Books by Pavel Kostogryzov (Павел Костогрызов)
Альтернативная ссылка для скачивания: https://www.researchgate.net/publication/325654030 Это перв... more Альтернативная ссылка для скачивания: https://www.researchgate.net/publication/325654030 Это первое в отечественной науке исследование, посвященное феномену общинного правосудия в странах Латинской Америки. Многие развивающиеся страны существуют в условиях юридического плюрализма, когда наряду с правовыми нормами, установленными государством, продолжают действовать иные правопорядки, поддерживаемые общинами, а государственные органы юстиции сосуществуют с общинными судами. Институты общинной юстиции позволяют латиноамериканским социумам выживать в условиях фрагментированной государственности. Анализируя современный опыт пяти латиноамериканских стран, автор предлагает собственную модель общинного правосудия, позволяющую лучше понять некоторые глубинные аспекты функционирования социума, процессы становления права и правосознания.
Книга предназначена для юристов, антропологов, политологов, социологов – научных работников, преподавателей, студентов и аспирантов, а также всех интересующихся латиноамериканистикой, юридической антропологией, теорией и историей права.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта № 15-03-00513 «Общинная юстиция в странах Латинской Америки».
Политическая теория и антропология by Pavel Kostogryzov (Павел Костогрызов)
Верховная власть: «забытая» категория политической науки?, 2021
АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ССЫЛКА: https://www.researchgate.net/publication/356976587
Статья посвящена ана... more АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ССЫЛКА: https://www.researchgate.net/publication/356976587
Статья посвящена анализу понятия верховной власти, которое автор считает незаслуженно обойденным вниманием современной политической науки. Несмотря на высокую значимость этой категории, ее определения нет ни в словарях, ни в большинстве учебников и обобщающих трудов. Политической и юридической науке это понятие известно по крайней мере с XVI века. В ХІХ – начале ХХ веков благодаря исследованиям таких государствоведов, как Б. Н. Чичерин, А. С. Алексеев, Н. М. Коркунов, Г. Еллинек, Л. А. Тихомиров, П. Е. Казанский сформировался научный консенсус относительно понимания верховной власти как юридически неограниченной, полной и безусловной власти в государстве. В начале ХХІ в. в российской науке возродился интерес к этой категории. Закономерным результатом стала реактуализация дореволюционных концепций. По мнению автора, категория «верховная власть» обладает значительным эвристическим потенциалом, и ее «возвращение» в политическую науку, равно как и в конституционно-правовую, обогатило бы их методологический инструментарий. В частности, ее применение при анализе политических систем позволяет за фасадом конституционного разделения властей рассмотреть не только кто правит (т. е. осуществляет то или иное конституционно закрепленное полномочие), но и кто властвует, т. е. имеет право принятия окончательных, «крайних» решений по ключевым вопросам политической жизни. Построение релевантной теории верховной власти, соответствующей современному уровню знаний, требует трансдисциплинарного исследовательского подхода. В настоящее время эта теория далека от завершенности. Автор акцентирует внимание на ряде нерешенных проблем, которые он считает ключевыми для разработки такой теории, и указывает возможные направления поиска их решения. В статье подвергаются критическому анализу существующие в современном отечественном государствоведении подходы к разработке учения о верховной власти.
Ключевые слова: верховная власть, суверенитет, суверен, источник власти, государствоведение, политическая теория, категории политической науки.
Abstract: The article is devoted to the analysis of the concept of Supreme power, which the author considers to be undeservedly neglected by the present-day Political Science. Despite the high importance of this category, its definition is lacking in dictionaries, as well as most textbooks and reviews. Legal Science and State Studies have known this concept at least since the 16th century. In the 19th and early 20th centuries, due to the works of such scientists as Boris Chicherin, Alexander Alekseev, Nikolay Korkunov, Georg Jellinek, Lev Tikhomirov, Petr Kazansky the academic consensus was formed that supreme power can be defined as legally unlimited, complete and unconditional power in the state. At the beginning of the 21st century, the interest in this category has revived, which resulted, in particular, in the previous concepts becoming relevant again.
After having critically analyzed the existing ideas of the Russian researchers on this topic, the author comes to the conclusion that elaboration of the relevant theory of the supreme power that lives up to the modern level of knowledge, requires interdisciplinary approach and combined effort from lawyers, political scientists, historians, and sociologists. Having convincingly demonstrated that today this task is still far from being complete, he focuses on a number of key problems for the development of such a theory and outlines possible directions for finding their solution.
The author defines supreme power as following:
**Supreme power is the most complete, sovereign, permanent and non-derivative political power in a country, with universal authority to govern the state and to make final decisions on all matters of national importance, which is the source of all state powers.**
According to his conclusion, this category has a significant heuristic potential, and its “return” to political, as well as constitutional and legal, science would enrich their methodological tools. In particular, its application to the analysis of political systems makes it possible to discern behind the facade of the constitutional separation of powers not only who governs (i.e., exercises this or that authority granted by the constitution), but also who rules i.e., has the right to make final decisions on key issues of political life.
Key words: supreme power, sovereignty, sovereign, source of power, state studies, political theory, categories of political science.
Научный журнал «Дискурс-Пи» , 2021
АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ССЫЛКА: https://www.researchgate.net/publication/354562207
Карл Шмитт известен ка... more АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ССЫЛКА: https://www.researchgate.net/publication/354562207
Карл Шмитт известен как основоположник децизионизма – учения о политическом решении, принимаемом сувереном в чрезвычайных обстоятельствах и имеющем конститутивный характер для политического и правового порядка в государстве. Автор статьи, применяя сравнительно-исторический метод, попытался найти в русской политико-правовой мысли начала ХХ в. концепции, которые могли бы претендовать на роль «протодецизионистских». Речь идет о работах представителей консервативного направления государственно-правовой мысли: Л. А. Тихомирова, Н. А. Захарова и П. Е. Казанского. Другим объектом исследования стали интерпретации децизионизма К. Шмитта в современном российском государствоведческом дискурсе. Показано, что русская государственная наука начала ХХ века, развивавшая собственное учение о суверенной власти и ее Решении как конституирующем начале политического и правового порядка, пришла к выводам, во многом аналогичным шмиттовским, а в некоторых вопросах продвинулась даже дальше К. Шмитта. Из проведенного сравнения сделан вывод, что попытка построить «политическую [62] теологию» на чисто рациональных, претендующих на научность, основаниях привела К. Шмитта к обожествлению государства и тем самым – к иррационализации науки. Напротив, русские консервативные мыслители никогда не забывали, что политический онтос – отнюдь не предел бытия, и будучи в нем последней инстанцией, суверен все же имеет над собой высшее начало. Эта, пусть и чисто идеальная подотчетность и составляет конечное основание его суверенности. Именно соблюдение верного иерархического отношения между трансцендентным и имманентным, метафизическим и онтологическим, Божественным и человеческим помогло им удержаться от подмены Абсолютного относительным и избежать обожествления земной власти.
Ключевые слова: децизионизм, Карл Шмитт, Лев Тихомиров, П. Е. Казанский, Н. А. Захаров, консерватизм, государствоведение, верховная власть, суверенитет, политическая теория, политический дискурс.
Abstract: Carl Schmitt is known as the founder of decisionism – the doctrine of political decision made by sovereign in extreme circumstances and having a constitutive character [63] for the political and legal order in the state. The author of the article using comparative historical method tries to find in Russian political and legal thought of the early 20th cent. concepts that could claim the role of "proto-decisionist". The ideas of conservative legal thinkers as L. A. Tikhomirov, N. A. Zakharov and P. E. Kazansky are under discussion. Interpretations of C. Schmitt's decisionism in contemporary Russian political discourse are studied as well. It is shown that Russian state science of the early twentieth century, which developed its own doctrine of sovereign power and its Decision as the constituting principle of the political and legal order, came to conclusions that were largely similar to thode made by Schmitt and in some issues advanced even further than C. Schmitt. The comparison provided leads to the conclusion that an attempt to build "political theology" on purely rational, scientific grounds led С. Schmitt to deification of the state and thereby to irrationalization of the science. On the contrary, Russian conservative thinkers never forgot that the political ontos is by no means the limit of being, and being the ultimate authority in it, the sovereign still has a higher principle over him. And it is precisely this, albeit purely ideal accountability that is the ultimate foundation of its sovereignty. It was this constant observance of the true hierarchical relationship between the transcendental and the immanent, the metaphysical and the ontological, the Divine and the human that helped them to refrain from replacing the Absolute with the relative and avoiding deification of earthly power.
Key words: decisionism, Carl Schmitt, Lev Tikhomirov, P. E. Kazansky, N. A. Zakharov, conservatism, state studies, supreme power, sovereignty, political theory, political discourse
АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ССЫЛКА: https://www.researchgate.net/publication/354322149
Статья посвящена ха... more АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ССЫЛКА: https://www.researchgate.net/publication/354322149
Статья посвящена характерным для конституционного права
феноменам, объединяющим признаком которых является то, что
определенные юридические объекты не имеют коррелята в реальном мире.
Эти «мнимые величины» у разных авторов получили разные наименования:
конституционные фикции, абстракции, мифы и метафоры и т. д, причем
один и тот же термин часто применяется к совершенно разнородным
объектам и наоборот. В статье предпринимается попытка разграничения
разных видов «мнимости» в конституционном праве.
Ключевые слова: фикция, юридическая фикция, конституционный
миф, конституционный принцип, конституционная ценность.
Костогрызов П. И. Публичное и государственное принуждение: к вопросу о соотношении понятий, 2021
В докладе показана схематичность веберовского представления о государстве как обладателе «монопол... more В докладе показана схематичность веберовского представления о государстве как обладателе «монополии на легитимное применение насилия», которому не соответствуют не только большинство государств, существовавших до эпохи Нового времени, но и многие современные.
В докладе ставится проблема различения понятий публичной и государственной власти и, соответственно, публичного и государственного принуждения. В частности указывается на значимую роль, которую играет в развивающихся странах такой тип общественной организации, как община. Во многих случаях она берет на себя публичные функции, обладает публичной властью, в том числе осуществляет и специфический вид принуждения, являющийся публичным, но не государственным.
Для развивающихся стран характерно и множество иных, помимо племен и родовых общин, форм организации территориальных публичных коллективов (в основном – коренных народов, но не только, это могут быть сельские или даже городские локальные сообщества, не обладающие этническими особенностями, выделяющими их из основной массы окружающего населения). Все это разнообразие можно свести к единству с помощью понятия общины, а обобщающим термином для присущих им видов публичного принуждения будет, соответственно, общинное принуждение.
Взгляд на публичную власть как на сложносоставную систему, разные элементы которой могут иметь разные источники, позволяет выявить неоднородную фактуру ткани политического и правового бытия, которая остается невидимой для позитивистской юриспруденции с ее редукционизмом. Даже в современном мире наряду с государственным существуют другие виды публичного принуждения. Помимо вопросов онтологии государства и права, проблема негосударственных форм публичного принуждения ставит и вопросы деонтологического характера. Должно ли государство действительно стремиться к полной и безоговорочной монополии на легитимное насилие? Должно ли общество противостоять этим стремлениям или соглашаться с ними?
Метакатегория «народ» и границы познания науки конституционного права, 2020
АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ССЫЛКА: https://www.researchgate.net/publication/345941698
Метакатегория «наро... more АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ССЫЛКА: https://www.researchgate.net/publication/345941698
Метакатегория «народ» и границы познания науки конституционного права Аннотация. Отталкиваясь от существующих в отечественной науке подходов к интерпретации термина «народ», автор делает вывод о том, что в конституционном праве он используется по крайней мере в двух различных значениях-как источник власти и как субъект конституционных прав. Показана неустранимость этой двойственности и обоснован тезис о том, что понятие народа как источника власти является одним из предельных понятий конституционного права и поэтому не может быть определено в его рамках. Осознание этой проблемы приводит одних российских юристов к отрицанию самого принципа народного суверенитета, а других-к попыткам отождествить понятие «народ как источник власти» с избирательным корпусом. Возражая против обеих этих позиций, автор показывает, что согласно теореме Гёделя о неполно-те конституционное право как система формально определенных норм не может быть одновременно пол-ным и непротиворечивым. Попытки построения «чистой» конституционно-правовой теории, свободной от любых внеюридических элементов, в которой определения всех понятий, которыми она оперирует, были бы выводимы в ней самой из других понятий, определенных в ней же, приводят к неразрешимым противоречиям. Если же система конституционного права строится как непротиворечивая, она с неизбежностью оказывается неполной, в частности в ней используются понятия, неопределяемые в ее рамках. Автор рассматривает такие понятия и категории, принадлежащие к более высокому уровню абстрагирования, как метакатегории, или предельные понятия, конституционно-правовой науки. Категория «народ как источник власти» является одной из них. Касаясь дилеммы полноты и непротиворечивости конституционного права как системы формально определенных норм, автор отстаивает приоритетность непротиворечивости. Ключевые слова: теория государства и права; конституционное право; конституция; народ; население; власть; источник власти; избиратели; электорат; метакатегория; предельное понятие; пределы познания; непротиворечивость. Для цитирования: Костогрызов П. И. Метакатегория «народ» и границы познания науки конституционного права // Lex russica. Abstract. Based on approaches existing in domestic science to the interpretation of the term "a people", the author concludes that in constitutional law the term under consideration is used in at least two different meanings:
Lex Russica
Based on approaches existing in domestic science to the interpretation of the term “a people”, th... more Based on approaches existing in domestic science to the interpretation of the term “a people”, the author concludes that in constitutional law the term under consideration is used in at least two different meanings: 1.as a source of power; and 2. as a subject of constitutional rights. The author highlights the irreducibility of this duality and substantiates the thesis that the concept of the people as a source of power is one of the limiting concepts of constitutional law and, therefore, cannot be defined within its framework. Awareness of this problem leads some Russian lawyers to denying the principle of popular sovereignty, and other scholars try to equate the concept of “a people as a source of power” with the concept of electoral corps. Arguing both these approaches, the author highlights that according to Gödel’s theorem on incompleteness, constitutional law as a system of formally defined norms cannot be complete and uncontroversial at the same time. Attempts to construct a ...
