Я иду на урок:

Антон Павлович Чехов 

«Можно благоговеть перед умом Толстого. Восхищаться изяществом Пушкина. Ценить нравственные поиски Достоевского. Юмор Гоголя. И так далее. Однако похожим быть хочется только на Чехова». (С. Довлатов) 

Антон Павлович Чехов (17 (29) января 1860, Таганрог, Екатеринославская губерния (ныне Ростовская область), Российская империя – 2 (15) июля 1904, Баденвейлер, Германская империя) прожил недолгую жизнь. Внук крепостных, он родился за год до отмены в России крепостного права, а умер, когда шла Русско-японская война, прелюдия мировых войн и катастроф, на которые оказался так щедр ХХ век. 

Чехов совершил переворот в литературе. Его краткость, «неопределённость и незавершённость» противостояли тому, что более всего ценили и чем дорожили в те времена – пространному многотомному роману, который читался «целыми зимами напролёт». Это смущало многих. Сетовала даже Ольга Книппер, а муж объяснял ей: «Это у меня, Дуся, почерк мелкий…». Впрочем, Чехов, по собственному признанию, «прошибший стену лбом для маленьких рассказов», свою заслугу ценил невысоко («…всё же, что я написал и за что мне дали премию [Пушкинскую премию за сборник рассказов «В сумерках»], не проживёт в памяти людей и десяти лет»). Он отводил себе в русском искусстве «98-е место», помещая в «тройку лидеров» Толстого, Чайковского и Репина соответственно. 

Чехова всегда окружало множество людей, он любил женщин и был любим ими, но на столе держал отцовский перстень с надписью «Одинокому везде пустыня». «Лучший врач среди писателей, лучший писатель среди врачей», он был мужественным скептиком, до конца верящим только в порядочность и душевное бескорыстие отдельного человека. 

После смерти Антона Павловича Толстой, этот бесспорный лидер чеховского «рейтинга» деятелей русской культуры, сказал о его творчестве: «Он создал новые, совершенно новые, по-моему, для всего мира формы письма, подобных которым я не встречал нигде…» 

А знаете ли Вы, что… 

...отец Чехова занимался торговлей, и детство маленького Антона было подчинено поистине каторжному режиму: оно проходило между работой в лавке, открытой с 5 утра до 11 вечера, гимназией и бесконечными репетициями в церковном хоре. 

…в 1876 году Павел Чехов разорился и вынужден был бежать от кредиторов в Москву. Шестнадцатилетний Антон остался в Таганроге один (заканчивать учёбу в гимназии) практически без средств к существованию. Чтобы помогать родителям, он вынужден был распродавать имущество и заниматься репетиторством. 

…в гимназии Чехов учился далеко не блестяще: в его аттестате зрелости всего одна «пятёрка» – по Закону Божьему. По русскому языку будущий писатель имел «четвёрку», а по математике – «трояк» (который, кстати, ему влепил за свой предмет преподаватель Эдмунд Дзержинский, отец Железного Феликса). 

…вопреки распространённому стереотипу о невысоком росте и болезненной хрупкости Чехова, Антон Павлович был высоким, настоящим «русским богатырём». В отпускном билете, выданном в 1879 году Таганрогской мещанской управой, обозначен его рост: 2 аршина 9 вершков (выше 180 сантиметров). 

…свою первую пьесу – драму «Безотцовщина» – Чехов отдал на суд примадонны русского театра Марии Ермоловой. Брат писателя Михаил вспоминал, что «Ермолова осталась недовольна пьесой». Хотя на самом деле актриса, скорее всего, её даже не видела: вряд ли творение юного, никому ещё не известного автора (Чехов тогда был второкурсником медицинского факультета) могло, минуя свиту поклонников, попасть в руки Ермоловой. Рукопись «Безотцовщины» долгое время считалась утерянной, но неожиданно была найдена в 1920 году при разборке документов и бумаг в Московском отделении банка Русско-Азовского общества – хранилась в личном сейфе сестры писателя. В 1923 году пьеса увидела свет, а в 1960-м, к 100-летию со дня рождения Чехова, была поставлена в театре им. Вахтангова под названием «Платонов». По её мотивам впоследствии был снят известный фильм «Неоконченная пьеса для механического пианино». 

