Всего Шесть Чисел - Главные Силы, Формирующие Вселенную

Вы смогли скачать эту книгу бесплатно и легально благодаря проекту
«Дигитека». Дигитека — это цифровая коллекция лучших научно-популярных

книг по самым важным темам — о том, как устроены мы сами и окружающий
нас мир. Дигитека создается командой научно-просветительской программы
«Всенаука». Чтобы сделать умные книги бесплатными, достойно вознаградив
авторов и издателей, Всенаука организовала всенародный сбор средств.
Мы от всего сердца благодарим всех, кто помог освободить лучшие научно-

популярные книги из оков рынка! Наша особая благодарность — тем, кто
сделал самые значительные пожертвования (имена указаны в порядке
поступления вкладов):
Дмитрий Зимин
Екатерина Васильева
Зинаида Стаина
Иван Пономарев
Александр Боев
Николай Кочкин
Сергей Вязьмин
Сергей Попов
Алина Федосова
Роберт Имангулов
Алексей Волков
Анонимный жертвователь
Кирилл Крохмалев
Руслан Кундельский
Андрей Савченко
Владимир Валентинасов
Павел Дорожкин
Евгений Шевелев
Павел Мерзляков
Александра Прутова
Лада Сычева
Максим Кузьмич
Анастасия Коростелева
Мы также от имени всех читателей благодарим за финансовую помощь Фонд

поддержки культурных и образовательных проектов «Русский глобус».
Этот экземпляр книги предназначен только для личного использования. Его

распространение, в том числе для извлечения коммерческой выгоды, не
допускается.
ВСЕГО
ШЕСТЬ
ЧИСЕЛ
MARTIN REES
JUST
SIX
NUMBERS
T D F
T S
 U
A Member
of the Perseus Books Group
МАРТИН РИС
ВСЕГО
ШЕСТЬ
ЧИСЕЛ
Г ,

В
Перевод с английского
Москва
2018
УДК 524.8
ББК 22.632
Р54
Переводчик Виктория Краснянская
Редактор Антон Никольский
Научный редактор Сергей Попов,
д-р физ.-мат. наук
Рис М.
Р54 Всего шесть чисел: Главные силы, формирующие Вселен-
ную / Мартин Рис ; Пер. с англ. — М. : Альпина нон-фикшн,
2018. — 226 с.
ISBN 978-5-00139-008-4
В книге всемирно известного астрофизика, члена Королевского
астрономического общества сэра Мартина Риса описываются фунда-
ментальные силы, управляющие нашей Вселенной. Автор утверждает,
что расширяющаяся Вселенная может быть определена всего шестью
числами: N, , Ω, , Q, D, каждое из которых играет особую и реша-
ющую роль в ее эволюции, а вместе они определяют ее развитие
и потенциал возможностей. Два из них связаны с основными силами;
другие два определяют размер и общую структуру Вселенной и пока-
зывают, будет ли она существовать вечно; еще два говорят о свойствах
самой Вселенной. Если бы любое из них было чуть-чуть другим,
не было бы звезд и не могла бы существовать жизнь. Мы могли
появиться — и существуем сейчас — только во Вселенной с правиль-
ной комбинацией этих основополагающих чисел. А потому осознание
этого дает совершенно новую точку зрения на Вселенную и наше место
в ней, а также на саму природу физических законов. Мартину Рису
удалось доступным языком, без использования сложного математиче-
ского аппарата описать ключевые понятия космологии, которая стре-
мительно развивается и сегодня находится на переднем крае науки.
УДК 82-84:004.8
ББК 84-49:32.813
Все права защищены. Никакая часть этой
книги не может быть воспроизведена в какой бы
то ни было форме и какими бы то ни было сред-
ствами, включая размещение в сети интернет
и в корпоративных сетях, а также запись в па-
мять ЭВМ для частного или публичного исполь-
зования, без письменного разрешения владельца
авторских прав. По вопросу организации доступа
к электронной библиотеке издательства обра-
щайтесь по адресу [email protected]
© 2000 by Martin Rees

Published by Basic Books,
A Member of the Perseus Books Group
© Издание на русском языке,
ISBN 978-5-00139-008-4 (рус.) перевод, оформление.
ISBN 0-465-03673-2 (англ.) ООО «Альпина нон-фикшн», 2018
.
СОДЕРЖАНИЕ
П . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
Б . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
 
Космос и микромир . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
 
Наша космическая среда обитания I:
планеты, звезды и жизнь . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
 
Огромное число N: сила тяготения в космосе . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
 
Звезды, периодическая таблица и число ε. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
 
Наша космическая среда обитания II:
за пределами нашей Галактики. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
 
Хорошо настроенное расширение: темная материя
и число Ω. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
 
Число λ: замедляется или ускоряется космическое
расширение? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

 
Первичная «рябь»: число Q . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
 
Наша космическая среда обитания III:
Что лежит за горизонтом? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
 
Три измерения (и больше) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
 
Совпадение, провидение или мультивселенная? . . . . . . . . . . 
П . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
ПРЕДИСЛОВИЕ
Астрономия — одна из первых наук, связанных с числами,

в древние времена игравшая чрезвычайно важную роль в со-
здании календарей и мореплавании. Сейчас астрономия пере-
живает новую эпоху открытий. Волнующий переход в новое
тысячелетие значительно повысил интерес к нашему косми-
ческому окружению. Астрономия все еще остается наукой
чисел, и эта книга рассказывает о шести из них, принципи-
ально важных для Вселенной и нашего места в ней.
На древних картах за пределами зыбких границ изведан-
ных земель картографы часто писали: «Здесь водятся дра-
коны». После того как первые мореплаватели обогнули зем-
ной шар и в общих чертах нанесли на карты континенты
и океаны, отправившиеся в путешествия исследователи при-
нялись заполнять их деталями. Однако не осталось никакой
надежды обнаружить новый континент, и никто не ждал кар-
динальной переоценки формы и размера Земли.
Примечательно, что в начале XXI в. мы достигли нового
этапа в составлении карты Вселенной: главным предметом
интереса теперь является ее крупномасштабная структура.
К этому этапу мы пришли благодаря коллективным достиже-
ниям тысяч астрономов, физиков и инженеров, использую-
щих разнообразное техническое оборудование. Современные
телескопы способны заглянуть глубоко в космос. Поскольку
свет от далеких объектов совершает длинное путешествие,
добираясь до нас, телескопы дают возможность увидеть да-
лекое прошлое. Мы обнаружили «ископаемости», оставшиеся
от первых нескольких секунд космической истории. Космиче-
ские аппараты открывают нейтронные звезды, черные дыры
и другие потрясающие объекты, которые расширяют знания
о физических законах. Эти достижения широко раздвинули

ВСЕГО ШЕСТЬ ЧИСЕЛ
наши космические горизонты. Параллельно идет исследо-

вание микромира внутри атомов, позволяющее по-новому
взглянуть на природу пространства в самых крошечных мас-
штабах.
Постепенно вырисовывается картина — карта, существу-
ющая как во времени, так и в пространстве, — которую мно-
гие из нас не ожидали увидеть. Она предлагает новую точку
зрения на то, как одно-единственное «событие зарождения»
создало миллиарды галактик, черных дыр, звезд и планет,
и на то, как здесь, на Земле (а возможно, и на других пла-
нетах), атомы соединились в живые существа, достаточно
сложные, чтобы размышлять о своем происхождении. По-
степенно нам открываются глубинные связи между звездами
и атомами, между космосом и микромиром. В этой книге
при минимальном использовании специальной терминоло-
гии описываются силы, которым подвластны мы и, более
того, вся Вселенная. Наше появление и выживание зависит
от особой «настройки» космоса — космоса, который может
быть гораздо обширнее той Вселенной, которую мы видим
в настоящее время.
БЛАГОДАРНОСТИ
Прежде всего мне хотелось бы отдать должное коллегам,

вместе с которыми я многие годы занимаюсь исследовани-
ями. Но не менее благодарен я и тем, кто участвует в кос-
мологических обсуждениях, не являясь специалистом в этой
области: беседы с ними всегда привносят свежий взгляд, под-
тверждают общую картину и напоминают о том, что самые
важные вопросы все еще остаются без ответа. Поэтому осо-
бые благодарности Дэвиду Харту, Грэму Митчисону, Хансу
Розингу и Нику Веббу. Эта книга предназначена именно для
широкого круга читателей. Я пытался, избегая специальной
терминологии и технических подробностей, показать взаи-
мосвязи новых открытий, отделить хорошо обоснованные
утверждения от предположений и обратить внимание чита-
теля на те тайны, которые лежат за ними.
Я благодарен Джону Брокману, который пригласил меня
принять участие в серии книг Science Masters, а также за его
терпение во время медленного рождения этой книги. Тоби
Манди и Эмма Бакстер из издательства Weidenfeld & Nicolson
оказали мне большую поддержку в процессе редактирова-
ния и подготовки книги к печати. Я благодарен им, а также
Ричарду Сворду и Джупу Шайе — за подготовку иллюстра-
ций, Брайану Амосу — за алфавитный указатель, а Джудит
Мосс — за помощь в выполнении обязанностей секретаря.

ГЛАВА 
КОСМОС
И МИКРОМИР
Человек… нераздельно связан со всем сущим,

с известным и неизвестным… с планктоном,
с фосфоресцирующей гладью моря, с кружащи-
мися планетами и расширяющейся Вселенной —
все это пронизано эластичной струной времени.
Хорошо оторвать взгляд от приливной заводи
и посмотреть на звезды, а потом — снова взгля-
нуть на их отражения в приливной заводи.
Д С. М К
ШЕСТЬ ЧИСЕЛ
Ткань нашей Вселенной поддерживают математические за-
коны — им подвластны не только атомы, но и галактики,
звезды, люди. Свойства атомов — размеры, массы, силы,
связывающие их вместе, — определяют устройство нашего
повседневного мира. Само существование атомов зависит
от сил и частиц в их глубинах. Объекты, которые изучают
астрономы — планеты, звезды, галактики, — подвластны
силе притяжения. И происходит все это в расширяющейся
Вселенной, основные свойства которой были предопреде-
лены в момент Большого взрыва.
Наука движется вперед, выявляя структуры и закономер-
ности нашего мира так, чтобы возможно большее количе-
ство явлений можно было описать в рамках общих категорий
и законов. Физики-теоретики ставят себе целью предельно

лаконично выразить сущность физических законов в единой

системе уравнений и в нескольких числах. В этой области
удалось достигнуть значительного прогресса, хотя по-преж-
нему есть над чем работать.
В этой книге описываются шесть чисел, которые счита-
ются наиболее важными. Два из них связаны с основными
силами; другие два определяют размер и общую структуру
Вселенной и показывают, будет ли она существовать вечно;
еще два говорят о свойствах самой Вселенной:
• Вселенная простирается так далеко из-за того, что

в природе существует чрезвычайно важное огромное
число N, равное         
   . Это число является отношением силы
электрического притяжения, удерживающей атомы
вместе, к силе гравитационного притяжения между
ними. Если бы в числе N было хоть немного меньше
нулей, могла бы существовать только короткоживущая
миниатюрная вселенная: ни одно существо не могло бы
стать больше насекомого, и времени на биологическую
эволюцию не хватило.
• Другое число, ε (эпсилон), значение которого состав-
ляет ,, определяет, насколько прочно связаны ядра
атомов и как атомы формируются. От его значения за-
висит светимость Солнца и, более опосредованно, то,
как внутри звезд водород преобразуется во все эле-
менты периодической таблицы. Углерод и кислород
распространены повсеместно, а золото и уран встре-
чаются редко — и все это из-за процессов, которые
происходят внутри звезд. Если бы ε равнялось ,
или ,, мы вообще бы не существовали.
• Космическое число Ω (омега) измеряет количество
вещества во Вселенной — галактик, рассеянного
между ними газа и темной материи. Ω указывает нам
на важность отношения между силами притяжения

ГЛАВА . КОСМОС И МИКРОМИР
и расширением Вселенной. Если бы это отношение

было слишком высоким по отношению к определен-
ному критическому значению, Вселенная давно бы
схлопнулась. Если бы оно было слишком низким,
не сформировались бы галактики и звезды. Кажется,
первоначальная скорость расширения Вселенной была
идеально рассчитана.
• Измерение четвертого числа λ (лямбда) было самой
крупной научной новостью  г. Сила, о которой со-
вершенно не подозревали — космическая «антиграви-
тация», — контролирует расширение Вселенной, хотя
и не оказывает какого-либо заметного эффекта на рас-
стояниях меньше миллиарда световых лет (далее —
св. лет). Со временем ей предначертано стать доми-
нирующей над силой притяжения и другими силами,
по мере того как наша Вселенная будет становиться все
более пустой и темной. К счастью для нас (и к удивле-
нию физиков-теоретиков), λ очень мала. Иначе бы ее
воздействие не позволило сформироваться галактикам
и звездам и космическая эволюция закончилась бы,
даже не начавшись.
• Элементы всех космических структур — звезд, галак-
тик и скоплений галактик — несут на себе отпечаток
Большого взрыва. Сущность нашей Вселенной зави-
сит от одного числа, Q, которое представляет собой
соотношение двух фундаментальных энергий и со-
ставляет примерно  /  . Если бы Q было еще
меньше, Вселенная была бы инертной и не имела слож-
ной структуры. Если бы Q было значительно больше,
на месте Вселенной возникло бы очень мрачное место,
где звезды и планетные системы были бы поглощены
огромными черными дырами.
• Шестое жизненно важное число известно уже много
столетий, но теперь его рассматривают с новой точки
зрения. Это количество пространственных измерений

нашего мира, D, и равно оно трем. Жизнь не смогла бы

существовать, если бы D равнялось двум или четырем.
Время — это четвертое измерение, но оно отличается
от остальных тем, что имеет направленность: мы мо-
жем двигаться только в направлении будущего. Около
черных дыр пространство так искривлено, что свет дви-
жется по кругу, а время может стоять на месте. Более
того, сразу после Большого взрыва в микромасштабах
пространство уже могло обнаружить свою глубинную
структуру, лежащую в основе всего, — вибрацию и гар-
монию объектов, называемых «суперструнами», в де-
сяти измерениях.
Возможно, между этими числами существуют какие-то

связи. Тем не менее на данный момент мы не можем вычис-
лить какое-либо из них, отталкиваясь от значений других.
Не знаем мы и того, сможет ли какая-нибудь «теория всего»
в конце концов создать формулу, которая установит взаимо-
связь между ними или определит их однозначно. Я выделяю
именно эти шесть чисел, потому что каждое из них играет
решающую и особую роль в нашей Вселенной, а вместе они
определяют, как она развивается и какие имеет внутренние
потенциальные возможности. Более того, три из этих чи-
сел (те, которые относятся к крупномасштабной вселенной)
только недавно были измерены с достаточной точностью.
Эти шесть чисел составляют «рецепт» эволюции Все-
ленной. Более того, результат очень чувствителен к их зна-
чениям: если бы любое из них было чуть-чуть другим,
не было бы звезд и не могла бы существовать жизнь. Явля-
ется ли такая точная «настройка» всего лишь случайностью,
совпадением? Или в этом проявляется воля милосердного
Творца? Я придерживаюсь третьего мнения. Бесконечное
количество вселенных прекрасно может существовать там,
где эти числа другие, только большинство из этих вселенных
были бы мертворожденными или стерильными. Мы могли

появиться (и поэтому сейчас существуем) только во вселен-

ной с «правильной» комбинацией. Осознание этого дает со-
вершенно новую точку зрения на Вселенную, наше место
в ней и на саму природу физических законов.
Поразительно, что расширяющаяся вселенная, отправная
точка которой так «проста», что может быть определена всего
несколькими числами, может развиться (если эти числа «на-
строены» подходящим образом) в столь затейливо структу-
рированную упорядоченную систему. Итак, для начала нам
придется обставить нашу «сцену», рассмотрев эту структуру
во всех масштабах, от атомов до галактик.
ВСЕЛЕННАЯ ЧЕРЕЗ ЗУМОБЪЕКТИВ

Давайте начнем с самого обыкновенного фотоснимка —
мужчина и женщина, сфотографированные крупным пла-
ном с расстояния в несколько метров. Потом представим себе
тот же кадр, сделанный с постепенно увеличивающегося рас-
стояния, которое каждый раз становится в десять раз больше
предыдущего. На втором снимке будет виден клочок травы,
на которую они присели, на третьем станет понятно, что они
находятся в парке, на четвертом в кадр попадут какие-то вы-
сокие здания, пятый покажет весь город, а следующий —
часть земного горизонта, на котором отчетливо видно, что
он изгибается. Еще пара кадров— и мы получим великолеп-
ное изображение, которое стало знакомым с -х гг.: вся
Земля — с континентами, океанами и облаками, со своей
атмосферой — кажется просто покрытой нежной глазурью,
контрастирующей с бледными чертами Луны.
Еще три шага покажут внутренние планеты Солнечной
системы с Землей, обращающейся вокруг Солнца по бо-
лее широкой орбите, чем Меркурий и Венера, следующий
кадр — всю Солнечную систему. Еще четыре кадра (вид
из точки, отдаленной на несколько св. лет) — и наше Солнце
выглядит как одна из многих звезд. Еще через три кадра мы

увидим миллиарды практически неотличимых друг от друга

звезд, собранных в плоском диске Млечного Пути, растянув-
шегося на десятки тысяч св. лет. Еще три шага позволят уви-
деть Млечный Путь как спиральную галактику, вместе с Ту-
манностью Андромеды. Глядя с большего расстояния, мы
увидим, что эти две галактики — лишь пара из сотен дру-
гих — окраинные жители галактического Скопления Девы.
Следующий шаг покажет, что Скопление Девы — это всего
лишь достаточно скромное скопление из многих других.
Даже если бы наш воображаемый объектив имел мощность
Космического телескопа имени Хаббла, в последнем кадре
с расстояния в несколько миллиардов километров вся наша
Галактика была бы трудноразличимым пятнышком света.
Здесь наша серия снимков заканчивается. Дальше мы
не можем расширять горизонт, но для того, чтобы, начав
с «человеческого» масштаба в несколько метров, достигнуть
границ обозримой вселенной, нам понадобилось  «скач-
ков», каждый в десять раз больше предыдущего.
Следующий ряд увеличений будет направлен внутрь,
а не вовне. С расстояния менее метра мы видим руку, с рас-
стояния в несколько сантиметров — так близко, как только
мы можем смотреть невооруженным глазом, — маленький
кусочек кожи. Следующий снимок позволит нам проникнуть
в тонкую структуру человеческой кожи, а вслед за ним —
внутрь отдельной клетки (в человеческом теле клеток в сотни
раз больше, чем звезд в нашей Галактике). Далее в пределах
мощности сильного микроскопа мы попадем в королевство
отдельных молекул — длинных, запутанных нитей протеи-
нов и двойных спиралей ДНК.
Следующее приближение покажет нам отдельные атомы.
Здесь начинают проявляться квантовые эффекты: есть пре-
дел отчетливости картинки, которую мы можем получить.
Ни один реально существующий микроскоп не может про-
никнуть внутрь атома, где рой электронов окружает поло-
жительно заряженное ядро, но структуры в  раз меньше

атомного ядра можно исследовать, изучая, что происходит,

когда в них врезаются другие частицы, ускоренные до ско-
рости, приближенной к скорости света. Это самые мелкие
детали, которые мы можем измерить напрямую; тем не ме-
нее мы подозреваем, что в глубинной структуре мироздания
могут лежать суперструны или «квантовая пена», имеющие
такие маленькие размеры, что для того, чтобы до них до-
браться, потребуется еще  приближений.
Наши телескопы могут заглянуть на расстояние, кото-
рое больше суперструны (самой маленькой подструктуры,
предположительно существующей внутри атома) в коли-
чество раз, которое можно выразить шестидесятизначным
числом: чтобы получить изображение природного мира, нам
потребуется приблизиться на нашем воображаемом объек-
тиве на  шагов (из которых в настоящее время возможны
только ). Из всех этих «кадров» наш обычный опыт мо-
жет включать самое большее девять — от самых маленьких
частиц размером примерно в миллиметр, которые может
видеть наш глаз, до расстояния, которое мы преодолеваем
во время перелета между континентами. Это подчеркивает
нечто очень важное и значительное, но при этом столь оче-
видное, что мы принимаем его как данность: наша Вселенная
включает в себя громадный диапазон расстояний и огромное
разнообразие структур, которые могут быть намного больше
и намного меньше тех измерений, в которых мы проводим
свою повседневную жизнь.
БОЛЬШИЕ ЧИСЛА И РАЗНЫЕ МАСШТАБЫ

В каждом из нас от  до  атомов. Это «человеческое из-
мерение» с точки зрения чисел находится где-то между мас-
сой атомов и массой звезд. Масса Солнца примерно равна
массе такого же количества людей, сколько в каждом из нас
атомов. Но наше Солнце — самая обыкновенная звезда в Га-
лактике, состоящей из сотен миллиардов звезд. В видимой

Вселенной по меньшей мере столько же галактик, сколько

звезд в Галактике. Таким образом, в зону видимости наших
телескопов попадают более  атомов.
Живые организмы состоят из множества слоев сложных
структур. Атомы соединяются в сложные молекулы. Моле-
кулы сложными путями реагируют друг с другом в каждой
клетке и выстраиваются в большие взаимосвязанные струк-
туры, из которых состоит дерево, насекомое или человек. Мы
занимаем место между космосом и микрокосмом — нахо-
димся посередине между Солнцем, имеющим диаметр в мил-
лиард метров, и молекулой с диаметром в миллиардные части
метра. Нет никакой случайности в том, что природа наиболее
сложно устроена именно в таком среднем масштабе: что-либо
большего размера, находящееся на обитаемой планете, раз-
рушилось бы под воздействием гравитации.
Мы привыкли к мысли о том, что микромир воздействует
на нас: мы беззащитны перед вирусами размером в милли-
онные доли метра, а в крохотной двойной спирали ДНК со-
держится наш генетический код. Не менее очевидно и то, что
мы зависим от Солнца и его мощи. Но что насчет структур
более крупного масштаба? Даже ближайшие к нам звезды
находятся в миллионы раз дальше, чем Солнце, а известный
нам космос простирается еще в миллиарды раз дальше. По-
чему существует так много пространства за пределами Сол-
нечной системы? В этой книге я опишу, каким образом мы
связаны со звездами, и докажу, что невозможно раскрыть
тайны нашего собственного происхождения вне космиче-
ского контекста.
Глубокие связи между «внутренним пространством» мира
внутри атомов и «внешним пространством» космоса пока-
заны на рисунке . в виде Уробороса, который в энциклопе-
дии «Британника» описывается как «используемый в куль-
турах Древнего Египта и Древней Греции символический
змей, кусающий себя за хвост, постоянно пожирающий
себя и возрождающийся… [Он] обозначает единство всех

материальных и духовных сущностей, которое никогда не ис-

чезает, но постоянно меняет форму в вечном цикле разру-
шения и возрождения».
Слева на иллюстрации показаны атомы и внутриатомные
частицы — это квантовый мир. Справа находятся планеты,
звезды и галактики. В этой книге мы уделим внимание некото-
рым важным связям между микромасштабными структурами
слева и структурами макромира справа. Мир нашей повседнев-
ной жизни определяется атомами и тем, как они соединяются
в молекулы, минералы и живые клетки. То, как светят звезды,
зависит от того, из каких ядер состоят их атомы. Галактики
могут держаться вместе из-за силы притяжения огромного
роя субъядерных частиц. «Гастрономически» символизируе-
мая, эта иллюстрация воплощает величайшую связь, которая
ускользает от нас, — соединение между космосом и квантом.
 см
– см
 см
– см
 см
– см
 см
– см
 см
Рис. .. Уроборос . Связь между микромиром частиц, ядер, атомов

(слева) и космосом (справа)

Уроборос охватывает  порядков величины. На самом

деле такой огромный диапазон является необходимым усло-
вием для «интересной» вселенной. Вселенная, где нет боль-
ших чисел, никогда не сможет развить сложную иерархию
структур — она будет скучным местом, где, конечно же,
не будет никакой жизни. Кроме того, должны быть и боль-
шие временные промежутки. Процессы внутри атома могут
происходить за миллионные или миллиардные доли секунды,
а около ядра они происходят еще быстрее. Сложные про-
цессы, которые превращают зародыш в кровь, кости и плоть,
требуют непрерывного клеточного деления и образования
новых структур. При этом каждое из них влечет за собой
тщательную перегруппировку и воспроизведение молекул.
Эта деятельность никогда не прекращается, пока мы едим
и дышим. Наша жизнь — это всего лишь одно поколение
в эволюции человечества, всего один эпизод, являющийся
проявлением всей совокупности жизни.
Огромные промежутки времени, необходимые для эво-
люции, дают новую точку зрения на вопрос: «Почему наша
Вселенная так велика?» Для того чтобы здесь, на Земле, по-
явились люди, потребовалось , млрд лет. Еще до того, как
сформировались Солнце и планеты, в существующих ранее
звездах чистый водород должен был превратиться в угле-
род, кислород и другие элементы периодической системы.
Это заняло около  млрд лет. Размер наблюдаемой Вселен-
ной примерно равен тому расстоянию, которое прошел свет
со времени Большого взрыва, поэтому современная види-
мая Вселенная должна иметь протяженность около  млрд
св. лет.
Это ошеломляющее заключение. Сама огромность Все-
ленной, которая на первый взгляд указывает на нашу незна-
чительность в космической схеме, на самом деле связана
с нашим существованием. Никто не говорит, что Вселенная
не могла быть меньше, просто мы не смогли бы в ней су-
ществовать. Расширение космического пространства — это

не экстравагантное излишество, это последствие длинной

цепи событий, которые начались еще до того, как сформи-
ровалась Солнечная система, и привели к нашему появле-
нию на сцене.
Это может показаться возвращением к древней «антро-
поцентрической» точке зрения — той, которая была поко-
леблена открытием Коперника, что Земля вращается вокруг
Солнца, а не наоборот. Но мы не должны заходить слишком
далеко в скромности Коперника (которую иногда называют
«принципом посредственности»). Таким существам, как мы,
для развития были нужны особые условия, поэтому наша
точка зрения обречена на то, чтобы быть нетипичной. Про-
тяженность нашей Вселенной не должна нас удивлять, хотя
мы можем по-прежнему искать более глубокие объяснения
ее отличительным чертам.
МОЖЕМ ЛИ МЫ
ПОНЯТЬ НАШУ ВСЕЛЕННУЮ?
Физик Макс Планк заявил, что от теорий никогда не отказы-
ваются, пока не умирают все их сторонники, и, таким обра-
зом, наука движется «от похорон до похорон». Но это слиш-
ком циничный взгляд на вещи. Сейчас разрешено несколько
долгих космологических споров, и некоторые более ранние
проблемы больше не являются противоречивыми. Многие
из нас часто меняют свое мнение — по крайней мере со мной
это происходит. На самом деле в этой книге рассказывается
история, которую я сам когда-то считал удивительной. Мно-
гие разделяют точку зрения относительно космоса, которую
я здесь описываю, хотя многие другие и не полностью со-
гласны с моей интерпретацией.
Космологические концепции теперь хрупки и изменчивы
не более, чем теории об истории нашей Земли. Геологи при-
шли к выводу, что континенты движутся примерно с той же
скоростью, с какой у нас растут ногти, и что  млн лет назад

Европа и Северная Америка были единым целым. Мы верим

им, несмотря на то что такие огромные временные проме-
жутки трудно себе представить. Также мы принимаем за ис-
тину — по крайней мере в общих чертах — историю разви-
тия нашей биосферы и появления человека. Но некоторые
ключевые характеристики нашей космической среды теперь
подкрепляются точными данными. Эмпирическое обоснова-
ние Большого взрыва, произошедшего около – млрд лет
назад, является таким же бесспорным доказательством, как
и геологические теории истории Земли. Это просто порази-
тельное изменение: наши предки могли выдвигать гипотезы,
практически не обремененные фактами, и почти до послед-
него времени космология была не чем иным, как чисто те-
оретической математикой.
Несколько лет назад я был уверен на  % в том, что Боль-
шой взрыв действительно был, и в том, что вся наблюдаемая
нами Вселенная когда-то выглядела как сжатый шар, гораздо
более горячий, чем центр Солнца. Теперь эта теория обосно-
вана гораздо лучше: в -е гг. колоссальный прорыв в на-
блюдениях и экспериментах позволил лучше понять космо-
логическую картину, и теперь я могу повысить степень своей
уверенности до  %.
Один из самых известных афоризмов Эйнштейна — «Са-
мое непостижимое в этом мире — это то, что он пости-
жим»* — выражает его изумление тем, что законы физики,
которые наш разум каким-то образом научился понимать,
применимы не только здесь, на Земле, но и в самых отда-
ленных галактиках. Ньютон объяснил нам, что та же самая
сила, которая заставляет яблоки падать вниз, удерживает
Луну и планеты на их орбитах. Теперь мы знаем, что та же
самая сила закручивает галактики, толкает некоторые звезды
в черные дыры и вдобавок, возможно, приведет к тому, что
* Большая книга афоризмов (изд. 9-е, исправленное) / состави-

тель К. В. Душенко. — М.: Эксмо, 2008.