Resumo Nas últimas duas décadas, estudos no campo da antropologia legal estão se desenvolvendo co... more Resumo Nas últimas duas décadas, estudos no campo da antropologia legal estão se desenvolvendo com vigor na Rússia. No entanto, o lugar dessa dis-ciplina no sistema das ciências humanas e da sociedade ainda é assunto de debate. Entre os cientistas russos, não há unidade na definição de seu objeto e sujeito, e de sua estrutura como ciência, tampouco foi desenvolvido um apa-rato categorial aceito de modo generalizado. O conhecimento humano moder-no, incluindo o antropológico, é caracterizado pela interdisciplinaridade. Isso, por um lado, abre perspectivas heurísticas amplas, mas, por outro lado, gera certas dificuldades no plano epistemológico, sendo a mais óbvia o problema de traduzir o conhecimento da linguagem de uma disciplina para a linguagem de outra. Uma vez que a pesquisa jurídica e antropológica é realizada tanto por juristas como por antropólogos, e muitas vezes por especialistas de outras ciências sociais, surge a necessidade, para se assegurar a sinergia dos esforços de pesquisa, de desenvolver uma linguagem de antropologia jurídica que seja única e inequivocamente compreendida por todos os cientistas, o que exige esforços concentrados de toda a comunidade de pesquisadores para a formação de convenções terminológicas. Isso requer uma discussão pública que envolva * Artigo originalmente publicado em língua russa (título original: Юридическая Антропология в Поисках Парадигмы) no Anuário Científico do Instituto de. Traduzido por Olga Alyokhina Alves e revisado por Fernando César Costa Xavier. Nota do autor: O artigo foi elaborado com o apoio do projeto de pesquisa do IFD/RAS nº 15-19-6-6 A transformação de reguladores morais, políti-cos e jurídicos da sociedade moderna: a interação de espaços nacionais e globais.
Аннотация: Исследования в области юридической антропологии активно развиваются в России последние... more Аннотация: Исследования в области юридической антропологии активно развиваются в России последние два десятилетия. Однако место этой дисциплины в системе наук о человеке и обществе до сих пор остается предметом дискуссий. Среди отечественных ученых нет единства в определении ее объекта и предмета, структуры науки, не разработан общепринятый категориальный аппарат. Современное гуманитарное знание, в том числе антропологическое, характеризуется междисциплинарностью. Это, с одной стороны, открывает широкие эвристические перспективы, а с другой, порождает определенные трудности гносеологического плана, наиболее очевидная из которых – проблема переводимости знания с языка одной дисциплины на язык другой. Поскольку юридико-антропологические исследования ведутся как учеными-юристами, так и антропологами, а часто и специалистами из других общественных наук, то для обеспечения синергии их исследовательских усилий возникает необходимость выработки единого, однозначно понимаемого всеми учеными языка юридической антропологии, что требует целенаправленных усилий всего исследовательского сообщества по формированию 1 Статья подготовлена при поддержке исследовательского проекта ИФиП УрО РАН № 15-19-6-6 «Трансформация морально-политических и правовых регуляторов современного общества: взаимодействие национального и глобального пространств».
LEGAL ANTHROPOLOGY IN SEARCH FOR A PARADIGM
Abstract: Studies in legal anthropology have been actively developing in Russia during the last two decades. However, the position of this discipline among the humanities and social sciences is still under
discussion. There is no unity among Russian researchers in the definition of its matter, thematic field and structure, its conventional categorical apparatus is not elaborated yet. The present-day studies in
Humanities, particularly in anthropology, are characterized by interdisciplinarity. On the one hand, this peculiarity opens up broad heuristic prospects, on the other hand, it produces certain epistemological difficulties. The most obvious of them is the problem of transferability of knowledge from the language of one discipline into these of the other. Since the legal and anthropological studies are conducted by both legal scholars and anthropologists and often by specialists in other social sciences, a common, unambiguously understood by all scientists language of legal anthropology is necessary for ensuring synergy of their research efforts. This requires concerted activity of the whole research community to form the terminological conventions. It supposes public discussion with the participation of a broad circle of scholars from different fields of knowledge, but committed to the common legal anthropological research agenda. Having characterize the basic methodological approaches that coexist in contemporary Russian legal anthropology, the author outlines the most promising issues, which such discussion could develop on.
The author's vision of the object, the thematic field and the structure of legal anthropology are presented as one of possible variants. One of the most promising theories, claiming to become the philosophical
foundation of legal-anthropological studies – the anthropology of energy – is considered.
P. I. Kostogryzov. Conception of Community Law, 2019
Alternative link: https://www.researchgate.net/publication/332410863 ←∞∞∞∞∞∞→
The term "customar... more Alternative link: https://www.researchgate.net/publication/332410863 ←∞∞∞∞∞∞→
The term "customary law" has existed for a long time and generally does not cause special questions and discussions, as it seems understandable and familiar. Analyzing the well-established theory of customary law, the author suggests new look at this concept, revealing a number of theoretical and epistemological problems. It is shown that the most common definition of customary law is inherently contradictory, the unjustifiably broad application of the concept impairs its content, and that custom is neither the only nor even the main source of non-state law. The author substantiates the idea of community law. He argues that this term is more relevant than the more common term "customary law" for the notion of law in traditional society that is not based on the state power's will, as well as for non-state legal orders existing in present-day societies in parallel with official law. The main structural and substantial differences between community law and that of the state are demonstrated.
Passagens: Revista Internacional De História Política E Cultura Jurídica, 2023
Alternative link: https://www.researchgate.net/publication/368425830
←∞∞∞∞∞∞→Preliminary English... more Alternative link: https://www.researchgate.net/publication/368425830
←∞∞∞∞∞∞→Preliminary English version: https://www.academia.edu/38801821
←∞∞∞∞∞∞→
COMMUNITY LAW
Abstract. The article deals with the problem of conceptualization of the social-normative order, which is not directly related to the activities of the State and is most often denoted in legal science by the terms “legal customs” and “customary law”. This type of law arises in the pre-state period, and then coexists with the system of norms created by the State for a long historical period; in some regions it continues to play the role of an important social regulator till now. Analyzing the well-established theory of “customary” law, the author proposes to look at this concept in a new way, revealing a number of theoretical and epistemological problems associated with it. It is shown that the most common definition of customary law is internally controversial; ambiguity and unjustifiably broad application of this concept impoverishes its content. The idea that the law of pre-state societies and those state-organized societies, which have retained legal institutions independent from the State, “consists” exclusively of customs being the result of “multiple repetition” of certain (more or less random) actions, is incorrect. Applying a fundamentally different approach to the typology of law based not on formal criteria, but on the nature of the social force, which enforces general bindingness of legal norms, the author introduces and substantiates the concept of community law.
Community law as defined by the author is the normative and institutional order governing mutual relations of people in a community, the binding nature of which is ensured by that community independently, without involvement of the State.
This term is most relevant to denote the law of traditional society that is not based on the state power’s will, as well as those legal orders that exist in modern societies in parallel with the official law of the State. Its scope fully corresponds to the set of phenomena it designates, and its use helps to avoid the contradictions and misleading connotations that arise from the use of the term “customary law”. The author indicates as main sources of community law: legal customs or customary law in the strict sense; legal provisions of community institutions; judicial precedents of community justice bodies; state laws accepted by the community; religious norms etc. Based on the factual material provided by legal history and legal ethnography, he identifies the main structural and substantive features of community law that distinguish it from other types of law.
Keywords: community law, customary law, folk law, non-state law, law in traditional society, community, legal pluralism, legal anthropology, legal history.
O artigo é dedicado ao problema de conceitualização da ordem sócio-normativa, que não está diretamente relacionada às atividades do Estado e, na maioria das vezes, é referida na ciência jurídica pelos termos “costumes jurídicos” e “direito consuetudinário”. Esse tipo de Direito surge no período pré-estatal e depois, por um longo período histórico, convive com o sistema de normas que o Estado passa a elaborar, e em várias regiões continua a desempenhar, mesmo na atualidade, o papel de importante regulador social. Analisando a teoria convencional do direito “consuetudinário”, o autor propõe contemplar esse conceito a partir de uma nova perspectiva, identificando uma série de problemas teóricos e epistemológicos a ele associados. Mostra-se que a definição mais corriqueira de direito consuetudinário é bastante contraditória, a ambiguidade desse conceito e a sua aplicação injustificadamente ampla depaupera seu conteúdo. Ao mesmo tempo, é incorreto o discernimento de acordo com o qual o direito das sociedades pré-estatais e das sociedades organizadas estatalmente que mantiveram as instituições jurídicas independentes do Estado, “consiste” apenas de costumes, os quais, por sua vez, seriam o resultado de “repetições múltiplas” de certas ações (mais ou menos aleatórias). Usando princípios fundamentalmente diferentes para a classificação do direito, o autor não se baseia em critérios formais de classificação, mas na natureza daquelas forças sociais que garantem o cumprimento das normas jurídicas. A partir daí, ele introduz e fundamenta o conceito de direito comunitário. Assim, o artigo mostra que esse conceito é mais adequado para a definição do direito de uma sociedade tradicional que não se baseia na vontade do poder estatal, bem como para a designação daqueles ordenamentos normativos que existem nas sociedades contemporâneas em paralelo com o direito oficial do Estado. A abrangência deste conceito é inteiramente compatível com o conjunto de manifestações que designa, e seu uso ajuda a evitar aquelas contradições e conotações duvidosas que surgem em razão do uso do termo “direito consuetudinário”. Com base nas fontes e nos fatos oferecidos pela história do direito e pela antropologia jurídica, o autor define as principais características estruturais e conteudistas (factuais) do direito comunitário que o distinguem de outros tipos de direito e analisa as fontes principais.
Костогрызов П.И. Общинное право // Антиномии, 2019. Т. 19, вып. 2, с. 67–86., 2019
АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ССЫЛКА: https://www.researchgate.net/publication/335619666
←∞∞∞∞∞∞→Preliminary En... more АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ССЫЛКА: https://www.researchgate.net/publication/335619666
←∞∞∞∞∞∞→Preliminary English version: https://www.academia.edu/38801821
←∞∞∞∞∞∞→
Abstract. The article deals with the problem of conceptualization of the social-normative order, which is not directly related to the activities of the State and is most often denoted in legal science by the terms “legal customs” and “customary law”. This type of law arises in the pre-state period, and then coexists with the system of norms created by the State for a long historical period; in some regions it continues to play the role of an important social regulator till now. Analyzing the well-established theory of “customary” law, the author proposes to look at this concept in a new way, revealing a number of theoretical and epistemological problems associated with it. It is shown that the most common definition of customary law is internally controversial; ambiguity and unjustifiably broad application of this concept impoverishes its content. The idea that the law of pre-state societies and those state-organized societies, which have retained legal institutions independent from the State, “consists” exclusively of customs being the result of “multiple repetition” of certain (more or less random) actions, is incorrect. Applying a fundamentally different approach to the typology of law based not on formal criteria, but on the nature of the social force, which enforces general bindingness of legal norms, the author introduces and substantiates the concept of community law.
Community law as defined by the author is the normative and institutional order governing mutual relations of people in a community, the binding nature of which is ensured by that community independently, without involvement of the State.
This term is most relevant to denote the law of traditional society that is not based on the state power’s will, as well as those legal orders that exist in modern societies in parallel with the official law of the State. Its scope fully corresponds to the set of phenomena it designates, and its use helps to avoid the contradictions and misleading connotations that arise from the use of the term “customary law”. The author indicates as main sources of community law: legal customs or customary law in the strict sense; legal provisions of community institutions; judicial precedents of community justice bodies; state laws accepted by the community; religious norms etc. Based on the factual material provided by legal history and legal ethnography, he identifies the main structural and substantive features of community law that distinguish it from other types of law.
Keywords: community law, customary law, folk law, non-state law, law in traditional society, community, legal pluralism, legal anthropology, legal history.
Статья посвящена проблеме концептуализации социально-нормативного порядка, не связанного непосредственно с деятельностью государства и чаще всего обозначаемого в юридической науке терминами «правовые обычаи» и «обычное право». Право этого типа возникает в догосударственный период и затем в течение продолжительного исторического периода сосуществует с системой норм, создаваемой государством, а в ряде регионов продолжает играть роль важного социального регулятора и в наши дни. Анализируя устоявшуюся теорию «обычного» права, автор предлагает взглянуть на это понятие по-новому, выявляя ряд связанных с ним теоретических и эпистемологических проблем. Показано, что наиболее распространенное определение обычного права внутренне противоречиво, неоднозначность и неоправданно широкое применение этого понятия обедняет его содержание, а представление, согласно которому право догосударственных обществ и государственно-организованных социумов, сохранивших независимые от государства правовые институты, «состоит» из одних лишь обычаев, являющихся результатом «многократного повторения» неких (более или менее случайных) действий, неверно. Применяя принципиально иной подход к типологии права, в основу которого положены не формальные критерии, а характер тех социальных сил, которые обеспечивают общеобязательность правовых норм, автор вводит и обосновывает понятие общинного права. Показано, что этот термин наиболее релевантен для обозначения права традиционного общества, не основанного на волеизъявлении государственной власти, а также тех правовых порядков, которые существуют в современных социумах параллельно официальному праву государства. Его объем полностью соответствует обозначаемому им множеству явлений, и его использование помогает избежать тех противоречий и вводящих в заблуждение коннотаций, которые возникают в связи с употреблением словосочетания «обычное право». Опираясь на фактологический материал, предоставляемый историей права и юридической этнографией, автор обозначает основные структурные и содержательные особенности общинного права, отличающие его от других типов права, и дает характеристику его источников.
Ключевые слова: общинное право, обычное право, народное право, негосударственное право, право в традиционном обществе, правовой плюрализм, община, юридическая антропология, теория государства и права, история государства и права.
Костогрызов П. И. Понятие правосудия: философско-правовой анализ , 2019
Альтернативная ссылка: https://www.researchgate.net/publication/337707055 Понятие «правосудие» иг... more Альтернативная ссылка: https://www.researchgate.net/publication/337707055 Понятие «правосудие» играет значимую роль не только в собственно юридическом дискурсе, но и в научной и философской рефлексии правовой и политической сферы общественного бытия в целом. Поэтому поиск его адекватной дефиниции-важная задача не только для юридической науки. В современной отечественной юриспруденции преобладают определения правосудия по формальным юридическим признакам. В статье предпринята попытка дать реальную дефиницию этого понятия на основе его сущностных характеристик. Ключевые слова: правосудие, понятие, понятие правосудия, определение правосудия, дефиниция правосудия, философия права, теория государства и права. Цитирование: Костогрызов П. И. Понятие правосудия: философско-правовой анализ // Государство и право. 2019. № 10. С. 175-180. Abstract: The notion of "justice" plays a significant role not only in the juridical discourse proper, but also in the scientific and philosophical reflection of the legal and political sphere of social life in general. Therefore, the search for its adequate definition is an important task not only for the science of law. Historically, justice at different times in different countries has been administered by a variety of bodies, not only by the courts. In order to be relevant in a broad scholarly context, the definition must fulfil the following conditions: (i) it must be real and not nominal; (ii) its scope must encompass the entire historical and cultural-civilisational diversity of forms of justice; (iii) its content must correctly capture the essence of justice as a phenomenon; and (iv) it must allow justice to be distinguished from its formal imitations that do not meet the essential criteria.