…Чехов восхищался творчеством Лермонтова. «Я не знаю языка лучшего, чем у Лермонтова. У него я учился писать», – признавался Антон Павлович. Бунин вспоминал, что однажды Чехов сказал о «Тамани»: «Не могу понять, как мог он, будучи мальчиком, сделать это! Вот бы написать такую вещь да ещё водевиль хороший, тогда бы и умереть можно!» 

…у Чехова было около 50 псевдонимов. Фантазия писателя не знала границ: под своими рассказами и юморесками он подписывался, например, как Шиллер Шекспирович Гёте, Макар Балдастов, Человек без селезёнки, Брат моего брата, Гайка № 6, Шампанский и даже Смирнова. Но самым известным псевдонимом всё-таки стал Антоша Чехонте. Так Чехов подписал не только множество юмористических рассказов, но и два своих первых сборника – «Сказки Мельпомены» (1884) и «Пёстрые рассказы» (1886). Первые произведения Антона Павловича, вышедшие в свет под настоящим именем, появились в журнале «Новое время» (на этом настоял редактор А.С. Суворин) 

…Чехов «открыл» для России остров Сахалин. В 1890 году писатель, будучи болен туберкулёзом, совершил тяжелейшую поездку по «каторжному острову» – месту ссылки заключённых. «Сенсационная новость, – писала 26 января 1890 года газета «Новости дня» – А.П. Чехов предпринимает путешествие по Сибири с целью изучения быта каторжников… Это первый из русских писателей, который едет в Сибирь и обратно». 

Сам Чехов, говоря о цели поездки, отшучивался: «Хочется выкинуть из жизни год или полтора». Но о его настоящих серьёзных намерениях свидетельствует, например, тот факт, что, отвечая на едкие замечания Суворина («что за дикая фантазия», «Сахалин никому не нужен и не интересен»), Чехов довольно резко написал: «Сахалин может быть не нужным и не интересным только для того общества, которое не ссылает на него тысячи людей и не тратит миллионы… Это место невыносимых страданий, на какие только бывает способен человек вольный и подневольный… В места, подобные Сахалину, мы должны ездить на поклонение, как турки ездят в Мекку... <…> мы сгноили в тюрьмах миллионы людей, сгноили зря, без рассуждения, варварски …». 

В течение трёх месяцев, которые длилась поездка Чехова, писатель проделал огромный труд, в том числе провёл перепись населения острова, изучил быт и условия жизни каторжан. Итогом путешествия стала очерковая книга «Остров Сахалин». «Я рад, что в моём беллетристическом гардеробе будет висеть и сей жёсткий арестантский халат», – писал о ней Чехов. А сахалинский врач Н.С. Лобас впоследствии отмечал: «С лёгкой руки Чехова Сахалин стали посещать как русские, так и иностранные исследователи». 

…Чехов собирал смешные фамилии. В рассказах «Крыжовник» и «Человек в футляре», например, фигурирует персонаж с забавной фамилией Чимша-Гималайский, которую писателю тоже подсказала жизнь. Во время поездки на Сахалин к Антону Павловичу подошёл, желая познакомиться, местный гражданин, на визитной карточке которого значилось: «Римша-Пилсудский». Антон Павлович привёз эту карточку с собой и, как потом вспоминал брат писателя, долго смеялся, повторяя, что такой фамилии и в пьяном виде не выдумаешь. В записную книжку к Чехову попали также провизор Проптер, Розалия Осиповна Аромат, «маленький школьник по фамилии Трахтенбауэр», Рыцеборский, Свинчутка, Зевуля, Верстак и многие другие. 

