массовую русификацию населения «Северо-Западного края» Российской империи. Для белорусов, латгальцев, латышей, литовцев и иных жителей края настойчиво предлагалось обучение исключительно на русском языке. И лишь в начале 20 в., когда был снят запрет на развитие национальной письменности, белорусские и латгальские Буквари вышли из подполья и начали издаваться официально. С этого времени их пути идут самостоятельно, хотя во многом параллельно.
И все же понимание общности истории наших культур имеет огромное значение именно сегодня, ведь оно не только свидетельствует о имеющемся опыте конструктивного и плодотворного взаимодействия на протяжении многих веков, но и является почвой для развития сотрудничества в настоящее время.

An introduction to the Lutsi (Ludza Estonian) language, which includes a grammatical sketch of Lutsi, example sentences, examples of connected speech, a Latvian-Lutsi-Latgalian topical dictionary (~600 words), descriptions of the history of the Lutsi speech community and the last villages where Lutsi was spoken in daily life in the 20th century, archival and new photos of these communities, transcriptions of the last fragments of Lutsi still remembered by descendants in 2020. This book is written in Latvian and uses the new standardized orthography developed by the author for writing all of the Lutsi text in the book. Lutsi is one of the language island varieties of South Estonian, which was spoken and developed independently for at least three centuries in several dozen villages around Ludza in eastern Latvia (Latgale). Publishers: University of Latvia Livonian Institute and the Ludza City Main Library.

LATGALIAN LANGUAGE AND RUSSIAN-LATGALIAN BILINGUALISM
IN THE PERCEPTION OF RUSSIAN-SPEAKING RESIDENTS OF LATGALE
The paper deals with the narratives of Russian-speaking inhabitants of Latgale about the Latgalian language. The perception of phonetic and lexical level of language is analyzed, the specific examples and phrases in Latgalian are given as well. As an example of this language the informants use the utterances with code switching, the hybrid sentences. The Russian-speaking inhabitants of Latgale perceive the Latgalian language as a «mixed» language.

Представления о еврейских похоронно-поминальных традициях в рассказах жителей Латгалии овременные научные исследования, посвященные похороннопоминальным обычаям евреев, проживавших на территории Российской Империи в границах черты оседлости, можно условно разделить на две категории: в первую входят работы, написанные по материалам интервью с немногочисленными пожилыми евреями, которые до сих пор живут в этих местах и которые в детстве принимали участие в традиционных похоронных ритуалах и, таким образом, знают традицию «изнутри» [Титова 2006; Каспина 2011]; во вторую категорию можно включить работы, где основными источниками являются интервью, записанные от этнических соседей евреев, наблюдавших еврейские похороны и поминки «со стороны» [Белова 2005: 184-203; Белова, Петрухин 2008; Иоффе 2010; Амосова 2012]. В первом случае информанты обычно достаточно точно описывают традиционные обрядовые практики, в то время как во втором случае внешние наблюдатели, плохо понимающие традиции своих соседей, говорят о них сквозь призму этнокультурных стереотипов, зачастую весьма далеких от реальности. Наконец, существует работа, в которой приводится попытка сравнения «внутреннего» и «внешнего» взглядов на еврейские похоронно-поминальные традиции [Амосова, Каспина 2012].

Language formed the ideological foundation of many national movements in Central and Eastern Europe during the nineteenth and twentieth centuries. The decision on whether a people spoke a language or a dialect was not based on arguments about linguistic proximity or distance, but rather on political definitions of who constituted the ethno-linguistic nation. This led to languages being combined or split in accordance with nation-building projects. Often overlooked is the impact of this politicisation of language on sub-national and regional dialects, which are today not accorded the status of languages. This paper focuses on the case study of Latgalian, which is used as a means of everyday communication by 150,000-200,000 people in eastern Latvia. It is officially classified as a ‘historical variety’ and ‘dialect’ of Latvian, but linguists have made the case for it being a separate language. The debate over the distance and proximity of languages/dialects is especially pronounced in this ‘peripheral’ (from the perspective of Riga) and highly multi-ethnic region that borders Belarus, Lithuania, and Russia.