The author suggests such a definition of the notion of justice in two variants: the first, which is suitable for use not only in the legal science, but also in the widest possible socio-scientific and philosophical context: ***Justice is a kind of public good, consisting in the resolution of legal disputes in accordance with the principle of equity through the making of decisions with binding force*** and the second, applicable in the theory of law: ***Justice is a form of application of law consisting in the resolution of legal disputes in accordance with the principle of equity through the adoption of decisions with binding force***
Костогрызов П. И. Общинное правосудие // Томский журнал лингвистических и антропологических исследований (Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology). 2019. Вып. 3 (25). С. 94-103., 2019
Альтернативная ссылка: https://www.researchgate.net/publication/337945372 Аннотация: термин «общ... more Альтернативная ссылка: https://www.researchgate.net/publication/337945372 Аннотация: термин «общинное правосудие» охватывает различные институты разрешения конфликтов и регулирования общественного поведения в соответствии с социальными нормами, предписываемыми общинами. Опираясь на исторический опыт и современные этнографические данные, автор предлагает дефиницию понятия «общинное правосудие», выявляет исторические корни, основные элементы и принципы функционирования этого явления, анализирует его правовую природу.
Ключевые слова: правосудие, община, общинная юстиция, общинное правосудие, правовой плюрализм, обычное право, общинное право, юридическая антропология.
Abstract: the term "community justice" encompasses a variety of institutions for conflict resolution and regulation of social behavior according to the norms prescribed by communities. The article defines this notion and reveals historical roots, basic elements and principles of functioning of the phenomenon.
Keywords: justice, community, community justice, legal pluralism, customary law, community law, legal anthropology.
Российское право: образование, практика, наука. , 2020
Альтернативная ссылка: https://www.researchgate.net/publication/342522325 В статье рассматривают... more Альтернативная ссылка: https://www.researchgate.net/publication/342522325 В статье рассматриваются некоторые проблемы содержательного «наполнения» программ высшего юридического образования. Цель работы-поиск адекватного ответа на новые вызовы, с которыми сталкиваются юридическая наука и практика. Вызовы эти связаны с научно-техническим прогрессом и процессами глобализации. Они являются по своей природе ценностными и ответить на них невозможно, оставаясь в предметном поле и методологических рамках «чистой» юриспруденции. Необходим трансдисциплинарный синтез социально-гуманитарных наук. А современный юрист должен быть профессионально социализирован в достаточной мере, чтобы эффективно применять результаты этого синтеза в своей работе. Для этого необходима антропологизация профессионально-юридической составляющей образования, которая возможна путем введения в учебные программы высшего юридического образования дисциплины «юридическая антропология». Это позволит, не производя значительных изменений в содержании курсов традиционных юридических дисциплин (которые и без того уже весьма информационно насыщены и предельно «уплотнены»), задать общую антропологическую перспективу профессиональному правосознанию будущих юристов и сформировать у них антропологическую компетентность на уровне, соответствующем современным условиям. Для практического осуществления этого предлагается: начать преподавание дисциплины «Антропология права» («Юридическая антропология») в магистратуре и на старших курсах специалитета по направлению подготовки «Юриспруденция»; ввести в программу старших курсов специальности «Правовое обеспечение национальной безопасности» предмет «Антропология безопасности»; дополнить программу аспирантуры по юриспруденции курсом антропологии права для тех аспирантов, которые не прослушали его в магистратуре или на специалитете; студентам магистратуры по направлению «Государственное и муниципальное управление» преподавать дисциплины «Юридическая антропология» или «Политическая антропология», а оптимальный вариант-объединенный курс политической и юридической антропологии; ввести антропологию права в программу магистратуры по направлению «Антропология и этнология» там, где это еще не сделано.
Ключевые слова: юридическое образование, магистратура, специалитет, юридическая антропология, антропология права.
The article deals with some problems of content composition of higher education programs in law. The aim of the work is to find an adequate response to the new challenges that legal science and practice face. These challenges are related to scientific and technological progress and the processes of globalization. They are inherently values-related and it is impossible to give a response to them, remaining in the subject field and methodological framework of "pure" law science. A transdisciplinary synthesis of social sciences and humanities is needed. Nowadays a lawyer must be professionally socialized sufficiently to effectively apply the results of this synthesis in his work. To do this, it is necessary to anthropologize the professional legal component of education, which is possible by introducing the discipline "Legal anthropology" into the curricula of higher legal education. This will allow, without making significant changes in the content of traditional legal courses (which are already very information-rich and extremely "compacted"), to set a general anthropological perspective for the professional legal awareness of future lawyers and to form their anthropological competence at the level corresponding to present-day conditions.
For the practical implementation of this proposal, it is suggested to begin teaching the discipline "Legal anthropology" in the master level and senior courses of the five-year specialist program in Jurisprudence; introduce the course "Anthropology of security" in the five-year program of the "Legal support of national security" speciality; supplement the PhD program in law with the course of Legal anthropology for those postgraduate students who had not attended it during their master's or specialist’s studies; to teach graduate students in the field of "State and municipal administration" at least one of the disciplines "Legal anthropology" or "Political anthropology", and the best option would be a combined course of political and legal anthropology; to introduce Legal anthropology in the graduate program in the field of "Anthropology and Ethnology ”, where it has not been done yet.
Keywords: legal education, master's degree, specialization, legal anthropology.
Латиноамериканистика by Pavel Kostogryzov (Павел Костогрызов)
Россия и Ибероамерика в глобализирующемся мире: история и современность: доклады V международного форума, 2022
Kostogryzov, P. COMUNIDADES LOCALES COMO ACTORES DE SEGURIDAD EN LOS PAÍSES ANDINOS: ¿APOYANDO O ... more Kostogryzov, P. COMUNIDADES LOCALES COMO ACTORES DE SEGURIDAD EN LOS PAÍSES ANDINOS: ¿APOYANDO O DESAFIANDO LA SOBERANÍA DEL ESTADO? //Россия и Ибероамерика в глобализирующемся мире: история и современность: доклады V международного форума / отв. ред. В. Л. Хейфец, Л. С. Хейфец. — Санкт-Петербург: Издательство Скифия-принт, 2022. — 940 с.
Keywords
Latin America, community, community studies, political anthropology, anthropology of law... more Keywords
Latin America, community, community studies, political anthropology, anthropology of law
Abstract
Research on community institutions has long been an important area of anthropology.
A great deal of literature is devoted, inter alia, to Latin American communities, both
rural, including traditional indigenous communities, and those emerging in urbanized
and semi-urbanized areas. The article provides a brief overview of the development
of Latin American community studies, from their origins in the 1920s and 1930s to
the present day. I characterize the current state of the study of community institutions
in the region in international anthropology, highlighting several trends within Latin
American community studies. In domestic Latin American studies, the topic of
community institutions occupies a peripheral place. Soviet scholarship had certain
achievements in developing it, but methodologically it was limited by a dogmatic
version of Marxism. Over the past decade, Latin American community research in
Russia has gained some momentum.
Funding Information
This research was supported by the following institutions and grants:
Gerda Henkel Foundation, https://doi.org/10.13039/501100001653 [grant no. AZ 04/KF/20]
Исследование общинных институтов давно стало одним из важных направлений антропологии. Большой массив литературы посвящен, в частности, латиноамериканским общинам – как сельским, включая традиционные общины коренных народов, так и возникающим в урбанизированных и полуурбанизированных зонах. В статье дается краткий обзор развития латиноамериканских общинных исследований от зарождения этого направления в 1920-х — 30-х гг. до наших дней. Затем автор характеризует современное состояние изучения общинных институтов в регионе в зарубежной антропологии, выделяя несколько направлений в рамках латиноамериканских community studies. В отечественной латиноамериканистике тема общинных институтов занимает периферийное место. Советская наука имела определенные достижения в ее разработке, но ее методологические возможности были ограничены догматизированной версией марксизма. В последнее десятилетие интерес российских ученых к латиноамериканским общинным исследованиям несколько активизировался.
Ключевые слова: община, общинные исследования, Латинская Америка, community studies
Вызов индихенизма и трансформация конституционного права стран Латинской Америки на рубеже ХХ – ХХІ вв, 2017
Костогрызов П. И. Идеология сума каманья в политике ценностей левоиндихенистского режима Э. Моралеса // Вестник Пермского университета. Серия «История». 2019. Выпуск 4 (47). С. 30-40., 2019
Вводится понятие политики ценностей (аксиополитики) как совокупности методов политического «обращ... more Вводится понятие политики ценностей (аксиополитики) как совокупности методов политического «обращения» с ценностями (и обращения к ценностям в политических целях), предлагается типология этого феномена и обозначаются основные этапы его становления. Рассмотрение политики ценностей действующего в Боливии левоиндихенистского режима позволяет раскрыть ее связь с формированием нации и незавершенным процессом модернизации в стране. Дается характеристика идейно-ценностного комплекса сума каманья, лежащего в основе аксиополитики правительства Э. Моралеса. Этот концепт представляет собой квинтэссенцию традиционного мировоззрения коренных народов андского региона и включает представление о гармоничном существовании людей друг с другом и с природой. Помимо принципов солидарности, взаимопомощи как ценностной основы общественных отношений в него входит императив бережного отношения к природе, предполагающий, в частности, ограничение материального потребления удовлетворением реальных нужд и отказ от пути создания все новых искусственных потребностей и постоянного наращивания потребления, по которому развивается капиталистическая экономика. Будучи архаической по происхождению, эта система ценностей в то же время перекликается с ультрасовременными идеями радикального экологизма и постматериализма. Идеология сума каманья открыто противостоит девелопментализму как парадигме однонаправленного развития человечества и консюмеризму, ориентирующему экономику на бесконечное увеличение производства предметов потребления. Ее появление явилось реакцией на неуспешную для латиноамериканских стран политику неолиберализма 1990-х – начала 2000-х гг. Показано, как левоиндихенистский режим использует идеологию сума каманья для достижения своих политических целей.
Introducing the concept of values politics (axiopolitics) as a set of methods of political “handling” of values (and their use for political purposes), the author offers his own typology of this phenomenon and outlines the main historical stages of its formation. Considering the values politics of the left-indigenist regime in Bolivia, he reveals its connection with the formation of nation and the incomplete process of modernization in the country. The article gives a description of the ideological and value complex, known as "Suma qamaña", which underlies the axiopolitics of the Bolivian state. The concept is the quintessence of traditional worldview of indigenous peoples of the Andean region. It includes the idea of harmonious coexistence of people with each other and with nature. The "Suma qamaña" ideology openly opposes developmentalism as a paradigm of unidirectional development of mankind and consumerism, which orients economy to infinite increase in producing consumer goods. Its appearance was a reaction to the unsuccessful for Latin American countries policy of neoliberalism in the 90s – early 2000s. The author reveals the content of the "Suma qamaña" system of values and the essence of the arguments put forward by its critics. It is shown how the regime used the "Suma qamaña" ideology to achieve its political goals.
Key words: politics of values, axiopolitics, suma camaña, indigenism, nation, Bolivia.
Вестник Пермского университета. История, 2019
Uploads
Books by Pavel Kostogryzov (Павел Костогрызов)
Книга предназначена для юристов, антропологов, политологов, социологов – научных работников, преподавателей, студентов и аспирантов, а также всех интересующихся латиноамериканистикой, юридической антропологией, теорией и историей права.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта № 15-03-00513 «Общинная юстиция в странах Латинской Америки».
Политическая теория и антропология by Pavel Kostogryzov (Павел Костогрызов)
Статья посвящена анализу понятия верховной власти, которое автор считает незаслуженно обойденным вниманием современной политической науки. Несмотря на высокую значимость этой категории, ее определения нет ни в словарях, ни в большинстве учебников и обобщающих трудов. Политической и юридической науке это понятие известно по крайней мере с XVI века. В ХІХ – начале ХХ веков благодаря исследованиям таких государствоведов, как Б. Н. Чичерин, А. С. Алексеев, Н. М. Коркунов, Г. Еллинек, Л. А. Тихомиров, П. Е. Казанский сформировался научный консенсус относительно понимания верховной власти как юридически неограниченной, полной и безусловной власти в государстве. В начале ХХІ в. в российской науке возродился интерес к этой категории. Закономерным результатом стала реактуализация дореволюционных концепций. По мнению автора, категория «верховная власть» обладает значительным эвристическим потенциалом, и ее «возвращение» в политическую науку, равно как и в конституционно-правовую, обогатило бы их методологический инструментарий. В частности, ее применение при анализе политических систем позволяет за фасадом конституционного разделения властей рассмотреть не только кто правит (т. е. осуществляет то или иное конституционно закрепленное полномочие), но и кто властвует, т. е. имеет право принятия окончательных, «крайних» решений по ключевым вопросам политической жизни. Построение релевантной теории верховной власти, соответствующей современному уровню знаний, требует трансдисциплинарного исследовательского подхода. В настоящее время эта теория далека от завершенности. Автор акцентирует внимание на ряде нерешенных проблем, которые он считает ключевыми для разработки такой теории, и указывает возможные направления поиска их решения. В статье подвергаются критическому анализу существующие в современном отечественном государствоведении подходы к разработке учения о верховной власти.
Ключевые слова: верховная власть, суверенитет, суверен, источник власти, государствоведение, политическая теория, категории политической науки.
Abstract: The article is devoted to the analysis of the concept of Supreme power, which the author considers to be undeservedly neglected by the present-day Political Science. Despite the high importance of this category, its definition is lacking in dictionaries, as well as most textbooks and reviews. Legal Science and State Studies have known this concept at least since the 16th century. In the 19th and early 20th centuries, due to the works of such scientists as Boris Chicherin, Alexander Alekseev, Nikolay Korkunov, Georg Jellinek, Lev Tikhomirov, Petr Kazansky the academic consensus was formed that supreme power can be defined as legally unlimited, complete and unconditional power in the state. At the beginning of the 21st century, the interest in this category has revived, which resulted, in particular, in the previous concepts becoming relevant again.