Туманность Андромеды в конце концов сольется с нашей

Галактикой. Атомы в самых отдаленных галактиках — это
те же самые атомы, которые мы изучаем в наших лаборато-
риях. Все части Вселенной, по всей видимости, развиваются
так, как если бы они имели одно и то же происхождение. Без
этого единообразия космология зашла бы в тупик.
Последние достижения акцентируют внимание на новых
загадках, связанных с происхождением Вселенной, действу-
ющими в ней законами и даже с ее окончательной судьбой.
Правда, загадки эти имеют отношение к первой крохотной
доле секунды после Большого взрыва, когда условия были
такими экстремальными, что реальную физическую картину
понять непросто — возникают вопросы о природе времени,
количестве пространственных измерений и происхождении
вещества. В этот первоначальный момент все было сжато
до такой огромной плотности, что (как это символически
отражено в изображении Уробороса) космос и микромир
наложились друг на друга.
Окружающий нас мир невозможно делить бесконечно.
Мы пока не знаем все детали, но большинство физиков пред-
полагают, что при размерах порядка – см возникает не-
кая неоднородность. Это в  раз меньше размера атом-
ного ядра, что приблизительно эквивалентно соотношению
атомного ядра и крупного города — потребуется такое же
количество кадров в нашем воображаемом эксперименте
с «зум-объективом». После этого мы натыкаемся на барьер:
если бы и существовали более мелкие структуры, то они вы-
ходили бы за пределы наших представлений о пространстве
и времени.
Что же насчет самого крупного масштаба? Существуют ли
области, свет от которых еще не добрался до нас за при-
мерно  млрд лет, прошедших со времени Большого взрыва?
У нас просто-напросто нет никаких прямых доказательств,
чтобы доказать или опровергнуть это. Тем не менее теорети-
чески нет никаких границ для расширения нашей Вселенной

(в пространстве или в будущем времени) и нет никаких

ограничений по поводу того, что может попасть в поле зре-
ния в далеком будущем. Более того, оно может находиться
не просто в миллионы раз дальше тех областей, которые мы
сейчас можем наблюдать, а в миллионы в десятой степени
дальше. И даже это еще не все. Наша Вселенная, безмерно
расширяясь по сравнению с существующими ныне горизон-
тами, может быть признана одним из членов потенциально
бесконечного множества. Концепция «мультивселенной»,
хотя и совершенно умозрительная, является естественным
продолжением современных космологических теорий, кото-
рые получили признание, потому что основываются на том,
что мы действительно наблюдаем. В иных вселенных физи-
ческие законы и геометрия могут быть другими, и это при-
дает особое значение, которое шесть чисел имеют в нашей
Вселенной.
ГЛАВА 
НАША
КОСМИЧЕСКАЯ
СРЕДА ОБИТАНИЯ I:
ПЛАНЕТЫ, ЗВЕЗДЫ
И ЖИЗНЬ
Черт бы побрал эту Солнечную систему! Плохое

освещение, планеты слишком далеко, полно ко-
мет, задумка слабовата. Я бы сотворил [Вселен-
ную] получше.
Л Д
ПРОТОПЛАНЕТЫ
В созвездии Ориона можно наблюдать огромное облако, в ко-
тором атомов хватит на то, чтобы создать   Cолнц. Одна
его часть — сияющая туманность, подогреваемая яркими го-
лубыми звездами; другая — холодная, темная и пыльная. Вну-
три этой холодной части есть теплые сгустки, не излучающие
света, но вырабатывающие тепло. Их можно обнаружить с по-
мощью телескопов с инфракрасными детекторами. Эти сгустки
в будущем должны стать звездами, но пока они представляют
собой протозвезды, уплотняющиеся под собственной грави-
тацией. Каждую окружает диск, состоящий из газа и пыли.
Эти диски не являются чем-то необычным. Тем не менее
более плотное, чем пространство между звездами, пылевое

облако в Орионе является достаточно редким явлением.

Для того чтобы из него сформировалась звезда, часть этого
газа должна сжаться настолько, что его плотность повысится
в миллиарды миллиардов раз. Любое, даже самое незначи-
тельное вращение начнет ускоряться во время схлопывания
(космического варианта «раскрутки» в фигурном катании,
когда спортсмены прижимают локти к корпусу), до тех пор
пока центробежная сила не прекратит присоединение ве-
щества к звезде. Останутся излишки материала, обращаю-
щиеся вокруг каждой только что сформированной звезды.
Получившиеся в результате диски станут предшественни-
ками планетных систем: частицы пыли будут сталкиваться
и склеиваться, образовывая твердые куски, которые, в свою
очередь, соединятся в более крупные тела, формирующие
планеты. Наша Солнечная система образовалась именно та-
ким образом — из протосолнечного диска. Другие звезды
появились подобным образом, и есть все причины ожидать,
что вокруг них обращается свита в виде планет.
В начале ХХ в. такой сценарий, подтвержденный фактиче-
скими наблюдениями дисков вокруг недавно образованных
звезд, пришел на смену «катастрофическим» теориям, кото-
рые рассматривали процесс формирования планет как ред-
кий, особый случай. Считалось, что наше Солнце пережило
сближение с другой звездой — чрезвычайно редкое явление,
потому что звезды, как правило, расположены очень далеко
друг от друга, — и что притяжение этой звезды оттянуло га-
зовый плюмаж с Солнца. Этот плюмаж предположительно
собрался в «зерна», каждое из которых стало планетой.
Тем не менее астрономы более ранних веков вовсе не от-
носились к идее о других планетных системах с большим
скепсисом, нежели мы сейчас. Еще в  г. Христиан Гюй-
генс, нидерландский ученый, один из основоположников оп-
тики, писал: «Почему бы каждой из этих звезд и каждому
из этих солнц не иметь такую же огромную свиту, как у на-
шего Солнца, окруженного планетами и их спутниками?»

ГЛАВА . НАША КОСМИЧЕСКАЯ СРЕДА ОБИТАНИЯ I: ПЛАНЕТЫ, ЗВЕЗДЫ И ЖИЗНЬ
ДРУГИЕ ПЛАНЕТНЫЕ СИСТЕМЫ

Полностью сформировавшиеся планеты, обращающиеся во-
круг звезд, засечь труднее, чем диски, из которых они об-
разовались. Первое веское доказательство того, что планеты
действительно часто встречаются, было получено в конце
-х гг. Основано оно на очень простом принципе. Наблю-
датель, исследующий наше Солнце с расстояния, скажем,
 cв. лет, не может увидеть планеты, обращающиеся вокруг
него, даже если он использует такой же мощный телескоп,
как самые большие из тех, которые сейчас есть на Земле. Тем
не менее о существовании Юпитера (самой большой из пла-
нет) можно сделать вывод в результате тщательных изме-
рений солнечного света. Это связано с тем, что и Солнце,
и Юпитер обращаются вокруг своего общего центра масс, так
называемого барицентра. Солнце в  раз тяжелее Юпи-
тера, поэтому барицентр находится в  раз ближе к цен-
тру Солнца, чем к центру Юпитера (на самом деле он нахо-
дится внутри Солнца), вследствие этого Солнце обращается
вокруг барицентра в тысячу раз медленнее, чем Юпитер.
В реальности движение гораздо сложнее из-за дополнитель-
ной неустойчивости, которую привносят другие планеты,
но Юпитер значительно тяжелее их и оказывает преоблада-
ющее влияние. Тщательно анализируя свет от звезд, астро-
номы обнаружили небольшие колебания в их движении.
Эти колебания вызывают планеты, обращающиеся вокруг
них, точно так же, как Юпитер влияет на движение Солнца.
В спектрах света звезд можно найти характерные наборы
линий, которые возникают потому, что при поглощении или
испускании света различные виды атомов (углерод, натрий
и т. д.), из которых состоит звезда, дают разные цвета. Если
звезда отдаляется от нас, то ее свет сдвигается в красную
часть спектра в сравнении с цветами, которые получаются
в экспериментах с излучением света тех же самых атомов
в лаборатории, — это хорошо известный эффект Доплера

(явление в области оптики, аналогичное изменению частоты

звука, когда сирена удаляющегося автомобиля кажется на-
блюдателю более низко звучащей). Если звезда к нам при-
ближается, то ее свет сдвигается в голубую часть спектра.
В  г. два астронома из Женевской обсерватории, Мишель
Майор и Дидье Кело, обнаружили, что доплеровское сме-
щение у  Пегаса, расположенной недалеко от нас звезды,
похожей на Солнце, слегка изменяется, как будто она дви-
жется по кругу, то приближаясь к нам, то отдаляясь, а потом
снова приближаясь, и так постоянно. По расчетам, ее орби-
тальная скорость составляла примерно  м / с. Астрономы
предположили, что вокруг звезды обращается планета раз-
мером примерно с Юпитер, и из-за этого звезда обращается
вокруг центра масс системы. Если бы масса этой невидимой
планеты составляла одну тысячную от массы звезды, то ее
орбитальная скорость составляла бы  км / с — в тысячу раз
быстрее, чем движется звезда.
В конце -х гг. ученые Джоффри Марси и Пол Бат-
лер, работающие в Калифорнии, стали чемпионами в охоте
за планетами*. С помощью своих приборов они могут за-
фиксировать изменения длины волны меньшие, чем одна
стомиллионная доля, благодаря чему ученые могут изме-
рить эффект Доплера даже для скорости, составляющей одну
стомиллионную от скорости света, —  м / с**. Марси и Бат-
лер нашли доказательства того, что у многих звезд име-
ются планеты. То, что все обнаруженные ими планеты были
большими, как Юпитер, является лишь следствием ограни-
ченной чувствительности приборов. Землеподобные пла-
неты с массой в несколько сотен раз меньшей, чем масса
* В настоящее время наибольшее количество экзопланет обнару-

жено методом транзитов, в первую очередь благодаря работе
спутника «Кеплер». — Прим. науч. ред.
** Современный уровень точности составляет десятки сантиме-
тров в секунду. — Прим. науч. ред.

Юпитера, будут изменять скорость движения звезды всего

на несколько сантиметров в секунду, а доплеровское смеще-
ние будет составлять всего одну десятимиллиардную*, а это
слишком маленькая величина, чтобы ее можно было обна-
ружить с помощью имеющихся приборов.
Нужно отметить, что телескопы, которые используются
для поиска планет, имеют средний диаметр зеркала при-
мерно  м. Можно только порадоваться, — а иногда и поди-
виться тому ажиотажу, который сопровождает крупные про-
екты, — что не для всех важных открытий нужно громоздкое
и дорогое оборудование. Упорные, талантливые ученые могут
по-прежнему достичь многого, пользуясь скромными, хотя
и современными, приборами.
Современный облик нашей Солнечной системы стал ре-
зультатом множества «несчастных случаев» и совпадений.
Каменные астероиды, чья орбита пересекается с орбитой
Земли, все еще представляют угрозу. Например, удар де-
сятикилометрового астероида, оставившего огромный под-
водный кратер неподалеку от Чиксулуба в Мексиканском
заливе, вызвал изменение климата, которое, возможно, пред-
определило судьбу динозавров  млн лет назад. Более ча-
стыми были столкновения с объектами поменьше, которые
тем не менее могут вызывать серьезные разрушения в месте
удара. Но когда Солнечная система была молода, столкнове-
ния случались гораздо чаще, так как к настоящему времени
большая часть существовавших первоначально протопла-
нетных тел разрушены или выброшены из системы. Наша
Луна была отколота от Земли в результате столкновения
с другой протопланетой — большое количество кратеров
* Сейчас чувствительность приборов позволяет обнаруживать

землеподобные планеты в зонах обитаемости вокруг звезд, бо-
лее легких, чем Солнце. Кроме того, потенциально обитаемые
планеты обнаруживаются другими методами, в первую очередь
методом транзитов. — Прим. науч. ред.

на поверхности Луны говорит о том, каким опасным местом

была ранняя Солнечная система. Вполне возможно, что Уран
подвергся сокрушительному столкновению под косым углом
вскоре после того, как сформировался. В противном случае
трудно понять, почему он вращается вокруг оси, практически
лежащей в плоскости его орбиты, тогда как у всех остальных
планет оси вращения расположены более-менее перпенди-
кулярно к плоскости орбиты. Фотографии, полученные с ав-
томатических межпланетных станций, показывают, что все
планеты Солнечной системы (и некоторые из наиболее круп-
ных их спутников) очень непохожи друг на друга.
Маловероятно, что другие планетарные системы имеют
такое же количество планет в такой же конфигурации,
как наша. В некоторых из уже обнаруженных систем есть
планеты-гиганты, похожие на Юпитер, которые находятся
к своей звезде ближе, чем Меркурий (ближайшая к Солнцу
планета). Отчасти это связано с недостатком наблюдений —
тяжелые планеты на быстрых короткопериодических орби-
тах проще обнаружить. Помимо найденных тяжелых пла-
нет в тех же системах могут быть более маленькие планеты
земного типа.
Жизнь, похожая на земную, может возникнуть только
на планетах с особыми условиями. Сила притяжения должна
быть достаточно большой, чтобы не дать атмосфере уле-
теть в космос (как это случилось с атмосферой нашей Луны,
если она у нее когда-то была). Для того чтобы на поверх-
ности планеты была вода, на ней не должно быть ни слиш-
ком жарко, ни слишком холодно, и поэтому она должна
находиться на определенном расстоянии от долгоживущей
и стабильной звезды. Орбиты таких планет должны быть
устойчивыми (т. е. они, скажем, не должны постоянно пе-
ресекать путь планеты-гиганта, следующей по орбите с вы-
соким эксцентриситетом). Высокое «количество попаданий»
охотников за планетами говорит о том, что у многих похо-
жих на Солнце звезд в нашей Галактике есть свои планеты.

Будет просто поразительно, если среди миллиардов канди-

датов не найдется множества планет, напоминающих мо-
лодую Землю.
В Соединенных Штатах Дэн Голдин, глава NASA, про-
слывший своего рода оракулом, постоянно твердит, что
поиск землеподобных планет — получение их изображе-
ния, а не просто доказательство существования по косвен-
ным признакам — должен стать главной задачей космиче-
ской программы США. Само по себе обнаружение бледного
пятнышка — как говорит Карл Саган, «бледной голубой
точки» — это трудная задача, которая может потребовать
около  лет работы. Поэтому в космосе должно быть раз-
вернуто большое число телескопов.
Тусклый свет далекого мира несет в себе информацию
о его облачном слое, его поверхности (пропорция суши и оке-
анов) и, возможно, даже о суточных и сезонных изменениях.
Кроме того, из спектра отраженного планетой света мы мо-
жем узнать состав ее атмосферы. Атмосфера Земли богата
кислородом. Так было не с самого начала, атмосфера измени-
лась под воздействием примитивных бактерий в ранний пе-
риод развития нашей планеты. Конечно, самый интересный
вопрос заключается в том, могло ли такое случиться где-то
еще: даже когда планета находится в благоприятных для су-
ществования жизни условиях, каков шанс, что возникнут
простые организмы, которые создадут биосферу?
ОТ МАТЕРИИ К ЖИЗНИ
В последние пять лет прошедшего тысячелетия мы совер-
шенно определенно узнали, что по орбитам вокруг других
звезд обращаются планеты. Но мы не слишком приблизи-
лись к тому, чтобы выяснить, есть ли в этих далеких гаванях
какая-то жизнь. Этот вопрос прежде всего стоит перед биоло-
гами, а не перед астрономами. Ответить на него очень непро-
сто, и специалисты никак не могут прийти к единому мнению.

Жизнь на Земле занимает самые разнообразные ниши.

Экосистемы, расположенные около горячих сернистых клю-
чей в глубинах океана, указывают на то, что для жизни даже
наличие солнечного света не является обязательным. Мы все
еще не знаем, как и где зародилась жизнь. Сейчас большую
популярность получила версия о бурном вулканическом вы-
бросе, а не о «маленьком теплом пруде» Дарвина, но жизнь
могла появиться и глубоко под землей, и даже в молекулах
пыли в небесах*.
Точно так же мы и понятия не имеем о том, какие об-
стоятельства привели к возникновению жизни на Земле,
имели ли они «естественный» характер или были связаны
с рядом таких маловероятных событий, которые едва ли
когда-либо повторятся на другой планете где-либо еще в Га-
лактике. Именно поэтому очень важно обнаружить жизнь,
пусть даже в простой форме, или хотя бы ее следы где-либо
еще в Солнечной системе. В фокусе внимания, начиная еще
с XIX в., находится Марс: в течение ближайших нескольких
лет на Красную планету приземлится целая армада косми-
ческих аппаратов, которые будут анализировать ее поверх-
ность, облетят вокруг планеты и (в более поздних миссиях)
вернутся на Землю с образцами. Жизнь также может суще-
ствовать в покрытых льдом океанах ледяных спутников Юпи-
тера — Европы и Каллисто, и существуют планы высадить
на эти тела станции, которые смогут выполнить исследова-
ния того, что находится под слоем льда.
Если бы в Солнечной системе жизнь зародилась дважды,
можно было бы предполагать, что вся Галактика ею изоби-
лует, по крайней мере в простых формах. Такое заключение,
имеющее огромное значение, требует наличия двух незави-
симых источников возникновения жизни. Есть еще важная
* О современных представлениях по этому вопросу см.: Ники-

тин М. Происхождение жизни. От туманности до клетки. — М.:
Альпина нон-фикшн, 2018. — Прим. науч. ред.

оговорка: скажем, если метеориты с Марса могли добраться

до Земли, то вполне возможно, что все мы марсиане. И на-
оборот: жизнь на Марсе могла появиться из встречного по-
тока земного материала!
ОТ ПРОСТЕЙШЕЙ ЖИЗНИ К РАЗУМУ

По крайней мере в общих чертах нам известны сложная
история и случайные обстоятельства, которые привели к на-
шему появлению на Земле. Миллиард лет примитивные ор-
ганизмы вырабатывали кислород, изменяя ядовитую атмо-
сферу молодой Земли и подготавливая условия для развития
многоклеточной жизни. Окаменелые ископаемые останки
рассказывают нам о том, что плавающие и ползающие созда-
ния в изобилии существовали во время кембрийского пери-
ода —  млн лет назад. В течение следующих  млн лет
состоялось появление растений на суше, и благодаря этому
возникла среда обитания представителей экзотической фа-
уны — стрекоз размером с морскую чайку, многоножек дли-
ной в метр, скорпионов и амфибий. Затем пришло время
динозавров, чьи традиционные образы глупых и вялых жи-
вотных в последнее время сменились гораздо более дина-
мичными (в соответствии с последними научными данными)
в таких фильмах, как «Парк юрского периода». Динозавры
были сметены с лица Земли самой неожиданной и непред-
сказуемой из всех катастроф — столкновением Земли с асте-
роидом, что привело к гигантским волнам и выбросам пыли,
которая многие годы закрывала небо. Это происшествие от-
крыло путь для млекопитающих — предков человека.
Но даже если бы мы знали о том, что примитивная жизнь
была широко распространена во Вселенной, вопрос о разум-
ной жизни все еще оставался бы открытым. За всю ее долгую
историю в биосфере нашей планеты плавало, ползало и ле-
тало величайшее разнообразие видов (большинство из кото-
рых исчезло). Мы появились в результате того, что в нужное

время нам выпал шанс: если эволюцию переиграть, итог

будет другим. Казалось бы, ничто не предвещало развития
разума; на самом деле многие ведущие ученые, занимаю-
щиеся теорией эволюции, считают, что даже если простая
жизнь и распространена на просторах космоса, то разум мо-
жет встречаться значительно реже. Мы все еще знаем слиш-
ком мало, чтобы оценить реальное положение дел, но нет
никакой причины становиться непреклонными скептиками.
Невероятная, захватывающая многогранность биологиче-
ской эволюции и разнообразие жизни на Земле заставляют
нас понимать, что в мире, где нет жизни, все гораздо проще.
И эта простота — или, по крайней мере, относительная про-
стота — это характерная черта тех объектов, которые изу-
чают астрономы. Есть вещи, которые трудно понять, потому
что они сложные, а не потому, что большие. Задача доско-
нально изучить, как атомы соединяются в живые существа —
здесь, на Земле, а возможно, и в других мирах, — достаточно
сложна, чтобы сделать разгадку происхождения жизни бо-
лее обескураживающей, чем решение любой из космологи-
ческих проблем. Тем не менее по этой причине я не думаю,
что стремиться понять нашу огромную Вселенную — это
слишком большая самонадеянность.
Понятие «множества обитаемых миров» все еще остается
уделом теоретиков, как это было с древнейших времен до на-
ших дней. В  г. минуло  лет со дня смерти Джордано
Бруно, сожженного на костре в Риме. Он считал, что:
В космосе существует бесчисленное множество созвез-

дий, солнц и планет; мы видим только солнца, потому что
они дают свет; планеты остаются невидимыми, потому что
они маленькие и темные. Существует множество земель,
обращающихся вокруг своих солнц, и эти земли не хуже
и не меньше нашей планеты. Поэтому почему бы не допу-
стить, что на небесных телах, которые могут быть куда более
роскошными по сравнению с тем, что досталось нам, могут

обитать существа, похожие на тех, что населяют нашу чело-

веческую землю, или даже превосходящие их*.
Со времен Бруно это мнение широко распространилось.

В XVIII в. великий астроном Уильям Гершель, открывший
планету Уран, полагал, что планеты, Луна и даже Солнце оби-
таемы. В -х гг. Персиваль Лоуэлл, богатый американец,
построил свою собственную обсерваторию в городе Флаг-
стафф в Аризоне в основном для того, чтобы изучать Марс.
Он считал, что «каналы» (которые, как сейчас известно, «по-
явились» в результате того, что желаемое приняли за дей-
ствительное, а также по причине оптических иллюзий) яв-
ляются ирригационными сооружениями, чтобы провести
воду от замороженных полярных шапок в «пустыни» эква-
ториальной зоны. В  г. французский фонд учредил пре-
мию Гузмана размером   франков за первый контакт
с внеземными видами. Предусмотрительность заставила уч-
редителей исключить Марс: ведь тогда считалось, что обна-
ружить марсиан — это слишком простая задача.
ОБЩАЯ КУЛЬТУРА С ИНОПЛАНЕТЯНАМИ?

Инициаторами поисков внеземных цивилизаций были уче-
ные института SETI** в Маунтин-Вью, штат Калифорния.
Усилия были сосредоточены на поисках радиосигналов ис-
кусственного происхождения. В проекте использовались раз-
личные крупные радиотелескопы, расположенные по всему
миру. Этот вариант знаком нам и по фантастическим произ-
ведениям, таким как «Контакт» Карла Сагана (где он в целом
оправдал себя). Но радио — это не единственный вероятный
способ передачи информации: узкие лучи лазеров могут пре-
одолеть межзвездные расстояния с достаточно скромными
* Бруно Д. Философские диалоги. — М.: ИП Карелин, 2013.

** Англ. SETI, Search for Extraterrestrial Intelligence. — Прим. пер.

затратами энергии. У нас уже есть технологии, с помощью

которых мы, если этого пожелаем, можем заявить о своем
присутствии на расстоянии в множество св. лет, использовав
один из упомянутых методов. На самом деле постоянное из-
лучение радиопередатчиков, радаров и прочей техники, рас-
положенной по всему миру, в любом случае выдаст наше при-
сутствие каким-нибудь инопланетянам с чувствительными
радиотелескопами. Нам так мало известно о происхождении
и возможном развитии жизни, что очень трудно предугадать,
какой метод обнаружения лучше сработает. Поэтому имеет
смысл использовать любую доступную методику и быть го-
товыми к любому возможному развитию событий. Но мы
не должны забывать о «наблюдательной селекции»: даже
если мы что-то обнаружим, мы не сможем сделать уверен-
ный вывод о типичности данного сигнала, поскольку из-за
того, что наши приборы и методы ограниченны, мы делаем
пристрастный и неполный отбор из того, что может суще-
ствовать в действительности.
Возможно, разумной жизни больше нигде нет. Если же
такая жизнь существует, она может находиться на планетах,
полностью покрытых водой, где «супердельфины» наслаж-
даются созерцательной жизнью в океане, не предприни-
мая ничего, что помогло бы их обнаружить. Высока вероят-
ность того, что успеха в поисках внеземного разума достичь
не удастся, но планомерные поиски искусственных сигна-
лов — это игра, которая стоит свеч благодаря философ-
скому смыслу любого поиска. Очевидный искусственный
сигнал — даже если он будет таким скучным, как список
простых чисел или знаков после запятой в числе , — бу-
дет свидетельствовать о том, что «разум» на Земле не уни-
кален и возможен где-то еще. Ближайшие места, где такое
могло случиться, находятся так далеко, что сигналу потре-
буется много лет, чтобы до нас добраться. Только по этой
причине передача будет преимущественно в один конец.
На то, чтобы послать обдуманный ответ, будет достаточно

времени, но обменяться межзвездными остротами не по-

лучится!
Любые далекие существа, способные с нами связаться, бу-
дут иметь представления о математике и логике, схожие с на-
шими. Также у них будут схожие знания об основных частицах
и силах, которые управляют Вселенной. Их среда обитания
может быть другой (а биосфера отличаться еще сильнее),
но их тела и их планета будут состоять из таких же атомов,
как те, что есть у нас на Земле. Для них, как и для нас, самыми
важными частицами будут протоны и электроны: один элек-
трон, обращающийся вокруг протона, — это атом водорода,
а электрические токи и радиопередатчики требуют потоков
электронов. Протон в  раза тяжелее электрона, и это число
будет иметь одно и то же значение для любого разума, спо-
собного передавать радиосигналы и заинтересованного в этом
занятии. Все основные силы и законы природы будут теми же
самыми. На самом деле это единообразие, без которого наша
Вселенная была бы совершенно непостижимым местом, рас-
пространяется даже на самые отдаленные галактики, доступ-
ные астрономам для изучения. (Тем не менее в следующих
главах этой книги будут рассуждения о других вселенных, ко-
торые навсегда останутся за пределами досягаемости наших
телескопов и где могут действовать другие законы.)
Понятно, что инопланетные существа не будут пользо-
ваться метрами, килограммами и секундами. Но мы можем
обмениваться информацией о соотношениях двух масс (таких,
как, например, соотношение массы протона и электрона) или
двух длин. Это «чистые числа», не зависящие от единиц из-
мерения, которыми мы пользуемся: утверждение о том, что
одна палка в  раз длиннее другой, верно (или неверно),
независимо от того, меряем мы длину в футах, метрах или
каких-то инопланетных единицах измерения. Как говорил
физик Ричард Фейнман, он мог бы рассказать инопланет-
ным существам, что его рост составляет  млрд атомов во-
дорода, и они бы его поняли.

Разумная жизнь может не иметь вообще никакого интел-

лектуального сходства с нашей. Но любые существа, которые
передают нам сигналы, должны иметь определенные дости-
жения в области физики. Если у них есть какие-то способно-
сти к размышлению, они, безусловно, разделяют наше любо-
пытство по поводу космического события, которое привело
к возникновению нас всех. Они, скорее всего, будут инте-
ресоваться устройством нашей Вселенной — звездами и га-
лактиками, тем, что в ней находится, как она расширяется,
а также ее окончательной судьбой. Эти знания станут частью
общей культуры, которую мы разделим с инопланетянами.
И как и мы, они отметят, что для нашей общей Вселенной
важны несколько ключевых чисел.
Темой этой книги стали шесть таких чисел. Они опреде-
ляют основные характерные черты Вселенной: то, как она
расширяется; могут ли формироваться планеты, звезды и га-
лактики; и может ли быть «химическая» предрасположен-
ность к эволюции. Более того, природа Вселенной заметно
чувствительна к этим числам. Если вы представляете себе
пульт управления Вселенной с шестью шкалами, то их на-
стройка должна быть очень точной, чтобы создать вселенную,
в которой может возникнуть жизнь. Был ли это Промысел
Божий или случайность? Являются ли эти числа результатом
«теории всего», которая могла определить их единственным
образом? Ни одна их этих интерпретаций не выглядит убе-
дительной. В качестве альтернативы я полагаю, что эта яв-
ная «настройка» заставляет задуматься о чем-то более зна-
чительном: о том, что наблюдаемая нами Вселенная — все,
что мы можем видеть с помощью наших телескопов, — это
всего лишь часть более крупного образования, в котором
могут отличаться даже физические законы. Это всего лишь
предположение, но оно вполне сопоставимо с современными
теориями.
Мы знаем, что так же, как Земля обращается вокруг
Солнца, вокруг других звезд обращаются планеты. Мы можем

задаваться вопросом, какие на них условия. Не слишком ли

слабая гравитация, чтобы удержать атмосферу? Не слиш-
ком ли жарко, холодно или сухо, чтобы зародилась жизнь?
Возможно, только на немногих планетах окружающая среда
подходит для жизни. Таким образом, в гораздо более круп-
ном масштабе может существовать бесчисленное множе-
ство других вселенных, которые мы не можем наблюдать,
потому что их свет никогда до нас не доберется. Будут ли
они подходить для того вида эволюции, который произошел
по крайней мере на одной планете, обращающейся вокруг
одной звезды в нашей родной Вселенной? В большинстве
из них шесть чисел могут иметь другие значения, поэтому
только небольшая часть вселенных будет «настроена» на су-
ществование жизни. Нас не должно сильно удивлять то, что
в нашей Вселенной эти числа кажутся настроенными чудес-
ным образом, как не удивляет нас тот факт, что мы обитаем
на весьма специфической планете, чья сила притяжения по-
зволяет удерживать атмосферу, с температурой, при которой
может существовать вода, движущейся по орбите вокруг ста-
бильной, долгоживущей звезды.
ГЛАВА 
ОГРОМНОЕ
ЧИСЛО N: СИЛА
ТЯГОТЕНИЯ
В КОСМОСЕ
Кто же поверит в муравья в теории?