…долгое время именно в медицине, а не в литературе Чехов видел своё истинное жизненное призвание. Широко известна его фраза «Медицина – моя законная жена, а литература – любовница», а свои письма к брату Чехов иногда шутливо подписывал: «Брат и сестра Антоний и медицина». Антон Павлович оставался врачом всю жизнь: бесплатно лечил крестьян в своём подмосковном Мелихове, работал на холерной эпидемии и «на голоде», периодически охватывавшем российские губернии, помогал больным в Ялте. Даже перед смертью, весной 1904 года, он писал из Ялты знакомому: «Если буду здоров, то в июле или августе поеду на Дальний Восток не корреспондентом, а врачом». 

…из-за рассказа «Попрыгунья» Чехов едва не рассорился со своим другом Исааком Левитаном. В Москве Антон Павлович тесно общался с художницей-дилетанткой Софьей Петровной Кувшинниковой – женщиной интересной и незаурядной, собиравшей вокруг себя кружок выдающихся людей. Левитан тоже входил в этот круг, давал Кувшинниковой уроки живописи и даже имел с ней длительный роман. В 1892 году вышел рассказ Чехова «Попрыгунья», и в его героине Ольге Дымовой многие узнали Кувшинникову. А в возлюбленном Дымовой, художнике Рябовском, – соответственно Левитана. Художник обиделся за это на Чехова, долгое время не разговаривал с ним и даже хотел вызвать на дуэль. 

…у Чехова были две любимые таксы, которых ему подарил друг – писатель и редактор Николай Лейкин. Свои имена собаки получили по названию двух самых известных лекарств того времени, к которым присовокупились отчества: чёрненький щенок стал Бромом Исаевичем, а рыженькая такса – Хиной Марковной. «Они бегали по всем комнатам, ласкались, лаяли на прислугу. <…> Ночью они выгребли из цветочных ящиков землю с посевными семенами и разнесли из передней калоши по всем комнатам, а утром, когда я прогуливал их по саду, привели в ужас наших собак-дворян, которые отродясь ещё не видели таких уродов. Самка симпатичнее кобеля. У обоих глаза добрые и признательные», – писал Чехов Лейкину. 

Чехов настолько привязался к таксам, что подолгу разговаривал с ними, передавал им приветы, когда отсутствовал дома. 

…Чехов не единожды намеревался жениться, но свадьба расстраивалась всякий раз, как он высказывал будущей жене свои условия. Вот как он сформулировал их в одном из писем приятелю: «…она [жена] должна жить в Москве, а я в деревне. Я буду к ней ездить. Счастья же, которое продолжается каждый день от утра до утра, я не выдержу … Дайте мне такую жену, которая, как луна, будет являться на моём небе не каждый день». Чехов не мог и предположить, что через несколько лет это желание сбудется, а точнее – аукнется ему. С Ольгой Леонардовной Книппер писатель познакомился на репетициях «Чайки». У них начался «роман по переписке», длившийся много лет и плавно переросший в «супружество в письмах». Книппер не блистала ни особенной красотой, ни философским умом. Она даже по меркам того времени не была молода (двадцать девять лет). Но её энергия, жизнелюбие, весёлость словно вливали в слабеющего и больного Чехова новые силы. По настоянию писателя венчание было тайным. Поскольку Книппер не собиралась бросать театр, в Ялте у мужа она бывала лишь наездами. «Я ужасная свинья перед тобой, – писала она. – Какая я тебе жена? <…> Раз я на сцене, я должна была остаться одинокой и не мучить никого». Не в силах что-либо изменить, Чехов только грустно отшучивался: «Значит, ты меня уже бросила? Уже не любишь? Если так, то напиши, и я вышлю тебе твои сорочки, которые лежат у меня в шкафу, а ты вышли мне калоши мои глубокие. Если же не разлюбила, то пусть всё остается по-старому». 

…Толстой терпеть не мог чеховские пьесы. Впрочем, пьесы Антона Павловича многим его современникам казалась необычными, чего, собственно, не отрицал и их автор: «Я напишу что-нибудь странное», – говорил он в письме Суворину, принимаясь за «Чайку». Впоследствии Толстой так отозвался об этой пьесе: «Чайка» Чехова вздор, ничего не стоящий… «Чайка» очень плоха… Лучшее в ней – монолог писателя, это автобиографические черты, но в драме они ни к селу, ни к городу». И это при том, что граф считал Чехова «несравненным художником», даже назвал «Пушкиным в прозе»! 