After having critically analyzed the existing ideas of the Russian researchers on this topic, the author comes to the conclusion that elaboration of the relevant theory of the supreme power that lives up to the modern level of knowledge, requires interdisciplinary approach and combined effort from lawyers, political scientists, historians, and sociologists. Having convincingly demonstrated that today this task is still far from being complete, he focuses on a number of key problems for the development of such a theory and outlines possible directions for finding their solution.
The author defines supreme power as following:
**Supreme power is the most complete, sovereign, permanent and non-derivative political power in a country, with universal authority to govern the state and to make final decisions on all matters of national importance, which is the source of all state powers.**
According to his conclusion, this category has a significant heuristic potential, and its “return” to political, as well as constitutional and legal, science would enrich their methodological tools. In particular, its application to the analysis of political systems makes it possible to discern behind the facade of the constitutional separation of powers not only who governs (i.e., exercises this or that authority granted by the constitution), but also who rules i.e., has the right to make final decisions on key issues of political life.
Key words: supreme power, sovereignty, sovereign, source of power, state studies, political theory, categories of political science.
Карл Шмитт известен как основоположник децизионизма – учения о политическом решении, принимаемом сувереном в чрезвычайных обстоятельствах и имеющем конститутивный характер для политического и правового порядка в государстве. Автор статьи, применяя сравнительно-исторический метод, попытался найти в русской политико-правовой мысли начала ХХ в. концепции, которые могли бы претендовать на роль «протодецизионистских». Речь идет о работах представителей консервативного направления государственно-правовой мысли: Л. А. Тихомирова, Н. А. Захарова и П. Е. Казанского. Другим объектом исследования стали интерпретации децизионизма К. Шмитта в современном российском государствоведческом дискурсе. Показано, что русская государственная наука начала ХХ века, развивавшая собственное учение о суверенной власти и ее Решении как конституирующем начале политического и правового порядка, пришла к выводам, во многом аналогичным шмиттовским, а в некоторых вопросах продвинулась даже дальше К. Шмитта. Из проведенного сравнения сделан вывод, что попытка построить «политическую [62] теологию» на чисто рациональных, претендующих на научность, основаниях привела К. Шмитта к обожествлению государства и тем самым – к иррационализации науки. Напротив, русские консервативные мыслители никогда не забывали, что политический онтос – отнюдь не предел бытия, и будучи в нем последней инстанцией, суверен все же имеет над собой высшее начало. Эта, пусть и чисто идеальная подотчетность и составляет конечное основание его суверенности. Именно соблюдение верного иерархического отношения между трансцендентным и имманентным, метафизическим и онтологическим, Божественным и человеческим помогло им удержаться от подмены Абсолютного относительным и избежать обожествления земной власти.
Ключевые слова: децизионизм, Карл Шмитт, Лев Тихомиров, П. Е. Казанский, Н. А. Захаров, консерватизм, государствоведение, верховная власть, суверенитет, политическая теория, политический дискурс.
Abstract: Carl Schmitt is known as the founder of decisionism – the doctrine of political decision made by sovereign in extreme circumstances and having a constitutive character [63] for the political and legal order in the state. The author of the article using comparative historical method tries to find in Russian political and legal thought of the early 20th cent. concepts that could claim the role of "proto-decisionist". The ideas of conservative legal thinkers as L. A. Tikhomirov, N. A. Zakharov and P. E. Kazansky are under discussion. Interpretations of C. Schmitt's decisionism in contemporary Russian political discourse are studied as well. It is shown that Russian state science of the early twentieth century, which developed its own doctrine of sovereign power and its Decision as the constituting principle of the political and legal order, came to conclusions that were largely similar to thode made by Schmitt and in some issues advanced even further than C. Schmitt. The comparison provided leads to the conclusion that an attempt to build "political theology" on purely rational, scientific grounds led С. Schmitt to deification of the state and thereby to irrationalization of the science. On the contrary, Russian conservative thinkers never forgot that the political ontos is by no means the limit of being, and being the ultimate authority in it, the sovereign still has a higher principle over him. And it is precisely this, albeit purely ideal accountability that is the ultimate foundation of its sovereignty. It was this constant observance of the true hierarchical relationship between the transcendental and the immanent, the metaphysical and the ontological, the Divine and the human that helped them to refrain from replacing the Absolute with the relative and avoiding deification of earthly power.
Key words: decisionism, Carl Schmitt, Lev Tikhomirov, P. E. Kazansky, N. A. Zakharov, conservatism, state studies, supreme power, sovereignty, political theory, political discourse
Статья посвящена характерным для конституционного права
феноменам, объединяющим признаком которых является то, что
определенные юридические объекты не имеют коррелята в реальном мире.
Эти «мнимые величины» у разных авторов получили разные наименования:
конституционные фикции, абстракции, мифы и метафоры и т. д, причем
один и тот же термин часто применяется к совершенно разнородным
объектам и наоборот. В статье предпринимается попытка разграничения
разных видов «мнимости» в конституционном праве.
Ключевые слова: фикция, юридическая фикция, конституционный
миф, конституционный принцип, конституционная ценность.
В докладе ставится проблема различения понятий публичной и государственной власти и, соответственно, публичного и государственного принуждения. В частности указывается на значимую роль, которую играет в развивающихся странах такой тип общественной организации, как община. Во многих случаях она берет на себя публичные функции, обладает публичной властью, в том числе осуществляет и специфический вид принуждения, являющийся публичным, но не государственным.
Для развивающихся стран характерно и множество иных, помимо племен и родовых общин, форм организации территориальных публичных коллективов (в основном – коренных народов, но не только, это могут быть сельские или даже городские локальные сообщества, не обладающие этническими особенностями, выделяющими их из основной массы окружающего населения). Все это разнообразие можно свести к единству с помощью понятия общины, а обобщающим термином для присущих им видов публичного принуждения будет, соответственно, общинное принуждение.
Взгляд на публичную власть как на сложносоставную систему, разные элементы которой могут иметь разные источники, позволяет выявить неоднородную фактуру ткани политического и правового бытия, которая остается невидимой для позитивистской юриспруденции с ее редукционизмом. Даже в современном мире наряду с государственным существуют другие виды публичного принуждения. Помимо вопросов онтологии государства и права, проблема негосударственных форм публичного принуждения ставит и вопросы деонтологического характера. Должно ли государство действительно стремиться к полной и безоговорочной монополии на легитимное насилие? Должно ли общество противостоять этим стремлениям или соглашаться с ними?
Метакатегория «народ» и границы познания науки конституционного права Аннотация. Отталкиваясь от существующих в отечественной науке подходов к интерпретации термина «народ», автор делает вывод о том, что в конституционном праве он используется по крайней мере в двух различных значениях-как источник власти и как субъект конституционных прав. Показана неустранимость этой двойственности и обоснован тезис о том, что понятие народа как источника власти является одним из предельных понятий конституционного права и поэтому не может быть определено в его рамках. Осознание этой проблемы приводит одних российских юристов к отрицанию самого принципа народного суверенитета, а других-к попыткам отождествить понятие «народ как источник власти» с избирательным корпусом. Возражая против обеих этих позиций, автор показывает, что согласно теореме Гёделя о неполно-те конституционное право как система формально определенных норм не может быть одновременно пол-ным и непротиворечивым. Попытки построения «чистой» конституционно-правовой теории, свободной от любых внеюридических элементов, в которой определения всех понятий, которыми она оперирует, были бы выводимы в ней самой из других понятий, определенных в ней же, приводят к неразрешимым противоречиям. Если же система конституционного права строится как непротиворечивая, она с неизбежностью оказывается неполной, в частности в ней используются понятия, неопределяемые в ее рамках. Автор рассматривает такие понятия и категории, принадлежащие к более высокому уровню абстрагирования, как метакатегории, или предельные понятия, конституционно-правовой науки. Категория «народ как источник власти» является одной из них. Касаясь дилеммы полноты и непротиворечивости конституционного права как системы формально определенных норм, автор отстаивает приоритетность непротиворечивости. Ключевые слова: теория государства и права; конституционное право; конституция; народ; население; власть; источник власти; избиратели; электорат; метакатегория; предельное понятие; пределы познания; непротиворечивость. Для цитирования: Костогрызов П. И. Метакатегория «народ» и границы познания науки конституционного права // Lex russica. Abstract. Based on approaches existing in domestic science to the interpretation of the term "a people", the author concludes that in constitutional law the term under consideration is used in at least two different meanings:
LEGAL ANTHROPOLOGY IN SEARCH FOR A PARADIGM
Abstract: Studies in legal anthropology have been actively developing in Russia during the last two decades. However, the position of this discipline among the humanities and social sciences is still under
discussion. There is no unity among Russian researchers in the definition of its matter, thematic field and structure, its conventional categorical apparatus is not elaborated yet. The present-day studies in
Humanities, particularly in anthropology, are characterized by interdisciplinarity. On the one hand, this peculiarity opens up broad heuristic prospects, on the other hand, it produces certain epistemological difficulties. The most obvious of them is the problem of transferability of knowledge from the language of one discipline into these of the other. Since the legal and anthropological studies are conducted by both legal scholars and anthropologists and often by specialists in other social sciences, a common, unambiguously understood by all scientists language of legal anthropology is necessary for ensuring synergy of their research efforts. This requires concerted activity of the whole research community to form the terminological conventions. It supposes public discussion with the participation of a broad circle of scholars from different fields of knowledge, but committed to the common legal anthropological research agenda. Having characterize the basic methodological approaches that coexist in contemporary Russian legal anthropology, the author outlines the most promising issues, which such discussion could develop on.
The author's vision of the object, the thematic field and the structure of legal anthropology are presented as one of possible variants. One of the most promising theories, claiming to become the philosophical
foundation of legal-anthropological studies – the anthropology of energy – is considered.
The term "customary law" has existed for a long time and generally does not cause special questions and discussions, as it seems understandable and familiar. Analyzing the well-established theory of customary law, the author suggests new look at this concept, revealing a number of theoretical and epistemological problems. It is shown that the most common definition of customary law is inherently contradictory, the unjustifiably broad application of the concept impairs its content, and that custom is neither the only nor even the main source of non-state law. The author substantiates the idea of community law. He argues that this term is more relevant than the more common term "customary law" for the notion of law in traditional society that is not based on the state power's will, as well as for non-state legal orders existing in present-day societies in parallel with official law. The main structural and substantial differences between community law and that of the state are demonstrated.
←∞∞∞∞∞∞→Preliminary English version: https://www.academia.edu/38801821
←∞∞∞∞∞∞→
COMMUNITY LAW
Abstract. The article deals with the problem of conceptualization of the social-normative order, which is not directly related to the activities of the State and is most often denoted in legal science by the terms “legal customs” and “customary law”. This type of law arises in the pre-state period, and then coexists with the system of norms created by the State for a long historical period; in some regions it continues to play the role of an important social regulator till now. Analyzing the well-established theory of “customary” law, the author proposes to look at this concept in a new way, revealing a number of theoretical and epistemological problems associated with it. It is shown that the most common definition of customary law is internally controversial; ambiguity and unjustifiably broad application of this concept impoverishes its content. The idea that the law of pre-state societies and those state-organized societies, which have retained legal institutions independent from the State, “consists” exclusively of customs being the result of “multiple repetition” of certain (more or less random) actions, is incorrect. Applying a fundamentally different approach to the typology of law based not on formal criteria, but on the nature of the social force, which enforces general bindingness of legal norms, the author introduces and substantiates the concept of community law.
Community law as defined by the author is the normative and institutional order governing mutual relations of people in a community, the binding nature of which is ensured by that community independently, without involvement of the State.
This term is most relevant to denote the law of traditional society that is not based on the state power’s will, as well as those legal orders that exist in modern societies in parallel with the official law of the State. Its scope fully corresponds to the set of phenomena it designates, and its use helps to avoid the contradictions and misleading connotations that arise from the use of the term “customary law”. The author indicates as main sources of community law: legal customs or customary law in the strict sense; legal provisions of community institutions; judicial precedents of community justice bodies; state laws accepted by the community; religious norms etc. Based on the factual material provided by legal history and legal ethnography, he identifies the main structural and substantive features of community law that distinguish it from other types of law.
Keywords: community law, customary law, folk law, non-state law, law in traditional society, community, legal pluralism, legal anthropology, legal history.
O artigo é dedicado ao problema de conceitualização da ordem sócio-normativa, que não está diretamente relacionada às atividades do Estado e, na maioria das vezes, é referida na ciência jurídica pelos termos “costumes jurídicos” e “direito consuetudinário”. Esse tipo de Direito surge no período pré-estatal e depois, por um longo período histórico, convive com o sistema de normas que o Estado passa a elaborar, e em várias regiões continua a desempenhar, mesmo na atualidade, o papel de importante regulador social. Analisando a teoria convencional do direito “consuetudinário”, o autor propõe contemplar esse conceito a partir de uma nova perspectiva, identificando uma série de problemas teóricos e epistemológicos a ele associados. Mostra-se que a definição mais corriqueira de direito consuetudinário é bastante contraditória, a ambiguidade desse conceito e a sua aplicação injustificadamente ampla depaupera seu conteúdo. Ao mesmo tempo, é incorreto o discernimento de acordo com o qual o direito das sociedades pré-estatais e das sociedades organizadas estatalmente que mantiveram as instituições jurídicas independentes do Estado, “consiste” apenas de costumes, os quais, por sua vez, seriam o resultado de “repetições múltiplas” de certas ações (mais ou menos aleatórias). Usando princípios fundamentalmente diferentes para a classificação do direito, o autor não se baseia em critérios formais de classificação, mas na natureza daquelas forças sociais que garantem o cumprimento das normas jurídicas. A partir daí, ele introduz e fundamenta o conceito de direito comunitário. Assim, o artigo mostra que esse conceito é mais adequado para a definição do direito de uma sociedade tradicional que não se baseia na vontade do poder estatal, bem como para a designação daqueles ordenamentos normativos que existem nas sociedades contemporâneas em paralelo com o direito oficial do Estado. A abrangência deste conceito é inteiramente compatível com o conjunto de manifestações que designa, e seu uso ajuda a evitar aquelas contradições e conotações duvidosas que surgem em razão do uso do termo “direito consuetudinário”. Com base nas fontes e nos fatos oferecidos pela história do direito e pela antropologia jurídica, o autor define as principais características estruturais e conteudistas (factuais) do direito comunitário que o distinguem de outros tipos de direito e analisa as fontes principais.