Или в жирафа схему?
Десять тысяч докторов любой категории
Пол-леса сведут в теорему.
Д Ч
«ЧАСОВОЙ МЕХАНИЗМ» НЬЮТОНА
Если бы мы решили организовать лекции для разумных су-

ществ с других планет, было бы естественно начать с гра-
витации или силы тяготения. Эта сила удерживает планеты
на их орбитах и связывает звезды. В более крупном масштабе
целые галактики — скопления миллиардов звезд — управ-
ляются силой тяготения. Ни одно вещество, ни один вид ча-
стиц, ни даже сам свет не избегают ее влияния. Гравитация
управляет расширением всей Вселенной и, возможно, пред-
определит ее окончательную судьбу.
Сила тяготения по-прежнему остается таинственной.
Она озадачивает больше, чем любая другая сила природы.
Но это была первая сила, описанная математическим путем.
В XVII в. сэр Исаак Ньютон рассказал нам, что притяже-
ние между двумя любыми объектами подчиняется «закону

обратных квадратов». Сила ослабевает пропорционально ква-

драту расстояния между двумя телами: разместите их в два
раза дальше друг от друга, и притяжение между ними ста-
нет в четыре раза слабее. Ньютон понял, что сила, которая
заставляет яблоки падать на землю и управляет траекторией
выпущенного из пушки ядра, — это та же самая сила, кото-
рая удерживает Луну на ее орбите вокруг Земли. Он доказал,
что его закон объясняет эллиптическую форму планетарных
орбит — убедительная демонстрация способности матема-
тики предсказывать, как работает «часовой механизм» мира
природы.
Великий труд Ньютона «Математические начала натураль-
ной философии» (Philosophiæ Naturalis Principia Mathematica),
опубликованный в  г., — это трехтомник, содержащий
тексты на латинском языке, обрамленные детально разрабо-
танными теоремами, в основном геометрического характера.
Это памятник выдающегося научного интеллекта тысячеле-
тия. Несмотря на непривлекательный образ жизни, влияние
Ньютона было огромным и коснулось даже поэтов и филосо-
фов. Оно распространилось и на более широкую аудиторию:
например, в  г. появилась книга, озаглавленная «Ньюто-
нианство для леди» (Newtonianism for Ladies). Сущность его
теории тяготения была изложена и в более доступной книге
«Система мира» (The System of the World).
В этой более поздней работе основная мысль подробно
проиллюстрирована картинкой, где из пушки, стоящей
на вершине горы, стреляют ядрами параллельно поверхно-
сти Земли. Чем быстрее они летят, тем дальше могут улететь
до того, как упадут на землю. Если скорость будет очень вы-
сока, Земля уйдет из траектории ядра и оно выйдет на ор-
биту. Требуемая скорость (около  км/с), разумеется, была не-
достижима для пушек времен Ньютона, но сегодня у нас есть
искусственные спутники, которые остаются на своих орбитах
именно благодаря этой скорости. Сам Ньютон показал, что
та же самая сила удерживает планеты на их эллиптических

ГЛАВА . ОГРОМНОЕ ЧИСЛО N: СИЛА ТЯГОТЕНИЯ В КОСМОСЕ
орбитах вокруг Солнца. В более крупном масштабе тяготе-

ние действует на скопления звезд и на галактики, где мил-
лиарды звезд обращаются вокруг общего центра.
В недрах Солнца и других звезд поддерживается равно-
весие между силой тяготения, удерживающей раскаленное
звездное вещество, и давлением этого вещества, которое,
если бы не действовало притяжение, заставило бы звезды
разлететься на части. В атмосфере нашей собственной Земли
давление на уровне поверхности точно так же уравновеши-
вает вес всего того воздуха, который находится над нашими
головами.
ТЯГОТЕНИЕ В БОЛЬШОМ
И МАЛОМ МАСШТАБАХ
Притяжение нашей Земли оказывает более сильный эффект
на крупные объекты. Когда продюсеры фильмов-катастроф
используют модель, чтобы изобразить, например, руша-
щийся мост или плотину, эти объекты должны быть сде-
ланы не из настоящих стали и бетона, но из очень хрупких
материалов, которые погнутся или разобьются от падения
с высоты стола. И чтобы выглядеть реалистичными, эти ка-
дры должны быть сняты в ускоренном режиме, а потом про-
кручены с замедлением. Даже когда все сделано очень тща-
тельно, можно найти подсказки, которые указывают нам
на то, что перед нами —миниатюрная модель, а не реальный
объект. Например, маленькие волны в резервуаре с водой
сглаживаются из-за поверхностного натяжения (той силы,
которая удерживает форму дождевых капель), но этот эф-
фект ничтожно мал, если смотреть на настоящую бурную
реку или океанские волны. Поверхностное натяжение по-
зволяет водомеркам бегать по воде, но мы из-за своего веса
этого делать не можем.
Размер критически важен для биологического мира.
Крупные животные — это не просто раздутые варианты

маленьких, у них другие пропорции, к примеру более тол-

стые ноги относительно роста. Представьте себе, что вы в два
раза увеличили животное, но оставили его форму той же са-
мой. Его объем и вес стали бы в  (³) раз больше, а не уве-
личились бы всего вдвое, в то время как поперечное сечение
ног возросло бы только в  (²) раза и конечности были бы
слишком слабыми, чтобы удержать такое тело. Ему бы потре-
бовалась иная конструкция. Чем больше существо, тем тяже-
лее оно падает: «годзиллам» потребовались бы ноги толще,
чем их тело, и они не пережили бы падения. С другой сто-
роны, мыши могут забраться по вертикальной стене и безо
всякого вреда пережить падение с высоты, намного превы-
шающей их рост.
Галилей (который умер в тот год, когда родился Ньютон)
был первым, кто четко понял эту зависимость от размера.
Он писал:
С другой стороны, и природа не может произвести деревьев

несоразмерной величины, так как ветви их, отягощенные
собственным чрезвычайным весом, в конце концов сломи-
лись бы… уменьшая размеры тел, мы не уменьшаем в та-
кой же пропорции их прочности; в телах меньших замеча-
ется даже относительное увеличение ее, так, я думаю, что
небольшая собака может нести на себе двух или даже трех
таких же собак, в то время как лошадь едва ли может не-
сти на спине одну только другую лошадь, равную ей по ве-
личине*.
Таким же образом ограничивается и размер птиц (ограни-

чения являются более строгими для птиц типа колибри, кото-
рые могут зависать на месте, трепеща крыльями, а не для аль-
батросов, которые планируют), но для плавающих существ
* Галилео Г. Избранные произведения в двух томах. Т. 2. Состави-

тель У. И. Франкфурт. — М.: Наука, 1964. С. 216–217.

ограничения не являются такими строгими, поэтому-то

в океанах и возможно существование левиафанов. Напро-
тив, слишком маленький размер ведет к проблемам другого
рода — большая площадь кожи относительно массы. В ре-
зультате тепло быстро теряется и маленькие млекопитающие
и птицы должны много есть и иметь быстрый метаболизм,
чтобы сохранить тепло.
Подобные закономерности должны быть справедливы
и для других миров. Например, физик Эдвин Солпитер
вместе с Карлом Саганом размышляли о сложной экологии
гипотетических шарообразных существ, которые могли бы
выжить в плотной атмосфере Юпитера. У каждого нового по-
коления возникала бы одна и та же проблема гонки со вре-
менем: они должны вырасти достаточно большими, чтобы
достичь нулевой плавучести, до того как притяжение рас-
плющит их в темных глубинных слоях с высоким давлением.
ЗНАЧЕНИЕ ЧИСЛА N
И ПОЧЕМУ ОНО ТАК ВЕЛИКО
Несмотря на всю свою важность для нас, нашей биосферы
и космоса, тяготение на самом деле является удивительно
слабым по сравнению с другими силами, которые действуют
на атомы. Электрические заряды с противоположными зна-
ками притягиваются друг к другу: атом водорода состоит
из положительно заряженного протона с единственным (от-
рицательно заряженным) электроном, пойманным на орбите
вокруг протона. Согласно законам Ньютона, два протона бу-
дут притягивать друг друга под действием силы притяжения
(гравитации), а также подвергаться воздействию электри-
ческой силы отталкивания. Обе эти силы одинаково зави-
сят от расстояния (обе подчиняются закону «обратных ква-
дратов»), и поэтому их относительная сила зависит от очень
важного числа N, на которое не влияет, насколько далеко
находятся протоны друг от друга. Когда два атома водорода

соединяются вместе в молекулу, электрическая сила отталки-

вания между двумя протонами нейтрализуется двумя элек-
тронами. Гравитационное притяжение между протонами
в  раз слабее электрических сил и практически неизме-
римо. Химики спокойно могут не обращать на него никакого
внимания, когда изучают, как группы атомов соединяются
для формирования молекул.
Тогда почему гравитация является доминирующей силой,
прижимающей нас к земле и удерживающей Луну и планеты
на их орбитах? Это происходит потому, что сила притяже-
ния — это всегда притяжение: если вы удвоите массу, вы удво-
ите силу притяжения, которая при этом возникает, в то время
как электрические заряды могут как отталкивать друг друга,
так и притягивать, они могут быть и положительными, и от-
рицательными. Два заряда удваивают силу одного из них,
только если у них одинаковый знак. Но любой предмет в на-
шей повседневной жизни состоит из огромного количества
атомов, у каждого из которых имеется положительно заряжен-
ное ядро, окруженное отрицательно заряженными электро-
нами, — положительные и отрицательные заряды практиче-
ски полностью нейтрализуются. Даже когда мы «заряжаемся»
так, что у нас приподнимаются кончики волос, из равновесия
выходит меньше чем один заряд из миллиарда миллиардов.
Но по отношению к «гравитационному заряду» все на свете
имеет один и тот же знак, поэтому сравнительно с электриче-
скими силами притяжение выигрывает по отношению к более
крупным, чем атомы, объектам. Равновесие электрических сил
только слегка нарушается, когда твердое тело сжимают или
растягивают. Яблоко падает, только когда совместное притя-
жение всех атомов Земли может одержать победу над элек-
трическим притяжением в черенке, которым оно крепится
к ветке дерева. Гравитация играет для нас важную роль, по-
тому что мы живем на тяжелой Земле.
Мы можем дать этому количественную оценку. В главе 
мы вообразили ряд фотографий, каждая из которых делалась

с расстояния, увеличенного в  раз по сравнению с преды-

дущим. Теперь представьте себе ряд сфер различного раз-
мера, содержащих соответственно , , … атомов;
другими словами, каждая последующая сфера в  раз тяже-
лее, чем каждая предыдущая. -я будет размером с песчинку,
-я — с человека, а -я — с крупный астероид. При каждом
увеличении массы в тысячу раз объем также увеличивается
в тысячу раз (при условии, что сферы имеют одинаковую
плотность), но радиус возрастает только в  раз. Значимость
собственной силы притяжения сферы, измеряемой количе-
ством энергии, которая потребуется на то, чтобы атом мог
преодолеть действие этой силы, зависит от массы сферы, де-
ленной на радиус, и возрастает в сотню раз. В масштабе ато-
мов сила притяжения начинается с –, но она усиливается
в ² (иначе говоря, ) раз при увеличении массы на каж-
дые три степени  (т. е. в  раз). Таким образом, притя-
жение наверстает упущенное на -м объекте (=× / ),
когда масса станет примерно равной массе Юпитера. В лю-
бом твердом образовании, которое по массе больше Юпи-
тера, притяжение так сильно, что преодолевает силы, удер-
живающие твердые тела вместе.
Песчинки и крупинки сахара, как и мы, испытывают
на себе притяжение массивной Земли. Но их собственная
гравитация — то притяжение, которое дают составляющие
их атомы, в отличие от земного тяготения, пренебрежимо
мало. Собственная сила тяжести не важна и для астероидов,
и для двух спутников Марса, напоминающих по форме кар-
тофелины, — Фобоса и Деймоса. Но такие большие тела, как
планеты (и даже наша собственная крупная Луна), недоста-
точно жестки, чтобы сохранять неправильную форму: сила
тяжести сделала их практически шарообразными. А массы,
превышающие массу Юпитера, будут сдавлены собственной
силой тяжести до огромной плотности, если только их центр
не будет оставаться достаточно горячим, чтобы поддерживать
равновесие за счет давления, как это происходит с Солнцем

и другими звездами. Именно из-за того, что притяжение

является таким слабым, среднестатистическая звезда, такая
как Солнце, может быть такой тяжелой. При меньших объ-
емах притяжение не может конкурировать с давлением, как
не может и сжать вещество, чтобы нагреть его до той сте-
пени, когда оно начинает светиться.
Масса Солнца примерно в тысячу раз больше массы Юпи-
тера. Если бы оно было холодным, притяжение сжало бы его
в миллионы раз плотнее, чем обычное твердое тело. Оно пре-
вратилось бы в белого карлика размером примерно с Землю,
но в   раз тяжелее. Но на самом деле солнечное ядро
имеет температуру  млн градусов — оно в тысячи раз го-
рячее его светящейся поверхности, и давление этого чрез-
вычайно горячего газа «раздувает» Солнце и позволяет ему
оставаться в устойчивом равновесии.
Английский астрофизик Артур Эддингтон одним из пер-
вых понял физическую природу звезд. Он размышлял о том,
как много мы могли бы узнать о них, если бы представляли
их чисто теоретически, обитая на постоянно покрытой об-
лаками планете. Разумеется, мы не могли бы предполагать,
сколько звезд существует, но простое рассуждение о тех гра-
ницах, о которых я только что говорил, могло бы сказать нам,
насколько звезды велики. Не слишком трудно продолжить
это рассуждение и подсчитать, насколько ярко должны сиять
такие объекты. В заключение Эддингтон говорит: «Отстра-
ним теперь завесу из облаков, которая окутывала нашего фи-
зика, и позволим ему взглянуть на небо. Он найдет на нем
тысячи миллионов газовых шаров, и масса каждого из них
лежит между [вычисленными им] массами»*.
* Эддингтон А. Внутреннее строение звезд. Лекция, прочитанная

в Английском Королевском институте 23 февраля 1923 г. При-
ложение к Nature от 12 мая 1923 г., с. 15, https://ufn.ru/ufn24/
ufn24_1/Russian/r241b.pdf

Сила тяготения слабее сил, управляющих микромиром,

в  раз — это и есть число N. А если бы тяготение не было
таким относительно слабым? Представьте себе, например,
вселенную, где гравитация слабее электрических сил «всего»
в  раз, а не в . Атомы и молекулы в ней будут вести себя
точно так же, как и в нашей реальной Вселенной, но предме-
там вовсе не будет необходимости быть такими большими,
чтобы тяготение могло конкурировать с другими силами.
В этой воображаемой вселенной количество атомов, нужное,
чтобы создать звезду (связанный гравитацией термоядерный
реактор), будет в миллиард раз меньше. Масса планет тоже
уменьшится в миллиард раз. Независимо от того, смогут ли
эти планеты оставаться на устойчивых орбитах, сила тяго-
тения будет препятствовать развитию жизни на них. В этом
воображаемом мире с сильной гравитацией даже насекомым
потребуются толстые ноги, и никакое животное не сможет
намного обогнать их в размерах. Притяжение разрушит лю-
бое существо ростом с человека.
В подобной вселенной галактики будут формироваться го-
раздо быстрее и получаться более миниатюрными. Звезды,
вместо привычного нам расположения, будут так плотно на-
биты, что близкие соприкосновения станут достаточно ча-
стыми. Это само по себе исключает существование стабиль-
ных планетных систем, потому что орбиты будут изменяться
из-за проходящих мимо звезд, что (к счастью для нашей
Земли) едва ли может случиться в нашей Солнечной системе.
Но еще сильнее развитию сложных экосистем будет пре-
пятствовать ограниченное время развития. Из мини-звезд
такой вселенной будет быстро уходить тепло: в таком во-
ображаемом мире с сильным притяжением время жизни
звезд будет в миллион раз короче. Вместо того чтобы су-
ществовать миллиарды лет, обычная звезда проживет всего
около   лет. Мини-солнца сгорят быстрее и истощат
всю энергию еще до того, как органическая эволюция успеет
сделать первые шаги. Условия для сложной эволюции будут,

несомненно, куда менее благоприятными, если тяготение бу-

дет сильнее, даже если больше ничего не изменится. Не будет
такого громадного запаса времени, необходимого для физи-
ческих и химических реакций, как в нашей Вселенной. Од-
нако, если построить наши рассуждения по-другому, то даже
немного более слабое притяжение могло бы обеспечить куда
более сложные и долгоживущие структуры.
Тяготение — организующая сила космоса. В главе  мы
увидим, насколько оно было важно для того, чтобы позво-
лить различным структурам, среди которых первоначально
не было резко выраженных неоднородностей, развернуться
после Большого взрыва. Но это произошло только потому,
что тяготение является слабым по сравнению с другими си-
лами, что позволяет существовать большим и долгоживу-
щим структурам. Парадоксально, но чем слабее притяже-
ние (при условии, что оно не равно нулю), тем значительнее
и сложнее может быть его влияние. У нас нет никакой тео-
рии, которая бы давала нам значение числа N. Все, что мы
знаем, — это то, что такое сложное образование, как чело-
вечество, не могло развиться, если бы N было куда меньше
            .
ОТ НЬЮТОНА К ЭЙНШТЕЙНУ
Спустя более двух столетий после Ньютона Эйнштейн пред-
ложил свою теорию тяготения, получившую название «об-
щая теория относительности» (ОТО). Согласно этой теории,
планеты на самом деле следуют прямым путем в «простран-
стве-времени», но этот путь искривляется из-за присутствия
Солнца. Иногда говорят, что Эйнштейн «сверг с пьедестала»
ньютоновскую физику, но это заблуждение. Законы Ньютона
по-прежнему с высокой точностью описывают движение
объектов в Солнечной системе (самым известным противо-
речием теории Ньютона является небольшая аномалия ор-
биты Меркурия, объяснимая с помощью теории Эйнштейна).

Этот закон вполне отвечает требованиям, необходимым для

программирования траекторий автоматических аппаратов,
отправляющихся на Луну и другие планеты. Тем не менее
теория Эйнштейна, в отличие от теории Ньютона, объясняет
явления, происходящие с объектами, движущимися со ско-
ростью, близкой к скорости света, в условиях огромной силы
тяготения, которая может быть причиной таких громадных
скоростей, и с эффектом гравитационного отклонения самого
света. Куда важнее то, что Эйнштейн углубил понимание са-
мого явления гравитации. Для Ньютона оставалось тайной,
почему все предметы падают одинаково и следуют по схожим
орбитам — почему сила тяготения и инерция для любых ве-
ществ имеют одно и то же соотношение (в отличие от элек-
трических сил, где «заряд» и «масса» непропорциональны),
но Эйнштейн доказал, что это естественное следствие того,
что все тела следуют прямым путем в пространстве-времени,
но этот путь искривляется из-за массы и энергии. ОТО, таким
образом, стала понятийным прорывом — особенно значи-
тельным, поскольку этот прорыв стал следствием озарения
Эйнштейна, а не появился в результате какого-либо отдель-
ного эксперимента или наблюдения.
Эйнштейн не доказывал, что Ньютон ошибался, он вышел
за рамки теории Ньютона, включив ее в нечто более глубо-
кое и более широко применимое. На самом деле было бы
куда лучше (и помогло бы избежать неправильного понима-
ния ее культурного значения), если бы теория Эйнштейна
получила другое название. Ее бы стоило назвать не «теорией
относительности», а «теорией инвариантности». Достижение
Эйнштейна состояло в том, что он разработал систему урав-
нений, которые можно применить для любого наблюдателя,
и выявил феноменальное обстоятельство: скорость света, из-
меренная в любом месте, является одной и той же, несмотря
на то что наблюдатель движется.
Вехами в развитии любой науки является создание все
более обобщенных теорий, которые сосредотачивают в себе

прежде не связанные факты и расширяют широту охвата тех

теорий, которые существовали до них. Физик и историк Джу-
лиан Барбур использует метафору о восхождении в горы,
которая, как мне кажется, выглядит очень правдоподобно:
Чем выше мы поднимаемся, тем более всеохватывающий

перед нами открывается вид. Каждая новая точка обзора
дает лучшее понимание взаимосвязи вещей. Более того,
постепенное накопление понимания перемежается неожи-
данным и ошеломляющим расширением горизонта, когда
мы добираемся до перевала и видим нечто, что и вообра-
зить себе не могли во время подъема. Стоит лишь найти
направление в открывшемся пейзаже, наш путь к недавно
покоренной вершине становится очевидным и занимает по-
четное место в новом мире.
Опыт формирует наше восприятие и здравый смысл: мы

усваиваем те физические законы, которые напрямую вли-
яют на нас. Законы Ньютона в какой-то мере были усво-
ены обезьянами, перепрыгивающими с дерева на дерево.
Но на далеких просторах космического пространства среда
очень отличается от нашей. Мы не должны удивляться тому,
что знания, основанные на здравом смысле, не приложимы
к огромным космическим расстояниям, высоким скоростям
или к очень большой силе тяготения.
Разумное существо, способное быстро перемещаться
по Вселенной, но ограниченное основными физическими
законами (а не уровнем развития техники), развило бы свое
интуитивное восприятие пространства и времени, соединив
характерные и кажущиеся невероятными следствия из ОТО.
Особое значение, как оказалось, имеет скорость света: к ней
можно приблизиться, но ее невозможно превысить. Но это
«космическое ограничение скорости» не ограничивает вас
в том, куда вы можете добраться за время вашей жизни,
потому что, когда космический корабль разгоняется почти

до скорости света, часы идут медленнее и время на его борту

«растягивается». Тем не менее если вы совершите путеше-
ствие до звезды, находящейся в  св. годах, а потом вер-
нетесь на Землю, здесь пройдет больше  лет, каким бы
молодым вы ни оставались. Ваш космический корабль не мо-
жет лететь со скоростью большей, чем свет (с точки зрения
оставшегося дома наблюдателя), но чем ближе ваша ско-
рость приближается к световой, тем меньше вы состаритесь.
Эти явления находятся за пределами интуитивного вос-
приятия только потому, что наш опыт ограничен низкими
скоростями. Авиалайнер развивает всего миллионные доли
скорости света и недостаточно быстр, чтобы заметить замед-
ление времени: даже для самых активных воздушных путе-
шественников эта задержка составит меньше миллисекунды
за всю жизнь. В наше время это крошечное воздействие, тем
не менее измерено с помощью экспериментов, где исполь-
зовались атомные часы, отмеряющие миллиардные доли се-
кунды, и оказалось, что полученные результаты согласуются
со значением, предсказанным Эйнштейном.
Относительное замедление времени вызывает сила тяго-
тения: около больших масс часы идут медленнее. Это также
практически невозможно ощутить на Земле, поскольку точно
так же, как мы привыкли только к «маленьким» скоростям,
мы испытываем только «слабое» притяжение. Тем не менее
это замедление необходимо учитывать, наряду с явлениями
орбитального движения, в программировании потрясающе
точной системы глобального позиционирования (GPS).
Мера измерения силы, с которой тяготение действует
на тело, — это скорость, с которой должно лететь метаемое
тело, чтобы вырваться за пределы притяжения. Для Земли
эта скорость составляет , км/с. По сравнению со скоростью
света —   км / с — это ничтожная скорость, но и ее
достижение — задача большой сложности для инженеров-
ракетчиков, вынужденных использовать химическое топливо,
лишь миллиардная доля так называемой энергии массы

покоя (mc² Эйнштейна — см. главу ) которого трансфор-

мируется в эффективную мощность. Скорость убегания с по-
верхности Солнца составляет  км / с — и это всего лишь
пятая часть  % скорости света.
«СИЛЬНОЕ ТЯГОТЕНИЕ» И ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ
Теория Ньютона с очень небольшими поправками работает

во всей Солнечной системе. Но когда тяготение становится
намного сильнее, мы должны приготовиться к сюрпризам.
Астрономы нашли такие места — это, к примеру, нейтрон-
ные звезды. Такие сверхплотные объекты получаются после
взрыва сверхновых (что мы обсудим в следующей главе). Ней-
тронные звезды обычно в , раза тяжелее Солнца, но имеют
диаметр всего около  км. На их поверхности сила тяготе-
ния в миллион миллионов раз выше, чем на Земле. Чтобы
приподняться на миллиметр над поверхностью нейтронной
звезды, нужно больше энергии, чем на то, чтобы вырваться
из земного тяготения. Ручка, брошенная с высоты  м при та-
ком притяжении, оказала бы воздействие, сравнимое с взры-
вом тонны тринитротолуола (хотя на самом деле огромная
сила тяготения на поверхности нейтронной звезды, разуме-
ется, мгновенно расплющила бы подобные объекты). Бро-
шенному телу понадобилось бы набрать половину скорости
света, чтобы покинуть гравитационное поле такой звезды.
И наоборот, любой предмет, свободно падающий на нейтрон-
ную звезду с большой высоты, столкнулся бы с ее поверхно-
стью на скорости, превышающей половину скорости света.
Теория Ньютона не работает с такой мощной гравита-
цией, какая возникает вокруг нейтронных звезд, здесь нужна
ОТО Эйнштейна. Часы около поверхности такой звезды бу-
дут идти на – % медленнее. Свет, идущий с ее поверх-
ности, будет сильно искривляться, поэтому, глядя издалека,
вы увидите не просто полусферу, но и часть задней поверх-
ности нейтронной звезды.

Тело в несколько раз меньше или в несколько раз тяже-

лее нейтронной звезды поглотит весь свет поблизости и ста-
нет черной дырой. Пространство вокруг нее будет «сворачи-
ваться». Если Солнце сжать так, чтобы его радиус был равен
 км, оно станет черной дырой. К счастью, Вселенная уже
«провела» такие эксперименты за нас: известно, что в кос-
мосе имеются объекты, которые схлопнулись и отрезали себя
от окружающего мира.
В нашей Галактике есть много миллионов черных дыр,
масса которых примерно в десять раз больше солнечной.
Эти черные дыры являются окончательным состоянием мас-
сивных звезд или результатом их столкновений. Когда такие
объекты «изолированы» в пространстве, их очень трудно об-
наружить. Это можно сделать, только наблюдая за гравита-
ционным воздействием, которое они оказывают на другие
тела или лучи света, проходящие близко от них. Легче найти
те черные дыры, которые вместе с вращающейся вокруг них
обычной звездой образуют двойные системы. Метод обнару-
жения здесь похож на тот, который используется, чтобы вы-
считать наличие планет по их влиянию на движение звезды,
вокруг которой они вращаются. В случае с черными дырами
задача упрощается, поскольку видимая звезда имеет массу
меньше, чем у темного объекта (вместо того чтобы быть
в тысячу или более раз тяжелее, как звезда по сравнению
с планетой), и поэтому обращается по более широкой и бы-
строй орбите.
Астрономы всегда особенно интересуются самыми «пре-
дельными» явлениями в космосе, потому что, изучая их, мы
с большей степенью вероятности узнаем что-нибудь каче-
ственно новое. Возможно, самым значительным из всех яв-
ляется удивительно мощное излучение, которое называется
«гамма-всплеском». Эти явления, такие мощные, что на не-
сколько секунд затмевают миллион галактик с их звездами,
возможно, указывают на черные дыры в момент их обра-
зования.

Самые большие черные дыры находятся в центрах галак-

тик. Мы обнаруживаем их присутствие, наблюдая интенсив-
ное свечение окружающего их газа или обнаруживая очень
быстрое движение звезд, проходящих неподалеку от них.
Звезды, находящиеся очень близко от центра нашей соб-
ственной Галактики, обращаются вокруг него очень быстро,
как будто испытывают воздействие силы тяготения от тем-
ной массы — черной дыры, которая эквивалентна по массе
, млн Солнц*. Размер черной дыры пропорционален ее
массе, соответственно, черная дыра в центре нашей Галак-
тики имеет радиус  млн км. Некоторые из самых чудовищ-
ных черных дыр, находящихся в центрах других галактик, ве-
сят как несколько миллиардов Солнц, а по размеру огромны,
как целая Солнечная система. Тем не менее по сравнению
с галактиками, в центре которых они находятся, черные дыры
очень невелики.
Какими бы необычными и непознаваемыми визуально
ни были черные дыры, их на самом деле проще описать,
чем любые другие небесные объекты. Структура Земли за-
висит от ее эволюции и состава; планеты такого же раз-
мера, обращающиеся вокруг других звезд, разумеется,
будут во многом отличны от Земли. А Солнце, по суще-
ству являющееся огромным шаром постоянно испытываю-
щего вихревое движение раскаленного газа, выглядело бы
по-другому, если бы состояло из других атомов. Но черная
дыра «теряет всю память» о том, как она сформировалась,
и быстро приходит к «штатному» гладкому состоянию, ко-
торое описывается всего двумя величинами: сколько массы
она смогла поглотить и как быстро вращается. В  г., за-
долго до того, как появились доказательства существова-
ния черных дыр, — даже до того, как американский физик
Джон Арчибальд Уилер предложил само название «черная
* Современное значение ближе к 4 млн масс Солнца. — Прим.

науч. ред.

дыра»*, — теоретик из Новой Зеландии Рой Керр получил

решение уравнений Эйнштейна для вращающегося объекта.
Позже работы других ученых привели к потрясающему ре-
зультату — все, что схлопывается (коллапсирует), превра-
щается в черную дыру, которую точно описывает формула
Керра. Черные дыры стандартизированы так же хорошо,
как элементарные частицы. Теория Эйнштейна точно гово-
рит нам, как они искажают пространство и время и какую
форму имеет их «поверхность».
Относительно черных дыр наши представления о про-
странстве и времени терпят крах. Свет движется по пря-
мому пути, но в сильно искривленном пространстве он мо-
жет оказаться сложным завитком. Также около черных дыр
время идет очень медленно (даже медленнее, чем около ней-
тронных звезд). Напротив, если вы сможете зависнуть около
черной дыры или выйти на ее орбиту, вы увидите, как вся
внешняя вселенная ускорится. Вокруг черной дыры суще-
ствует четкая граница, где для находящегося на безопасном
расстоянии наблюдателя стрелки часов (или падающий экс-
периментатор внутри границы) будут казаться застывшими,
поскольку временное растяжение станет почти бесконечным.
Даже свет не может вырваться с этой поверхности. Ис-
кажение пространства и времени проявляется настолько
сильно, как будто само пространство всасывают внутрь так
быстро, что даже направленный наружу луч света втягива-
ется вовнутрь. В черной дыре вы можете двигаться во внеш-
нее пространство не дальше, чем перемещаться во времени
вспять.
Вращающаяся черная дыра искажает пространство и время
более сложным образом. Чтобы представить себе это, вооб-
разите водоворот. Если вы находитесь далеко от центра водо-
ворота, вы можете плыть в любом направлении, куда только
* Уилер лишь популяризировал термин, предложенный журна-

листкой Энн Юинг. — Прим. науч. ред.