В одном из писем Бунину Чехов однажды написал: «Знаете, я недавно у Толстого в Гаспре был. Он ещё в постели лежал, но много говорил обо всём и обо мне, между прочим. Наконец я встаю, прощаюсь. Он задерживает мою руку, говорит: «Поцелуйте меня», и, поцеловав, вдруг быстро суётся к моему уху и этакой энергичной старческой скороговоркой: «А всё-таки пьес ваших я терпеть не могу. Шекспир скверно писал, а вы ещё хуже!» 

…первая постановка чеховской «Чайки» провалилась. Премьера состоялась 17 октября 1896 года в Александрийском театре Петербурга. Актёры играли так скверно, публика была так равнодушна и рассержена, что сам Чехов, присутствовавший в театре, покинул его незадолго до конца, а на следующий день и вовсе уехал из Петербурга. (По иронии судьбы, именно на этой сцене когда-то провалился и гоголевский «Ревизор», и Гоголь тогда так же спешно и без всякого предупреждения покинул город). Ситуации не спасла даже великолепная Вера Комиссаржевская в роли Нины Заречной. «Бедная «Чайка» обломала крылья», – так отозвалась позже об этой премьере Ольга Книппер-Чехова, впоследствии сыгравшая Аркадину на сцене МХАТа. Здесь премьера «Чайки», поставленной Станиславским и Немировичем-Данченко, проходила 17 декабря 1898 года и вызвала оглушительный успех. Так пьеса вернулась на сцену, чтобы остаться там навсегда. 

...прототипом Нины Заречной в чеховской «Чайке» стала бывшая любовь писателя и подруга его сестры Марии Павловны Лика Мизинова. В их длительных отношениях никогда не было ясности, хотя Лика, несомненно, была дорога Чехову (это ясно из его писем к ней). В 1894-м Лика уехала в Париж, где забеременела от беллетриста Потапенко (в «Чайке» он выведен как Тригорин), с которым у неё был короткий роман. У Мизиновой родилась девочка, которая умерла в возрасте двух лет. Ещё до постановки толки о сходстве сюжета «Чайки» с историей Лики и Потапенко были настолько шумными, что Чехов даже написал А.С. Суворину: «Если в самом деле похоже, что в ней [пьесе] изображён Потапенко, то, конечно, ставить и печатать её нельзя». 

…Чехов коллекционировал марки. Он покупал их во всех городах, где бывал, и отклеивал с писем. «Милый Иван Алексеевич, простите, голубчик, нечаянно распечатал письмо на Ваше имя, полагая, что оно адресовано мне. Простите! Не моя вина. Я виноват только в том, что отклеил марки», – писал Чехов Бунину. Благодаря обширной переписке и любви к путешествиям Антону Павловичу удалось собрать приличную коллекцию, где были марки из Западной Европы, США, Канады, Латинской Америки, отдельных регионов Востока, Юго-Восточной Азии и Российской империи. 

Кстати, на станции Лопасня, недалеко от мелиховского имения, силами Антона Павловича была открыта почтовое отделение. Как вспоминала сестра писателя Мария Павловна, Чехов, чтобы поддержать его обороты, покупал марки только там. 

…Чехов умер в немецком курортном городке Баденвейлере, куда выехал из-за резко обострившейся болезни. По свидетельству жены Ольги Леонардовны, в начале ночи писатель проснулся и «первый раз в жизни сам попросил послать за доктором. После он велел дать шампанского. Антон Павлович сел и как-то значительно, громко сказал доктору по-немецки (он очень мало знал по-немецки): «Ich sterbe». Потом повторил для студента или для меня по-русски: «Я умираю». Потом взял бокал, повернул ко мне лицо, улыбнулся своей удивительной улыбкой, сказал: «Давно я не пил шампанского…», покойно выпил всё до дна, тихо лёг на левый бок и вскоре умолкнул навсегда». 