←∞∞∞∞∞∞→Preliminary English version: https://www.academia.edu/38801821
←∞∞∞∞∞∞→
Abstract. The article deals with the problem of conceptualization of the social-normative order, which is not directly related to the activities of the State and is most often denoted in legal science by the terms “legal customs” and “customary law”. This type of law arises in the pre-state period, and then coexists with the system of norms created by the State for a long historical period; in some regions it continues to play the role of an important social regulator till now. Analyzing the well-established theory of “customary” law, the author proposes to look at this concept in a new way, revealing a number of theoretical and epistemological problems associated with it. It is shown that the most common definition of customary law is internally controversial; ambiguity and unjustifiably broad application of this concept impoverishes its content. The idea that the law of pre-state societies and those state-organized societies, which have retained legal institutions independent from the State, “consists” exclusively of customs being the result of “multiple repetition” of certain (more or less random) actions, is incorrect. Applying a fundamentally different approach to the typology of law based not on formal criteria, but on the nature of the social force, which enforces general bindingness of legal norms, the author introduces and substantiates the concept of community law.
Community law as defined by the author is the normative and institutional order governing mutual relations of people in a community, the binding nature of which is ensured by that community independently, without involvement of the State.
This term is most relevant to denote the law of traditional society that is not based on the state power’s will, as well as those legal orders that exist in modern societies in parallel with the official law of the State. Its scope fully corresponds to the set of phenomena it designates, and its use helps to avoid the contradictions and misleading connotations that arise from the use of the term “customary law”. The author indicates as main sources of community law: legal customs or customary law in the strict sense; legal provisions of community institutions; judicial precedents of community justice bodies; state laws accepted by the community; religious norms etc. Based on the factual material provided by legal history and legal ethnography, he identifies the main structural and substantive features of community law that distinguish it from other types of law.
Keywords: community law, customary law, folk law, non-state law, law in traditional society, community, legal pluralism, legal anthropology, legal history.
Статья посвящена проблеме концептуализации социально-нормативного порядка, не связанного непосредственно с деятельностью государства и чаще всего обозначаемого в юридической науке терминами «правовые обычаи» и «обычное право». Право этого типа возникает в догосударственный период и затем в течение продолжительного исторического периода сосуществует с системой норм, создаваемой государством, а в ряде регионов продолжает играть роль важного социального регулятора и в наши дни. Анализируя устоявшуюся теорию «обычного» права, автор предлагает взглянуть на это понятие по-новому, выявляя ряд связанных с ним теоретических и эпистемологических проблем. Показано, что наиболее распространенное определение обычного права внутренне противоречиво, неоднозначность и неоправданно широкое применение этого понятия обедняет его содержание, а представление, согласно которому право догосударственных обществ и государственно-организованных социумов, сохранивших независимые от государства правовые институты, «состоит» из одних лишь обычаев, являющихся результатом «многократного повторения» неких (более или менее случайных) действий, неверно. Применяя принципиально иной подход к типологии права, в основу которого положены не формальные критерии, а характер тех социальных сил, которые обеспечивают общеобязательность правовых норм, автор вводит и обосновывает понятие общинного права. Показано, что этот термин наиболее релевантен для обозначения права традиционного общества, не основанного на волеизъявлении государственной власти, а также тех правовых порядков, которые существуют в современных социумах параллельно официальному праву государства. Его объем полностью соответствует обозначаемому им множеству явлений, и его использование помогает избежать тех противоречий и вводящих в заблуждение коннотаций, которые возникают в связи с употреблением словосочетания «обычное право». Опираясь на фактологический материал, предоставляемый историей права и юридической этнографией, автор обозначает основные структурные и содержательные особенности общинного права, отличающие его от других типов права, и дает характеристику его источников.
Ключевые слова: общинное право, обычное право, народное право, негосударственное право, право в традиционном обществе, правовой плюрализм, община, юридическая антропология, теория государства и права, история государства и права.
The author suggests such a definition of the notion of justice in two variants: the first, which is suitable for use not only in the legal science, but also in the widest possible socio-scientific and philosophical context: ***Justice is a kind of public good, consisting in the resolution of legal disputes in accordance with the principle of equity through the making of decisions with binding force*** and the second, applicable in the theory of law: ***Justice is a form of application of law consisting in the resolution of legal disputes in accordance with the principle of equity through the adoption of decisions with binding force***
Ключевые слова: правосудие, община, общинная юстиция, общинное правосудие, правовой плюрализм, обычное право, общинное право, юридическая антропология.
Abstract: the term "community justice" encompasses a variety of institutions for conflict resolution and regulation of social behavior according to the norms prescribed by communities. The article defines this notion and reveals historical roots, basic elements and principles of functioning of the phenomenon.
Keywords: justice, community, community justice, legal pluralism, customary law, community law, legal anthropology.
Ключевые слова: юридическое образование, магистратура, специалитет, юридическая антропология, антропология права.
The article deals with some problems of content composition of higher education programs in law. The aim of the work is to find an adequate response to the new challenges that legal science and practice face. These challenges are related to scientific and technological progress and the processes of globalization. They are inherently values-related and it is impossible to give a response to them, remaining in the subject field and methodological framework of "pure" law science. A transdisciplinary synthesis of social sciences and humanities is needed. Nowadays a lawyer must be professionally socialized sufficiently to effectively apply the results of this synthesis in his work. To do this, it is necessary to anthropologize the professional legal component of education, which is possible by introducing the discipline "Legal anthropology" into the curricula of higher legal education. This will allow, without making significant changes in the content of traditional legal courses (which are already very information-rich and extremely "compacted"), to set a general anthropological perspective for the professional legal awareness of future lawyers and to form their anthropological competence at the level corresponding to present-day conditions.
For the practical implementation of this proposal, it is suggested to begin teaching the discipline "Legal anthropology" in the master level and senior courses of the five-year specialist program in Jurisprudence; introduce the course "Anthropology of security" in the five-year program of the "Legal support of national security" speciality; supplement the PhD program in law with the course of Legal anthropology for those postgraduate students who had not attended it during their master's or specialist’s studies; to teach graduate students in the field of "State and municipal administration" at least one of the disciplines "Legal anthropology" or "Political anthropology", and the best option would be a combined course of political and legal anthropology; to introduce Legal anthropology in the graduate program in the field of "Anthropology and Ethnology ”, where it has not been done yet.
Keywords: legal education, master's degree, specialization, legal anthropology.
Латиноамериканистика by Pavel Kostogryzov (Павел Костогрызов)
Latin America, community, community studies, political anthropology, anthropology of law
Abstract
Research on community institutions has long been an important area of anthropology.
A great deal of literature is devoted, inter alia, to Latin American communities, both
rural, including traditional indigenous communities, and those emerging in urbanized
and semi-urbanized areas. The article provides a brief overview of the development
of Latin American community studies, from their origins in the 1920s and 1930s to
the present day. I characterize the current state of the study of community institutions
in the region in international anthropology, highlighting several trends within Latin
American community studies. In domestic Latin American studies, the topic of
community institutions occupies a peripheral place. Soviet scholarship had certain
achievements in developing it, but methodologically it was limited by a dogmatic
version of Marxism. Over the past decade, Latin American community research in
Russia has gained some momentum.
Funding Information
This research was supported by the following institutions and grants:
Gerda Henkel Foundation, https://doi.org/10.13039/501100001653 [grant no. AZ 04/KF/20]
Исследование общинных институтов давно стало одним из важных направлений антропологии. Большой массив литературы посвящен, в частности, латиноамериканским общинам – как сельским, включая традиционные общины коренных народов, так и возникающим в урбанизированных и полуурбанизированных зонах. В статье дается краткий обзор развития латиноамериканских общинных исследований от зарождения этого направления в 1920-х — 30-х гг. до наших дней. Затем автор характеризует современное состояние изучения общинных институтов в регионе в зарубежной антропологии, выделяя несколько направлений в рамках латиноамериканских community studies. В отечественной латиноамериканистике тема общинных институтов занимает периферийное место. Советская наука имела определенные достижения в ее разработке, но ее методологические возможности были ограничены догматизированной версией марксизма. В последнее десятилетие интерес российских ученых к латиноамериканским общинным исследованиям несколько активизировался.
Ключевые слова: община, общинные исследования, Латинская Америка, community studies
Introducing the concept of values politics (axiopolitics) as a set of methods of political “handling” of values (and their use for political purposes), the author offers his own typology of this phenomenon and outlines the main historical stages of its formation. Considering the values politics of the left-indigenist regime in Bolivia, he reveals its connection with the formation of nation and the incomplete process of modernization in the country. The article gives a description of the ideological and value complex, known as "Suma qamaña", which underlies the axiopolitics of the Bolivian state. The concept is the quintessence of traditional worldview of indigenous peoples of the Andean region. It includes the idea of harmonious coexistence of people with each other and with nature. The "Suma qamaña" ideology openly opposes developmentalism as a paradigm of unidirectional development of mankind and consumerism, which orients economy to infinite increase in producing consumer goods. Its appearance was a reaction to the unsuccessful for Latin American countries policy of neoliberalism in the 90s – early 2000s. The author reveals the content of the "Suma qamaña" system of values and the essence of the arguments put forward by its critics. It is shown how the regime used the "Suma qamaña" ideology to achieve its political goals.
Key words: politics of values, axiopolitics, suma camaña, indigenism, nation, Bolivia.
Книга предназначена для юристов, антропологов, политологов, социологов – научных работников, преподавателей, студентов и аспирантов, а также всех интересующихся латиноамериканистикой, юридической антропологией, теорией и историей права.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта № 15-03-00513 «Общинная юстиция в странах Латинской Америки».
Статья посвящена анализу понятия верховной власти, которое автор считает незаслуженно обойденным вниманием современной политической науки. Несмотря на высокую значимость этой категории, ее определения нет ни в словарях, ни в большинстве учебников и обобщающих трудов. Политической и юридической науке это понятие известно по крайней мере с XVI века. В ХІХ – начале ХХ веков благодаря исследованиям таких государствоведов, как Б. Н. Чичерин, А. С. Алексеев, Н. М. Коркунов, Г. Еллинек, Л. А. Тихомиров, П. Е. Казанский сформировался научный консенсус относительно понимания верховной власти как юридически неограниченной, полной и безусловной власти в государстве. В начале ХХІ в. в российской науке возродился интерес к этой категории. Закономерным результатом стала реактуализация дореволюционных концепций. По мнению автора, категория «верховная власть» обладает значительным эвристическим потенциалом, и ее «возвращение» в политическую науку, равно как и в конституционно-правовую, обогатило бы их методологический инструментарий. В частности, ее применение при анализе политических систем позволяет за фасадом конституционного разделения властей рассмотреть не только кто правит (т. е. осуществляет то или иное конституционно закрепленное полномочие), но и кто властвует, т. е. имеет право принятия окончательных, «крайних» решений по ключевым вопросам политической жизни. Построение релевантной теории верховной власти, соответствующей современному уровню знаний, требует трансдисциплинарного исследовательского подхода. В настоящее время эта теория далека от завершенности. Автор акцентирует внимание на ряде нерешенных проблем, которые он считает ключевыми для разработки такой теории, и указывает возможные направления поиска их решения. В статье подвергаются критическому анализу существующие в современном отечественном государствоведении подходы к разработке учения о верховной власти.
Ключевые слова: верховная власть, суверенитет, суверен, источник власти, государствоведение, политическая теория, категории политической науки.
Abstract: The article is devoted to the analysis of the concept of Supreme power, which the author considers to be undeservedly neglected by the present-day Political Science. Despite the high importance of this category, its definition is lacking in dictionaries, as well as most textbooks and reviews. Legal Science and State Studies have known this concept at least since the 16th century. In the 19th and early 20th centuries, due to the works of such scientists as Boris Chicherin, Alexander Alekseev, Nikolay Korkunov, Georg Jellinek, Lev Tikhomirov, Petr Kazansky the academic consensus was formed that supreme power can be defined as legally unlimited, complete and unconditional power in the state. At the beginning of the 21st century, the interest in this category has revived, which resulted, in particular, in the previous concepts becoming relevant again.
After having critically analyzed the existing ideas of the Russian researchers on this topic, the author comes to the conclusion that elaboration of the relevant theory of the supreme power that lives up to the modern level of knowledge, requires interdisciplinary approach and combined effort from lawyers, political scientists, historians, and sociologists. Having convincingly demonstrated that today this task is still far from being complete, he focuses on a number of key problems for the development of such a theory and outlines possible directions for finding their solution.
The author defines supreme power as following:
**Supreme power is the most complete, sovereign, permanent and non-derivative political power in a country, with universal authority to govern the state and to make final decisions on all matters of national importance, which is the source of all state powers.**
According to his conclusion, this category has a significant heuristic potential, and its “return” to political, as well as constitutional and legal, science would enrich their methodological tools. In particular, its application to the analysis of political systems makes it possible to discern behind the facade of the constitutional separation of powers not only who governs (i.e., exercises this or that authority granted by the constitution), but also who rules i.e., has the right to make final decisions on key issues of political life.
Key words: supreme power, sovereignty, sovereign, source of power, state studies, political theory, categories of political science.
Карл Шмитт известен как основоположник децизионизма – учения о политическом решении, принимаемом сувереном в чрезвычайных обстоятельствах и имеющем конститутивный характер для политического и правового порядка в государстве. Автор статьи, применяя сравнительно-исторический метод, попытался найти в русской политико-правовой мысли начала ХХ в. концепции, которые могли бы претендовать на роль «протодецизионистских». Речь идет о работах представителей консервативного направления государственно-правовой мысли: Л. А. Тихомирова, Н. А. Захарова и П. Е. Казанского. Другим объектом исследования стали интерпретации децизионизма К. Шмитта в современном российском государствоведческом дискурсе. Показано, что русская государственная наука начала ХХ века, развивавшая собственное учение о суверенной власти и ее Решении как конституирующем начале политического и правового порядка, пришла к выводам, во многом аналогичным шмиттовским, а в некоторых вопросах продвинулась даже дальше К. Шмитта. Из проведенного сравнения сделан вывод, что попытка построить «политическую [62] теологию» на чисто рациональных, претендующих на научность, основаниях привела К. Шмитта к обожествлению государства и тем самым – к иррационализации науки. Напротив, русские консервативные мыслители никогда не забывали, что политический онтос – отнюдь не предел бытия, и будучи в нем последней инстанцией, суверен все же имеет над собой высшее начало. Эта, пусть и чисто идеальная подотчетность и составляет конечное основание его суверенности. Именно соблюдение верного иерархического отношения между трансцендентным и имманентным, метафизическим и онтологическим, Божественным и человеческим помогло им удержаться от подмены Абсолютного относительным и избежать обожествления земной власти.