пожелаете, по течению или против него. Ближе к центру

вода закручивается быстрее, чем может плыть ваша лодка:
вам приходится двигаться по кругу вместе с ее потоком, хотя
вы все еще можете плыть наружу или вовнутрь. Но ближе
к центру составляющая скорости течения вовнутрь стано-
вится много быстрее вашей лодки. Если вы пересечете некий
«критический радиус», у вас не будет больше никакого вы-
бора относительно дальнейшей судьбы, и вас втянет внутрь.
Черная дыра заключена в поверхность, которая работает
как односторонняя мембрана. Изнутри нельзя передать ни-
какие сигналы коллегам, которые наблюдают с безопасного
расстояния. Любой, кто проходит через эту поверхность,
попадает в ловушку и обречен на то, чтобы быть втянутым
в область, где, согласно уравнениям Эйнштейна, тяготение
«становится бесконечным» при конечном времени, измерен-
ном его собственными часами. Эта сингулярность фактиче-
ски указывает на то, что условия выходят за пределы извест-
ной нам физики, как это было, по нашему мнению, в начале
существования Вселенной. Таким образом, любой, кто упал
в черную дыру, встретится «с концом времени». Не есть ли это
предчувствие «Большого схлопывания», которое может стать
окончательной судьбой нашей Вселенной? Или у Вселенной
бесконечное будущее? Или, возможно, какие-то пока неве-
домые законы физики смогут защитить нас от такой судьбы?
Как известно, теория Эйнштейна была порождена его
удачной мыслью о том, что тяготение неотличимо от движе-
ния с ускорением и его невозможно определить в свободно
падающем лифте. Тем не менее неравномерность тяготения
нельзя игнорировать. Если отряд астронавтов-камикадзе бу-
дет свободно падать на Землю, как строй геометрически пра-
вильной формы, горизонтальные расстояния между ними
будут сокращаться, тогда как вертикальные будут расти. Это
происходит потому, что их траектории сходятся в одну точку
в центре Земли, и сила тяготения сильнее действует на тех,
кто в строю окажется ниже и, следовательно, ближе к Земле.

Подобный же эффект будет действовать и на разные части

тела каждого астронавта: падая ногами вперед, астронавт
будет чувствовать вертикальное растяжение и сжатие с бо-
ков. Эта приливная сила, неощутимая для астронавтов при
земном тяготении, становится катастрофически большой
в черной дыре, что приводит к тому, что объект разрыва-
ется на части, превращается в «спагетти» еще до того, как
достигнет сингулярности в центре. Астронавт, падающий
в черную дыру, имеющую массу звезды, испытает чудовищ-
ное воздействие приливной силы до того, как достигнет по-
верхности дыры; после этого останется всего несколько се-
кунд (по часам астронавта) до встречи с сингулярностью.
Но у сверхмассивных черных дыр, находящихся в центрах
галактик, приливные эффекты проявляются более мягко:
даже после прохождения внутрь через ее поверхность оста-
нется несколько часов на исследование, прежде чем слишком
большое приближение к центральной сингулярности станет
чрезвычайно неприятным.
ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ В МАСШТАБЕ АТОМОВ

Черные дыры представляют собой замечательную теорети-
ческую концепцию, однако они нечто большее, чем просто
теория. Доказательств того, что они действительно суще-
ствуют, сейчас нельзя не признать. Они связаны с некото-
рыми из самых зрелищных явлений, которые мы наблюдаем
в космосе, — квазарами и взрывными выделениями энер-
гии*. Все еще продолжаются споры, как именно появляются
черные дыры, но нет никаких загадок в том, как тяготение
может подавить все остальные силы в мертвой звезде или
в облаке газа в центре галактики. Эти процессы образова-
ния требуют, чтобы тело было по крайней мере таким же
* В 2015 г. было также обнаружено гравитационное излучение от

слияния черных дыр. — Прим. науч. ред.

тяжелым, как звезда, потому что, как мы уже видели, на асте-

роидах и планетах притяжение не может соперничать с дру-
гими силами. На самом деле даже физик с постоянно по-
крытой облаками планеты мог предсказать, что если звезды
существуют, то могут существовать и черные дыры, равные
по массе звездам.
Размер звезд, определяющий массу черных дыр, кото-
рые могут сформироваться сегодня, проистекает, как мы ви-
дели, из равновесия между силой тяготения и силами внутри
атома. Но в теории Эйнштейна масса никак особо не выделя-
ется. Черные дыры созданы из самой ткани пространства. По-
скольку пространство является однородным и непрерывным
континуумом, ничего, кроме масштаба, не отличает сформи-
ровавшуюся дыру размером с атом, размером с звезду или
размером со всю наблюдаемую Вселенную.
Даже дыра размером с атом могла бы иметь массу горы.
Черные дыры по определению являются объектами, в кото-
рых тяготение подавляет все остальные силы. Для того чтобы
сформировалась черная дыра размером в атом,  атомов
должны сжаться до одного. Это невыполнимое требование
является еще одним следствием огромности числа N, которое
измеряет слабость притяжения в масштабе атомов. Что же
насчет черных дыр меньших, чем атом? Здесь существует
конечный предел (который всплывет в главе ), связанный
с зернистостью пространства в самом мельчайшем масштабе.
Черные дыры в масштабе атомов могли бы сформиро-
ваться — если это вообще возможно — только под колоссаль-
ным давлением, которое имело место в первые мгновения
существования Вселенной. Если такие мини-дыры действи-
тельно существуют, то они будут необычайными «отсутству-
ющими звеньями в цепи» между космосом и микромиром.
ГЛАВА 
ЗВЕЗДЫ,
ПЕРИОДИЧЕСКАЯ
ТАБЛИЦА
И ЧИСЛО ε
Я верю, что листик травы не меньше

поденщины звезд.
У У*
ЗВЕЗДЫ КАК «ТЕРМОЯДЕРНЫЕ РЕАКТОРЫ»*

Насколько стара Земля? Сейчас с помощью измерения радио-
активных атомов установлено, что ей примерно , млрд лет.
Тем не менее убедительные аргументы в пользу древнего воз-
раста нашей планеты выдвигались еще в XIX в. В то время
геологи, оценивая степень эрозии и оседания грунта, ко-
торые повлияли на формирование земной поверхности,
предположили, что возраст Земли составляет по меньшей
мере  млрд лет. Дарвинисты разделяли их мнение, ссылаясь
на свои оценки количества поколений эволюционирующих
видов, которые должны были жить на планете до нас. Однако
великий физик лорд Кельвин вычислил, что вся внутренняя
энергия Солнца должна была истечь наружу и оно бы сдулось
всего за  % этого времени. Он мрачно заявлял: «Обитатели
* Уитмен У. Избранные стихотворения и проза. — М.: Гослитиз-

дат, 1944.

Земли не могут продолжать наслаждаться светом и теплом,

так необходимыми для их жизни, больше нескольких мил-
лионов лет, если только в великой кладовке творения для
нас не приготовлены другие их источники, сейчас нам не-
известные». Наука ХХ в. обнаружила, что такие источники
действительно существуют и спрятаны они в ядре атома.
Водородные бомбы — ужасающее доказательство того, ка-
кая энергия скрывается в атоме.
Энергия Солнца рождается в результате преобразования
водорода (простейший атом, ядро которого состоит из од-
ного протона) в гелий (тоже простой атом, состоящий из двух
протонов и двух нейтронов). Попытки поставить на службу
человеку термоядерную реакцию как источник энергии
(управляемый термоядерный синтез) пока что зашли в ту-
пик из-за того, что трудно получить необходимые темпера-
туры во много миллионов градусов. Еще большей проблемой
является необходимость сохранять этот чрезвычайно горячий
газ где-то в лаборатории — очевидно, что он расплавит лю-
бой контейнер, и поэтому его приходится удерживать с по-
мощью магнитных ловушек. Но Солнце имеет такую боль-
шую массу, что сила тяготения удерживает располагающиеся
дальше от ядра более холодные слои и, таким образом, «при-
жимает крышку» к ядру с высоким давлением. Структура
Солнца способствует тому, чтобы в его ядре генерировалась
ядерная энергия, которая распространяется во внешние слои
именно до того уровня, который необходим, чтобы уравно-
весить потери тепла с поверхности звезды — того самого
тепла, которое является основой жизни на Земле.
Это топливо заставляет Солнце сиять уже почти  млрд
лет. Но когда оно начнет иссякать, примерно еще через
 млрд лет, солнечное ядро начнет сжиматься, а его внешние
слои — расширяться. За  млн лет — достаточно корот-
кий период по сравнению с общей продолжительностью его
жизни — Солнце станет ярче и превратится в звезду, которую
называют красным гигантом, поглотив ближайшие планеты

ГЛАВА . ЗВЕЗДЫ, ПЕРИОДИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА И ЧИСЛО ε
и испарив любую жизнь, которая останется на Земле. Часть

его внешних слоев будет сброшена, а ядро в конечном итоге
превратится в белый карлик, который будет освещать туск-
лым голубым светом, не ярче теперешней Луны, жалкие
останки Солнечной системы.
Астрофизики вычислили, какие процессы должны проис-
ходить внутри нашего Солнца, и достигли того, чтобы их рас-
четы соответствовали наблюдаемым радиусу, температуре,
яркости и т. д. Они с полной определенностью могут ска-
зать, каковы условия в самой глубине Солнца. Также они
могут высчитать, как оно будет развиваться в следующие не-
сколько миллиардов лет. Очевидно, что напрямую эти рас-
четы проверить невозможно. Тем не менее мы можем на-
блюдать другие звезды, похожие на Солнце и находящиеся
на разных стадиях своего развития. Если иметь по одному
«моментальному снимку» из жизни каждой звезды, то не бу-
дет никаких особых препятствий для того, чтобы составить
более крупную подборку, состоящую из звезд, родившихся
в разное время, и доступную для изучения. Подобным об-
разом, приземлившемуся марсианину не потребуется много
времени, чтобы понять этапы жизненного цикла людей (или
деревьев), наблюдая большое количество экземпляров, нахо-
дящихся на разных стадиях развития. Даже среди соседних
звезд мы можем распознать те, которые еще очень молоды
и имеют возраст не более миллиона лет, а также другие, ко-
торые находятся в предсмертном состоянии и уже, возможно,
поглотили когда-то окружавшую их свиту из планет.
Эти выводы основываются на предположении о том, что
атомы и их ядра одинаковы повсюду. Величайшим прозре-
нием Ньютона было то, что он связал воедино роль гра-
витации на Земле с поведением небесных тел. Однако он
описывал только движение тел нашей Солнечной системы.
Потребовалось куда больше времени, чтобы понять, что гра-
витация важна и для других звезд и даже — других галактик.
В древние времена считалось, что небесная сфера сделана

из особого вещества, эфира, более чистого, чем земля, воз-

дух, огонь и вода земного происхождения. До середины
XIX в. не было никаких догадок по поводу того, из чего со-
стоят звезды. Использование призмы для расщепления света
в радугу позволило установить, что свет Солнца и других
звезд содержит детали, которые указывают на хорошо из-
вестные на Земле атомы. Состав «звездной начинки» не от-
личался от атомов «подлунной сферы».
Так же легко, как и этапы эволюции Солнца, астрофизики
могут вычислить жизненный цикл звезд, которые, скажем,
в два раза или в десять раз тяжелее нашей звезды. Более
мелкие звезды сжигают свое топливо медленнее. Напротив,
звезды, которые в десять раз тяжелее Солнца, — например,
четыре голубые звезды, которые расположены трапецией
в созвездии Ориона, — светятся в тысячи раз ярче и расхо-
дуют свое топливо быстрее. Их срок жизни гораздо короче,
чем у Солнца, и заканчивают свой век они более экстре-
мально, взрываясь, как сверхновые. В течение нескольких
недель они сияют, как несколько миллиардов Солнц. Внеш-
ние слои таких звезд под воздействием взрывной волны,
которая врезается в окружающий их межзвездный газ, раз-
летаются со скоростью   км / с.
 февраля  г. канадский астроном Йан Шелтон вместе
со своим чилийским коллегой проводили рутинные наблю-
дения в обсерватории Лас Кампанас на севере Чили. Они за-
метили в южной части неба необычный блеск, который был
так ярок, что его можно было видеть невооруженным глазом.
В предыдущие ночи ничего подобного не было. Оказалось,
что это самая близкая сверхновая из всех, наблюдавшихся
в наши дни. В течение нескольких недель, на которые при-
шелся пик ее сияния, и в течение нескольких последующих
лет, когда она постепенно тускнела, на звезду были нацелены
все самые современные приборы, которыми располагали
астрономы. Явление позволило проверить теории о колос-
сальном взрыве. Это единственная сверхновая, у которой нам

известна звезда-предшественница*: старые фотографические

пластины показывают, что на ее месте находилась голубая
звезда примерно в  раз тяжелее Солнца.
Сверхновая представляет собой катастрофическое событие
в жизни звезды и связана с несколькими экстремальными
физическими процессами, поэтому вполне естественно, что
сверхновые привлекают астрономов. Но только один че-
ловек на   является астрономом**. Какая связь может
быть между этими взрывами звезд в тысячах св. лет от нас
и всеми остальными людьми, чьи дела связаны с тем, что
происходит на Земле или около нее? Ответ на этот вопрос
просто удивителен: они являются основополагающими для
того мира, в котором мы все живем. Без них нас бы просто
не существовало. Сверхновая создала ту смесь атомов, из ко-
торых сделана Земля и которые стали строительным матери-
алом для замысловатой химии жизни. Со времен Дарвина
нам известно об эволюции и естественном отборе, которые
предшествовали нашему появлению, и о нашей связи со всей
остальной биосферой. Сейчас астрономы находят признаки
того, что наша Земля берет начало от звезд, которые умерли
до того, как сформировалась Солнечная система. Эти древ-
ние звезды состояли из атомов, из которых состоит наша
планета и мы сами.
АЛХИМИЯ В ЗВЕЗДАХ
В природе атомы существуют в  разновидностях, что мы
видим в периодической таблице Менделеева. Место каждого
атома в ней зависит от числа протонов в его ядре. Таблица
* В настоящее время имеются данные по десяткам так называе-

мых «предсверхновых». — Прим. науч. ред.
** Заметим, что эта пропорция верна лишь для самых развитых
стран. В мире же не наберется и 100 000 астрономов. — Прим.
науч. ред.

начинается атомом водорода, который стоит под №, и закан-

чивается ураном под №*. Ядро атома содержит не только
протоны, но и другие частицы, которые называются нейтро-
нами. Нейтрон немного тяжелее протона, но у него нет элек-
трического заряда. Атомы каждого отдельного элемента мо-
гут существовать в нескольких вариантах, которые называют
изотопами, с разным количеством нейтронов. Например,
углерод имеет шестой номер в периодической таблице, т. е.
его ядро содержит шесть протонов. Самая распространенная
форма углерода (так называемый ¹²С) также содержит шесть
нейтронов, но существуют и изотопы с семью или восемью
нейтронами (соответственно — ¹³С и С). Уран — самый тя-
желый из встречающихся в природе элементов, хотя более
тяжелые ядра, в которых количество заряженных частиц мо-
жет достигать , могут быть получены в лабораториях. Эти
сверхтяжелые элементы нестабильны и легко распадаются.
Некоторые, такие как плутоний (№ в периодической таб-
лице) имеют время существования в несколько тысяч лет.
Элементы с порядковым номером больше  могут быть
получены в экспериментах, где ядра атомов сталкиваются
друг с другом, но такие элементы распадаются в течение
очень непродолжительного периода.
Когда водород, находящийся в центре большой звезды,
превращается в гелий (элемент № в таблице Менделеева),
ее ядро сжимается, повышается температура и гелий начи-
нает реагировать. Электрический заряд ядра гелия в два
раза выше, чем у водорода, поэтому этим частицам нужно
сталкиваться на большей скорости, чтобы преодолеть более
сильное электрическое отталкивание, а для этого требуется
более высокая температура. Когда запас гелия истощается,
звезда сжимается и разогревается еще больше. У таких звезд,
* Есть и атомы с большим числом протонов, так что таблица

продолжается, но такие элементы в основном создаются искус-
ственно. В природе их крайне мало. — Прим. науч. ред.

как Солнце, ядро никогда не достигает такой температуры,

чтобы эти преобразования зашли слишком далеко, но цен-
тральные части более тяжелых звезд, где притяжение силь-
нее, нагреваются до миллиарда градусов. Они освобождают
полученную энергию путем образования атомов углерода
(шесть протонов) и затем цепочкой преобразований в ве-
щества с постепенно возрастающим атомным весом: кис-
лород, неон, натрий, кремний и т. д. Количество энергии,
высвобождающейся при формировании отдельных атом-
ных ядер, зависит от соотношения двух сил: атомной, кото-
рая «склеивает» определенные протоны и нейтроны вместе,
и разрушительного эффекта электрической силы между про-
тонами. Ядра атомов железа ( протонов) связаны крепче,
чем любые другие атомы; для создания еще более тяжелых
ядер требуется еще больше энергии. Таким образом, когда
ядро звезды переживает переход в железо, она испытывает
энергетический кризис.
Его последствия драматичны. Когда железное ядро дости-
гает порогового размера (примерно , массы Солнца), тя-
готение берет верх и ядро сжимается до размеров нейтрон-
ной звезды. Этот процесс высвобождает достаточно энергии,
чтобы вещество внешних слоев звезды вспыхнуло в колос-
сальном взрыве, создавая сверхновую. Более того, эти внеш-
ние слои к тому моменту имеют весьма неоднородный состав:
водород и гелий все еще горят во внешних слоях, но более
горячие внутренние слои продвинулись куда дальше по пе-
риодической таблице. Вещество, разлетающееся по космосу,
содержит смесь этих элементов. Более всего распространен
кислород, за ним следуют углерод, азот, кремний и железо.
Если принимать в расчет все типы звезд и различные пути
их развития, то рассчитанные пропорции веществ согласу-
ются с тем, что можно наблюдать на Земле.
Железо является всего лишь -м элементом в таблице
Менделеева. На первый взгляд с более тяжелыми атомами
могут быть проблемы, поскольку для их синтеза необходимо

вложение энергии. Но огромная температура во время кол-

лапса звезды и взрывная волна, которая разносит ее внеш-
ние слои, производят небольшие количества остальных эле-
ментов периодической таблицы вплоть до урана под №*.
ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ЭКОСИСТЕМА
Первые звезды сформировались примерно  млрд лет на-
зад из первичной материи, которая содержала только самые
простые атомы — никакого углерода, никакого кислорода
и никакого железа. Химия в те времена была бы очень скуч-
ным предметом. Разумеется, вокруг первых звезд не обра-
щалось никаких планет. До того как появилось наше Солнце,
несколько поколений тяжелых звезд могли пройти через
свой полный жизненный цикл, преобразовав первоначаль-
ный водород в основные строительные материалы жизни
и распространив их по космосу с помощью звездного ве-
тра или взрывов. Некоторые из этих атомов вошли в состав
межзвездного облака, напоминающего Туманность Ориона,
и в нем примерно , млрд лет назад сформировалась звезда,
окруженная диском из газа и пыли, которому предстояло
стать нашей Солнечной системой. Почему на Земле так рас-
пространены углерод и кислород, а золото и уран встреча-
ются так редко? Ответ связан со звездами, которые взорва-
лись до того, как образовалось Солнце. Наша Земля и мы
сами — осколки древних звезд. Наша Галактика — экосис-
тема, снова и снова перерабатывающая одни и те же атомы
с помощью поколений звезд.
Атомы углерода, кислорода и железа в Солнечной сис-
теме являются остатками пылевого облака, из которого она
сформировалась , млрд лет назад. Атомы появились внутри
* Современные данные говорят о том, что значительное коли-

чество тяжелых элементов также синтезируется при слияниях
нейтронных звезд. — Прим. науч. ред.

тяжелых звезд, которые к тому времени уже разбросали свое

вещество. Эти «загрязняющие вещества» составляли всего %
массы: водород и гелий по-прежнему оставались доминиру-
ющими атомами. Тем не менее тяжелых атомов на Земле
хватает, потому что водород и гелий — легкоиспаряющиеся
газы, которые быстро покинули все внутренние планеты. На-
против, гигантский Юпитер, как и Солнце, по большей части
состоит из водорода и гелия. Он был сформирован из более
холодной внешней части диска, который окружал только что
появившееся Солнце, и собственного тяготения Юпитера
было достаточно для того, чтобы удержать эти легкие атомы.
Более старые по сравнению с Солнцем звезды появились
раньше, чем наша Галактика была так сильно «загрязнена».
Поэтому по сравнению с Солнцем их поверхность должна ис-
пытывать недостаток тяжелых элементов. У звездного света
сложный спектр, в котором каждый вид атомов оставляет
характерный след. (Например, уличные огни знакомы нам
по желтому натриевому свету или характерному голубому
свету ртутных паров.) И в самом деле, более тяжелые атомы
реже встречаются на самых старых звездах, что соответствует
общей схеме истории Галактики. Напротив, гелий очень рас-
пространен даже на старых звездах. Причина этого, которую
мы обсудим в следующей главе, ведет нас непосредственно
к первым минутам после Большого взрыва.
АТОМНЫЙ КОЭФФИЦИЕНТ: ε = ,

Расчет соотношения различных атомов — и понимание того,
что Творцу не было никакой нужды поворачивать целых
 ручки настройки, — это триумф астрофизиков. Мы не знаем
некоторых деталей, но суть зависит всего лишь от одного
числа — значения той силы, что удерживает вместе частицы
(протоны и нейтроны), из которых состоят атомные ядра.
Знаменитое уравнение Эйнштейна Е=mc² сообщает нам,
что масса (m) соотносится с энергией (Е) через скорость

света (с). Таким образом, скорость света имеет фундамен-

тальное значение. Она точно определяет «переводной коэф-
фициент»: сообщает нам, сколько энергии можно получить
из каждого килограмма вещества. Единственный способ,
с помощью которого некоторая масса материи может быть
на  % превращена в энергию, — это ее соприкоснове-
ние с равной массой антиматерии, которая (к счастью для
нас) в нашей Галактике нигде не встречается в больших ко-
личествах. Всего лишь килограмм антиматерии даст такое
количество энергии, какое большая электростанция выра-
батывает за  лет. Но обычное топливо, такое как бензин,
и даже взрывчатые вещества, такие как тринитротолуол,
высвобождают только миллиардные доли содержащейся в ве-
ществе «энергии массы покоя». С помощью этих материалов
можно провести химические реакции, которые не изменяют
ядра атомов, а только перетасовывают орбиты их электронов
и связи между атомами. Но сила термоядерной реакции при-
водит в трепет, потому что ее эффективность в миллионы раз
выше, чем при любом химическом взрыве. Вес ядра атома
гелия составляет , % от веса двух протонов и двух нейтро-
нов, которые нужны, чтобы его создать. Оставшиеся , %
высвобождаются в основном как тепло. Поэтому топливо,
которое снабжает энергией Солнце — водород в его ядре, —
превращает , % своей массы в энергию, когда превраща-
ется в гелий. Именно число ε определяет срок жизни звезд.
Дальнейшие превращения гелия вплоть до железа дают при-
рост выхода энергии всего на , %. Таким образом, более
поздние стадии жизни звезды оказываются относительно ко-
роткими. (Они становятся еще короче, потому что в самых
горячих частях звездного ядра дополнительная энергия не-
зримо утекает в нейтрино.)
Количество энергии, высвобождающееся, когда простые
атомы подвергаются термоядерной реакции, зависит от зна-
чения той силы, которая «склеивает вместе» части атом-
ного ядра. Эта сила отличается от тех двух, о которых я уже

рассказывал, т. е. от тяготения и электричества, потому что

действует только на очень маленьком расстоянии и эффек-
тивна исключительно в масштабах ядер атомов. Мы не ис-
пытываем ее воздействия напрямую в отличие от действия
электрических и гравитационных сил, которое можем ощу-
тить. Тем не менее внутри атомного ядра эта сила крепко
удерживает протоны и нейтроны и достаточно сильна, чтобы
бороться с электрическим отталкиванием, которое в про-
тивном случае смогло бы оттолкнуть положительно заря-
женные протоны. Физики называют эту силу «сильным вза-
имодействием».
Это сильное взаимодействие — доминирующая сила
в микромире — удерживает протоны в атомах гелия и бо-
лее тяжелых атомах так прочно, что их термоядерный синтез
является мощным источником, которого достаточно, чтобы
на длительное время обеспечить солнечное тепло, необходи-
мое для нашего существования. Без атомной энергии Солнце
истощилось бы в течение примерно  млн лет, как  лет
назад предсказывал Кельвин. Поскольку эта сила действует
только на коротком расстоянии, она становится менее эффек-
тивной в более крупных и тяжелых ядрах атомов: именно
поэтому ядра атомов тяжелее железа менее связаны.
ТОЧНАЯ НАСТРОЙКА ε
Атомные силы жизненно важны, но насколько? Что изме-
нилось бы, если бы ε был равен, скажем, , или ,,
а не ,? На первый взгляд, кто-то мог бы предположить,
что никакой разницы не было бы. Если ε будет меньше, во-
дород будет менее эффективным топливом и срок жизни
Солнца и других звезд станет короче, но это само по себе
не будет настолько жизненно важным (если уж на то пошло,
мы-то уже здесь, а Солнце не прожило еще и половины сво-
его срока). Но, как выяснилось, есть и более тонкие эффекты,
чувствительные к этому числу и сказывающиеся на процессе

синтеза, который превращает водород во все остальные эле-

менты периодической системы.
Самое важное, первое звено в этой цепи — постройка
гелия из водорода — весьма чувствительно к силе атом-
ного взаимодействия. Ядра гелия состоят из двух протонов,
но также в них входят и два нейтрона. Эти четыре частицы
соединяются вместе не за один шаг, ядра гелия поэтапно
собираются через дейтерий (тяжелый водород), состоящий
из одного протона и одного нейтрона. Если ядро будет «скле-
ено» слабее, т. е. ε будет ближе к ,, чем к ,, протон
не будет связан с нейтроном и дейтерий не будет стабилен.
На этом путь преобразования водорода в гелий закончится.
У нас будет простая вселенная, состоящая из водорода, атом
которого состоит из одного протона и вращающегося во-
круг него единственного электрона, и никакой химии. В та-
кой вселенной звезды все еще смогут формироваться (если
все остальное останется неизменным), но атомного топлива
в них не будет. Они будут истощаться и остывать, заканчи-
вая свое существование как мертвые остатки. Не будет ни-
каких взрывов, чтобы распространить вещество по космосу
для того, чтобы из него возникли новые звезды, и не будет
никаких элементов, из которых могли бы сформироваться
твердые планеты.
На первый взгляд из этого объяснения можно было бы
предположить, что более сильное атомное взаимодействие
стало бы преимуществом для жизни, сделав термоядерный
синтез более эффективным. Но мы не смогли бы существо-
вать, если бы ε был больше ,, потому что после Боль-
шого взрыва не осталось бы никакого водорода. В нашей
Вселенной два протона отталкивают друг друга так сильно,
что даже сильное атомное взаимодействие не может связать
их вместе без помощи одного или двух нейтронов (которые
добавляются к ядерному «клею», но, поскольку не имеют за-
ряда, не добавляют дополнительного электрического оттал-
кивания). Если ε будет равняться ,, тогда два протона

можно будет связать друг с другом напрямую. Это случится

непосредственно в только что возникшей вселенной, поэтому
не останется водорода, который мог бы стать топливом для
обычных звезд, и вода не сможет существовать.
Поэтому для любой вселенной с большим набором хи-
мических веществ необходимо, чтобы число ε находилось
в диапазоне от , до ,. Некоторые отдельные детали
еще более чувствительны к его значению. Английского фи-
зика-теоретика Фреда Хойла мысль о самом популярном
примере «точной настройки» осенила, когда он точно рас-
считывал процесс синтеза углерода и кислорода в звездах.
Углерод (с шестью протонами и шестью нейтронами в атом-
ном ядре) получается из сочетания трех ядер атомов гелия.
Шанс на то, что все три соединятся одновременно, очень
мал, и поэтому процесс идет через промежуточную стадию,
на которой два ядра гелия соединяются в бериллий (четыре
протона и четыре нейтрона), прежде чем соединиться с еще
одним атомом гелия, чтобы получился углерод. Хойл столк-
нулся с проблемой нестабильности этого атома бериллия:
он распадается так быстро, что, кажется, у третьего атома
гелия очень мало шансов прилепиться к нему до распада.
Так как же углерод вообще мог возникнуть? Выяснилось,
что у ядер углерода есть характерная черта — присутствие
резонанса с особым видом энергии, которая повышает шанс
на то, что бериллий захватит еще одно ядро гелия в короткий
интервал до своего распада. Хойл фактически предсказал су-
ществование этого резонанса и призвал коллег-эксперимен-
таторов его измерить. Его предсказание было доказано. Этот
процесс, казавшийся физикам-ядерщикам случайным, позво-
ляет образовываться углероду, но подобного явления не воз-
никает на следующей стадии, когда углерод захватывает еще
один атом гелия и превращается в кислород. Этот жизненно
важный резонанс очень чувствителен к ядерной силе. Сдвиг
ее даже на  % сильно уменьшил бы количество углерода, ко-
торое могло бы образоваться. Таким образом, Хойл доказал,

что наше существование могло быть поставлено под угрозу

изменением числа ε всего на несколько процентов.
Независимо от того, как создаются элементы, изменения
в значении числа ε отразились бы на длине периодической
таблицы. Более слабая атомная сила переместила бы наибо-
лее прочно связанные атомы (которым сейчас является же-
лезо, №) ниже в периодической таблице и понизило бы
количество стабильных элементов до уровня куда меньшего,
чем . Это привело бы к «обедневшей» химии. Наоборот,
увеличение значения числа ε могло бы повысить стабиль-
ность тяжелых атомов.
На первый взгляд, более длинный список различных рас-
пространенных атомов открывает путь к более интересной
и разнообразной химии. Но это вовсе не само собой разуме-
ется — например, английский язык не стал бы значительно
богаче, если бы в алфавите было больше букв. Аналогично
и сложные молекулы могут существовать в бесконечном раз-
нообразии, хотя и состоят из относительно небольшого на-
бора общих элементов. Химия была бы скучнее (а сложные
молекулы, необходимые для жизни, в ней вовсе бы не су-
ществовали), если бы в изобилии не было кислорода и же-
леза (№ и № соответственно), а особенно — углерода
(№). При этом мало что изменится от увеличения коли-
чества часто встречающихся элементов или от наличия не-
скольких дополнительных стабильных элементов, помимо
привычных нам .
Существующее ныне сочетание элементов зависит от зна-
чения числа ε, но куда более значимо то, что никакая осно-
ванная на углероде биосфера не может существовать, если
оно будет равно , или ,, а не ,.
ГЛАВА 
НАША
СРЕДА
ОБИТАНИЯ II:
ЗА ПРЕДЕЛАМИ
НАШЕЙ
ГАЛАКТИКИ
Телескоп (сущ.): Устройство, относящееся к глазу

так же, как телефон к уху, и позволяющее уда-
ленным объектам донимать нас обилием беспо-
лезных деталей.
А Б*
ВСЕЛЕННАЯ ГАЛАКТИК*
Я уже рассказал, как были созданы атомы периодической
таблицы и что мы — это звездная пыль или, если быть ме-
нее романтичным, «ядерный мусор», оставшийся от топлива,
позволяющего звездам сиять. Эти процессы зависят от зна-
чения атомной силы, которая «склеивает» протоны и ней-
троны внутри атомного ядра и измеряется космическим чис-
лом ε = ,, которое обозначает, в каком соотношении
высвобождается энергия во время термоядерной реакции
* Бирс А. Словарь Сатаны. — М.: Центрполиграф, 2003.