Домой в Москву тело писателя было отправлено в вагоне с надписью «Для перевозки свежих устриц» (чем не сюжет ли для его собственного рассказа?). «Ему – всё равно, хоть в корзине для грязного белья вези его тело, но нам, русскому обществу, я не могу простить вагон “для устриц”, – негодовал впоследствии Горький. – В этом вагоне – именно та пошлость русской жизни, та некультурность её, которая всегда так возмущала покойного». Впрочем, если судить по справедливости, только таким образом, в холодильнике, в июльскую жару гроб мог быть доставлен в Россию. А пресловутая надпись была закрашена после прибытия поезда, и её заметили под слоем краски только настырные корреспонденты… 

Афоризмы Антона Чехова: 

Водка белая, но краснит нос и чернит репутацию. 

В человеке всё должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли. 

В электричестве и паре любви к человеку больше, чем в целомудрии и в воздержании от мяса. 

Деньги счёт любят. Копейка рубль бережёт. 

Если боитесь одиночества, то не женитесь. 

Если в первом акте на сцене висит ружье, то в последнем оно должно выстрелить. 

Если хочешь, чтоб тебя любили женщины, будь оригинален. Я знал человека, носившего валенки летом и зимой, и женщины влюблялись в него по уши. 

Ехать с женой в Париж – всё равно, что в Тулу со своим самоваром. 

Изменившая жена – это большая холодная котлета, которую не хочется трогать потому, что её уже держал в руках кто-то другой. 

Когда в нас что-нибудь неладно, то мы ищем причин вне нас и скоро находим. 

Краткость – сестра таланта. 

Надо быть ясным умственно, чистым нравственно и опрятным физически. 

Назовите мне хоть одного корифея нашей литературы, который стал бы известен раньше, чем не прошла по земле слава, что он убит на дуэли, сошёл с ума, пошёл в ссылку, не чисто играет в карты! 

Настоящий мужчина состоит из мужа и чина. 

Не Шекспир главное, а примечание к нему. 

Одна боль всегда уменьшает другую. Наступите вы на хвост кошке, у которой болят зубы, и ей станет легче. 

Тля ест траву, ржа – железо, а лжа – душу! 

Там хорошо, где нас нет: в прошлом нас уже нет, и оно кажется прекрасным. 

У насекомых из гусеницы получается бабочка, а у людей наоборот: из бабочки гусеница. 

Университет развивает все способности, в том числе и глупость. 

Хорошее воспитание не в том, что ты не прольёшь соуса на скатерть, а в том, что ты не заметишь, если это сделает кто-нибудь другой. 

«Крылатые слова» из произведений Антона Чехова: 

В Греции всё есть! 

В Москву, в Москву, в Москву!  

Дама с собачкой. 

Лошадиная фамилия. 

Многоуважаемый шкап. 

Мы ещё увидим небо в алмазах. 

На деревню дедушке. 

Тонкий намёк на толстые обстоятельства. 

Унтер Пришибеев. 

Цветы запоздалые. 

Человек в футляре. 

Хоть ты и седьмой, а дурак. 

Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. 

Писатели и философы ХХ века о Чехове: 

«Если творчество Чехова порой и могло нам казаться товарным поездом и мы спешим за экспрессом, в настоящую минуту следует признаться в том, что многие из нас остались далеко позади со своими «экспрессами», а «товарный поезд», перегнав, врезался жизнью в неизмеримые дали душевных пространств» (А. Белый) 

«Чеховские неумелые идеалисты не были ни террористами, ни социал-демократами, ни начинающими большевиками, ни бесчисленными членами бесчисленных революционных партий в России. Важно было то, что чеховский герой был неудачливым носителем неясной, но прекрасной человеческой истины – бремени, которое он не мог сбросить, но и не мог нести. Во всех чеховских рассказах мы видим бесконечное спотыкание, но это спотыкание человека, который оступается, потому что смотрит на звёзды» (В. Набоков) 

«– Кто же мог бы стать, на ваш взгляд, главой идеального правительства, которое вершило бы судьбами человечества? Аристотель, Данте, Шекспир, Гёте, Толстой? 

– Чехов...» (Из интервью с французским драматургом Э. Ионеско)