This chapter provides an overview of the use of the Latgalian written language in various sociolinguistically meaningful domains: science, education and
culture, mass media, public announcements in cities, tourism, while highlighting
the most important events, the most active participants (researchers, individuals
active in society and culture) and various publications.

Unser  Aufsatz  diskutiert  aktuelle  Debatten  zu  Sprachen  und  Mehrsprachigkeit  im  Bil-dungssystem in Lettland. Theoretischer Hintergrund sind Debatten zur Mehrsprachigkeit, zu Spracheinstellungen und zur heteroglossischen Ideologie. Nach  einer  kurzen  historischen  Einführung  in  Fragen  des  sprachlichen  Ökosystems Lettlands  stellen  wir  Beispiele  aus  der  aktuellen  Reform  der  Schulcurricula  vor,  die Mehrsprachigkeitsansätze  aufgreifen.  Diese  Reformversuche  werden  allerdings  durch weit  verbreitete  Diskurse  in  der  lettischen  Gesellschaft  abgelehnt.  Anhand  von Reaktionen  von  Bildungspolitikern  und in  journalistischen  Texten  zeigen  wir,  wie  ein-flussreich  traditionelle  Vorstellungen  vom Sprachlernen  nach  wie  vor sind  und wie  eine Modernisierung  des  Lettischunterrichts  mit  Fragen  von  nationaler  Identität  verbunden wird, in denen  bisweilen  sogar offen xenophobisch  argumentiert wird. Gleichzeitig wird deutlich, wie im Diskurs im Interesse der „Rettung der lettischen Sprache“ mit Mythen und Halbwahrheitenoperiert wird.  Der  dritte  Teil  des  Aufsatzes  stellt  in  diesem  Kontext  zwei  Studien  unter  Lehrern  inLettland  vor,  in  denen  explizit  nach  Einstellungen  und  Praktiken  zu  Code-Switching, Translanguaging und ähnlichen Phänomenen gefragt wurde. In den Antworten zeigt sich die  Spaltung  der  Gesellschaft;  jedoch zeigen  die  Ergebnisse  auch,  dass  Perspektiven  füreinen  modernen  und  mehrsprachigen  Sprachunterricht  in  Lettland  durchaus  vorhanden sind.

Authors of artistic decorations in the manuscripts of Latvian Old Believer collections
often remain anonymous, however to this date more than eighty surnames linked to these
manuscripts have been identified. In this article detailed attention is being paid to the
aspects in the works of Ivan Karasev (Иван Карасев) and Ivan Gushchenko (Иван Гущенко)
by searching for and finding parallels with the decorations of anonymous authors.

This paper investigates techniques of clause combining in spoken Latgalian, based on a corpus of 5 hours of recorded interviews with eleven speakers from different parts of Latgalia (Eastern Latvia). The study focuses on inter-clausal relations that are most typically expressed by adverbial clauses and in grammars of European languages are largely associated with adverbial subordinators such as English when, if, because, or although. In spoken Latgalian these relations are most often marked by a combination of lexical, grammatical and prosodic features. Patterns described in detail include asyndetic constructions with grammatical marking, clause chaining, clause combining with semantically vague or polysemous connectives, and correlative constructions. The study calls for a broad understanding of adverbial clause combining, without recourse to the problematic concept of subordination and without assuming the complex sentence as a syntactic or textual unit. Such an approach is needed to pay justice to the intricate structures of fluent speech.

Лицкевич О. В. Древнейшие участки белорусско-латвийской границы как историко-культурная ценность (к постановке проблемы) // Охрана и популяризация культурного наследия: мировой и отечественный опыт. Материалы международной научно-практической конференции. Витебск, 22–23 октября 2021 г. Витебск: ВГУ имени П. М. Машерова, 2021. С. 102–108.