Ключевые слова: децизионизм, Карл Шмитт, Лев Тихомиров, П. Е. Казанский, Н. А. Захаров, консерватизм, государствоведение, верховная власть, суверенитет, политическая теория, политический дискурс.
Abstract: Carl Schmitt is known as the founder of decisionism – the doctrine of political decision made by sovereign in extreme circumstances and having a constitutive character [63] for the political and legal order in the state. The author of the article using comparative historical method tries to find in Russian political and legal thought of the early 20th cent. concepts that could claim the role of "proto-decisionist". The ideas of conservative legal thinkers as L. A. Tikhomirov, N. A. Zakharov and P. E. Kazansky are under discussion. Interpretations of C. Schmitt's decisionism in contemporary Russian political discourse are studied as well. It is shown that Russian state science of the early twentieth century, which developed its own doctrine of sovereign power and its Decision as the constituting principle of the political and legal order, came to conclusions that were largely similar to thode made by Schmitt and in some issues advanced even further than C. Schmitt. The comparison provided leads to the conclusion that an attempt to build "political theology" on purely rational, scientific grounds led С. Schmitt to deification of the state and thereby to irrationalization of the science. On the contrary, Russian conservative thinkers never forgot that the political ontos is by no means the limit of being, and being the ultimate authority in it, the sovereign still has a higher principle over him. And it is precisely this, albeit purely ideal accountability that is the ultimate foundation of its sovereignty. It was this constant observance of the true hierarchical relationship between the transcendental and the immanent, the metaphysical and the ontological, the Divine and the human that helped them to refrain from replacing the Absolute with the relative and avoiding deification of earthly power.
Key words: decisionism, Carl Schmitt, Lev Tikhomirov, P. E. Kazansky, N. A. Zakharov, conservatism, state studies, supreme power, sovereignty, political theory, political discourse
Статья посвящена характерным для конституционного права
феноменам, объединяющим признаком которых является то, что
определенные юридические объекты не имеют коррелята в реальном мире.
Эти «мнимые величины» у разных авторов получили разные наименования:
конституционные фикции, абстракции, мифы и метафоры и т. д, причем
один и тот же термин часто применяется к совершенно разнородным
объектам и наоборот. В статье предпринимается попытка разграничения
разных видов «мнимости» в конституционном праве.
Ключевые слова: фикция, юридическая фикция, конституционный
миф, конституционный принцип, конституционная ценность.
В докладе ставится проблема различения понятий публичной и государственной власти и, соответственно, публичного и государственного принуждения. В частности указывается на значимую роль, которую играет в развивающихся странах такой тип общественной организации, как община. Во многих случаях она берет на себя публичные функции, обладает публичной властью, в том числе осуществляет и специфический вид принуждения, являющийся публичным, но не государственным.
Для развивающихся стран характерно и множество иных, помимо племен и родовых общин, форм организации территориальных публичных коллективов (в основном – коренных народов, но не только, это могут быть сельские или даже городские локальные сообщества, не обладающие этническими особенностями, выделяющими их из основной массы окружающего населения). Все это разнообразие можно свести к единству с помощью понятия общины, а обобщающим термином для присущих им видов публичного принуждения будет, соответственно, общинное принуждение.
Взгляд на публичную власть как на сложносоставную систему, разные элементы которой могут иметь разные источники, позволяет выявить неоднородную фактуру ткани политического и правового бытия, которая остается невидимой для позитивистской юриспруденции с ее редукционизмом. Даже в современном мире наряду с государственным существуют другие виды публичного принуждения. Помимо вопросов онтологии государства и права, проблема негосударственных форм публичного принуждения ставит и вопросы деонтологического характера. Должно ли государство действительно стремиться к полной и безоговорочной монополии на легитимное насилие? Должно ли общество противостоять этим стремлениям или соглашаться с ними?
Метакатегория «народ» и границы познания науки конституционного права Аннотация. Отталкиваясь от существующих в отечественной науке подходов к интерпретации термина «народ», автор делает вывод о том, что в конституционном праве он используется по крайней мере в двух различных значениях-как источник власти и как субъект конституционных прав. Показана неустранимость этой двойственности и обоснован тезис о том, что понятие народа как источника власти является одним из предельных понятий конституционного права и поэтому не может быть определено в его рамках. Осознание этой проблемы приводит одних российских юристов к отрицанию самого принципа народного суверенитета, а других-к попыткам отождествить понятие «народ как источник власти» с избирательным корпусом. Возражая против обеих этих позиций, автор показывает, что согласно теореме Гёделя о неполно-те конституционное право как система формально определенных норм не может быть одновременно пол-ным и непротиворечивым. Попытки построения «чистой» конституционно-правовой теории, свободной от любых внеюридических элементов, в которой определения всех понятий, которыми она оперирует, были бы выводимы в ней самой из других понятий, определенных в ней же, приводят к неразрешимым противоречиям. Если же система конституционного права строится как непротиворечивая, она с неизбежностью оказывается неполной, в частности в ней используются понятия, неопределяемые в ее рамках. Автор рассматривает такие понятия и категории, принадлежащие к более высокому уровню абстрагирования, как метакатегории, или предельные понятия, конституционно-правовой науки. Категория «народ как источник власти» является одной из них. Касаясь дилеммы полноты и непротиворечивости конституционного права как системы формально определенных норм, автор отстаивает приоритетность непротиворечивости. Ключевые слова: теория государства и права; конституционное право; конституция; народ; население; власть; источник власти; избиратели; электорат; метакатегория; предельное понятие; пределы познания; непротиворечивость. Для цитирования: Костогрызов П. И. Метакатегория «народ» и границы познания науки конституционного права // Lex russica. Abstract. Based on approaches existing in domestic science to the interpretation of the term "a people", the author concludes that in constitutional law the term under consideration is used in at least two different meanings:
LEGAL ANTHROPOLOGY IN SEARCH FOR A PARADIGM
Abstract: Studies in legal anthropology have been actively developing in Russia during the last two decades. However, the position of this discipline among the humanities and social sciences is still under
discussion. There is no unity among Russian researchers in the definition of its matter, thematic field and structure, its conventional categorical apparatus is not elaborated yet. The present-day studies in
Humanities, particularly in anthropology, are characterized by interdisciplinarity. On the one hand, this peculiarity opens up broad heuristic prospects, on the other hand, it produces certain epistemological difficulties. The most obvious of them is the problem of transferability of knowledge from the language of one discipline into these of the other. Since the legal and anthropological studies are conducted by both legal scholars and anthropologists and often by specialists in other social sciences, a common, unambiguously understood by all scientists language of legal anthropology is necessary for ensuring synergy of their research efforts. This requires concerted activity of the whole research community to form the terminological conventions. It supposes public discussion with the participation of a broad circle of scholars from different fields of knowledge, but committed to the common legal anthropological research agenda. Having characterize the basic methodological approaches that coexist in contemporary Russian legal anthropology, the author outlines the most promising issues, which such discussion could develop on.
The author's vision of the object, the thematic field and the structure of legal anthropology are presented as one of possible variants. One of the most promising theories, claiming to become the philosophical
foundation of legal-anthropological studies – the anthropology of energy – is considered.
The term "customary law" has existed for a long time and generally does not cause special questions and discussions, as it seems understandable and familiar. Analyzing the well-established theory of customary law, the author suggests new look at this concept, revealing a number of theoretical and epistemological problems. It is shown that the most common definition of customary law is inherently contradictory, the unjustifiably broad application of the concept impairs its content, and that custom is neither the only nor even the main source of non-state law. The author substantiates the idea of community law. He argues that this term is more relevant than the more common term "customary law" for the notion of law in traditional society that is not based on the state power's will, as well as for non-state legal orders existing in present-day societies in parallel with official law. The main structural and substantial differences between community law and that of the state are demonstrated.
←∞∞∞∞∞∞→Preliminary English version: https://www.academia.edu/38801821
←∞∞∞∞∞∞→
COMMUNITY LAW
Abstract. The article deals with the problem of conceptualization of the social-normative order, which is not directly related to the activities of the State and is most often denoted in legal science by the terms “legal customs” and “customary law”. This type of law arises in the pre-state period, and then coexists with the system of norms created by the State for a long historical period; in some regions it continues to play the role of an important social regulator till now. Analyzing the well-established theory of “customary” law, the author proposes to look at this concept in a new way, revealing a number of theoretical and epistemological problems associated with it. It is shown that the most common definition of customary law is internally controversial; ambiguity and unjustifiably broad application of this concept impoverishes its content. The idea that the law of pre-state societies and those state-organized societies, which have retained legal institutions independent from the State, “consists” exclusively of customs being the result of “multiple repetition” of certain (more or less random) actions, is incorrect. Applying a fundamentally different approach to the typology of law based not on formal criteria, but on the nature of the social force, which enforces general bindingness of legal norms, the author introduces and substantiates the concept of community law.
Community law as defined by the author is the normative and institutional order governing mutual relations of people in a community, the binding nature of which is ensured by that community independently, without involvement of the State.
This term is most relevant to denote the law of traditional society that is not based on the state power’s will, as well as those legal orders that exist in modern societies in parallel with the official law of the State. Its scope fully corresponds to the set of phenomena it designates, and its use helps to avoid the contradictions and misleading connotations that arise from the use of the term “customary law”. The author indicates as main sources of community law: legal customs or customary law in the strict sense; legal provisions of community institutions; judicial precedents of community justice bodies; state laws accepted by the community; religious norms etc. Based on the factual material provided by legal history and legal ethnography, he identifies the main structural and substantive features of community law that distinguish it from other types of law.
Keywords: community law, customary law, folk law, non-state law, law in traditional society, community, legal pluralism, legal anthropology, legal history.
O artigo é dedicado ao problema de conceitualização da ordem sócio-normativa, que não está diretamente relacionada às atividades do Estado e, na maioria das vezes, é referida na ciência jurídica pelos termos “costumes jurídicos” e “direito consuetudinário”. Esse tipo de Direito surge no período pré-estatal e depois, por um longo período histórico, convive com o sistema de normas que o Estado passa a elaborar, e em várias regiões continua a desempenhar, mesmo na atualidade, o papel de importante regulador social. Analisando a teoria convencional do direito “consuetudinário”, o autor propõe contemplar esse conceito a partir de uma nova perspectiva, identificando uma série de problemas teóricos e epistemológicos a ele associados. Mostra-se que a definição mais corriqueira de direito consuetudinário é bastante contraditória, a ambiguidade desse conceito e a sua aplicação injustificadamente ampla depaupera seu conteúdo. Ao mesmo tempo, é incorreto o discernimento de acordo com o qual o direito das sociedades pré-estatais e das sociedades organizadas estatalmente que mantiveram as instituições jurídicas independentes do Estado, “consiste” apenas de costumes, os quais, por sua vez, seriam o resultado de “repetições múltiplas” de certas ações (mais ou menos aleatórias). Usando princípios fundamentalmente diferentes para a classificação do direito, o autor não se baseia em critérios formais de classificação, mas na natureza daquelas forças sociais que garantem o cumprimento das normas jurídicas. A partir daí, ele introduz e fundamenta o conceito de direito comunitário. Assim, o artigo mostra que esse conceito é mais adequado para a definição do direito de uma sociedade tradicional que não se baseia na vontade do poder estatal, bem como para a designação daqueles ordenamentos normativos que existem nas sociedades contemporâneas em paralelo com o direito oficial do Estado. A abrangência deste conceito é inteiramente compatível com o conjunto de manifestações que designa, e seu uso ajuda a evitar aquelas contradições e conotações duvidosas que surgem em razão do uso do termo “direito consuetudinário”. Com base nas fontes e nos fatos oferecidos pela história do direito e pela antropologia jurídica, o autor define as principais características estruturais e conteudistas (factuais) do direito comunitário que o distinguem de outros tipos de direito e analisa as fontes principais.
←∞∞∞∞∞∞→Preliminary English version: https://www.academia.edu/38801821
←∞∞∞∞∞∞→
Abstract. The article deals with the problem of conceptualization of the social-normative order, which is not directly related to the activities of the State and is most often denoted in legal science by the terms “legal customs” and “customary law”. This type of law arises in the pre-state period, and then coexists with the system of norms created by the State for a long historical period; in some regions it continues to play the role of an important social regulator till now. Analyzing the well-established theory of “customary” law, the author proposes to look at this concept in a new way, revealing a number of theoretical and epistemological problems associated with it. It is shown that the most common definition of customary law is internally controversial; ambiguity and unjustifiably broad application of this concept impoverishes its content. The idea that the law of pre-state societies and those state-organized societies, which have retained legal institutions independent from the State, “consists” exclusively of customs being the result of “multiple repetition” of certain (more or less random) actions, is incorrect. Applying a fundamentally different approach to the typology of law based not on formal criteria, but on the nature of the social force, which enforces general bindingness of legal norms, the author introduces and substantiates the concept of community law.
Community law as defined by the author is the normative and institutional order governing mutual relations of people in a community, the binding nature of which is ensured by that community independently, without involvement of the State.
This term is most relevant to denote the law of traditional society that is not based on the state power’s will, as well as those legal orders that exist in modern societies in parallel with the official law of the State. Its scope fully corresponds to the set of phenomena it designates, and its use helps to avoid the contradictions and misleading connotations that arise from the use of the term “customary law”. The author indicates as main sources of community law: legal customs or customary law in the strict sense; legal provisions of community institutions; judicial precedents of community justice bodies; state laws accepted by the community; religious norms etc. Based on the factual material provided by legal history and legal ethnography, he identifies the main structural and substantive features of community law that distinguish it from other types of law.
Keywords: community law, customary law, folk law, non-state law, law in traditional society, community, legal pluralism, legal anthropology, legal history.