преобразования водорода в гелий. Но откуда появились са-

мые первые протоны и атомы водорода и как из изначальной
материи образовались первые галактики и звезды? Чтобы
ответить на эти вопросы, нам нужно расширить наши гра-
ницы в пространстве и во времени — в межгалактическую
область и назад в ту эпоху, когда еще не было первых звезд.
Мы должны познакомиться с другими числами, которые опи-
сывают нашу Вселенную, и удостовериться, что наше появ-
ление зависит от их точного значения.
Звезды собираются в галактики, которые являются основ-
ными единицами, образующими Вселенную. Наша Галак-
тика — одна из самых типичных. Ее сотня миллиардов звезд
лежит главным образом в плоскости диска, кружась вокруг
яркой внутренней выпуклости — «балджа», где звезды распо-
ложены ближе друг к другу, чем в плоскости. Прямо в центре
скрывается черная дыра с массой, в , млн раз превышаю-
щей солнечную. Лучу света потребуется   лет, чтобы до-
браться от нас до центра Галактики, а мы вместе с Землей на-
ходимся чуть дальше, чем на полпути от центра до края диска.
С того места, где расположено Солнце, другие звезды диска
выглядят как лента, тянущаяся через все небо, мы ее называем
Млечный Путь. Обычным звездам потребуется более  млн
лет, чтобы совершить полный оборот вокруг центра Галак-
тики (этот оборот иногда называют «галактическим годом»).
Туманность Андромеды, наш самый близкий космиче-
ский сосед, находится примерно в  млн св. лет. Для астро-
нома, находящегося на планете, обращающейся вокруг од-
ной из звезд в Туманности Андромеды, наша Галактика будет
выглядеть приблизительно так же, как для нас Туманность
Андромеды: диск из звезд и газа, кажущийся наклоненным
и вращающийся вокруг центральной основы. С помощью
мощных телескопов можно увидеть миллионы других галак-
тик. Не все из них по форме напоминают диски* — другой
* Такие галактики астрономы обычно называют спиральными. —

Прим. пер.

ГЛАВА . НАША КОСМИЧЕСКАЯ СРЕДА ОБИТАНИЯ II: ЗА ПРЕДЕЛАМИ НАШЕЙ ГАЛАКТИКИ
важный класс составляют так называемые «эллиптические

галактики», в которых звезды не организованы как диск,
а кружат по более свободным орбитам, испытывая притя-
жение всех остальных звезд такой галактики.
В космосе галактики не располагаются случайным об-
разом: большинство из них собираются в группы или кла-
стеры, которые притяжение удерживает вместе. Наша соб-
ственная Местная группа галактик включает Млечный Путь
и Туманность Андромеды, а также  карликовые галак-
тики (по крайней мере, по последним подсчетам их было
именно столько — ученые продолжают находить очень сла-
бых и маленьких членов Местной группы). Притяжение тя-
нет Туманность Андромеды в нашу сторону со скоростью
приблизительно  км / с. Примерно через  млрд лет наши
спиральные галактики могут столкнуться. В космосе такие
столкновения являются рутинными событиями: в его глуби-
нах мы видим много других галактик, которые, надо пола-
гать, пережили такие встречи с соседями.
Галактики являются такими огромными и разреженными,
и звезды в них так рассеяны, что реальные столкновения
между ними происходят чрезвычайно редко. (Это полно-
стью верно по отношению к соседям Солнца, поскольку даже
самые близкие из них выглядят слабыми искрами света.)
Даже когда две галактики столкнутся вместе и перемеша-
ются, столкновений звезд будет очень немного. Единствен-
ное, что произойдет, — каждая звезда испытает на себе кол-
лективное притяжение всего вещества из другой галактики.
Орбиты так исказятся, что звезды в конце концов окажутся
не в двух отдельных дисках, а в едином хаотичном рое.
Именно так выглядят эллиптические галактики, и я подо-
зреваю (хотя на этот вопрос все еще нет однозначного от-
вета), что большие эллиптические галактики формировались
именно подобным образом.

СТРУКТУРА НАШЕЙ ВСЕЛЕННОЙ:

КОСМИЧЕСКАЯ СЕТЬ
Наша Местная группа галактик расположена около края
Скопления Девы — архипелага из нескольких сотен галак-
тик, центр которого находится примерно в  млн св. лет
от нас. Скопления и группы организуются в еще более круп-
ные объединения. Так называемая Великая Стена, напомина-
ющая простыню полоса из галактик протяженностью более
 млн св. лет, — это ближайшее к нам и самое выдающееся
из таких гигантских образований. Другое скопление — Ве-
ликий Аттрактор — притягивает нас и все Скопление Девы
со скоростью несколько сотен километров в секунду.
Многое созданное природой (горные пейзажи, прибреж-
ные линии, деревья, кровеносные сосуды и т. д.) имеет струк-
туру фрактала. Фрактал — это множество, которое имеет
особое математическое свойство: если увеличить его малую
часть, то она совпадет со всем целым. Если бы наша Все-
ленная имела подобную форму — состояла из скоплений,
скоплений, скоплений и так до бесконечности, тогда как бы
глубоко мы ни погружались в космос и какой бы объем
ни охватили, галактики имели бы «пятнистое» распределение.
Забираясь глубже, мы бы просто охватывали все больший
масштаб в иерархии скоплений. Но наша Вселенная выгля-
дит не так. Мощные телескопы показывают галактики, отда-
ленные от нас на несколько миллиардов св. лет. Внутри этого
более чем огромного объема астрономы выделили множество
таких же скоплений, как Скопление Девы, и нашли такие же
структуры, как Великая Стена. Но более глубокие поиски
не выявляют никаких отчетливых структур более крупного
масштаба. По словам гарвардского астронома Роберта Кирш-
нера, мы достигли «предела величия». Коробка со сторонами
 млн св. лет (а это расстояние все еще невелико по срав-
нению с границами наших наблюдений, которые составляют
примерно  млрд св. лет) достаточно вместительна, чтобы

содержать в себе самые большие структуры и быть «вполне

приличной» вселенной. Где бы она ни находилась, такая ко-
робка будет вмещать примерно одинаковое число галактик,
сгруппированных подобным образом в скопления, нитевид-
ные структуры и т. д. Иерархия скоплений не копируется
до бесконечно огромного масштаба.
Таким образом, наша Вселенная не является простым
фракталом. Более того, масштаб сглаживания достаточно мал
по сравнению с самыми большими расстояниями, которые
могут охватить наши телескопы. В качестве аналогии пред-
ставьте себе, что вы плывете на корабле посередине океана.
Вас окружают сложные структуры волн, которые теряются
где-то на горизонте. Но вы можете изучать их статистически,
потому что ваше поле зрения простирается достаточно да-
леко, чтобы увидеть большое количество волн. Даже гигант-
ские океанские волны намного меньше расстояния до гори-
зонта, и в своем воображении вы можете разделить то, что
видите, на множество отдельных секторов, каждый из ко-
торых должен быть достаточно большим, чтобы нести аде-
кватную информацию. Здесь существует разница между мор-
скими и горными пейзажами, где один огромный пик часто
доминирует над всем горизонтом и вы не можете определить
некую среднюю величину, как в море. (Ландшафты и в самом
деле могут быть подобными фракталам. Фрактальная мате-
матика используется в программах компьютерной графики
для создания воображаемых пейзажей в кино.)
Космические структуры охватывают широкий диапазон
измерений: звезды, галактики, скопления и сверхскопления.
В масштабе меньшем / горизонта концентрация галактик
меняется более чем вдвое в зависимости от места. В боль-
ших масштабах флуктуация меньше (хотя есть несколько
ярко выраженных структур вроде Великого Аттрактора).
Если продолжать аналогию с океаном, сверхскопления га-
лактик можно сравнить с самыми длинными волнами, кото-
рые можно заметить. В главе  мы увидим, что этот масштаб

зависит от одного космического числа Q, которое появилось

на самом раннем этапе развития Вселенной, и что «заро-
дыши» скоплений и сверхскоплений — структуры, отдален-
ные на миллионы св. лет, — можно отследить до того вре-
мени, когда вся Вселенная имела микроскопический размер.
Возможно, это самая удивительная связь между далеким
космическим пространством и внутренним пространством
микромира.
Можно предположить, что структура Вселенной в таких
больших масштабах не имеет никакого отношения к нашей
среде обитания внутри Солнечной системы. Казалось бы, ка-
кое значение имеет, содержится ли в нашей Галактике ква-
дриллион звезд или «всего лишь» миллион, а не  млрд,
как мы можем судить из наблюдений? Принадлежит ли наша
Галактика к скоплению, содержащему миллионы других га-
лактик, или их всего несколько штук? Но если бы существо-
вала более разнородная вселенная, чем наша, она бы не была
такой благосклонной к звездам и планетам. С другой сто-
роны, менее разнородная вселенная была бы, мягко говоря,
неинтересной: в ней не сформируются галактики и звезды,
а вся материя будет сильно рассеяна и аморфна.
Обо всем этом поговорим в главе . Но в данный момент
мы можем отметить одно важное следствие сглаживания
в больших масштабах — оно делает возможной космоло-
гию как науку, позволяя нам определить средние характери-
стики Вселенной: демографию галактик, статистику скопле-
ний и т. д. Несмотря на существование галактик и скоплений,
бывает полезно подумать о сглаженных характеристиках Все-
ленной: мы описываем Землю как «круглую», не обращая
внимания на сложную топографию гор и океанских глубин.
Тем не менее было бы бессмысленно описывать Землю как
«совершенно круглую», если бы ее горы возвышались на ты-
сячи километров, а не на тысячи метров.
Еще куда более важно то, что благодаря этой интерпрета-
ции мы можем осмысленно задать вопрос о том, является ли

наша Вселенная статичной или же она расширяется или сжи-

мается.
РАСШИРЕНИЕ
Галактики являются «строительными блоками» Вселенной,
и, изучая их свет, мы можем определить, куда они движутся.
Сотни миллиардов звезд в типичной галактике слишком
тусклы, чтобы разглядывать их по отдельности, — телескопы
регистрируют весь свет, исходящий от многих звезд. Можно
проанализировать спектр этого света. Мы уже отмечали, как
свет от одной звезды отражает скорость ее движения к нам
(или от нас) и как с помощью длительных наблюдений можно
поймать крошечные нарушения в движении, вызванные пла-
нетой, обращающейся по орбите вокруг звезды. Подобным же
образом спектр света от целой галактики сообщает, как бы-
стро она движется по направлению к нам (сдвиг в синюю
часть спектра) или от нас (сдвиг в красную часть спектра).
Возможно, самым важным фактом о нашей Вселенной
является то, что свет от далеких галактик сдвигается в крас-
ную часть спектра — все они (за исключением нескольких
соседних галактик, находящихся в нашем скоплении) удаля-
ются от нас. Более того, красное смещение (показывающее
скорость удаления) сильнее проявляется в свете самых отда-
ленных галактик. Кажется, мы находимся в расширяющейся
Вселенной, где скопления галактик отдаляются друг от друга
все дальше и все сильнее рассеиваются по космосу.
Простая зависимость между красным смещением и рас-
стоянием было названа в честь Эдвина Хаббла, который пер-
вым открыл этот закон в  г. Наблюдатели из других га-
лактик обнаружили бы точно такое же удаление отдаленных
галактик. Расширение оказывает глобальный эффект: отдель-
ные галактики (и даже скопления галактик) сами по себе
не расширяются, а еще меньше расширение влияет на более
мелкие объекты, такие как наша Солнечная система.

Представьте себе, что штыри на картине М. К. Эшера

(рис. .) синхронно удлиняются. Наблюдатель, находящийся
на любой вершине, увидит, что другие вершины отдаляются
от него со скоростью, которая зависит от того, сколько шты-
рей находится перед наблюдателем. Другими словами, ско-
рость удаления других вершин будет пропорциональна рас-
стоянию до них. Галактики не располагаются в правильной
пространственной решетке — как уже упоминалось, они со-
средоточены в группы или скопления, но тем не менее вы
можете представить расширение, вообразив, что скопления
галактик связаны с синхронно удлиняющимися штырями.
Ни в одной вершине на картине Эшера нет ничего приме-
чательного, как нет и ничего особенного в том, как наша Га-
лактика расположена во Вселенной. (Хотя место нашей Га-
лактики случайно, тем не менее мы наблюдаем ее
не в случайное время, а причины этого станут понятны позд-
нее.) Космология продвинулась вперед только благодаря
тому, что наша Вселенная в самом крупном масштабе доста-
точно однородна, чтобы ее можно было описать простым
«расширением Хаббла», где все части, кажется, расширяются
одинаково. На местах расширение можно рассматривать как
эффект Доплера, но в больших масштабах, где видимое раз-
бегание происходит со скоростью, составляющей большую
долю скорости света, лучше приписывать красное смещение
«растягиванию» пространства, в то время как свет проходит
через него. Величина красного смещения — иначе говоря,
то, насколько растягивается длина волны, — в этом случае
равна величине, на которую расширяется Вселенная (и в на-
шей аналогии с картиной Эшера — на которую удлиняются
«штыри»), когда свет движется в нашу сторону.
Возможно, мы спросим, почему красное смещение пред-
полагает расширение, а не какое-то новое физическое яв-
ление, которое проявляется на больших расстояниях. Воз-
можность эффекта вроде «старения света» порой все еще
обсуждается, хотя никто так и не разработал жизнеспособную

Рис. .. «Членение пространства кубами» Эшера. Если штыри

в пространственной решетке синхронно удлинять,
вершины будут отдаляться друг от друга в соответствии
с законом Хаббла, но ни одна из вершин не является
особенной, и в структуре нет центра
теорию, согласующуюся со всеми доказательствами (напри-

мер, это явление должно производить одно и то же относи-
тельное изменение в длине волны света и не должно иска-
жать изображения отдаленных объектов). Нерасширяющая
Вселенная на самом деле влечет за собой куда больше пара-
доксов, чем любая теория Большого взрыва. У звезд нет бес-
конечного запаса энергетических ресурсов; они изменяются
и в конце концов исчерпывают свое топливо. То же самое
происходит и с галактиками, которые, по существу, состоят
из звезд. Вполне возможно определить возраст самых ста-
рых звезд в Млечном Пути и в других галактиках, сравнив
их свойства с расчетами того, как эволюционируют звезды.
Самым старым из них примерно  млрд лет, что полно-
стью согласуется с точкой зрения о том, что наша Вселенная

расширяется чуть дольше этого срока. Если бы наша Вселен-

ная была статичной, все галактики должны были бы таин-
ственным образом оказаться на своих сегодняшних пози-
циях — причем синхронно — примерно  млрд лет назад.
Нерасширяющаяся Вселенная создает серьезные проблемы
на уровне логики.
С высокой степенью вероятности расширение началось
– млрд лет назад, наиболее точные цифры — – млрд
лет назад*. Есть две причины этой неуверенности в воз-
расте нашей Вселенной. Расстояние до галактик (в отличие
от скорости разбегания) по-прежнему не всегда измеряется
точно, а также оценка этого возраста зависит от того, на-
сколько быстрее (или медленнее) Вселенная расширялась
в прошлом.
ЗАГЛЯДЫВАЯ В ПРОШЛОЕ
Свет движется с конечной скоростью, из-за этого мы видим
отдаленные места не такими, какими они являются сейчас,
а такими, какими они были очень давно. В более ранние
эпохи Вселенная была более сжатой — «штыри» в нашей
«пространственной решетке» были короче. Поэтому другая
картина Эшера, «Ангелы и демоны» (рис. .), лучше отобра-
жает то, что мы видим на самом деле.
Мы ожидали, что отдаленные галактики будут выгля-
деть не так, как те, которые расположены рядом с нами.
Свет от них провел в пути долгое время, поэтому они были
младше и менее развиты, когда испустили тот свет, который
теперь достиг нас. На той стадии еще не весь первоначаль-
ный газ образовал звезды. Эти эволюционные изменения
происходят так медленно, что станут заметными только че-
рез миллиарды лет. Таким образом, чтобы понять общее
* По сегодняшним уточненным данным, 13,7–13,8 млрд лет. —

Прим науч. ред.

Рис. .. «Ангелы и демоны» Эшера. Из-за того что скорость света

конечна, мы видим отдаленные места такими, какими
они были в далеком прошлом. Ближе к горизонту все
кажется более сжатым
направление этих изменений, нужно исследовать такие да-

лекие галактики, чтобы их свет шел до нас несколько мил-
лиардов лет.
Космический телескоп имени Хаббла, названный в честь
первооткрывателя космического расширения, движется вы-
соко над Землей, чтобы избежать искажающего эффекта ат-
мосферы и сделать четкие фотографии очень далеких рай-
онов космоса. Приборы «Хаббла» настолько чувствительны,
что при длинной выдержке позволяют увидеть плотно

расположенные в небе тусклые пятнышки, даже если поле

зрение так мало, что покрывает менее сотой доли размера
полной Луны и при наблюдениях с помощью обычного те-
лескопа этот участок выглядит как черное пятно. (Думаю,
великолепные фотографии, сделанные космическим теле-
скопом, оказали на общественное сознание такое же силь-
ное воздействие, как первые снимки из космоса, сделанные
в -х гг., на которых была запечатлена Земля со всей ее
хрупкой биосферой.) На фотографиях «Хаббла» мы видим
тусклые объекты, принимающие самые различные формы,
в миллиард раз тусклее, чем любая звезда, которую мы мо-
жем увидеть невооруженным глазом. Но каждый из них —
это целая галактика размером тысячи св. лет, которая ка-
жется такой маленькой и тусклой, потому что находится
на огромном расстоянии. Эти галактики выглядят иначе,
чем наши ближайшие соседи, потому что мы видим их сразу
после того, как они сформировались: они еще не приняли
форму устойчивых вращающихся дисков, как фотогеничные
спиральные галактики, изображенные в большинстве книг
по астрономии. Некоторые из этих далеких галактик состоят
в основном из светящегося рассеянного газа, который еще
не сгустился в отдельные звезды. Большинство дальних га-
лактик выглядят значительно более голубыми по сравнению
с ближайшими (после поправки на красное смещение, разу-
меется), потому что массивные голубые звезды, которые
к настоящему времени уже умерли, еще светили в то время,
когда свет покинул эти далекие галактики.
Эти изображения показывают нам, как такие галактики,
как наш Млечный Путь, выглядели, когда зажглись их пер-
вые звезды. Когда мы смотрим на Туманность Андромеды,
мы можем спрашивать себя, не наблюдают ли андромедяне
за нами, используя телескопы еще более мощные, чем у нас.
Может быть, они так и делают. Но в тех далеких галактиках
никаких подобных достижений техники нет: мы смотрим
на их очень примитивную стадию развития, еще до того,

как прошло достаточно времени, чтобы многие звезды за-

кончили свое существование. У них еще нет сложной хи-
мии; кислорода, углерода и других элементов очень мало
для того, чтобы появились планеты, поэтому шанс на су-
ществование жизни минимален. Мы видим эти галактики
на этапе, когда только закладывались основные строитель-
ные материалы для создания планетных систем. (Свет, ко-
торый мы детектируем, на самом деле излучался в дальней
ультрафиолетовой области спектра. Такое излучение невоз-
можно увидеть глазом, и оно даже не проникает сквозь зем-
ную атмосферу. Но жесткое ультрафиолетовое излучение
этих галактик переходит в красный свет к тому времени,
когда добирается до нас.)
Самые отдаленные галактики имеют такое сильное крас-
ное смещение, что длина световой волны растянута больше
чем в шесть раз: до такой степени должна была расшириться
Вселенная с того времени, когда этот свет начал свой путь.
Если допустить, что расширение сохраняется стабильным
и галактики не ускоряются и не замедляются, то в то время,
когда масштаб Вселенной составлял одну шестую своего се-
годняшнего размера (расстояния — «штыри» в простран-
ственной решетке Эшера — были в шесть раз меньше), ее
возраст составлял одну шестую ее сегодняшнего возраста.
На первый взгляд это утверждение может показаться спор-
ным: не означает ли, что галактика должна удаляться в пять
раз быстрее скорости света, если свету потребовалось пять
шестых возраста нашей Вселенной, чтобы добраться до нас?
Но противоречия в этом нет. Специальная теория относи-
тельности Эйнштейна (СТО) гласит, что ничто не может дви-
гаться быстрее света относительно нас, когда время измеря-
ется нашими собственными часами. Но та же теория говорит
и о том, что быстро двигающиеся часы идут медленнее. Такие
часы и в самом деле могут пролетать по пять св. лет за каж-
дый год, который они отсчитывают, если будут двигаться
со скоростью, составляющей  % скорости света.

На самом деле ситуация сложнее, потому что скорость

разбегания не постоянна. Сила притяжения, которую все
во Вселенной прикладывает ко всему во Вселенной, вызы-
вает замедление скорости, благодаря которому первые ста-
дии космического расширения были относительно корот-
кими. Но (об этом мы поговорим в главе ) в дело может
включиться еще одна сила, которая приведет к ускорению
расширения. Вследствие этого до сих пор остается некото-
рая неуверенность по поводу того, как далеко во времени
(или как далеко в пространстве) отстояли от нас эти отдален-
ные галактики: наиболее вероятное предположение — свет
от них двинулся в путь, когда возраст Вселенной составлял
примерно одну десятую от сегодняшнего.
Специалисты по космологии изучают «ископаемые
остатки» прошлого: старые звезды, химические элементы,
синтезированные, когда наша Галактика была юной, и т. д.
В этом смысле они напоминают геологов или палеонтоло-
гов, пытающихся узнать об эволюции Земли и ее фауны.
Но космологи имеют преимущество перед другими уче-
ными, которые не могут проводить эксперименты и зависят
от «исторических» доказательств. Направив свои телескопы
на отдаленные объекты, космологи могут увидеть ту эволю-
цию, которую изучают: население далеких галактик, чей свет
начал свой путь миллиарды лет назад, выглядит по-другому
по сравнению с нашими ближайшими соседями. Из-за одно-
родности в больших масштабах у всех частей Вселенной похо-
жая история. Таким образом, по крайней мере с точки зрения
статистики, эти отдаленные галактики должны быть похожи
на то, как миллиарды лет назад выглядели наш Млечный
Путь, Туманность Андромеды и другие соседние галактики.
Поле зрения телескопа — длинный тонкий конус, расши-
ряющийся до границ обзора. Объекты, находящиеся на раз-
ном расстоянии, рассказывают нам об определенных эпохах
в прошлом. Чем дальше расстояние, на которое мы углуб-
ляемся, тем глубже мы продвигаемся назад во времени. Это

напоминает скважину, пробуренную сквозь следующие один

за другим слои антарктического льда, чтобы узнать об исто-
рии климата Земли.
Космический телескоп «Хаббл» преследовали задержки
запуска, ошибки в конструкции и превышения бюджета,
но на сегодняшний день — лучше, как говорится, поздно, чем
никогда, — он оправдал надежды, которые астрономы воз-
лагали на него. Его расфокусированное зеркало было откор-
ректировано первой пилотируемой экспедицией по обслужи-
ванию в  г., также были улучшены бортовые оптические
датчики. Преодолевая все несчастья, «Хаббл» продолжает
работать. Но не менее важны и усовершенствования более
крупных наземных телескопов нового поколения. Их зер-
кала размером – м обеспечивают собирающую поверх-
ность в  раз больше, чем у «Хаббла», и могут собрать на-
много больше света от очень тусклых отдаленных галактик.
Два телескопа обсерватории Кека на горе Мауна-Кеа на Га-
вайях были первыми введенными в строй инструментами
нового поколения. Теперь их стало больше. Самый впечатля-
ющий из всех — это «Очень Большой Телескоп» (Very Large
Telescope, VLT), комплекс из четырех телескопов, каждый
из которых имеет восьмиметровое зеркало, установленный
в чилийских Андах Европейской Южной обсерваторией.
Четкость изображений, полученных от этих наземных те-
лескопов, ограничена искажением, вызванным турбулентно-
стью в атмосфере (тем же самым процессом, из-за которого
мы видим мерцание звезд). Эти границы можно раздви-
нуть или связав вместе два телескопа, совмещая получен-
ные от них изображения, или с помощью так называемой
адаптивной оптики, когда зеркало постоянно подстраивается
и приспосабливается к тому, чтобы компенсировать флукту-
ации атмосферы.
Эти великолепные приборы сделали снимки Вселенной
в момент формирования первых галактик. Возможно, первые
звезды появились даже раньше в формированиях меньших,

чем сегодняшние галактики, но они были слишком тусклыми,

чтобы мы могли их увидеть. Позже такие скопления объеди-
нились в более крупные структуры. Скорость, с которой газ
конденсируется в звезды, — это скорость «метаболизма» га-
лактики. По всей видимости, своего пика она достигла, когда
возраст Вселенной составлял четверть от сегодняшнего (хотя
первый свет звезд появился гораздо раньше). Сейчас ярких
звезд появляется не много, потому что большая часть газа
в «материнских» галактиках уже задействована в более ста-
рых звездах.
По крайней мере, с таким сценарием согласно большин-
ство специалистов по космологии. Для того чтобы уточнить
детали, потребуется больше наблюдений и более полное по-
нимание того, как образуются звезды. Целью этой работы
является создание согласующегося сценария, который будет
не только совпадать с тем, что мы знаем о сегодняшних га-
лактиках, но и принимать во внимание все более и более
детальные снимки того, как звезды выглядели и как созда-
вались их скопления в начале истории Вселенной. Когда ин-
формации мало, она может соответствовать нескольким со-
вершенно неправильным теориям, но, когда доказательств
становится больше, мы должны остановиться на единствен-
ной картине, которая описывает, как все работает.
С увеличением расстояния наши знания увядают, и увядают

быстро. В конце концов мы достигаем границы темноты,
предела возможного для нашего телескопа. Там мы изме-
ряем тени и рыщем среди призрачных ошибок измерений
в поисках заметных объектов, которые будут более веще-
ственными. Этот поиск будет продолжаться. Лишь только
когда эмпирические источники истощатся, нам придется
пройти в призрачное царство размышлений.
Это последние слова из классической книги Эдвина Хаб-

бла «Царство туманностей» (Realm of the Nebulae, ).

Современные достижения обрадовали бы, а возможно, и по-

трясли бы Хаббла. Эти успехи принес космический теле-
скоп, названный его именем, а также огромные телескопы
на Земле.
ДО ГАЛАКТИК
А что было в те еще более ранние эпохи, до того как начали
формироваться галактики? Лучшее доказательство тому, что
вначале все находилось в сверхсжатом состоянии, — это то,
что межгалактическое пространство не является абсолютно
холодным. Тепло, которое в нем присутствует, — «остаточ-
ное свечение творения» — обнаруживается как микроволно-
вое излучение, то самое, что подогревает блюда в микровол-
новке, но гораздо слабее. Первое обнаружение космического
фонового микроволнового излучения* в  г. было са-
мым важным событием в космологии со времен откры-
тия расширения Вселенной. Более поздние измерения под-
твердили, что реликтовое излучение имело отличительную
черту: его интенсивность на различных длинах волн, пред-
ставленная в виде графика, соответствует спектру тепло-
вого равновесного излучения того, что физики называют
«абсолютно черным телом». Так выглядит температурная
кривая, когда излучение приходит в равновесие с окружа-
ющей средой (как это происходит глубоко внутри звезды
или плавильного горна, который сильно нагревали в тече-
ние длительного времени). Именно этого можно ожидать,
если реликтовое излучение действительно является остат-
ками «огненного шара», когда вся Вселенная была раскален-
ной, плотной и непроницаемой.
* В русскоязычной литературе используется термин «реликтовое

излучение», который мы и будем использовать в этой книге. —
Прим. ред.