Lettgallisch und Schemaitisch -eine Misserfolgsgeschichte. Sprachliche Standardisierungsprozesse im Spannungsfeld von Privatheit, Identität und Nation in Lettland und Litauen Wenn es um "Sprache" und "Nation" geht, so wird meistens eine Erfolgsgeschichte geschrieben, nämlich die eines Nationalstaates und seiner Sprache. So soll hier diese Geschichtsphilosophie und Kulturentstehungstheorie (denn genau darum scheint es zu gehen) einmal aus einer anderen Perspektive vorzunehmen. Die signifikanten Bedingungen solcher extralinguistischen Faktoren wie "Privatheit", "Identität" und "politische Emanzipation" auf die Relation von Nation und Sprache lassen sich vielleicht besser an denjenigen Dialekten erkennen, denen im 19. Jahrhundert ein nationaler Erfolg nicht vergönnt war, obwohl vielversprechende Ansätze dazu vorhanden waren. Zu solchen Dialekten gehören das Oberlettische (lett. latga , lu valoda, ,Lettgallisch') in Lettland und das Niederlitauische (lit. žemaiči u kalba, ,Schemaitisch') in Litauen am Anfang des 19. Jahrhunderts.

MARIA MANTEUFFEL NÉE VON RYCK AND HER RECENTLY DISCOVERED LETTERS TO HER SON GUSTAW MANTEUFFEL
Summary
Maria Manteuffel letters from the period 1844–1859 offer invaluable insights into the life of Polish gentry in the former Polish Livonia (Infl anty Polskie), incorporated into the Vitebsk Governorate of the Russian Empire. These letters of mother to her son Gustaw Manteuffel, student at the University of Dorpat (now Tartu, Estonia) who was to become one of great Polish historiographers of late 19th century, are an important historical source. Although they deal mainly with family matters, the mundane is interspersed with notes and comments which throw light on
the Russian tax burdens and the social life of the aristocracy and the local gentry. An eye-catching feature of that correspondence is a string of Latvian (Latgalian) words and phrases which are interspersed into Maria Manteuffel’s sentences. There is not much we know about her life. Born in Wielony in 1811, she was heiress to the Drycany estate. In 1828 she married baron Jakub Manteuffel. Of their children only four sons survived to adulthood. Born into a Polish-Livonian family, Maria Manteuffel became a Polish patriot, patroness and sponsor of various patriotic initiatives. When the Drycany estate was sequestrated by the Russian authorities after the 1863 January Uprising, she moved to Lesno and later to Riga where she died in 1874. She was buried at Drycany beside her husband; in 1916 her son was buried in the same family vault.

The main goal of this paper is to describe, and evaluate the efficacy of, a quantitative approach in analyzing how the sociolinguistic profiles of a community evolve over time. It will be illustrated how appropriate treatment of quantitative linguistic data can show up interesting patterns of sociolinguistic change, shedding light on the direction and intensity of the trends characterising a given community.

The publication “Ethno-cultural stereotypes of Jewish character in contemporary Latgale” by Mikhail Alekseevsky gathers texts that contain stereotypical sayings about Jewish character, and about the differences between Jews and other ethnic groups from the point of view of the non-Jewish population (such as intellect, slyness etc.).

Latgale, the southeast region of Latvia, has a distinct ethnoregional identity largely due to the widespread use of the Latgalian language/dialect. The status of Latgalian as a language/dialect is highly politicised in Latvia today, yet this is not only a twenty-first century phenomenon. Since its inception as a written language in the mid-eighteenth century, the development of written Latgalian has been strongly influenced by politics and nationalism. This is an exploratory paper, which traces the impact of politics and nationalism on the development of written Latgalian throughout the long nineteenth century, a period in which the region was administered by three political regimes (Polish-Lithuanian Commonwealth, Russian Empire, First Republic of Latvia). Transnational perspectives are used to contextualise the development of written Latgalian with the development of other written languages in the vicinity (Belarusian, Latvian, Lithuanian, and Samogitian), and to open up the field for further comparative studies on the development of non-national written languages/dialects. Latgale is a borderland region often neglected in mainstream Latvian scholarship, and, by extension, even more so outside Latvia. This paper hopes to go some way to rectifying this. //

Gramota: wpływ polityki i nacjonalizmu na rozwój łatgalskiego języka literackiego w długim wieku XIX (1772–1918)