Статья посвящена проблеме концептуализации социально-нормативного порядка, не связанного непосредственно с деятельностью государства и чаще всего обозначаемого в юридической науке терминами «правовые обычаи» и «обычное право». Право этого типа возникает в догосударственный период и затем в течение продолжительного исторического периода сосуществует с системой норм, создаваемой государством, а в ряде регионов продолжает играть роль важного социального регулятора и в наши дни. Анализируя устоявшуюся теорию «обычного» права, автор предлагает взглянуть на это понятие по-новому, выявляя ряд связанных с ним теоретических и эпистемологических проблем. Показано, что наиболее распространенное определение обычного права внутренне противоречиво, неоднозначность и неоправданно широкое применение этого понятия обедняет его содержание, а представление, согласно которому право догосударственных обществ и государственно-организованных социумов, сохранивших независимые от государства правовые институты, «состоит» из одних лишь обычаев, являющихся результатом «многократного повторения» неких (более или менее случайных) действий, неверно. Применяя принципиально иной подход к типологии права, в основу которого положены не формальные критерии, а характер тех социальных сил, которые обеспечивают общеобязательность правовых норм, автор вводит и обосновывает понятие общинного права. Показано, что этот термин наиболее релевантен для обозначения права традиционного общества, не основанного на волеизъявлении государственной власти, а также тех правовых порядков, которые существуют в современных социумах параллельно официальному праву государства. Его объем полностью соответствует обозначаемому им множеству явлений, и его использование помогает избежать тех противоречий и вводящих в заблуждение коннотаций, которые возникают в связи с употреблением словосочетания «обычное право». Опираясь на фактологический материал, предоставляемый историей права и юридической этнографией, автор обозначает основные структурные и содержательные особенности общинного права, отличающие его от других типов права, и дает характеристику его источников.
Ключевые слова: общинное право, обычное право, народное право, негосударственное право, право в традиционном обществе, правовой плюрализм, община, юридическая антропология, теория государства и права, история государства и права.
The author suggests such a definition of the notion of justice in two variants: the first, which is suitable for use not only in the legal science, but also in the widest possible socio-scientific and philosophical context: ***Justice is a kind of public good, consisting in the resolution of legal disputes in accordance with the principle of equity through the making of decisions with binding force*** and the second, applicable in the theory of law: ***Justice is a form of application of law consisting in the resolution of legal disputes in accordance with the principle of equity through the adoption of decisions with binding force***
Ключевые слова: правосудие, община, общинная юстиция, общинное правосудие, правовой плюрализм, обычное право, общинное право, юридическая антропология.
Abstract: the term "community justice" encompasses a variety of institutions for conflict resolution and regulation of social behavior according to the norms prescribed by communities. The article defines this notion and reveals historical roots, basic elements and principles of functioning of the phenomenon.
Keywords: justice, community, community justice, legal pluralism, customary law, community law, legal anthropology.
Ключевые слова: юридическое образование, магистратура, специалитет, юридическая антропология, антропология права.
The article deals with some problems of content composition of higher education programs in law. The aim of the work is to find an adequate response to the new challenges that legal science and practice face. These challenges are related to scientific and technological progress and the processes of globalization. They are inherently values-related and it is impossible to give a response to them, remaining in the subject field and methodological framework of "pure" law science. A transdisciplinary synthesis of social sciences and humanities is needed. Nowadays a lawyer must be professionally socialized sufficiently to effectively apply the results of this synthesis in his work. To do this, it is necessary to anthropologize the professional legal component of education, which is possible by introducing the discipline "Legal anthropology" into the curricula of higher legal education. This will allow, without making significant changes in the content of traditional legal courses (which are already very information-rich and extremely "compacted"), to set a general anthropological perspective for the professional legal awareness of future lawyers and to form their anthropological competence at the level corresponding to present-day conditions.
For the practical implementation of this proposal, it is suggested to begin teaching the discipline "Legal anthropology" in the master level and senior courses of the five-year specialist program in Jurisprudence; introduce the course "Anthropology of security" in the five-year program of the "Legal support of national security" speciality; supplement the PhD program in law with the course of Legal anthropology for those postgraduate students who had not attended it during their master's or specialist’s studies; to teach graduate students in the field of "State and municipal administration" at least one of the disciplines "Legal anthropology" or "Political anthropology", and the best option would be a combined course of political and legal anthropology; to introduce Legal anthropology in the graduate program in the field of "Anthropology and Ethnology ”, where it has not been done yet.
Keywords: legal education, master's degree, specialization, legal anthropology.
Latin America, community, community studies, political anthropology, anthropology of law
Abstract
Research on community institutions has long been an important area of anthropology.
A great deal of literature is devoted, inter alia, to Latin American communities, both
rural, including traditional indigenous communities, and those emerging in urbanized
and semi-urbanized areas. The article provides a brief overview of the development
of Latin American community studies, from their origins in the 1920s and 1930s to
the present day. I characterize the current state of the study of community institutions
in the region in international anthropology, highlighting several trends within Latin
American community studies. In domestic Latin American studies, the topic of
community institutions occupies a peripheral place. Soviet scholarship had certain
achievements in developing it, but methodologically it was limited by a dogmatic
version of Marxism. Over the past decade, Latin American community research in
Russia has gained some momentum.
Funding Information
This research was supported by the following institutions and grants:
Gerda Henkel Foundation, https://doi.org/10.13039/501100001653 [grant no. AZ 04/KF/20]
Исследование общинных институтов давно стало одним из важных направлений антропологии. Большой массив литературы посвящен, в частности, латиноамериканским общинам – как сельским, включая традиционные общины коренных народов, так и возникающим в урбанизированных и полуурбанизированных зонах. В статье дается краткий обзор развития латиноамериканских общинных исследований от зарождения этого направления в 1920-х — 30-х гг. до наших дней. Затем автор характеризует современное состояние изучения общинных институтов в регионе в зарубежной антропологии, выделяя несколько направлений в рамках латиноамериканских community studies. В отечественной латиноамериканистике тема общинных институтов занимает периферийное место. Советская наука имела определенные достижения в ее разработке, но ее методологические возможности были ограничены догматизированной версией марксизма. В последнее десятилетие интерес российских ученых к латиноамериканским общинным исследованиям несколько активизировался.
Ключевые слова: община, общинные исследования, Латинская Америка, community studies
Introducing the concept of values politics (axiopolitics) as a set of methods of political “handling” of values (and their use for political purposes), the author offers his own typology of this phenomenon and outlines the main historical stages of its formation. Considering the values politics of the left-indigenist regime in Bolivia, he reveals its connection with the formation of nation and the incomplete process of modernization in the country. The article gives a description of the ideological and value complex, known as "Suma qamaña", which underlies the axiopolitics of the Bolivian state. The concept is the quintessence of traditional worldview of indigenous peoples of the Andean region. It includes the idea of harmonious coexistence of people with each other and with nature. The "Suma qamaña" ideology openly opposes developmentalism as a paradigm of unidirectional development of mankind and consumerism, which orients economy to infinite increase in producing consumer goods. Its appearance was a reaction to the unsuccessful for Latin American countries policy of neoliberalism in the 90s – early 2000s. The author reveals the content of the "Suma qamaña" system of values and the essence of the arguments put forward by its critics. It is shown how the regime used the "Suma qamaña" ideology to achieve its political goals.
Key words: politics of values, axiopolitics, suma camaña, indigenism, nation, Bolivia.
Слова «нация» и «государство» долгое время были связаны настолько тесно, что нередко использовались как синонимы. Да и сам тип государства, сформировавшийся в Новое время, получил название «национального государства» или «государства-нации». В ХХ в. в политический и научный дискурс вошло понятие «многонациональное государство». В Латинской Америке только два государства-Эквадор и Боливия провозгласили себя «многонациональными». Анализируя положения конституций этих стран, автор выявляет отличительные черты латиноамериканской модели многонационального государства. Сделан вывод, что понятие «многонациональное государство» все еще остается чужеродным для современной теории конституционного права, которая разрабатывалась как научная рефлексия мира национальных государств. Ключевые слова: конституционное право, конституционные реформы, многонациональное государство, этничность, нация, Латинская Америка, Боливия, Эквадор.
Latin American Model of Multinational State The words "nation" and "state" have long been so closely related that they have often been used as synonyms. And the very type of state, formed in Modern era, was called "nation state" or "nation-state". In the 20 th century the concept of "multinational state" entered into political and scientific discourse. In Latin America only Ecuador and Bolivia proclaimed themselves "multinational states". Analyzing the regulations of these countries' constitutions, the author reveals the distinctive features of the Latin American model of a multinational state. It is concluded that the concept of "multinational state" still remains alien to the present-day constitutional law theory, which was developed as a scientific reflection of the world of national states.
and collective rights in Latin American countries
Павел Костогрызов*
Abstract: The paper is devoted to the problem of collective and individual rights in Latin American countries. The author points two fundamental controversies of the liberal approach to human rights: first, between individualistic character of human rights and social form of their practicing and guaranteeing; second, between universality of these rights and cultural determinancy of their subject. Then he analyzes Latin American countries’ experience in protecting collective rights and balancing them with the individual ones. The conclusion is drawn that the chellenge facing scientists, politicians and legislators is finding optimal balance between "human rights" and "people’s rights" - individual and collective ones - in such a way as to provide the most favorable legal environment for every human.
Key words: human rights, collective rights, individual rights, indigenous peoples, legal pluralism, legal anthropology, community, Latin America
Resumen: El artículo es dedicado al problema de derechos colectivos e individuales en los paises latinoamericanos. El autor señala dos controversias fundamentales del enfoque liberal de derechos humanos: primero, entre el carácter individualista de los derechos humanos y la forma social de su práctica y garantía; segundo, entre la universalidad de dichos derechos y la determinación cultural de su sujeto. Luego él analiza la experiencia de los países latinoamericanos en protección de derechos colectivos y su equilibrio con los individuales. Se concluye que el desafío al que se enfrentan los científicos, políticos y legisladores es encontrar un equilibrio óptimo entre los "derechos humanos" y los "derechos de la gente", los individuales y los colectivos, de forma que se proporcione el ambiente legal más favorable para cada persona.
Palabras clave: derechos humanos, derechos colectivos, derechos individuales, pueblos indígenas, antroplogía jurídica, pluralismo jurídico, comunidad, América Latina.
Ключевые слова: права человека, коллективные права, индивидуальные права, коренные народы, юридическая антропология, правовой плюрализм, община, Латинская Америка.
Ключевые слова: правовой плюрализм, конституционное право, конституционные реформы, обычное право, общинная юстиция, Латинская Америка.
The article is devoted to one of the current trends in the development of the constitutional law in Latin American countries – the recognition of legal pluralism as one of the fundamental principles in the "new generation" Latin-American constitutions. By the example of Bolivia, Colombia, Ecuador, Peru and Guatemala the author shows common and distinctive features of the approaches to the problem implemented in different countries of the region. The conclusion is drawn that the Bolivian and Colombian models of legal pluralism demonstrate two opposite approaches to constitutionalization of the phenomenon. The models of legal pluralism implemented by other Latin American countries are situated between these two "poles".
Key words: legal pluralism, constitutional law, constitutional reform, customary law, community justice, Latin America
Ключевые слова: методы альтернативного разрешения споров, доступ к правосудию, медиация, общинная юс-тиция, правовой плюрализм, Латинская Америка.
Alternative methods of dispute resolution in the frame of community justice: Latin American countries’ experience
Expansion of various methods of alternative dispute resolution (ADR) became a universal trend of the last decades in the field of justice. In many developing countries non-governmental institutions of conflict resolution and public order maintenance exist, inherited from traditional society. In Latin America they are known as "community justice." The article analyzes the experience of application of ADR by community justice bodies of Latin American countries. Achievements and risks on this way are shown. The conclusion is drawn that ddue to retaining community institutions (along with other reasons) Latin American societies show a high level of sustainability and adaptability in a rapidly changing modern world, despite the extremely adverse economic, political and criminal conditions.
Keywords: alternative dispute resolution, access to justice, mediation, community justice, legal pluralism, Latin America.
against crime in the context of weak law enforcement bodies of the State. He
examined the approaches applied by Latin American authorities towards community institutions combating crime, revealed evolution of these approaches in the late 20th - early 21st century. Various forms of civil society’s response to the challenges posed by internal armed conflicts and rising crime are shown.
The conclusions are drawn that society’s ability to self-organization is of vital importance in the context of weak state institutions; that community is the optimal
unit playing the role of a structural element of such organization; that the State needs support from the direction of social forces to carry out a successful penal policy; that various forms of citizens’ self-defense and policing can be effective in crime control in cases when they emerge voluntarily, on the initiative of the population, without pressure of authorities.
Латинская Америка остается одним из наиболее криминализованных регионов мира. В то же время государства региона обладают опытом успешного противодействия преступности. Предметом исследования является деятельность общественных институтов стран Латинской Америки по контролю над преступностью. На примере Гватемалы, Колумбии и Перу анализируется опыт борьбы латиноамериканского общества с
преступностью в условиях слабости правоохранительного аппарата
государства. Рассматриваются подходы властей латиноамериканских стран к общественным институтам противодействия преступности, показана эволюция этих подходов в конце ХХ – начале ХХІ вв. Использован системный подход, а также обще- и частнонаучные методы познания, прежде всего, сравнительно-правовой и исторический. Показаны различные формы ответа гражданского общества на вызовы, связанные с внутренними вооруженными конфликтами и ростом криминала. Делаются выводы о важности социальной организации в условиях слабости государственных институтов; о том, что оптимальной формой такой организации являются общины; о необходимости для государства опоры на общественные силы для проведения успешной уголовно-правовой политики.
функционирование более чем одного правового порядка в одном социальном поле, всегда
был характерен для Латинской Америки. Но лишь в конце ХХ – начале ХХІ вв. он
получил законодательное признание со стороны государства. Необходимость осмысления
этого явления вызвала научные дискуссии и, в частности, призыв к новому прочтению
понятий демократии и правового государства.
Ключевые слова: правовой плюрализм, антропология права, обычное право,
конституционное право, правовое государство, Латинская Америка
Pavel I. Kostogryzov
L egal Plur alism in L atin Amer ican Countr ies: Regr ess to the M iddle Ages or a Way to Postmodern Legal Order ?
Abstract. The phenomenon of legal pluralism, or simultaneous existence of more than one legal order in the same social field, has always been characteristic for Latin America. But only in late 20th – early 21st century it was legally recognized by some states of the region. The need for comprehension of the phenomenon has caused scientific discussions about the approach to the concepts of democracy and rule of law.
K ey wor ds: legal pluralism, legal anthropology, customary law, constitutional law, Latin America, “new middle ages”.