К настоящему времени самые точные измерения были

проведены в -е гг. с помощью спутника NASA COBE*.
Когда экспериментаторы представляют свои результаты, они
обычно изображают на графике «планки погрешностей»,
которые указывают на степень неуверенности в результа-
тах, но для информации, полученной COBE, таких планок
не могло быть, потому что они были бы короче, чем толщина
кривой. Это действительно историческое измерение с точно-
стью до одной десятитысячной убедительно подтвердило, что
все в нашей Вселенной — в том числе все вещество, из ко-
торого состоят галактики, — когда-то было горячим газом
с температурой выше, чем в ядре Солнца.
Сегодня средняя температура Вселенной составляет
, градуса выше абсолютного нуля. Это, конечно, очень
холодно (около – °С), но существует четкое понимание
того, почему межгалактическое пространство по-прежнему
содержит много тепла. Каждый м вмещает  млн квантов
излучения или фотонов. Для сравнения: средняя плотность
атомов во Вселенной составляет примерно , на  м. Это по-
следнее число известно нам с меньшей точностью, поскольку
мы не уверены, сколько атомов может быть в рассеянном газе
или темной материи, но, по всей видимости, на каждый атом
во Вселенной приходится около  млрд фотонов. Во время рас-
ширения Вселенной падает и плотность атомов, и плотность
фотонов. Но падает она равномерно, поэтому соотношение
атомов и фотонов остается прежним. Поскольку отношение
«тепла к материи» так велико, о первоначальной Вселенной
часто говорят как о горячем Большом взрыве.
Первичные горячие фазы продолжались недолго. Тем-
пература превышала миллиард градусов всего несколько
* С тех пор важные наблюдения были сделаны на спутнике WMAP

и ряде наземных установок. На сегодняшний день самые полные
и детальные данные получены спутником Planck. — Прим. науч.
ред.

минут. Примерно через полмиллиона лет она уменьшилась

до  °C — Вселенная стала чуть прохладнее поверхности
Солнца, что явилось важным этапом процесса расширения.
Перед этим все было таким горячим, что электроны были
оторваны от ядер и двигались свободно. По мере снижения
температуры они достаточно замедлились, чтобы присоеди-
ниться к ядрам; таким образом сформировались нейтральные
атомы. Эти атомы не могли рассеивать тепло так эффективно,
как свободные электроны на более ранних и более горячих
стадиях. В течение последующего периода материя стала
прозрачной; «туман» рассеялся. Во время расширения тем-
пература, в свою очередь, падала обратно пропорционально
увеличению масштаба Вселенной (увеличению длины шты-
рей в решетке Эшера). Реликтовое излучение, регистрируе-
мое COBE, является следом той эпохи, когда наша Вселенная
была сжата более чем в тысячу раз по сравнению с сегодняш-
ним днем — при температуре  °K вместо сегодняшних
, °K и задолго до того, как появились галактики. Интенсив-
ное излучение первоначального шара хотя и ослабело из-за
расширения, но все еще наполняло всю Вселенную.
Часто используемая аналогия со взрывом вводит в заблу-
ждение, поскольку создает представление о том, что Большой
взрыв произошел в каком-то особом месте. Но, насколько мы
можем судить, любой наблюдатель, находись он на Земле,
в Туманности Андромеды или в самых далеких от нас га-
лактиках, увидел бы одну и ту же модель расширения. Воз-
можно, когда-то Вселенная и была сжата в одну-единствен-
ную точку, но у каждого есть равное право заявлять о том,
что все началось именно с этой точки. Мы не можем соот-
нести источник расширения с каким-либо определенным
местом в нынешней Вселенной.
Также неверно думать, что в первоначальной Вселенной
расширение происходило из-за высокого давления. Взрыв вы-
зывается нарушением равновесия давления; бомбы на Земле
и сверхновые в космосе взрываются, потому что резкий

перепад давления вышвыривает осколки в область низкого

давления. Но в первоначальной Вселенной давление везде
было одинаковым: не было никакой границы или внешней
области. Первичный газ охладился и рассеялся, как это про-
исходит с содержимым растягивающейся коробки. Дополни-
тельное притяжение, возникшее из-за давления и энергии
тепла, на самом деле замедляло расширение.
Такая картина достаточно логична, но остаются еще неко-
торые тайны. Прежде всего (если помнить о разнице со взры-
вом), она не дает объяснения тому, почему вообще проис-
ходит расширение. Стандартная теория Большого взрыва
просто принимает без доказательств, что все началось в тот
момент, когда был достигнут достаточный для расширения
уровень энергии. Ответ на вопрос, почему расширение во-
обще происходит, должен скрываться на еще более ранних
стадиях, относительно которых у нас нет таких же прямых
доказательств, как нет и уверенного понимания физических
процессов.
Название «Большой взрыв» было придумано в -е гг.
известным физиком-теоретиком из Кембриджа Фредом Хой-
лом (уже упомянутым в главе  в связи с открытием про-
исхождения углерода) как насмешливое описание теории,
которая ему не нравилась. Сам Хойл предпочитал теорию
«стационарного состояния» Вселенной, в которой по мере рас-
ширения, чтобы заполнить возникающие пустоты, постоянно
создаются новые атомы и новые галактики и, таким обра-
зом, в среднем параметры никогда не меняются. В то время
в любом случае никаких доказательств быть не могло, и кос-
мология была областью кабинетных размышлений, потому
что наблюдения не продвинулись достаточно далеко, чтобы
эволюция Вселенной смогла себя проявить. Но теория стаци-
онарной Вселенной «вышла из моды», как только появились
свидетельства того, что в прошлом Вселенная действительно
была иной. Хотя и выяснилось, что стационарная теория не-
верна, но она была «хорошей» теорией с точки зрения очень

четких и экспериментально проверяемых предсказаний. Она

стала великолепным стимулом для науки, побудив наблю-
дателей довести свои приборы до предела возможностей.
(В этом смысле «плохой» является та теория, которая так
гибка, что может приспособиться к любым новым данным.
Выдающийся — и очень самонадеянный — физик Вольф-
ганг Паули говорил о подобных расплывчатых идеях: «Это
даже не является ложным!») Сам Хойл так никогда полно-
стью и не принял теорию Большого взрыва, хотя и приду-
мал компромиссную модель, которую коллеги-скептики на-
зывали «Стационарным взрывом».
ЯДЕРНЫЕ РЕАКЦИИ БОЛЬШОГО ВЗРЫВА

Согласно теории Большого взрыва, наша Вселенная была го-
рячее, чем центр звезды. Почему же тогда все первоначаль-
ные атомы водорода не превратились в железо? (Вспомним,
что ядра атомов железа крепче связаны, чем любые другие,
и создаются только в сердце самых больших и самых го-
рячих звезд). Если бы это произошло, в нашей сегодняш-
ней Вселенной не существовали бы долгоживущие звезды,
потому что все доступное топливо было бы использовано
в изначальном огненном шаре. Звезда, состоящая из газо-
образного железа, могла бы существовать, но она бы исто-
щилась не за миллиарды лет, а за миллионы, как когда-то
Кельвин думал про Солнце. К счастью, первые несколько
минут расширения не дали достаточного времени для того,
чтобы ядерные реакции превратили какие-либо из первона-
чальных материалов в железо или даже в углерод, кислород
и т. д. Реакции преобразовали примерно  % водорода в ге-
лий, но (если не считать следов лития) элементы, стоящие
дальше в периодической таблице, во время самого Большого
взрыва не образовались.
Первичный гелий тем не менее очень важен и дает зна-
чительное подкрепление теории Большого взрыва. Даже

самые старые объекты (где примесь углерода, кислорода

и т. д. в сотни раз меньше, чем внутри Солнца), как выяс-
нилось, на – % состоят из гелия: не обнаружено ни од-
ной звезды, галактики или туманности, где гелий встреча-
ется реже. По всей видимости, галактики вначале состояли
не из чистого водорода, а сразу из смеси водорода и гелия.
(Внешние слои Солнца на % состоят из гелия, из них «лиш-
ние» –% — это то количество, которое было синтезировано
наряду с углеродом, кислородом и железом внутри первых
короткоживущих звезд, создавших пылевое облако, из ко-
торого образовалась наша Солнечная система.)
Многие медленно горящие звезды с низкой массой, ко-
торые образовались на несколько миллиардов лет раньше
Солнца, когда наша Галактика была еще молода, до сих пор
живы. В них содержится меньше, чем в Солнце, углерода,
кислорода и железа в пропорции с водородом, что вполне
естественно, если, как первым заметил Хойл, эти атомы были
исторгнуты из массивных звезд и постепенно накапливались
с течением истории Вселенной. Точка зрения Хойла расхо-
дится с мнением Георгия Гамова о том, что вся периодическая
таблица была «приготовлена» в первоначальной Вселенной.
Если бы Гамов был прав и эти элементы возникли раньше,
чем первые звезды и галактики, они бы встречались повсюду
с одинаковой частотой — и в молодых, и в старых звездах.
Гелий — единственный элемент, который, согласно рас-
четам, был создан в изобилии во время Большого взрыва.
Это обнадеживает, поскольку объясняет, почему гелия так
много и он повсюду присутствует в одной и той же пропор-
ции. Таким образом, установление связи гелия с Большим
взрывом решило давнюю проблему и подтолкнуло космоло-
гов к тому, чтобы обратить серьезное внимание на первые
несколько секунд космической истории.
Кроме того, на Большой взрыв удалось возложить от-
ветственность за другой вид атомов — дейтерий (тяже-
лый водород). Атом дейтерия содержит не только протон,

но и нейтрон, что дает ему дополнительную массу, но не до-

полнительный заряд. При ином обороте дела существование
дейтерия оставалось бы загадкой, потому что в звездах он
только разрушается: в качестве ядерного топлива поджечь
его легче, чем обычный водород, поэтому недавно образо-
ванные звезды сжигают весь дейтерий во время своего пер-
воначального сжатия, а потом переходят на более длинные
фазы сжигания водорода.
Гелий и дейтерий появились, когда температура сжатой
Вселенной была около  млрд градусов — примерно в мил-
лиард раз выше, чем сейчас. При расширении Вселенной
мы можем представить себе, как удлиняются штыри в про-
странственной решетке Эшера (см. рис. .). Волны излуче-
ния вытягиваются пропорционально длине штырей, и тем-
пература понижается в обратной пропорции к длине. Это
означает, что, когда температура была около  млрд градусов
(а не около  градусов выше абсолютного нуля, как сейчас),
штыри были в миллиард раз () короче, а для плотности
эту степень еще нужно возвести в куб — она была в 
раз выше. Но наша сегодняшняя Вселенная такая разрежен-
ная — примерно , атома на  м, — что ее плотность, ко-
торая была настолько огромной, сейчас меньше плотности
воздуха! Температура же была так высока, что отдельные
ядра были вовлечены в быстрое хаотичное движение. В ла-
бораторных экспериментах можно проверить, что же про-
исходит, когда ядра водорода и гелия сталкиваются с той же
энергией, как при образовании гелия, поэтому расчеты ос-
новываются на фундаментальной физике.
Если мы примем сегодняшнюю плотность Вселенной
равной , атома на  м, рассчитанное соотношение водо-
рода, гелия и дейтерия, которые появились при остывании
«огненного шара» Вселенной, согласуется с наблюдениями.
Это не может не радовать, потому что наблюдаемое изоби-
лие могло бы полностью противоречить предсказаниям лю-
бой теории Большого взрыва или могло им соответствовать

только при гораздо большей или гораздо меньшей плотно-

сти, чем те, которые мы наблюдаем. Как видим, значение
, атома на  м в самом деле близко к сглаженной плотно-
сти галактик и газа во Вселенной. (У этого положения есть
важное применение в области изучения темной материи,
и мы обсудим это в следующей главе.)
ГЛАВА 
ХОРОШО
НАСТРОЕННОЕ
РАСШИРЕНИЕ:
ТЕМНАЯ МАТЕРИЯ
И ЧИСЛО Ω
Вечность очень длинная, особенно — ближе

к концу.
В А
КРИТИЧЕСКАЯ ПЛОТНОСТЬ
Примерно через  млрд лет Солнце умрет, и Земля — вместе
с ним. Примерно в то же время (прибавьте или убавьте мил-
лиард лет) Туманность Андромеды, наш ближайший круп-
ный галактический сосед, который принадлежит к тому же
скоплению, что и наша Галактика, и который в настоящее
время падает на нас, врежется в Млечный Путь.
Эти прогнозы на огромный срок являются надежными,
потому что они построены на предположении о том, что
в течение следующих  млрд лет основные законы физики,
определяющие жизненный цикл Солнца, и сила притяжения
звезд и галактик будут оставаться такими же, как и в преды-
дущие – млрд. Тем не менее мы не можем предсказать
куда более интересные детали. Мы не можем быть уверены,
что Земля по-прежнему будет оставаться третьей от Солнца

планетой в течение следующих  млрд лет: в такой огромный

промежуток времени орбиты планет тоже могут вести себя
«хаотически». И конечно же, нельзя сделать надежные пред-
сказания о том, как изменится поверхность Земли, в особен-
ности о тех гораздо более быстрых изменениях в биосфере,
которые производит наш собственный вид даже за миллион-
ную долю этого времени.
Пока что Солнце еще не сожгло и половины своего топ-
лива. До этого осталось больше времени, чем тот срок, ко-
торый заняла вся эволюция жизни на Земле. Но Галак-
тика надолго переживет Солнце. Даже если существующая
на Земле жизнь является уникальной, впереди еще очень
много времени, чтобы распространить ее по всей Галак-
тике и за ее пределы. Жизнь и разум в конце концов засе-
лят звезды и даже галактики. Я воздерживаюсь от дальней-
ших размышлений на эту тему не потому, что они абсурдны
по своему содержанию, а потому, что открывают такое
огромное разнообразие потенциальных вариантов (многие
из которых известны по научной фантастике), что мы ни-
чего не можем предсказать. Напротив, долгосрочные пред-
сказания о судьбе всей нашей Вселенной можно сделать
с большей долей уверенности.
Наша Галактика определенно завершит свое существова-
ние мощным ударом при столкновении через  или  млрд
лет. Но будет ли Вселенная расширяться вечно? Будут ли да-
лекие галактики отодвигаться от нас еще дальше? Или это
движение в конце концов пойдет в обратном направлении
и Вселенная схлопнется в «Большом хлопке»?
Ответ на этот вопрос зависит от результата «соревнования»
между тяготением и энергией расширения. Представьте себе,
что большой астероид или планета разваливается на фраг-
менты. Если эти осколки разлетаются достаточно быстро, они
улетят в космос. Но если разрушение будет не таким ката-
строфическим, притяжение может направить движение об-
ломков в противоположную сторону и они снова соберутся

ГЛАВА . ХОРОШО НАСТРОЕННОЕ РАСШИРЕНИЕ: ТЕМНАЯ МАТЕРИЯ И ЧИСЛО Ω
вместе. То же самое происходит и с каждым большим образо-

ванием во Вселенной: сейчас мы знаем скорость расширения,
но не сможет ли тяготение в конце концов остановить его?
Ответ зависит от того, как много вещества взаимодействует
с гравитационной силой. Вселенная снова схлопнется — тя-
готение наконец победит расширение, если только не вме-
шаются какие-то другие силы — если плотность не превысит
определенного критического значения.
Эту критическую плотность очень легко рассчитать. Она
составляет примерно  атомов на  м, что кажется очень не-
большой величиной; на самом деле это гораздо ближе к пол-
ному вакууму, чем те значения, которых когда-либо добива-
лись в экспериментах на Земле. Но кажется, Вселенная куда
более пустое место.
Предположим, что наше Солнце размером с апельсин.
Тогда Земля будет зернышком в  мм, расположенным на рас-
стоянии  м от апельсина, обращаясь вокруг него. Если при-
держиваться этого масштаба, то ближайшая звезда будет на-
ходиться на расстоянии   км. Именно так располагается
материя в таких галактиках, как наша. Если бы все звезды
из всех галактик были равномерно распределены в межга-
лактическом пространстве, то каждая из них находилась бы
в несколько сотен раз дальше от своего ближайшего соседа,
чем в действительности. В таком случае в нашей модели
каждый апельсин будет находиться в миллионах километров
от своего ближайшего соседа.
Если распылить все звезды, а их атомы равномерно рас-
пределить по Вселенной, то дело кончится тем, что на  м
будет приходиться всего один атом. Примерно столько же
вещества (не больше) содержит газ, рассеянный между га-
лактиками. В целом выходит , атома на  м, что в  раз
меньше критического значения плотности  атомов на  м,
которое нужно для того, чтобы притяжение развернуло кос-
мическое расширение вспять.

СКОЛЬКО ТЕМНОЙ МАТЕРИИ?

Отношение фактической плотности к критической — очень
важное число. Специалисты по космологии обозначают его
греческой буквой Ω. Судьба Вселенной зависит от того, до-
стигает ли число Ω единицы. На первый взгляд наша оценка
реальной средней концентрации атомов в космосе предпо-
лагает, что Ω равна всего лишь  /  (или ,), обещая веч-
ное расширение до огромных пределов. Но мы не должны
слишком легкомысленно относиться к этому заключению.
В конце XX в. мы пришли к пониманию, что во Вселенной
есть много того, чего мы не видим, например невидимая
материя, состоящая в основном из так называемого «тем-
ного вещества» неизвестной природы. То, что светится, —
галактики, звезды и сияющие облака газа — это лишь малая
и достаточно нетипичная часть того, что есть на самом деле,
подобно тому как самыми заметными объектами на нашем
земном небе являются облака, которые на самом деле всего
лишь пар, клубящийся в куда более плотном прозрачном
воздухе. Большинство материи во Вселенной — основной
источник числа Ω — не излучает ни света, ни инфракрасных
лучей, ни радиоволн, ни каких-либо других видов излуче-
ния. Поэтому ее очень трудно обнаружить.
Собранные с начала разработки этой темы доказатель-
ства существования темной материи теперь уже являются
практически неоспоримыми. По тому, как движутся звезды
и галактики, можно предположить, что что-то невидимое
оказывает на них гравитационное воздействие. Это аргумент
того же типа, какой мы приводим, предполагая существо-
вание черной дыры, когда видим звезду, которая выглядит
так, словно обращается вокруг невидимого компаньона. Та-
кую же аргументацию использовали в XIX в., когда планета
Нептун была обнаружена из-за того, что орбита Урана ис-
кажалась под воздействием притяжения более отдаленного
невидимого объекта.

В Солнечной системе существует равновесие между тяго-

тением, которое заставляет планеты падать на Солнце, и цен-
тробежной силой орбитального движения. Подобным же об-
разом в более крупном масштабе всей Галактики существует
равновесие между тяготением, которое держит все вместе,
и разрушительным эффектом движения, который, если бы
не действовало тяготение, разбросал бы звезды в стороны.
О существовании темной материи можно судить, потому что
наблюдаемое нами движение оказывается удивительно бы-
стрым — слишком быстрым, чтобы быть уравновешенным
притяжением видимых звезд и газа.
Мы знаем, насколько быстро Солнце обращается вокруг
центра Галактики. Мы можем рассчитать скорость звезд и га-
зовых облаков в других галактиках. Эти скорости, особенно
скорости «отщепенцев», вращающихся вдали от центра Га-
лактики, дальше большинства других звезд, подозрительно
высоки. Если бы внешний газ и звезды испытывали на себе
только силу притяжения того, что мы видим, они бы уже
покинули свои орбиты, как Нептун и Плутон покинули бы
сферу влияния Солнца, если бы двигались так быстро, как
Земля. Такие высокие наблюдаемые скорости говорят нам
о том, что галактики окружает тяжелое невидимое гало: по-
добно тому как если бы Плутон двигался так же быстро,
как Земля (но при этом оставался на своей орбите), нам бы
пришлось предположить существование тяжелой невидимой
оболочки, располагающейся вне орбиты Земли, но внутри
орбиты Плутона.
Если бы не существовало большого количества темной ма-
терии, галактики были бы нестабильны и разлетелись на ча-
сти. Красивые изображения дисков и спиралей представляют
собой то, что, в сущности, является «светящимся осадком»,
который удерживают в гравитационной ловушке огромные
скопления темных объектов, о природе которых мы знаем
очень мало. Галактики в десять раз больше и тяжелее, чем
мы привыкли думать. Тот же самый аргумент применим

и к большему масштабу, к целым скоплениям галактик, ко-

торые в поперечнике занимают несколько миллионов св. лет.
Чтобы удержать их вместе, требуется сила притяжения ма-
терии, которой должно быть раз в десять больше, чем мы
видим.
Конечно, существует одно допущение, которое лежит в ос-
нове всех этих предположений о темной материи, а именно:
мы считаем, что знаем силу притяжения, которую дают ви-
димые нам объекты. Внутреннее движение внутри галактик
и их скоплений по сравнению со скоростью света является
медленным, поэтому никаких релятивистских усложнений
нет. Следовательно, мы просто используем закон обратных
квадратов Ньютона, который говорит о том, что если рас-
стояние между нами и какой-то массой увеличивается вдвое,
то сила притяжения становится в четыре раза слабее. Неко-
торые скептики могут нам напомнить, что этот закон по-
настоящему был проверен только в пределах нашей Солнеч-
ной системы, и его приходится принимать на веру, когда речь
идет о масштабах в сотни миллионов раз больших. На самом
деле сейчас у нас есть весьма заманчивые данные (см. главу
), указывающие на то, что в масштабах всей Вселенной
силу тяготения, возможно, перекрывает другая сила, кото-
рая вызывает отталкивание, а не притяжение.
Мы должны сохранять объективность (или, по крайней
мере, оставить пространство для маневра), подходя к воз-
можности того, что нашим представлениям о тяготении по-
требуется переоценка. Если действующая на больших рас-
стояниях сила будет мощнее, чем мы ожидаем, опираясь
на закон обратных квадратов (т. е. если она не будет ста-
новиться в четыре раза слабее при увеличении расстояния
в два раза), то будет абсолютно ясно, что вопрос о темной
материи требуется пересмотреть. Но мы не должны отка-
зываться от своей теории тяготения без борьбы. У нас мо-
жет возникнуть искушение так поступить, если не найдется
вероятных кандидатов для темной материи. Тем не менее

вариантов может быть много; только если все они окажутся

несостоятельными, мы должны быть готовы к тому, чтобы
отвергнуть и Ньютона, и Эйнштейна.
Есть и другие признаки, которые говорят о наличии тем-
ной материи. Все перемещающееся под воздействием силы
тяготения вещество, светящееся или темное, отклоняет свет,
поэтому скопления можно «взвесить», изучив, насколько
сильно они искажают лучи света, проходящие сквозь них.
Действительно, отклонение света звезд, которое Эддингтон
и другие ученые наблюдали во время полного солнечного зат-
мения  г., стало одной из первых широко известных прове-
рок ОТО, которая принесла Эйнштейну мировую известность.
Космический телескоп имени Хаббла сделал впечатляющие
фотографии некоторых скоплений галактик, отстоящих от нас
примерно на миллиард св. лет. На этих фотографиях мы мо-
жем видеть много тусклых полосок и арок. Каждая из них —
это далекая галактика, находящаяся в несколько раз дальше
самого скопления. Мы смотрим на нее через искажающую
линзу. Обычный узор на обоях выглядит искаженным, если
посмотреть на него через искривленный кусок стекла. Ско-
пление выступает в роли именно такой «линзы», которая фо-
кусирует проходящий через нее свет. Галактики, входящие
в скопления, даже все вместе недостаточно тяжелы, чтобы
создать такое искажение. Чтобы значительно искривить свет
и вызвать явное искажение изображений, находящихся по-
зади галактик, скопление должно быть в  раз тяжелее того,
что мы видим. Эти огромные естественные линзы дают до-
полнительное преимущество астрономам, которые интересу-
ются эволюцией галактик, так как позволяют увидеть очень
отдаленные галактики, которые иначе были бы слишком тус-
клыми, чтобы мы могли за ними наблюдать.
На самом деле нет ничего удивительного, что темная ма-
терия, имеющая массу в  раз больше того, что мы видим,
является основной гравитационной силой в космосе. Нет ни-
чего невероятного в темной материи как таковой: почему все

во Вселенной должно светиться? Трудность задачи состоит

в том, чтобы сузить список кандидатов на ее роль.
ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ ТЕМНОЙ МАТЕРИЕЙ?

Предполагается, что темная материя не излучает свет — дей-
ствительно, мы не обнаружили никакого излучения. Также
она не поглощает свет и не рассеивает. Это означает, что она
не может состоять из пыли. Мы знаем, что в нашей Галак-
тике присутствует некоторое количество пыли, потому что
свет звезд рассеивается и ослабевает, проходя сквозь облака,
состоящие из крошечных частиц, похожие на те, что состав-
ляют клубы табачного дыма. Но если бы эти частицы весили
достаточно, чтобы претендовать на темную материю, они бы
закрыли от нас любую далекую звезду.
Главными подозреваемыми в принадлежности к тем-
ной материи являются маленькие тусклые звезды. Те
из них, которые имеют массу менее  % от массы Солнца,
называются коричневыми карликами*. Они недостаточно
сжаты и горячи, чтобы поджечь ядерное топливо, которое
заставляет сиять обычные звезды. Коричневые карлики
определенно существуют: некоторые из них находили как
«побочный продукт» поиска планет на орбитах вокруг бо-
лее ярких звезд. Другие, особенно находящиеся по со-
седству, обнаружили по очень слабому излучению крас-
ного света. Сколько всего коричневых карликов может
существовать? Теория тут нам не очень помогает. Соотно-
шение больших и маленьких звезд определяется чрезвы-
чайно сложными процессами, которые мы до конца пока
не понимаем. Даже самые мощные компьютеры не могут
сказать нам, что происходит, когда межзвездный газ кон-
денсируется в звезды. Эти процессы с трудом поддаются
* Иногда их также называют бурыми карликами. — Прим. науч.

ред.