Łatgalię, południowo-wschodni region Łotwy, cechuje odrębna tożsamość etniczno-regionalna, przede wszystkim z racji powszechnego na tym terenie używania języka/dialektu łatgalskiego. Status łatgalskiego jako języka/dialektu stanowi w dzisiejszej Litwie w dużej mierze kwestię o wymiarze politycznym, aczkolwiek nie jest to zjawisko, które pojawiło się dopiero w XX stuleciu. Łatgalski już od czasu swych narodzin jako język literacki w połowie XVIII wieku pozostawał pod silną presją polityki oraz nacjonalizmów. Niniejszy artykuł ma na celu prześledzenie oddziaływania polityki i nacjonalizmu na kształtowanie się literackiej odmiany języka łatgalskiego w ciągu „długiego wieku XIX” – okresu, w którym region ten podlegał administracji rządowej sprawowanej przez trzy systemy polityczne (Rzeczpospolita Obojga Narodów, Imperium Rosyjskie, Pierwsza Republika Litewska). Spojrzenie na omawiane zagadnienie z perspektywy ponadnarodowej pozwala stworzyć kontekst rozwoju łatgalskiego języka literackiego w odniesieniu do innych języków literackich formujących się w bliskim jego sąsiedztwie (białoruskiego, łotewskiego, litewskiego i semigalskiego), jak też otworzyć pole dla kolejnych studiów porównawczych nad kształtowaniem się nienarodowych języków/dialektów literackich. Łatgalia stanowi region pograniczny, zwykle zaniedbywany przez główny nurt nauki łotewskiej, a tym bardziej w dociekaniach naukowych poza granicami Łotwy. Niniejszy artykuł ma za zadanie choć w pewnej mierze stan ten naprawić.

Latgale; politics of language; regional identity; nationalism; transnational history

This article discusses the situation of the Latgalian language in Latvia today. It first provides an overview of languages in Latvia, followed by a historical and contemporary sketch of the societal position of Latgalian and by an account of current Latgalian language activism. On this basis, the article then applies schemes of language functions and of evaluations of the societal position of minority languages to Latgalian. Given the range of functions that Latgalian fulfils today and the wishes and attempts by activists to expand these functions, the article argues that it is surprising that so little attention is given to Latgalian in mainstream Latvian and international sociolinguistic publications. In this light, the fate of the language is difficult to prognose, but a lot depends on whether the Latvian state will clarify its own unclear perception of policies towards Latgalian and on how much attention it will receive in the future.

This article discusses the situation of the Latgalian language in Latvia today. It first provides an overview of languages in Latvia, followed by a historical and contemporary sketch of the societal position of Latgalian and by an account of current Latgalian language activism. On this basis, the article then applies schemes of language functions and of evaluations of the societal position of minority languages to Latgalian. Given the range of functions that Latgalian fulfils today and the wishes and attempts by activists to expand these functions, the article argues that it is surprising that so little attention is given to Latgalian in mainstream Latvian and international sociolinguistic publications. In this light, the fate of the language is difficult to prognose, but a lot depends on whether the Latvian state will clarify its own unclear perception of policies towards Latgalian and on how much attention it will receive in the future.

Dell'Aquila Vittorio, Iannàccaro Gabriele " Языки в восточной Латвии: методологические вопросы ", in Šuplinska Ilga, Lazdiņa, Sanita (eds.) Acts of the International Conference "Etniskums Eiropā: sociālpolitiskie un kultūras procesi / Etniskums Eiropā: socialpolitiskī i kulturys procesi / Ethnicity in Europe: Sociopolitical and Cultural Processes", Rēzekne 2007.gada 24.- 26.maijs / 24 – 26 May 2007, Rēzekne: Rēzeknes Augstskola; 2008

* Radosław Budzyński-doktorant, Wydział Polonistyki UJ. 1 Pragnę w tym miejscu serdecznie podziękować Państwu Annie i Tomaszowi Szarotom oraz Pani Małgorzacie Manteuffel-Cymborowskiej za udostępnienie tej korespondencji i pomoc w lekturze listów. Tekst powstał jako rezultat kwerendy archiwalnej przeprowadzonej w warszawskich zbiorach publicznych i prywatnych przez autora, dzięki wsparciu uzyskanemu w ramach dofi nansowania dla doktorantów Wydziału Polonistyki UJ.