Ключевые слова: конституционное право, неоконституционализм, конституция, государство-нация, плюрализм, Латинская Америка, правовая реформа, политическая трансформация, индихенизм, права человека
Abstract: Latin American constitutionalism has a rich history. Over the last decades, the constitutional law of the majority of countries of the region experiences a new stage of transformation, which acquired the title of Latin American neo-constitutionalism. The goal of this article consists in determination of the fundamental conceptual characteristics of this phenomenon. The object of this research is the constitutions of several countries of Latin America, adopted after 1985. These documents reflect the political and social processes of the late XX – early XXI centuries: “left turn”, empowerment of Indigenismo, and growth of the political activity among indigenous population. The author carries outs a comparative analysis of the newest constitutions of the countries of Latin America based on the conceptual ideas of the foreign legal experts, who belonged to the school of neo-constitutionalists or their opponents. The conclusion is made that despite the national differences, all of these constitutions have common features, which allow characterizing them as the component of a single phenomenon. In the author’s opinion, the following features are typical to all of the Latin American constitutions of the late XX – early XXI centuries: egalitarianism, pluralism, radical democracy, heightened attention towards the rights of the natives, as well as orientation towards deconstruction of paradigm of nation state that is characteristic to modernity.
Keywords: Human rights, Indigenismo, Political transformation, Legal reform, Latin America, Pluralism, Nation state, Constitution, Neo-constitutionalism, Constitutional law
привели не к снижению, а к росту коррупции. Попытки воспроизвести институты и
практики, выработанные иной цивилизацией, в «родной» для них социокультурной
среде приводящие к снижению уровня коррупции, не дают аналогичного эффекта в
странах Латинской Америки. Это привело к пониманию того, что одни и те же
институты работают по-разному в разных культурных средах. Однако практические
рекомендации большинства исследователей, как правило, сводятся к более или менее
замаскированному совету странам «третьего мира» менять свою культуру. По
мнению автора статьи, выход из этой ситуации может быть найден только на пути
формулирования латиноамериканскими странами собственной модели модернизации
политической системы, органичной именно для их социумов и учитывающей их
цивилизационные особенности. Выработка такой модели в регионе в последние
десятилетия ведется режимами как левой, так и правой политической ориентации.
Ключевые слова: коррупция, антикоррупционная политика, культура,
цивилизация, институты, модернизация, Латинская Америка.
CORRUPTION IN LATIN AMERICA: A SOCIOCULTURAL ANALISIS
Abstract: Neoliberal reforms of the 1990s - early 2000s in Latin America led not to a
decrease, but to an increase in corruption. Attempts to reproduce the institutions and
practices developed by a different civilization, which in their "native" socio-cultural
environment led to a decrease in the level of corruption, do not produce a similar effect in
Latin America. This has led to the understanding that the same institutions operate
differently in different cultural environments. However, practical recommendations usually
tend to be more or less explicit advice to third world countries to change their culture.
According to the author of the article, a way out of this situation can be found only through
formulating their own model of modernization of the political system, organic for Latin
American societies and takes into account their civilizational features. Development of such
a model in the region has been carried out in recent decades by regimes of both left and
right political orientation.
Keywords: corruption, anti-corruption politics, culture, civilization, institutions,
modernization, Latin America.
COMMON AND DISTINCTIVE FEATURES
Abstract: The article examines in a comparative perspective characteristics of corruption in Russia and Latin American countries, revealing their common and distinctive features. Based on the phenomenon of the long-term sustainability and even relative economic success of some political systems with high levels of corruption, the author proposes to distinguish between the concepts of “corrupt government” and “corruption government”. The conclusion is drawn that differences in the characteristics of both corruption and state politics towards it in Russia and Latin American countries result
primarily from the different structure of society and the different place held by the institution of private property in the socio-economic and legal framework of two regions.
Keywords: corruption, anti-corruption politics, private property, civil society, state, Russia, Latin America.
Key words: legal pluralism, community, community justice, public order, state and society, legal reform, Latin America, Guatemala, mediation, conciliation
Key words: community, customary law, community justice, legal anthropology, paramilitary forces.
В Колумбии понятие «общинное правосудие» охватывает различные институты разрешения конфликтов и регулирования поведения в соответствии с принятыми социальными нормами. В статье рассматривается динамика развития этих институтов в последние десятилетия во взаимодействии с государством, левой герильей и правыми парамилитарес; анализируется политика властей по интеграции общинной юстиции в национальную систему правосудия.
Ключевые слова: община, обычное право, общинная юстиция, «партизанская юстиция», антропология права, парамилитарес.
конституции нового поколения, принятые в последние три десятилетия, признают право коренных народов жить в соответствии со своими обычаями, традициями, формами социальной организации, сохранять, развивать, применять и практиковать свое собственное обычное право. Таким образом, рядом с правовым порядком, установленным и поддерживаемым государством, возникает еще один, в определенной степени автономный по отношению к первому. Сравнивая конституции стран региона, автор приходит к выводу, что «сильный» юридический плюрализм
встречается лишь в Конституции Боливии 2009 г., «слабый» вариант реализован в конституционном праве Гватемалы, Колумбии, Перу, Эквадора. Таким образом, правовой плюрализм из теоретической конструкции превратился в действующий принцип позитивного права, войдя в конституции, законы и правоприменительную практику целого ряда государств. В итоге выдвинута гипотеза о связи «трансформативного неоконституционализма» с процессом глобализации и о дальнейшей трансформации государства-нации.
Legal pluralism became the subject of study in European and American science
since late 1960s – early 1970s. Russian jurisprudence began studying it in the 1990s. As a
rule, the theory of legal pluralism is criticized from the positivistic point of view. Discourse
of legal pluralism is often viewed by the orthodox jurisprudence as “anti-etatist”. The
author disputes this opinion, proving that legal pluralism opposes not the state as such,
but its particular model, namely, the nation-state of modern and contemporary period.
Taken from broader historical perspective, non-state law not so much competes with the
state as it supplements and supports the state responding to the same social demands. By
the example of Latin American countries’ law systems, the author demonstrates that the
principle of legal pluralism has transferred from the sphere of academic discussions to the
scope of positive law. Latin American constitutions adopted in last three decades recognize
indigenous peoples’ right to live in accordance with their customs, traditions, and forms of
social organization, to maintain, apply and practice their custom law. Thus, along with the
legal order established by the state another one emerges, being autonomous to the former.
The author concludes that “strong” legal pluralism is established in the Constitution of
Bolivia of 2009; the “weak” variant is implemented in Guatemala, Colombia, Peru and
Ecuador. Hence, legal pluralism has turned from theoretical concept into ruling principle
of positive law. In concluding remarks, the author hypothesizes about relationship
between the “transformative neo-constitutionalism” and globalization process, as well as
about further nation-state transformation.
Abstract: Socio-economic, martial and political processes of the late 20th – early 21st cent. caused powerful streams of migration, both transboundary and internal. Latin American megapolises’ outskirts are populated with countryside emigrants. The slums’ population is subjected to marginalization in different fields and has almost no contacts with state institutions. It causes forming of the community structures, which establish rules of conduct and conflict resolution bodies. Such community “enclaves” within urban civilization compose the traditional basis of contemporary civil society in Latin America.
Key words: internal migration; public order; state and society; community; community justice; Latin America.
Ключевые слова: государственный строй, конституционное право, Российская Империя, Основные Законы Российской Империи в редакции 23 апреля 1906 г., самодержавие.
Modernization that took place in Russia at the turn of the 20th century urgently required profound renovation of the political system of the Empire. Transformation of the state government was carried out in 1905-1906 in the situation of acute political instability. The article analyzes the objectives of the reform and its consequences for the subsequent course of the country's history.
Keywords: state government, constitutional law, Russian Empire, Fundamental Laws of the Russian Empire, autocracy.
Counter-Bolshevik Movement at the Urals, 1917-1918
Summary of the doctoral dissertation upheld the 12 of November 2013 at the Ural Federal University, Yekaterinburg, Russia
The Urals played a special role in the events of Revolution and Civil War in Russia. The peculiarity of this region was that here resistance to Bolshevism manifested itself in all the variety of its forms, and this made possible to examine the counter-Bolshevik movement in its entirety and reveal both social and political background of this phenomenon and the process of its development, to discover the regularities to which it was subject.
The goal of this thesis is to reconstruct the history of the anti–Bolshevik movement in the Ural region in 1917-1918 as a phenomenon of systemic nature, to reveal its causes, dynamics, forms and composition of participants, taking into account current level of study of the problem.
Chronologically, the work covers the period from the October 1917 coup to the Omsk coup of November 18, 1918, which brought Admiral A. V. Kolchak to power. Within this period, the author identifies three stages: 1) resistance to the seizure of power by the Bolsheviks (autumn 1917 – spring 1918); 2) insurgency movement of spring – summer of 1918; 3) the experience of recovery of the State by counter-Bolshevik forces in the territory liberated from the Red (summer - autumn 1918).
The dissertation proceeds from a viewpoint considering the developments of Russian Revolution and Civil War as a conflict of competing modernization projects and reveals dynamics of pro-modernization and pro-traditionalist social forces behind the belligerents.
The scientific novelty of the work is determined by the fact that it summarizes data on counter-Bolshevik resistance from the end of October 1917 to November 1918 throughout the whole Ural region. The counter-Bolshevik movement is viewed as a holistic phenomenon, which represented a defense reaction of Russian civil society to the actions of the Bolshevik party aimed at seizing and retaining power by force, liquidating the Russian state and creating an absolutely new social and political system. The dissertation shows diversity of manifestations and the essential unity of the studied phenomenon and demonstrates the dynamics of its development in the designated chronological framework.
This thesis reconstructs the events of the late 1917 – early 1918 in the Urals related to the seizure of power by the Bolsheviks and analyzes the resistance of various political forces and social groups to this process. The study reveals changes in the social composition of the counter-Bolshevik movement during the period under review. It demonstrates causal relationship between the Soviet government’s policy and strengthening of protest moods and gradual involving of various social groups in the counter-Bolshevik movement.
The dissertation also establishes close connection between the characteristics of the counter-Bolshevik movement and the peculiarities of modernization in Russia. It shows that the intensity of participation of various social groups in the struggle against Bolshevism as well as the forms of such participation correlated with the degree of respective groups’ involvement in the course of modernization process.
The thesis reveals how the counter-Bolshevik movement, starting with scattered attempts to withstand the October coup, as the policy of the party at power unfolded, grew into a mass insurgency. The latter, with the support of an external force represented by the Czechoslovak Corps, managed to free most of the Urals from the Reds, which led to the recovery of local self-government structures and Russian statehood on the liberated territory. However, already at this victorious stage, weaknesses of the movement became apparent: divergent interests of the social strata involved in it, contradictions between political groups, unwillingness to sacrifice private goals for the sake of national objectives.
The author concludes that these weaknesses of the counter-Bolshevik movement were rooted in the peculiarities of Russian modernization: its “catch-up” type and, consequently, forced character.
Furthermore conclusions drawn in the thesis are the following:
The capture of power by the Bolsheviks in the Urals was not a "triumphal procession" (as V. I. Lenin called it), but a violent struggle that showed the presence of serious resistance potential in Russian society. However, at this first stage, the counter-Bolshevik forces were defeated due to their disunity, lack of initiative and absence of a political force that could unite their actions.
In the counter-Bolshevik movement at its initial stage two trends were singled out. The first, represented by the Socialist-Revolutionaries and the Mensheviks, sought not so much elimination of the October coup, as adjustment of its results in order to expand participation of "revolutionary democracy" in the newly established government. The second was on the platform of support for the Provisional Government. Both were united by their commitment to the Constituent Assembly and striving for peaceful development of the revolution.
The Bolsheviks’ policy after they had been consolidated their power infringed interests of almost all social groups and led to escalation of the conflict and to expansion of social base of the counter-Bolshevik movement. In the spring and summer of 1918, the latter took the form of a mass armed insurgency, which played a decisive role in the liberation of the Ural region from the Soviet troops and the formation of military and civil structures of the White here.
In the territories liberated from the Red, the counter-Bolshevik forces restored political institutions of the Russian state. At the local and regional levels, the re-established or newly created organs of government were relatively effective in both military and civilian spheres. However, the attempt to create an all-Russian government revealed serious contradictions between various components of the counter-Bolshevik movement. The compromise reached at the State Conference in Ufa turned out to be short-lived and led the political system of the East of Russia to a crisis that was resolved by the establishment of Admiral A. V. Kolchak’s military dictatorship.
Community law as defined by the author is the normative and institutional order governing mutual relations of people in a community, the binding nature of which is ensured by that community independently, without involvement of the State.
This term is most relevant to denote the law of traditional society that is not based on the state power’s will, as well as those legal orders that exist in modern societies in parallel with the official law of the State. Its scope fully corresponds to the set of phenomena it designates, and its use helps to avoid the contradictions and misleading connotations that arise from the use of the term “customary law”. The author indicates as main sources of community law: legal customs or customary law in the strict sense; legal provisions of community institutions; judicial precedents of community justice bodies; state laws accepted by the community; religious norms etc. Based on the factual material provided by legal history and legal ethnography, he identifies the main structural and substantive features of community law that distinguish it from other types of law.
Keywords: community law, customary law, folk law, non-state law, law in traditional society, community, legal pluralism, legal anthropology, legal history.
←∞∞∞∞∞∞→
The article deals with the problem of conceptualization of the social-normative order, which is not directly related to the activities of the State and is most often denoted in legal science by the terms “legal customs” and “customary law”. This type of law arises in the pre-state period, and then coexists with the system of norms created by the State for a long historical period; in some regions it continues to play the role of an important social regulator till now. Analyzing the well-established theory of “customary” law, the author proposes to look at this concept in a new way, revealing a number of theoretical and epistemological problems associated with it. It is shown that the most common definition of customary law is internally controversial; ambiguity and unjustifiably broad application of this concept impoverishes its content. The idea that the law of pre-state societies and those state-organized societies, which have retained legal institutions independent from the State, “consists” exclusively of customs being the result of “multiple repetition” of certain (more or less random) actions, is incorrect. Applying a fundamentally different approach to the typology of law based not on formal criteria, but on the nature of the social force, which enforces general bindingness of legal norms, the author introduces and substantiates the concept of community law.
Community law as defined by the author is the normative and institutional order governing mutual relations of people in a community, the binding nature of which is ensured by that community independently, without involvement of the State.
This term is most relevant to denote the law of traditional society that is not based on the state power’s will, as well as those legal orders that exist in modern societies in parallel with the official law of the State. Its scope fully corresponds to the set of phenomena it designates, and its use helps to avoid the contradictions and misleading connotations that arise from the use of the term “customary law”. The author indicates as main sources of community law: legal customs or customary law in the strict sense; legal provisions of community institutions; judicial precedents of community justice bodies; state laws accepted by the community; religious norms etc. Based on the factual material provided by legal history and legal ethnography, he identifies the main structural and substantive features of community law that distinguish it from other types of law.
Keywords: community law, customary law, folk law, non-state law, law in traditional society, community, legal pluralism, legal anthropology, legal history.