Каспина М.М. КАЛЕНДАРНЫЕ ОБРЯДЫ И ФОЛЬКЛОР В ВОСПОМИНАНИЯХ ЕВРЕЕВ УКРАИНЫ. Данная публикация основана на полевых материалах, которые были записаны в ходе экспедиций в Подолию (города Тульчин, Могилев Подольский) и на Буковину (Черновцы,...
moreКаспина М.М. КАЛЕНДАРНЫЕ ОБРЯДЫ И ФОЛЬКЛОР В ВОСПОМИНАНИЯХ ЕВРЕЕВ УКРАИНЫ. Данная публикация основана на полевых материалах, которые были записаны в ходе экспедиций в Подолию (города Тульчин, Могилев Подольский) и на Буковину (Черновцы, Хотин, Сторожинец, Новоселица) 1 . Выбор Подолии и Буковины в качестве места проведения экспедиций объясняется тем, что здесь до наших дней сохранилась некоторая доля старожильческого еврейского населения, носителей аутентичной этнокультурной и языковой традиции. Во время Второй мировой войны эти регионы оказались под румынской оккупацией (зона Транснистрии). Несмотря на то, что румынские оккупационные власти уничтожили евреев в нескольких городах, а население остальных загнали в гетто и концентрационные лагеря, значительная часть еврейского населения пережила оккупацию. Таким образом, после войны юго-запад Винницкой и северо-запад Одесской областей Украины оказались одним из немногих регионов, где сохранились «этнографические» еврейские общины. На юго-западную Украину также переехали многие евреи из городов и местечек соседней Бессарабии, выжившие после войны. При этом евреи Буковины и Бессарабии до 1940 года жили на территориях, входивших в состав Румынии, где не было советской власти. Разговаривая с такими информантами, которые родились в 1920-х -1930-х годах, мы можем зафиксировать уникальные воспоминания о довоенной и досоветской еврейской традиционной культуре, где не была разрушена система традиционного еврейского образования, соблюдались религиозные обычаи, действовали синагоги и хедеры. До начала войны нашим собеседникам было по 10-15 лет, и они успели застать вживую ту восточноевропейскую еврейскую традицию, о которой их сверстники, живущие на территории Советского Союза, уже слышали только от старших родственников или читали в художественной литературе. Еврейский календарь, который, будучи лунно-солнечным, рассчитывается по достаточно сложной системе, всегда был важным консолидирующим фактором для еврейских общин. Евреи, с которыми мы проводим интервью, большую часть своей 1 Экспедиции проводились в 2004-2009 гг. Центром библеистики и иудаики РГГУ, а также межфакультетским центром «Петербургская иудаика» Европейского университета в Санкт-Петербурге совместно с Центром научных работников и преподавателей иудаики в ВУЗах «Сефер». 1 взрослой жизни прожили в нееврейском окружении, и поэтому им необходимо было поддерживать связи с религиозными авторитетами своей общины, чтобы знатькогда наступает в этом году тот или иной праздник, в какие дни соблюдать пост, когда идти на кладбище поминать умерших. Однако основная мотивировка, почему следует отмечать тот или иной праздник, у большинства наших информантов звучит одинаково -так делали мои родители, и я так буду делать. Не раз по ходу наших интервью мы замечали, что разговор о еврейских праздниках начинается в подтверждение или отрицание собственной национальной или религиозной идентичности информантов: «мы этого ничего не соблюдали, только на Пасху мацу покупали...»; «моя бабушка все праздники соблюдала, а мы...»; «мама не была религиозная, но она все отмечала...» Целью настоящей работы будет не столько реконструкция тех или иных календарных обрядов в среде восточноевропейского еврейства, сколько выявление ярких детских впечатлений о довоенных традициях отмечания еврейских праздников. Реконструкция вряд ли возможна, учитывая, что мы имеем дело с информантамипереселенцами из разных мест, в каждом из которых были свои локальные варианты восточноевропейской еврейской традиции. Кроме того, в целом ашкеназские еврейские календарные обряды и обычаи довольно неплохо изучены и описаны как в художественной и мемуарной, так и в научной литературе: см., например, рассказы Шолом-Алейхема, И. Башевиса Зингера, посвященные годовому циклу, воспоминания П. Венгеровой, И. Котика, монографии М. Зборовского, Е. Э. Носенко, Гутмана и др. 2 . Мы же попытаемся выявить механизмы детской памяти, хранящие знания о традиционной культуре, вычленить наиболее запоминающиеся элементы традиции, понаблюдать за их частотностью. Изучение коллективной памяти неизбежно должно иметь междисциплинарный характер, который затрагивает историю, психологию, 2 Шолом-Алейхем. Собрание сочинений в шести томах. Т. 5. М.: Государственное издательство художественной литературы. 1961; Башевис -Зингер И. В суде моего отца. Спб.1997; Венгерова П. Воспоминания бабушки. Очерки культурной истории евреев России в XIX веке. Москва -Иерусалим. 2003; Котик Е. Мои воспоминания. СПб: Издательство Европейского университета в Санкт -Петербурге; М. ; Иерусалим: Мосты культуры, 2009; Shtern Yehkiel. A Kheyder in Tyszowce // East European Jews in two worlds. Studies from the Yivo annual. 1990. P. 51-70; Beauty in Holiness -Studies in Jewish Customs and ceremonial art. Ed. By Joseph Gutman. Ktav Published House INC. 1970; Zborowski M., Elizabeth Н. Life Is with People: The culture of the Shtetl. Schocken Books New York, 1995; Носенко Е.