пониманию по тем же причинам, по каким так трудно

предсказать погоду.
Отдельные коричневые карлики могут быть обнаружены
с помощью гравитационного линзирования . Если один
из них проходит напротив яркой звезды, тогда тяготение
коричневого карлика фокусирует свет и блеск яркой звезды
оказывается увеличенным. В результате этого яркая звезда
будет вспыхивать и тускнеть определенным образом, если
перед ней проходит коричневый карлик. Это явление тре-
бует очень точного расположения звезд на одной линии от-
носительно Земли, поэтому мы его наблюдаем очень редко,
даже если и существует достаточно коричневых карликов,
чтобы составить всю темную материю в нашей Галактике.
Тем не менее астрономы ведут активные поиски таких явле-
ний микролинзирования (приставка «микро» в данном случае
добавляется, чтобы отделить это явление от линзирования
целых скоплений галактик, о котором упоминалось выше).
Ученые постоянно следят за миллионами звезд, чтобы найти
те, яркость которых от ночи к ночи меняется. Но со многими
звездами это происходит по самым разным причинам: одни
пульсируют, другие вспыхивают, третьи обращаются вокруг
своих соседей, составляя двойную звезду. Исследователи об-
наружили тысячи таких звезд, которые, конечно, интересны,
но являются лишь досадной помехой с точки зрения поиска
явлений микролинзирования. Иногда находят звезды, демон-
стрирующие характерное повышение и ослабление яркости,
и вполне возможно, что перед ними проходит невидимая
масса, фокусирующая свет. Пока все еще не ясно, происхо-
дит ли достаточное количество таких событий, чтобы можно
было говорить о новой, более-менее распространенной по-
пуляции коричневых карликов, или это всего лишь обычные
тусклые звезды проходят перед более яркими.
Есть и несколько других кандидатов на звание темной
материи. Холодные «планеты», блуждающие в межзвезд-
ном пространстве и не связанные ни с какой звездой, могут

существовать в больших количествах и оставаться необна-

руженными. То же самое можно сказать и о напоминаю-
щих кометы глыбах замерзшего водорода. Могут это быть
и черные дыры.
ДЕЛО ОБ ЭКЗОТИЧЕСКИХ ЧАСТИЦАХ

Тем не менее есть подозрение, что коричневые карлики или
кометы (или даже черные дыры, если считать их останками
мертвых звезд) составляют лишь малую часть темной мате-
рии. Дело в том, что есть серьезные основания полагать, что
темная материя вообще не состоит из обычных атомов. Это
предположение связано с дейтерием (тяжелым водородом).
Как уже упоминалось в предыдущей главе, любой дейте-
рий, который мы наблюдаем, должен был появиться во время
Большого взрыва, а не синтезироваться внутри звезд. О его
количестве в нашей Вселенной до настоящего времени точно
не было известно. Но астрономы нашли спектральный след
дейтерия, отличающийся от обычного водорода, в свете, иду-
щем от очень далеких галактик. Для измерений потребова-
лись новые мощные телескопы с зеркалами диаметром  м.
Наблюдаемое содержание дейтерия является ничтожным:
только один атом из   является атомом дейтерия. Соот-
ношение, которое должно было сохраниться со времен Боль-
шого взрыва, зависит от плотности Вселенной, и наблюдения
согласуются с теорией, если плотность составляет , атома
водорода на  м. Это в достаточной степени соответствует
реальному количеству атомов в светящихся объектах: поло-
вина приходится на галактики, а половина — на межгалак-
тический газ, но тогда ничего не остается для объяснения
темной материи.
Если существует достаточно атомов, чтобы составить тем-
ную материю, которая в пять (а возможно, и в десять раз)
больше того, что мы действительно видим, результаты на-
блюдений перестанут соответствовать теории. Тогда расчеты

Большого взрыва будут предсказывать еще меньше дейте-

рия и несколько больше гелия, чем мы действительно на-
блюдаем, и происхождение дейтерия во Вселенной станет
загадкой. Это говорит нам о важной вещи: атомы во Все-
ленной, плотность которой составляет , атома на  м, соз-
дают только  % критической плотности, а основная масса
темной материи состоит из чего-то инертного с точки зре-
ния ядерных реакций. Экзотические частицы, а не обыкно-
венные атомы, вносят основной вклад в значение числа Ω.
Неуловимые частицы, которые называются нейтрино, —
один из кандидатов. У них нет электрического заряда, и они
с трудом взаимодействуют с обычными атомами: почти все
нейтрино, которые попадают в Землю, проходят сквозь нее
насквозь. В течение первых нескольких секунд после Боль-
шого взрыва, когда температура достигала  млрд градусов,
сжатие было столь велико, что реакции, превращающие фо-
тоны (кванты излучения) в нейтрино, были достаточно бы-
стры, чтобы создать равновесие. Следовательно, количество
нейтрино, оставшихся от «космического огненного шара»,
должно быть связано с количеством фотонов. Используя
обыкновенные и непротиворечивые законы физики, любой
может подсчитать, что соотношение нейтрино к фотонам
должно составлять  к . Сейчас в излучении, оставшемся
от Большого взрыва, содержится  млн фотонов на  м.
Существует три разновидности нейтрино, и в каждом куби-
ческом сантиметре содержится  нейтрино каждого вида —
другими словами, на каждый атом во Вселенной приходятся
сотни миллионов нейтрино. Разумеется, в контексте темной
материи важны самые тяжелые из этих трех видов.
Поскольку количество нейтрино значительно превышает
количество атомов, они могут быть основной составляющей
темной материи, даже если масса каждого из них составляет
одну стомиллионную атома. До -х гг. почти все считали,
что нейтрино — это частицы с нулевой массой покоя; в таком
случае они будут иметь энергию и двигаться со скоростью

света, но их гравитационное воздействие не будет играть

роли. (Подобным образом фотоны, оставшиеся от началь-
ного этапа существования Вселенной, теперь обнаружива-
ются в реликтовом излучении и не проявляют какого-либо
заметного гравитационного воздействия.) Но сейчас счита-
ется, что нейтрино могут иметь какую-то массу, хотя и очень
маленькую.
Лучшим доказательством того, что нейтрино имеют массу,
стал эксперимент «Камиоканде» в Японии. В нем использо-
вали огромный резервуар в форме цилиндра, размещен-
ный в бывшей цинковой шахте. Экспериментаторы изучали
нейтрино, идущие от Солнца, где они являются побочным
продуктом ядерных реакций в центральной зоне, а также
и другие нейтрино, которые генерируются очень быстрыми
частицами (космическими лучами), попадающими в верхние
слои атмосферы Земли. Эксперименты показали ненулевую
массу нейтрино, возможно не такую значительную, чтобы
сделать их весомой составляющей темной материи. Тем
не менее это было важнейшее открытие, связанное с при-
родой самих нейтрино. С одной стороны, оно заставляет
микромир казаться более сложным, с другой — масса ней-
трино может предложить новые ключи к разгадке отноше-
ний между ними и другими частицами.
По крайней мере, нам известно, что нейтрино суще-
ствуют, хотя мы по-прежнему точно не знаем их массы.
Но есть длинный список гипотетических частиц, кото-
рые, возможно, существуют и (если это так) могли выйти
из Большого взрыва в достаточном количестве, чтобы вне-
сти основной вклад в значение числа Ω. Нет никаких осо-
бенно убедительных оснований судить о том, насколько тя-
желы могут быть эти частицы. Наилучшие предположения
дают значение в сотни раз тяжелее атома водорода. Если бы
в Галактике было достаточно таких частиц, чтобы соста-
вить темную материю, по соседству с Солнцем их бы на-
считывалось по нескольку тысяч на  м. Они бы двигались

примерно с той же скоростью, что и средняя звезда в Га-

лактике, — где-то  км / с.
Эти частицы, тяжелые, но электрически нейтральные,
в основном, как и нейтрино, проходили бы прямо сквозь
Землю. Тем не менее их небольшая часть могла бы взаимо-
действовать с атомами веществ, через которые они проходят.
В течение дня происходило бы всего несколько столкновений
с каждым из нас (притом что наше тело содержит примерно
 атомов). Мы же явно ничего не ощущаем. Однако экс-
перименты с высокой чувствительностью могут обнаружить
очень слабые «удары» или отдачу, возникающую, когда такие
столкновения происходят с куском кремния или подобным
материалом. Детекторы должны быть охлаждены до очень
низкой температуры и размещены глубоко под землей (на-
пример, их располагают в шахте в Йоркшире или в туннеле
под горами в Италии). Это необходимо, чтобы снизить по-
мехи от других событий, которые могут заглушить подлин-
ные сигналы от соударений с темной материей.
Несколько групп физиков взялись за трудные задачи этой
«подземной астрономии». Это тонкая и длительная работа,
но, если ученые добьются успеха, они смогут не только узнать,
из чего же в основном состоит наша Вселенная, но вдобавок
еще и открыть новый важный вид частиц. Только величай-
ший оптимист мог бы положиться на успех этого предприя-
тия, потому что на настоящий момент у нас нет теории от-
носительно частиц темной материи, следовательно, очень
трудно найти оптимальный путь поиска.
Сейчас рассматривается и множество других кандида-
тов, которые могут составлять темную материю. Некото-
рые физики-теоретики предпочитают версию о еще бо-
лее легкой частице, которая называется аксионом. Другие
предполагают, что эти частицы могут быть в миллиард раз
тяжелее, чем те, которые ищут сейчас (в этом случае они
должны встречаться в миллиард раз реже, что делает поиск
еще более трудным). Или они могли бы быть куда более

экзотическими — например, черные дыры размером с атом,

созданные под огромным давлением первоначальной Все-
ленной.
СУЖАЕМ ВАРИАНТЫ
Некоторые гипотезы относительно состава темной материи
можно смело отбросить; на данном этапе с помощью раз-
нообразной аппаратуры осуществляются серьезные поиски
кандидатов. Гравитационное микролинзирование может об-
наружить достаточное количество тусклых звезд или черных
дыр. Экспериментаторы на дне шахт могут найти какой-то
новый вид частицы, которая наполняет собой гало нашей Га-
лактики. Даже отрицательные результаты могут иногда быть
интересны, потому что исключают некоторые кажущиеся ло-
гичными варианты.
Может существовать несколько различных видов темной
материи. Будет удивительно, если окажется, что нет какого-то
дополнительного количества коричневых карликов или чер-
ных дыр. Тем не менее версия с экзотическими частицами
больше похожа на правду, потому что есть доказательства
того, что большая часть темной материи не состоит из обык-
новенных атомов, полученных с помощью дейтерия.
Тот факт, что более % Вселенной остаются неведомыми,
приводит в смущение. И куда хуже понимать то, что темная
материя может состоять из структур, масса которых колеб-
лется от – г (нейтрино) до  г (тяжелые черные дыры),
т. е. степень неуверенности составляет более  порядков.
Эта ключевая проблема может привести к трем направле-
ниям поиска:
. Сущности, составляющие темную материю, можно

обнаружить напрямую. Коричневые карлики могут
быть причиной гравитационного линзирования звезд.
Если темная материя в нашей Галактике представляет

из себя рой частиц, некоторые из них могут быть най-

дены упорными экспериментаторами глубоко под зем-
лей. Я буду оптимистом, если напишу, что через пять
лет смогу рассказать о том, что же представляет собой
темная материя*.
. Экспериментаторы и теоретики уже предоставили нам
много информации о нейтрино. Возможно (хотя сей-
час это и кажется маловероятным), что у нейтрино
достаточно массы, чтобы быть важной составляющей
темной материи**. Когда мы будем лучше понимать
физику высоких энергий и плотностей, мы узнаем, ка-
кие еще виды частиц могли когда-либо существовать,
и сможем рассчитать, как эти частицы пережили пер-
вые миллисекунды существования Вселенной, так же
надежно, как теперь можем предсказать количество
гелия и дейтерия, пережившее первые три минуты по-
сле Большого взрыва.
. Темная материя доминирует в галактиках. То, когда
и как сформировались галактики, то, как они собира-
ются в скопления, очевидным образом зависит от того,
из чего состоит их гравитационная доминанта и как
она ведет себя при расширении Вселенной. Мы мо-
жем строить различные предположения по поводу тем-
ной материи, рассчитывать результаты каждого из них
и смотреть, что лучше подходит к тому, что мы наблю-
даем. Такие расчеты (которые будут описаны в главе )
могут дать непрямые подсказки к разгадке того, чем
же все-таки является темная материя.
* Даже сейчас надо быть оптимистом, чтобы это повторить. —

Прим. науч. ред.
** Современные данные исключают возможность того, что три
известных сорта нейтрино могут объяснить всю темную мате-
рию. — Прим. науч. ред.

ПОЧЕМУ ВЕЩЕСТВО, А НЕ АНТИВЕЩЕСТВО?

Пока что мы не знаем ни о том, какие частицы могли су-
ществовать на самых первых стадиях развития Вселенной,
ни о том, сколько из них могли пережить эти стадии. Если,
как я считаю, главный вклад в значение числа Ω вносят но-
вые виды частиц, наша космическая непритязательность про-
двинется еще на шаг вперед. Мы привыкли к укоренившейся
после Коперника мысли о том, что не занимаем особого,
центрального места в космосе, но теперь нам также следует
отвергнуть и «шовинизм частиц». Атомы, из которых со-
стоят наши тела, и все видимые звезды и галактики являются
просто вторичным материалом во Вселенной, где структуры
большого масштаба управляются какими-то совсем иными
(и невидимыми) субстанциями. Мы видим, что называется,
всего лишь пену на гребнях волн, а не сами огромные волны.
Мы должны допустить возможность того, что нашим косми-
ческим соседом окажется тьма, состоящая из практически
неизвестного материала.
Обычные атомы, по всей видимости, составляют во Все-
ленной «меньшинство». Их окружают рои частиц различных
видов, переживших первые мгновения Большого взрыва.
Но куда более загадочным является вопрос: почему вообще
есть какие-то атомы — почему наша Вселенная не состоит
исключительно из темной материи?
Для каждого вида частиц существует соответствующая
античастица. Есть протоны (состоящие из трех кварков)
и антипротоны (состоящие из трех антикварков). Противо-
положностью электрона является позитрон. Античастицы ан-
нигилируют при встрече с обычными частицами, и их энергия
(mc²) превращается в излучение. Никакая антиматерия не су-
ществует в больших количествах ни внутри Земли, ни на по-
верхности. Крупицы ее могут быть получены в ускорителях,
где частицы разбиваются друг о друга с энергией, достаточ-
ной для создания дополнительных пар частиц и античастиц.

Антивещество было бы идеальным топливом для ракет. Когда

оно аннигилирует, вся его энергия массы покоя высвобожда-
ется, в отличие от малой доли ε = , для ракет, приво-
димых в движение термоядерной реакцией. Антивещество
должно быть спрятано от обычной материи, иначе оно выдаст
себя мощным гамма-излучением при аннигиляции. Мы мо-
жем быть уверены, что вся наша Галактика — все ее звезды
и газ — состоит из вещества, а не из антивещества. Ее со-
держимое постоянно перемешивается и перерабатывается
при рождении и смерти звезд, и если бы вначале половину
ее составляла материя, а вторую — антиматерия, то сей-
час не осталось бы ничего. Но в более крупных масштабах
это сочетание может быть другим: например, мы не можем
опровергнуть предположение о том, что сверхскопления га-
лактик состоят вперемежку из вещества и антивещества.
Тогда почему существует видимое смещение в сторону од-
ного вида материи?
В наблюдаемой нами Вселенной содержится  атомов
(в основном это атомы водорода, каждый из которых состоит
из протона и электрона), но антиатомов в ней, по всей види-
мости, не так много. Самая простая вселенная, какую только
можно представить, начнется с частиц и античастиц, пере-
мешанных в равной пропорции. К счастью, наша Вселенная
не такая, иначе все протоны аннигилировали бы с антипрото-
нами на первых стадиях, когда плотность была высока. Все бы
закончилось большим количеством излучения и темной ма-
терии, но ни атомы, ни звезды, ни галактики не появились.
Почему возникает такая асимметрия? Целых  «лиш-
них» атомов могли быть здесь с самого начала, но такое ко-
личество кажется неестественно огромным, чтобы его можно
было принять просто как часть «первоначальных условий».
Русский физик Андрей Дмитриевич Сахаров, известный
своей ролью в создании водородной бомбы, а в последние
годы существования СССР как диссидент, привнес некото-
рые провидческие идеи в космологию. В  г. он задумался,

могла ли небольшая асимметрия, возникшая сразу после

Большого взрыва, «отдать предпочтение» частицам перед ан-
тичастицами. Это неравновесие могло создать небольшой из-
лишек кварков по сравнению с антикварками (что в итоге вы-
лилось в перевес протонов по сравнению с антипротонами).
Идея Сахарова явно требует некоторого отклонения
от идеальной симметрии между веществом и антивеществом.
Доказательство такого явления нашли в  г. два американ-
ских физика — Джеймс Кронин и Вал Фитч, что стало уди-
вительным событием в то время. Они изучали распад неста-
бильных частиц, которые называются К-мезонами. Ученые
обнаружили, что эта частица и ее античастица не являются
идеальными зеркальными отражениями друг друга, но распа-
даются с небольшим расхождением в скорости. (Это означает,
что, если мы случайно установим контакт с инопланетными
физиками, которые смогут рассказать нам об эксперимен-
тах, проведенных в другой галактике, мы сможем сказать,
состоят ли они из материи или антиматерии, — было бы
очень осмотрительно это уточнить, прежде чем планировать
встречу!) Распад К-мезонов затрагивает только так называе-
мое «слабое взаимодействие» (которое управляет радиоактив-
ностью и нейтрино), а не сильное ядерное взаимодействие.
Тем не менее в объединенной теории взаимодействий этот
тип асимметрии поставил одну силу над другой, подведя ос-
нову под идею Сахарова.
Предположим, что для каждой из  пар «кварк–анти-
кварк» такая асимметрия добавляет один лишний кварк.
Во время охлаждения Вселенной антикварки будут анни-
гилировать с кварками, испуская кванты излучения. Теперь
оно, остыв до очень низких температур, объясняет ,-гра-
дусное фоновое излучение, заполняющее межгалактическое
пространство. Но на каждый миллиард кварков, которые
аннигилировали с антикварками, один остался, потому что
не нашел себе пары для аннигиляции. Во Вселенной в са-
мом деле более чем в  млрд раз больше квантов излучения

(фотонов), чем протонов (на  м приходится  млн фото-

нов и , протона), и все существующие во Вселенной атомы
могли остаться в результате крошечного перевеса вещества
над антивеществом. Возможно, мы и вся видимая Вселенная
вокруг нас существуем только благодаря разнице в девятом
знаке между количеством кварков и антикварков.
Наша Вселенная содержит атомы, а не антиатомы, из-за
крошечного «преимущества», которое существовало на очень
ранней стадии ее развития. Это, конечно, подразумевает,
что протоны (или составляющие их кварки) могут иногда
появляться или исчезать без того, чтобы то же самое проис-
ходило с антипротонами. Здесь все происходит не так, как
в результирующем электрическом заряде: там соотношение
сохраняется точно, поэтому если Вселенная вдруг начнет раз-
ряжаться, то всегда будет сохраняться равенство положитель-
ных и отрицательных зарядов.
Атомы не существуют вечно, хотя скорость их распада
является чрезвычайно низкой: наиболее точные расчеты го-
ворят о том, что время жизни атома составляет примерно
 лет. Это означает, что в резервуаре, наполненном  т
воды, в среднем будет распадаться один атом в год. Экс-
перименты, проводимые в таких же огромных подземных
резервуарах, как те, которые проводятся для обнаружения
нейтрино, не дают такой чувствительности, но из них мы
уже точно узнали, что срок жизни атома по крайней мере
превосходит  лет.
В отдаленном будущем все звезды превратятся в холод-
ные белые карлики, нейтронные звезды или черные дыры.
Но и сами белые карлики и нейтронные звезды разрушатся,
когда распадутся атомы, из которых они состоят. Если это
разрушение займет  лет, то тепло, выделившееся при та-
ком длительном распаде, заставит каждую звезду излучать,
как бытовой электрический обогреватель. В далеком буду-
щем, когда все звезды истощат свои запасы ядерной энергии,
эти слабые излучатели будут единственными источниками

тепла, если не считать случайных вспышек, возникающих

при столкновении звезд.
НАСТРОЙКА
ПЕРВОНАЧАЛЬНОГО РАСШИРЕНИЯ
Число Ω может быть не точно равно единице, однако его
значение сейчас составляет как минимум ,*. На первый
взгляд это не указывает на «точную настройку» Вселенной.
Однако, предположительно, в ранние эпохи существования
Вселенной число Ω в самом деле было близко к . Этот раз-
брос значений происходит потому, что, несмотря на то, что
энергия расширения и гравитационная энергия пребывают
в равновесии, расхождение между этими двумя энергиями
растет: если бы в первоначальной Вселенной число Ω было
чуть меньше единицы, то в конце концов кинетическая энер-
гия стала бы доминирующей (и тогда число Ω действительно
сильно уменьшится). С другой стороны, если число Ω зна-
чительно превышало единицу, то тяготение вскоре возьмет
верх и повернет расширение в обратную сторону.
Пределы «траекторий» для нашей Вселенной, согласую-
щиеся с данными о темной материи, которые сообщают нам
о нынешнем значении числа Ω, показаны на рисунке ..
Также на рисунке изображены возможные вселенные, в ко-
торых жизнь — в том виде, в котором мы ее знаем, —
не могла развиться. Рисунок демонстрирует главную загадку:
почему наша Вселенная после  млрд лет все еще расширя-
ется, притом что значение Ω не слишком отличается от еди-
ницы?
Как мы видели в предыдущей главе, мы уже можем сде-
лать надежные выводы о том времени, когда возраст Вселен-
ной составлял одну секунду, а температура —  млрд гра-
дусов. Теперь представьте, что вы «запускаете» вселенную.
* Сейчас мы знаем, что оно еще ближе к 1. — Прим. науч. ред.

Время
мет е
пара стимы
ры
Недостаточно
у
Доп
 лет времени для
развития
звезд
Расширение происходит
слишком быстро,
чтобы позволить
сформироваться
Все пространство звездам и галактикам
занимает
огненный шар
Масштаб вселенных
Рис. .. Эта диаграмма показывает различные возможные пути
развития вселенных. Несмотря на неуверенность в точном
значении числа Ω в настоящее время, для того чтобы наша
Вселенная попала в допустимый предел, первоначально
условия должны были быть «настроены» с удивительной
точностью. Без этой «настройки» расширение либо
было бы таким быстрым, что галактики не успели бы
сформироваться, либо таким медленным, что Вселенная
схлопнулась бы до того, как наступило время для
какой-либо более интересной эволюции. Объяснения такой
точной «настройки» приводятся в главе 
Траектория, по которой будет следовать ее развитие, зависит

от того импульса, который вы ей дадите. Если она «полетит»
слишком быстро, то энергия расширения вскоре станет на-
столько преобладать (другими словами, число Ω будет таким
маленьким), что звезды и галактики так никогда и не смогут

притянуться друг к другу и разлетятся в стороны. Вселенная

будет расширяться вечно, но в ней не будет никакого шанса
на жизнь. С другой стороны, расширение не должно быть
слишком медленным: в таком случае вселенная быстро со-
жмется в «Большом хлопке».
Любая сложная структура должна поддерживаться неод-
нородностью в плотности и температуре (например, наша
биосфера получает энергию, поглощая излучение Солнца
и выделяя его в холодное межзвездное пространство). Если
мы не антропоцентричны в своем восприятии жизни, мы
можем прийти к заключению, что вселенная должна расши-
риться из состояния «огненного шара» и остыть по крайней
мере ниже  градусов, чтобы началась какая-то жизнь.
Если первоначальное расширение будет слишком медлен-
ным, шанса для жизни не появится.
Удивительно, что наша Вселенная начала свое развитие
с такой точной «настройкой» импульса, почти полностью
компенсирующей замедляющее действие тяготения. Это по-
хоже на то, как будто сидишь на дне колодца и бросаешь ка-
мень так, чтобы он достиг верхней точки траектории точно
на уровне среза колодца. Требуется просто потрясающая точ-
ность: в первую секунду после Большого взрыва число Ω
не могло отличаться от единицы больше, чем на одну часть
из миллиона миллиардов ( из ), чтобы Вселенная теперь,
через  млрд лет, все еще расширялась со значением числа Ω,
которое, без сомнений, не слишком отличается от единицы.
Мы уже отметили, что любой мало-мальски сложный
космос должен взаимодействовать с «большим числом» N,
отражающим слабость тяготения, а также иметь опреде-
ленное значение числа ε, позволяющее протекать ядерным
и химическим процессам. Но хотя эти условия и являются
необходимыми, их недостаточно. Только вселенная с «хо-
рошо отлаженной» скоростью расширения может позволить
этим процессам развиваться. Поэтому число Ω нужно доба-
вить в список критически важных чисел. В зарождающейся

вселенной оно должно быть поразительно близким к еди-

нице. Если расширение будет слишком быстрым, тяготение
никогда не стянет сгустки материи вместе, чтобы получились
звезды и галактики. Если первоначальный импульс будет не-
достаточным, то «Большой хлопок» оборвет эволюцию, едва
она только начнется.
На эту «настройку» специалисты по космологии реаги-
руют по-разному. Самая распространенная реакция на пер-
вый взгляд кажется неправильной. Утверждается, что, по-
скольку первоначальная Вселенная началась со значения
числа Ω, близкого к , должны быть какие-то глубинные при-
чины того, почему оно является точно единицей. Другими
словами, поскольку «настройка» очень точная, она должна
быть абсолютно идеальной. Этот в данном случае стран-
ный способ рассуждения на самом деле отлично срабаты-
вает в других контекстах: например, мы знаем, что в атоме
водорода положительный электрический заряд протона ней-
трализуется отрицательным зарядом вращающегося вокруг
него электрона с огромной точностью — больше чем одна
часть из . Тем не менее никакие измерения не показы-
вают, что общий заряд атома точно равен нулю, — всегда
остается допуск на ошибку. Так называемая «теория великого
объединения», которая установила взаимосвязь электриче-
ских сил с ядерными, в последние  лет предложила глу-
бинную причину того, почему нейтрализация зарядов явля-
ется точной. Тем не менее уже  лет назад многие физики
предполагали, что нейтрализация зарядов является точной,
хотя тогда у них не было никаких убедительных аргументов.
Другое удивительное открытие состоит в том, что скорость
расширения (постоянная Хаббла) одна и та же во всех на-
правлениях: ее можно описать единственным коэффициен-
том масштабирования, отображающим удлинение штырей
в пространственной решетке Эшера (см. рис. .). Мы легко
можем представить себе вселенную, где растяжение в не-
которых направлениях происходит быстрее, чем в других.

Казалось бы, менее однородная вселенная представляет

больше возможностей для этого. Почему, когда мы наблю-
даем отдаленные районы Вселенной в противоположных на-
правлениях, они выглядят такими похожими, словно копии?
Или почему температура реликтового излучения везде прак-
тически одинакова? Как мы увидим в главе , для всех этих
параметров нашей Вселенной и точной «настройки» числа Ω
в первоначальной Вселенной существует интересное объясне-
ние, ссылающееся на так называемую «инфляционную фазу».
ГЛАВА 
ЧИСЛО λ:
ЗАМЕДЛЯЕТСЯ
ИЛИ УСКОРЯЕТСЯ
КОСМИЧЕСКОЕ
РАСШИРЕНИЕ?
Вселенная может огромной быть,

Не только такою слыть.
Но ты бы по ней не скучала,
Если б ее не существовало.
П Х*
ЗАГЛЯДЫВАЯ В ПРОШЛОЕ*
В нашей Вселенной большая часть массы представлена в виде
темной материи, а не в виде обычных атомов. Но доста-
точно ли сделать число Ω точно равным единице, чтобы пол-
ностью обеспечить «критическую плотность»? Предполагае-
мого количества атомов в галактиках и их скоплениях для
этого не хватает. Тем не менее темная материя, равномерно
распространенная по Вселенной, не влияла бы ни на вну-
треннее движение внутри скоплений, ни на возникающее
* Пит Хейн-младший (1905–1996) — датский ученый, писатель,

изобретатель, художник и инженер. Наибольшую известность
приобрел благодаря созданию коротких стихотворных афориз-
мов, которые называл груками. — Прим. пер.

вследствие влияния скоплений преломление света, увели-

чивающее и искажающее изображения далеких галактик.
В силу вышесказанного она была бы еще более неуловимой.
Дополнительное вещество выдавало бы свое присутствие,
только воздействуя на космическое расширение в целом.
Следовательно, можем ли мы узнать, как меняется скорость
расширения?
В принципе это, конечно же, возможно. Красное смеще-
ние отдаленного объекта указывает нам, как он двигался,
когда испустил луч света, по сравнению с тем, как он дви-
жется сейчас. Оценивая красное смещение и расстояние
до отдаленных галактик (или каких-либо других объектов),
мы можем найти скорость расширения в более раннюю эпоху,
и сравнение с нынешней скоростью может дать нам сведения
о том, как она изменилась, если вообще менялась.
Любые изменения в скорости расширения будут настолько
плавными, что их можно заметить по прошествии несколь-
ких миллиардов лет, поэтому их нельзя обнаружить никак
иначе, кроме как наблюдая за объектами, отстоящими от нас
на несколько миллиардов св. лет. Само по себе это не вызы-
вает никаких затруднений, потому что превосходные теле-
скопы с десятиметровыми зеркалами могут «нырнуть» во вре-
мена, кода возраст Вселенной составлял всего одну десятую
от сегодняшнего. Гораздо серьезнее проблема поиска отда-
ленных объектов, которые были бы достаточно стандартны
и при этом выглядели бы иначе, чем соседствующие с ними
области, потому что мы наблюдаем их на более раннем этапе
эволюции.
Объекты, у которых проще всего обнаружить красное сме-
щение, — это квазары, высокоактивные центры галактик.
Они совершенно не годятся на роль «стандартных светил» —
квазаров со схожим красным смещением (другими словами,
находящихся на одинаковых расстояниях), поскольку демон-
стрируют широкий разброс наблюдаемой светимости. Куда
хуже то, что мы их настолько плохо понимаем, что не знаем,

ГЛАВА . ЧИСЛО λ : ЗАМЕДЛЯЕТСЯ ИЛИ УСКОРЯЕТСЯ КОСМИЧЕСКОЕ РАСШИРЕНИЕ?
как их внутренние характеристики могут меняться при ста-

рении Вселенной.
Сами галактики мы знаем несколько лучше, чем квазары
(хотя они и не такие яркие), и сейчас можем наблюдать у них
подобное красное смещение, но тут есть свои сложности.
Во Вселенной столько же видов галактик, сколько живот-
ных в зоопарке, и они с трудом поддаются классификации.
С возрастом галактики развиваются. Происходит это по не-
скольким причинам: звезды эволюционируют и гибнут; но-
вые звезды формируются из газа; к галактикам могут доба-
виться новые звезды — после захвата более мелких соседей
(это называется «галактическим каннибализмом»).
Галактики слишком сложны, значительно отличаются друг
от друга, и мы по-прежнему их недостаточно хорошо знаем,
чтобы они могли служить «стандартными светилами». Мы
понимаем их гораздо хуже, чем отдельные звезды. Одиноч-
ные звезды чересчур тусклы, чтобы их можно было обнару-
жить на космологических расстояниях: наши телескопы могут
найти только целые галактики, уловив общий свет от милли-
ардов отдельных звезд. Но некоторые звезды в пору умира-
ния взрываются, образуя сверхновые, и в течение нескольких
дней сияют почти так же ярко, как целые галактики, состо-
ящие из миллиардов звезд.
ОХОТА ЗА ДАЛЕКИМИ СВЕРХНОВЫМИ

Особый вид сверхновых, имеющий обозначение «тип Iа», сиг-
нализирует о своем появлении неожиданным термоядерным
взрывом в центре умирающей звезды, когда ее сгорающее
ядро достигает определенного минимума массы и становится
нестабильным. Это, по существу, ядерная бомба с некото-
рой определенной мощностью. Физика происходящего про-
цесса полностью ясна, и его детали для нас не очень важны.
Важно то, что сверхновая Iа может расцениваться как «стан-
дартное светило», достаточно яркое, чтобы его можно было

обнаружить на больших расстояниях. По его яркости тео-

ретически возможно сделать выводы о подлинных расстоя-
ниях и, также измерив красное смещение, связать скорость
расширения и расстояние в прошлую эпоху. Специалисты
по космологии надеялись, что такие измерения позволят
определить, имеет ли место небольшое замедление (которое
должно быть, если мы правильно оцениваем количество всей
темной материи) или некоторое ускорение расширения, ко-
торого можно ожидать, если, как подозревают многие тео-
ретики, существует достаточное количество дополнительной
темной материи, чтобы составить всю «критическую плот-
ность», вследствие чего Вселенная напоминала бы простей-
шую теоретическую модель.
Эти сверхновые, кстати, демонстрируют и другую тенден-
цию, которая напрямую связана с их красным смещением:
кажется, что те из них, которые находятся особенно далеко
и дают наибольшее красное смещение, вспыхивают и горят
медленнее, чем более близкие сверхновые того же типа. Это
именно тот эффект, которого мы ожидали: часы на удаляю-
щемся объекте должны идти медленнее. Если он будет «сиг-
налить» через определенные промежутки времени, послед-
ним сигналам придется пройти большее расстояние, поэтому
интервалы между их прибытием увеличатся.
Процесс вспышки и затухания сверхновой сам по себе
напоминает часы, поэтому замедление «кривой блеска»,
пропорциональное красному смещению, — это именно то яв-
ление, которого мы должны ожидать, если она отдаляется.
В статической вселенной этому не могло быть никакого есте-
ственного объяснения. Это лучший ответ на гипотезу о том,
что красное смещение является в некотором роде «эффек-
том усталости» света.
С социальной точки зрения астрономия является «боль-
шой наукой»: она требует сложного и дорогостоящего обо-
рудования. Но сами по себе исследовательские программы
не нуждаются в командной работе, которая необходима,