Э. «… Вот праздники Бога». М., 2001 2 фольклористику, культурную антропологию 3 . Мы, в рамках данной работы, будем опираться на нарративы о еврейских календарных обрядовых практиках и на календарный фольклор, обращая внимание на устойчивость основных вербальных средств для выражения и передачи детской памяти. Участие детей в праздничных церемониях. Поскольку разговоры о довоенных еврейских традициях затрагивают самые ранние, детские воспоминания наших информантов, не удивительно, что одними из самых ярких впечатлений от календарных обрядов являются рассказы о непосредственном участии детей в праздничных действиях. Так в цикле осенних праздников особенно выделяется обряд капорес -перед Йом Кипуром, Судным днем было принято крутить над головами всех членов семьи живую курицу, на которую переходили все грехи. Потом курицу резали и отдавали бедным или ели сами. В рассказах об этом обряде мы часто фиксируем воспоминания именно о детских впечатлениях: «Я знаю, что мама мне крутила курицу. [...]Да, а капурэ. А капурэ. А капурэхиндл [курицу искупления -М.К.]. Так мама мне крутила над головой, это на… […] На Йон Кипер. Крутила мне над головой, э… «Дир цим лебн, им -цим тойт. Дир цим лебн, им -цим тойт. Дир цим либм, им -цим тойт». Тебе к жизни, ему к смерти. Тебе к жизни, ему к смерти. Крутила над ей и мне, крутила над головой» (Chern_06_014_Ivankovitzer). «Капурес, шлугэн капурэс -это есть такое, перед новым годом, покупают курочек, мама покупала мне, Рае, Давидке. Дедушка говорил молитвенные слова, и мы шлугэн капурэс и, это, резали, давали беднякам. Это называлось шлугэн капурэс на простом языке, а на таком, более -капора называется. [...] Чтобы эта курица забрала все плохое, что тебе может быть.[...] Дедушка крутил и говорил слова, а потом бедному давали деньги и курицу, чтобы он себе имел на праздник». (MP_08_022_Nayberg). Второй осенний праздник, который запечатлелся в памяти наших информантов -Симхат Тора или Симхес Тойре, когда дети приходили в синагогу нарядно одетые, и 3 См. М. Хальбвакс. Коллективная и историческая память // Неприкосновенный запас, 2005. № 2-3. С. 40 -41; М. Хальбвакс. Социальные рамки памяти. М.: Новое издательство, 2007. 348 с. 3 приносили с собой красиво украшенные флажки: «когда Симхат-Тора, есть такой Симхат-Тора, так теперь маленькие флажки имели, ну, маленькие дети, конечно, и красное яблочко туда на стерженек идем такие, такие мы гордые, что имеем такой флажок с красным яблоком» (Novosel_09_06_Krupnik); «Я помню, были флажки, ну как, я, ну я ж говорю, что мальчики идут, но у нас не было мальчиков. И были такие флажки из бумажки, тонкие, а были такие флажки с картона, там все разрисовано, все наши вот эти; и надо было сверху красное яблочко и свечку. Я знаю, шо у меня тоже был, значит, такой флажок, яблочко красное сверху и свечка, и… и в синагогу идешь, и вот это когда крутят… [А что нарисовано на флажках?] На флажках нарисована вся наша… история, наши эти вот… ну, как говорят, сорви наши все предки, предки! Нарисованы там -и где-то подписано, все на, не могу запомнить, когда ребенка… [А они покупались, или сами делали такие флажки?] Не-не. В магазинах все было, именно к празднику, в магазинах. [И вот эти флажки на какой праздник делались?] И на Симхас-Торе» (Chern_07_024_Koifman). Из оставшихся календарных дат еврейского годового цикла можно, пожалуй, выделить еще два: Пурим и Песах, связанных с непосредственным участием детей в праздничном ритуале, и, соответственно, запомнившихся нашим информантам. С Пуримом связаны воспоминания о маскарадных костюмах и театрализованных представлениях, которые устраивались до войны в тех городах и местечках, откуда родом наши информанты. Вот как вспоминает праздник Пурим информант, родившийся в г. Хотине: «Ходили ряженые. Собирались несколько евреев, надевали маски, ходили по домам, устраивали мини-представление или концерт. Движущим стимулом было то, что им давали несколько копеек -это бедные люди собирались, -заходили, пели несколько песен: царица Эсфирь… Эстер… Эстер-а-малке, Умен-а-руше [Аманзлодей -М.К.]…» (Chern_07_017_Gurfinkel). Обычно мы встречаем подробное описание именно тех масок и костюмов, в которые наряжались сами наши собеседники или их друзья, когда они были детьми -в служанку Эстер, у которой было шелковое платье и веер, чтобы обмахивать им царицу (Chern_08_01_Averbukh), в Эстер, в Амана (Chern_07_04_Katz), разрисовывали картонные маски и приклеивали к только дети делали? Да, только дети. Именно в этот день? Да, в этот день, только дети… Ну, а как же все-таки объясняли, почему так делают? Тоже я думала, чего?» (Chern_06_09_Zherebetzkaya). Мы видим, что в детской памяти хранится только сам факт нетипичного поведения сверстников, без мотивировок, а иной раз и без привязки к четкой календарной дате. Память об оставшихся праздниках с элементами антиповедения менее явно выражена в рассказах наших информантов. Лишь некоторые смогли вспомнить обычай играть в азартные игры, например, в карты на Хануку, что было запрещено во все остальные дни. Также изредка вспоминают традицию...