например, в лабораториях, где используются мощные

ускорители для изучения субатомных частиц. Астрономы
по-прежнему могут оставаться одиночками, ведущими ин-
дивидуальные проекты, для которых требуется несколько
ночей наблюдений на большом телескопе (что-то они могут
делать и на небольших телескопах, как те астрономы, кото-
рые первыми открыли планеты, обращающиеся вокруг дру-
гих звезд). Но мероприятия по наблюдению за сверхновыми
в интересах космологии требуют продолжительных усилий
многих сотрудников и использования нескольких телеско-
пов. Первая непростая задача — поймать какое-то количе-
ство фотонов (слабых следов света), оставленных миллиарды
лет назад взрывом звезды. Далекие сверхновые выявляются
с помощью повторяющихся наблюдений одного и того же
участка неба, в процессе которых ищут случайные, появляю-
щиеся время от времени точки света в отдаленных галакти-
ках. Поиски проводятся с помощью телескопов среднего раз-
мера, потому что большие приборы настолько востребованы,
что в их рабочем графике невозможно выделить достаточно
времени на полную программу, даже такую важную. Каждая
сверхновая должна наблюдаться систематически, чтобы из-
мерить видимую яркость так точно, как только возможно,
и выстроить кривую блеска. Желательно это делать с помо-
щью наземного телескопа с десятиметровым зеркалом или
Космического телескопа имени Хаббла. Анализ поступаю-
щей информации и проверка ее надежности само по себе
непростое дело.
Среди ученых существует вполне естественная тради-
ция — воздерживаться от вынесения суждения по любому
новому научному утверждению, особенно когда оно появ-
ляется неожиданно, пока не будут получены независимые
доказательства. Иногда до того, как это случается, проходит
довольно много времени. Поэтому очень большой удачей
было то, что две отдельные команды посвятили себя про-
екту изучения сверхновых в космологии. Первым важным

игроком в этой области стал Сол Перлмуттер, физик, ра-

ботающий в Национальной лаборатории имени Лоуренса
в Беркли, Калифорния. Возможно, из-за того, что в то время
он не специализировался в области астрономии, Перлмуттера
не испугали трудности и он начал работу примерно в  г.
Постепенно он объединил и вдохновил группу сотрудников
как из Великобритании, так и из Соединенных Штатов. Вто-
рая группа, также международная, появилась позже. В нее
входили несколько исследователей, которые представили
новые методы (позже использованные и группой Перлмут-
тера) для классификации сверхновых в подклассы, которые
получили развитие.
К  г. каждая команда обнаружила более  далеких
сверхновых и добилась достаточной степени достоверности,
чтобы объявить о предварительных результатах. Замедле-
ние было меньше, чем следовало ожидать, если бы число
Ω было равно единице. Это само по себе было не удиви-
тельно — не имелось никаких доказательств того, что суще-
ствует достаточно темной материи, чтобы оценить Ω выше
,, — хотя и шло вразрез с распространенным предубежде-
нием теоретиков, что космос был бы «проще», если бы число
Ω точно равнялось единице. Но удивительно было то, что,
по всей видимости, никакого замедления не существовало
вообще и на самом деле расширение даже, казалось, ускоря-
ется. Журнал Science назвал это научным открытием номер
один в  г. во всех областях знания.
Эти наблюдения были верными, если учесть возможно-
сти телескопов того времени. Далекая сверхновая так слаба,
что ее параметры трудно измерить точно. Более того, неко-
торые астрономы беспокоились, что вмешивающийся в на-
блюдения «туман» от пылевых облаков ослабляет свет, из-за
чего сверхновая кажется дальше, чем на самом деле. Также
«термоядерная бомба» не всегда бывает точно откалибрована:
например, ее мощность может зависит от количества угле-
рода и других элементов у звезды-предшественницы. Запасы

элементов будут ниже у тех объектов, которые сформирова-

лись, когда Вселенная была моложе (иными словами, у объ-
ектов с наибольшим красным смещением). Однако посто-
янно проводятся перекрестные проверки, и каждый месяц
появляются новые сверхновые для сравнения*.
УСКОРЯЮЩАЯСЯ ВСЕЛЕННАЯ?
Ускорение расширения Вселенной подразумевает значительное
и неожиданное знание о самом космосе: должна быть какая-то
дополнительная сила, которая обеспечивает космическое от-
талкивание даже в вакууме. Эта сила неощутима в Солнеч-
ной системе, не оказывает она и каких-либо эффектов вну-
три нашей Галактики, но она может преодолеть тяготение
в значительно более разреженной среде межгалактического
пространства. Несмотря на гравитационное притяжение тем-
ной материи (которое само по себе вызвало бы постепенное
замедление), расширение на самом деле может ускоряться.
И мы должны добавить в наш список еще одно очень важ-
ное число, которое описывает силу этой «антигравитации».
Обычно мы думаем о вакууме как о среде, где ничего
нет. Но если даже убрать из некоего района межзвездного
пространства те несколько частиц, которые в нем содержа-
лись, прикрыть его от излучения и охладить до темпера-
туры абсолютного нуля, оставшаяся пустота все еще будет
хранить в себе какие-то остаточные силы и проявлять их.
Это предполагал и сам Эйнштейн. Уже в  г., вскоре после
того, как он разработал свою ОТО, ученый начал размыш-
лять о том, как эту теорию можно приложить ко Вселенной.
В то время астрономы изучили только нашу собственную
* Сейчас данные по ускоренному расширению вселенной прове-

рены несколькими разными методами, и результаты 1998 г. под-
твердились. За это открытие была вручена Нобелевская премия
по физике. — Прим. науч. ред.

Галактику, и естественно было бы предположить, что Все-

ленная статична: не расширяется и не сжимается. Эйнштейн
определил, что, если бы Вселенная появилась в статическом
состоянии, она немедленно начала бы сжиматься, потому что
все в ней притягивается. Вселенная не могла бы оставаться
в статическом состоянии, если только не существовала бы
дополнительная сила, противостоящая тяготению. Поэтому
Эйнштейн добавил к своей теории новое число, которое на-
звал «космологической постоянной» и обозначил греческой
буквой λ (лямбда). В те времена уравнения Эйнштейна допу-
скали существование статической вселенной, где при соответ-
ствующем значении λ космическое отталкивание полностью
уравновешивает тяготение. Эта вселенная была конечной,
но неограниченной: любой посланный вами луч света рано
или поздно вернется и попадет вам прямо в затылок.
После  г. эта так называемая «эйнштейновская все-
ленная» стала не более чем любопытной выдумкой. К тому
времени астрономы поняли, что наша Галактика — это всего
лишь одна из многих, а далекие галактики от нас удаляются,
т. е. Вселенная не статична, а расширяется. После этого от-
крытия Эйнштейн утратил интерес к числу λ. В самом деле,
в своей автобиографии «Моя мировая линия» Георгий Гамов*
вспоминает разговор за три года до смерти Эйнштейна, где
последний назвал число λ «самым большим промахом», по-
скольку, если бы он его не ввел, уравнения приводили бы
к выводу о том, что наша Вселенная расширяется (или сжи-
мается). Возможно, Эйнштейн предсказал бы расширение
еще до того, как Эдвин Хаббл открыл его**.
На  лет причины, по которым Эйнштейн ввел число λ,
стали неактуальными. Но это не дискредитировало само
* Гамов Д. Моя мировая линия: Неформальная автобиография. —

М.: Наука, 1994.
** Такое предсказание было сделано в 1922 г. Александром Фрид-
маном в России. — Прим. науч. ред.

понятие. Напротив, сейчас число λ кажется менее надуман-

ным и узкоспециализированным, чем считал его Эйнштейн.
Теперь мы понимаем, что пустое пространство может быть
каким угодно, только не простым. В нем в латентном со-
стоянии находятся все виды частиц. Любая частица вместе
с парной античастицей может быть создана при правиль-
ной концентрации энергии. На еще более мелких масштабах
пустое пространство может оказаться кипящей неразбери-
хой струн, обнаруживающихся в дополнительных измере-
ниях. С нашей современной точки зрения самая главная за-
гадка состоит в том, почему число λ так мало. Почему бы
всем сложным процессам, пусть даже они происходят в пу-
стом пространстве, не иметь намного большего суммарного
воздействия? Почему бы космосу не быть таким плотным,
как атомные ядра или нейтронные звезды (в этом случае
он замкнулся бы на себя в пределах – км)? Или даже,
возможно, почему бы космосу не быть таким плотным, как
Вселенная в первые – секунд — в эпоху, значение которой
для обобщающих теорий мы обсудим в следующих главах?
На самом деле это значение меньше плотности ультраранней
Вселенной в  раз — возможно, это было самое большое
изменение порядка оцениваемой величины во всей науке
в целом. Может быть, число λ точно и не равно нулю, но оно,
конечно, очень мало и может конкурировать только с очень
ослабленным тяготением межгалактического пространства.
Некоторые физики-теоретики предполагают, что про-
странство имеет сложную микроструктуру из крошечных
черных дыр, которые способны компенсировать любую дру-
гую энергию в вакууме, что ведет к тому, что число λ точно
равняется нулю. Однако эти доводы станут беспочвенны,
если выяснится, что наша Вселенная действительно ускоря-
ется и число λ не равно нулю, и заставят нас осторожнее от-
носиться к высказываниям вроде: «Поскольку что-то является
очень маленьким, обязательно должна быть веская причина
того, почему оно точно равняется нулю».

ЕСЛИ ЧИСЛО λ НЕ РАВНО НУЛЮ

Во время написания этой книги (в  г.) мнение о том,
что число λ не равно нулю, было широко распространено,
но при этом не преобладало. Наблюдения за сверхновыми
вполне могли содержать неучтенные ошибки. Но дру-
гие доказательства, пусть даже формальные и непрямые,
укрепляют позиции ускоряющейся Вселенной. Реликто-
вое излучение — «остаточное свечение» после Большого
взрыва — распределено по небу не совершенно однородно:
существует небольшая разница температур, вызванная не-
однородностями, которые потом превратились в галак-
тики и их скопления. Ожидаемый размер самых замет-
ных участков этих неоднородностей может быть вычислен.
То, насколько крупными они кажутся на небе — состав-
ляют ли в поперечнике один или два градуса, — зависит
от того, сколько источников тяготения, влияющих на фо-
кусировку, находится вдоль луча зрения. Измерения такого
рода не удавалось осуществить до конца -х гг. (наблю-
дения проводятся в сухой высокогорной местности, Антар-
ктике или во время длительных полетов воздушных шаров),
и они свидетельствуют против модели Вселенной низкой
плотности. Если бы число Ω действительно равнялось ,,
а число λ было бы точно равно , то зародыши скоплений
галактик выглядели бы меньше, чем на самом деле. Тем
не менее любая латентная энергия в вакууме вносит свой
вклад в фокусировку. Если бы число λ составляло около ,,
мы получили бы удобную согласованность этих результа-
тов точно так же, как с помощью наблюдений сверхновых
доказываем ускорение расширения.
Тяготение — доминирующая сила для планет, звезд
и галактик. Но в еще более крупных масштабах Вселенной
средняя плотность так мала, что другая сила может взять
верх. Космическое число λ, описывающее самую слабую
силу во Вселенной, одновременно являющуюся и самой

таинственной, кажется, контролирует расширение Вселен-

ной и ее окончательную судьбу. «Самый большой промах»
Эйнштейна может превратиться в конце концов в триум-
фальное открытие. Если подобное произойдет, то это будет
не первый случай, когда работы Эйнштейна оказывают вли-
яние, которое он сам не смог предвидеть. Самое значитель-
ное предвидение ОТО состоит в том, что она предсказала
черные дыры, но об отношении Эйнштейна к этому явлению
Фримен Дайсон писал так:
Эйнштейн был не просто настроен скептически, он был от-

кровенно враждебен к идее черных дыр. Он считал реше-
ние уравнений для черных дыр позором, который следует
убрать из теории для улучшения ее выражения в виде фор-
мул, а не следствием из теории, которое следует подтвер-
дить наблюдениями. Он никогда не выражал ни малейшего
энтузиазма по поводу черных дыр ни в качестве понятия,
ни в качестве физического явления.
Если число λ не равно нулю, мы сталкиваемся со следу-

ющей проблемой: почему значение, о котором мы можем
судить из наблюдений, меньше на много порядков, чем то,
что кажется «естественным» значением? Наша сегодняш-
няя Вселенная немногим отличалась бы, если бы была еще
меньше (хотя долгосрочные прогнозы, о которых мы по-
говорим ниже, кое в чем были бы другими). Тем не менее
значительно более высокое значение λ имело бы катастро-
фические последствия: вместо того чтобы начать соперни-
чать с тяготением после того, как сформируются галактики,
число λ с большим значением взяло бы верх над гравитацией
гораздо раньше, во время этапов высокой плотности. Если бы
число λ начало доминировать до того, как галактики скон-
денсировались в расширяющейся Вселенной, или если бы
оно обеспечило силу отталкивания, достаточную для того,
чтобы разрушить их, тогда не было бы никаких галактик.

Наше существование требует, чтобы число λ не было слиш-

ком большим.
ОТДАЛЕННОЕ БУДУЩЕЕ
Геологи заглядывают в историю Земли, изучая отложения
пластов; климатологи могут отследить изменения климата
за последний миллион лет, «вгрызаясь» в идущие один за дру-
гим слои антарктического льда. Подобным же образом астро-
номы могут изучать космическую историю, делая снимки
галактик, находящихся на разном расстоянии: те, которые
находятся от нас дальше (имеют большее красное смещение),
мы видим на более ранних этапах их развития. Трудной за-
дачей для теоретиков (см. главу ) является понимание га-
лактик и их развития, а также создание компьютерных мо-
делей, которые достоверно передают реальность.
Большинство галактик сейчас вступили в пору сонной
зрелости, достигли состояния равновесия, когда их «метабо-
лизм» замедлился. Формируется меньше новых звезд, и све-
тит мало голубых звезд. Но что насчет отдаленного будущего?
Что произойдет, если мы заглянем в момент, когда Вселен-
ная будет в десять раз старше — т. е. ее возраст достигнет
сотни миллиардов лет, а не десятка миллиардов? Мое лю-
бимое предположение (до того как появились более значи-
мые доказательства) подразумевало, что в далеком будущем
расширение остановится и сменится повторным сжатием,
ведущим к «Большому хлопку», в котором все объекты Все-
ленной ждет та же самая судьба, что и астронавта, падаю-
щего в черную дыру. В этом случае нашей Вселенной для
продолжения существования отведен конечный промежу-
ток времени, а также она имеет границы. Но этот сценарий
требует, чтобы значение числа Ω превысило единицу, что
идет вразрез с доказательствами, накопленными в послед-
ние годы. Темная материя, несомненно, существует, но, ка-
жется, ее недостаточно, чтобы составить всю критическую

плотность: по всей видимости, Ω все-таки меньше единицы.

Помимо всего прочего, дополнительное космическое оттал-
кивание, описываемое числом λ, может на самом деле уско-
рять расширение Вселенной.
Кажется, расширение будет продолжаться бесконечно.
Мы не можем предсказать, что будет с жизнью через десять
миллиардов (или более) лет: она может исчезнуть, но, с дру-
гой стороны, может и развиться в состояние, когда станет
способна влиять на весь космос и, возможно, сможет даже
изменить эти прогнозы. Мы можем рассчитать окончатель-
ную судьбу неодушевленной Вселенной: даже самые мед-
ленно горящие звезды умрут, и все галактики нашей Мест-
ной группы — наш Млечный Путь, Туманность Андромеды
и десяток более мелких галактик — сольются в единую сис-
тему. Большая часть первоначального газа к тому времени
будет связана мертвыми остатками звезд. Некоторые из них
станут черными дырами, другие — очень холодными ней-
тронными звездами или белыми карликами.
Если заглянуть еще дальше, те процессы, которые сегодня
идут слишком медленно, чтобы быть заметными, войдут
в свои права. Столкновения звезд внутри обычной галактики
сейчас случаются чрезвычайно редко (к счастью для нашего
Солнца), но они будут происходить время от времени. Спо-
койное существование нашей Галактики станет иногда осве-
щаться мощными вспышками, каждая из которых будет го-
ворить о столкновении двух мертвых звезд. Потеря энергии
через гравитационное излучение (эффект, предсказанный
ОТО) сейчас идет неощутимо медленно, если не считать не-
скольких двойных звезд, с тесными орбитами, по которым
они движутся с большой скоростью. Но при наличии доста-
точного времени это явление сожмет все звездные и планет-
ные системы. Возможно, даже атомы не будут существовать
вечно. Вследствие этого белые карлики и нейтронные звезды
истощатся из-за распада частиц, их составляющих. В конце
концов распадутся и черные дыры. Поверхность дыры слегка

расплывчата из-за квантовых эффектов, в результате чего она

излучает. В нашей сегодняшней Вселенной этот эффект идет
слишком медленно, чтобы нас заинтересовать, если только
действительно не существуют мини-дыры размером с атом.
Масштаб времени для полного распада черной дыры, равной
по массе звезде, составляет  лет, а черная дыра, равная
по массе миллиону Солнц, исчезнет за  лет.
В конце концов через  лет единственное, что останется
от нашей Местной группы галактик, — это всего лишь об-
лачко темной материи и несколько электронов и позитронов.
Все галактики внутри Местной группы подвергнутся внутрен-
нему распаду и удалятся от нас. Но скорость, с которой они
будут распыляться, полностью зависит от значения числа λ.
Если λ будет равняться нулю, сила обычного тяготения замед-
лит удаление: хотя галактики станут неуклонно расходиться,
их скорости (и красное смещение) будут постепенно умень-
шаться, хотя так и не дойдут до нуля. Если у наших отдален-
ных потомков будут достаточно мощные телескопы, чтобы
обнаружить галактики с большим красным смещением, не-
смотря на свойственное им потускнение и постоянно воз-
растающую дистанцию, они действительно смогут увидеть
больше, чем видно на нашем сегодняшнем небе. Спустя, ска-
жем,  млрд лет мы сможем видеть на  млрд св. лет: те
объекты, которые сейчас находятся за пределом видимости
(из-за того, что свету не хватило времени добраться до нас),
появятся в поле зрения.
Но если число λ не равно нулю, космическое отталкива-
ние будет тянуть галактики друг от друга с возрастающей ско-
ростью. Они исчезнут из поля зрения быстрее, и их красное
смещение станет возрастать. Наш предел видимости будет
ограничен горизонтом, напоминающим некую версию вы-
вернутого наружу горизонта событий вокруг черной дыры.
Когда что-то падает в черную дыру, оно ускоряются, приоб-
ретает все большее красное смещение и исчезает из поля
зрения, когда достигает «поверхности» дыры. Галактика

в λ-доминирующей вселенной станет двигаться с ускорением

по направлению от нас, и чем она ближе к горизонту, тем
ее скорость будет ближе к скорости света. В более поздние
времена мы увидим не больше, чем сейчас. Все галактики
(за исключением Туманности Андромеды и других малень-
ких галактик, которые тяготение связывает в нашу Местную
группу) обречены исчезнуть из поля зрения. Их далекое бу-
дущее лежит вне предела нашей видимости, и оно для нас
так же недоступно, как события внутри черной дыры. С те-
чением времени пустота межгалактического пространства
будет увеличиваться по экспоненте.
ГЛАВА 
ПЕРВИЧНАЯ
«РЯБЬ»: ЧИСЛО Q
Вселенная была создана в менее чем оформлен-

ном состоянии, но была наделена даром изме-
няться из неоформленной материи в поистине
великолепный набор структур и форм жизни.
Б. А
ТЯГОТЕНИЕ И ЭНТРОПИЯ
В природе, как и в музыке или живописи, даже самые заме-
чательные творения не бывают ни строгими и абсолютно иде-
альными, ни совершенно хаотическими и непредсказуемыми.
Они сочетают и то и другое. Искусно «выстроенная» космиче-
ская среда, которую мы видим вокруг, не полностью упоря-
дочена, но и не является местом, которым правит исключи-
тельно случай. Всего существует  вида атомов, а не только
простые водород, дейтерий и гелий, которые появились в мо-
мент Большого взрыва. Атомы теперь оказались в сложных
организмах земной биосферы, в звездах, а некоторые рассе-
яны в пустоте межгалактического пространства. Разница тем-
ператур также огромна: у звезд поверхность жарко пылает
(а ядро еще горячее), но температура темного пространства
близка к абсолютному нулю — оно подогрето всего до , °K
реликтовым излучением, оставшимся после Большого взрыва.
Вся эта замысловатая многогранность развилась из скуч-
ного аморфного огненного шара, и это может показаться

нарушением «священного» физического принципа — второго

закона термодинамики. Этот закон описывает непоколеби-
мое стремление к единообразию и отход от схем и структур:
если что-то является горячим, то оно стремится остыть; если
что-то является холодным, оно нагревается. Чернила и воду
легко смешать, в то время как обратный процесс —возмож-
ность взбалтывать мутную жидкость до того, чтобы краска со-
бралась в темную каплю, — поразил бы нас. Упорядоченные
структуры смешиваются и теряют порядок, но не наоборот.
Используя термины физики, мы сказали бы, что энтропия
не уменьшается. Ее заметное понижение в каком-то отдель-
ном месте всегда уравновешивается увеличением энтропии
в других местах. Классический пример этого принципа —
паровой двигатель, где упорядоченное движение поршня
всегда сопровождается потерей тепла.
Тем не менее когда мы рассматриваем действие тяготе-
ния, нам следует пойти вопреки интуиции. Звезды, напри-
мер, удерживают форму благодаря направленной к их цен-
тру силе притяжения. Эта сила уравновешивается давлением
раскаленных внутренних слоев, направленным наружу. Ка-
ким бы странным это ни казалось, но звезды нагреваются,
когда теряют энергию. Представьте, что топливо, которое
находится в центре Солнца, погаснет. Его поверхность бу-
дет продолжать сиять, потому что тепло распространяется
от ядра, которое остается еще более горячим. Если процесс
ядерного синтеза не будет поддерживать это тепло, Солнце
начнет постепенно сжиматься, в то время как энергия станет
вытекать наружу (это будет продолжаться примерно  млн
лет, как и полагал лорд Кельвин в XIX в.). Но такое сжатие
на самом деле сделает ядро еще горячее, чем раньше: тяго-
тение на коротких расстояниях действует сильнее. Поэтому
температура в центре будет подниматься для обеспечения
достаточного давления, чтобы уравновесить большую силу,
давящую снаружи. Нечто подобное происходит, когда искус-
ственный спутник постепенно опускается по спирали на более

ГЛАВА . ПЕРВИЧНАЯ «РЯБЬ»: ЧИСЛО Q
низкую орбиту, испытывая сопротивление атмосферы: он

нагревается, но только половина энергии, высвобожденной
благодаря тяготению, переходит в тепло. Другая половина
идет на ускорение спутника, потому что чем орбита ниже, тем
быстрее он движется.
Поэтому мы не должны удивляться тому, что новые
звезды формируются внутри беспорядочных облаков хо-
лодного, пыльного газа. Районы с наибольшей плотностью
стягиваются благодаря собственному тяготению, настолько
сжимаясь, что вспыхивают, как звезды. К примеру, именно
это происходит в облаках в Орионе или в Туманности Орел.
Соотношение больших и маленьких звезд, возникших в ре-
зультате этого процесса, все еще трудно вычислить даже
с помощью самых мощных компьютеров. (Именно поэтому
мы не уверены в том, сколько в нашей Галактике коричне-
вых карликов, которые могут вносить вклад в темную ма-
терию.) Однако в формировании звезд нет никакой тайны:
как только тяготение берет власть в системе, происходит не-
избежное сжатие.
ОТ БОЛЬШОГО ВЗРЫВА К ГАЛАКТИКАМ

Облака газа внутри нашей Галактики (и внутри других га-
лактик) настолько перемешаны и переработаны, что не со-
хранили никакой памяти о своем происхождении. Таким
образом, формирование звезд совершенно не зависит от об-
щей эволюции космоса. Но развитие самих галактик более
замысловато, чем соответствующий процесс у звезд. Про-
исхождение галактик связано с ранними эпохами развития
Вселенной. Они приобрели форму благодаря своей «наслед-
ственности», а не только благодаря среде.
Если бы наша Вселенная с самого начала была полностью
однородным и сглаженным образованием, то оставалась бы
такой и во время расширения. После  млрд лет она состо-
яла бы из рассеянной темной материи, а водород и гелий

были бы так разрежены, что приходилось бы меньше од-

ного атома на  м. Это было бы холодное и скучное место:
никаких галактик, а следовательно — и никаких звезд, ни-
какой периодической таблицы, никаких сложных структур
и, разумеется, никаких людей. Но даже очень незначительные
неоднородности на первоначальном этапе имеют большое
значение, потому что в процессе расширения плотность кон-
трастирует с увеличением размеров. Любой клочок, который
имеет плотность хотя бы чуть выше средней, замедляется
сильнее, потому что испытывает на себе большую силу тя-
готения; его расширение запаздывает все больше и больше
по сравнению со средним значением. (По аналогии, если
мы подбросим два мяча с чуть-чуть разными скоростями,
их траектории вначале могут отличаться совсем незаметно.
Более медленный мяч тем не менее полностью остановится
и уже начнет падать, когда более быстрый мяч все еще бу-
дет двигаться вверх.) Тяготение усиливает самые крохотные
неравномерности в практически однообразном огненном
шаре, усугубляет противопоставление плотностей, пока бо-
лее плотные районы не перестают расширяться и не начи-
нают конденсироваться в структуры, которые удерживает
притяжение.
Самые заметные структуры в космосе — звезды, галак-
тики и скопления галактик — удерживаются тяготением.
Мы можем оценить, с какой силой они стянуты вместе —
или, что то же самое, сколько энергии потребуется, чтобы
разрушить и рассеять их, — используя пропорцию их энер-
гии массы покоя (mc). Для самых больших структур в на-
шей Вселенной — скоплений и сверхскоплений — результат
равен примерно одной части к  . Это безразмерное
число — соотношение двух энергий, и мы называем его Q.
Тот факт, что число Q так мало (порядка –), означает,
что тяготение на самом деле достаточно слабо действует в га-
лактиках и их скоплениях. Таким образом, теория Ньютона
достаточно хороша, чтобы описать, как звезды двигаются

внутри галактик и как каждая галактика обращается по своей

орбите под влиянием притяжения других галактик и темной
материи внутри скопления. Малость Q также означает, что
вполне допустимо рассматривать нашу Вселенную как при-
близительно однородное образование: точно так же мы мо-
жем рассматривать земной шар как гладкий и круглый, если
высота волн и неровностей на его поверхности составляет
всего  /   радиуса (всего лишь  м для шара разме-
ром с Землю).
Неравномерности были «впечатаны» в ее структуру очень
рано, еще до того как Вселенная «узнала» о галактиках
и их скоплениях. Об их пропорциях (или, более того, о лю-
бом их параметре, который в нашей сегодняшней Вселен-
ной считается значительным) нельзя ничего сказать. Проще
всего предположить, что в первоначальной Вселенной ничто
не выделялось по размеру, поэтому неравномерности были
одинаковы в любых масштабах. Степень изначальной «ше-
роховатости» каким-то образом сложилась, когда Вселенная
имела микроскопический размер. О том, как это могло про-
изойти, мы поговорим в следующей главе. Число Q принци-
пиально важно для определения «консистенции» структуры
нашей Вселенной, которая могла быть совершенно иной,
если бы значение этого числа было намного больше или на-
много меньше.
НЕРАВНОМЕРНОСТЬ
РЕЛИКТОВОГО ИЗЛУЧЕНИЯ
В самом начале Вселенная была плотной и непрозрачной, по-
хожей на раскаленный газ внутри звезды. Но после , млн
лет расширения температура упала примерно до  °C —
чуть ниже, чем на поверхности Солнца. Когда Вселенная
остыла еще сильнее, наступила буквально темная эра. Тем-
нота царила до тех пор, пока не сформировались первые
протогалактики и свет не появился снова.

Сейчас перед астрономами стоит трудная задача — узнать,

как закончилась темная эра. В этом плане много надежд воз-
лагается на космический телескоп нового поколения. Плани-
руется, что у него будут детекторы красного света и инфра-
красного излучения и зеркало диаметром , м (по сравнению
с зеркалом диаметром всего , м у Космического телескопа
имени Хаббла)*.
Реликтовое излучение, оставшееся после Большого
взрыва, — прямое послание из той эпохи, когда галактики
существовали только в форме «зародышей». Чуть более плот-
ные районы Вселенной расширялись медленнее среднего зна-
чения. Им было предрешено стать галактиками или их скоп-
лениями. Другие, чуть менее плотные, были обречены стать
пустотой. И температура реликтового излучения должна не-
сти на себе отпечаток этих флуктуаций. Ожидаемый резуль-
тат составляет одну часть из   — в точности то же
самое значение, что и у Q, фундаментального числа, харак-
теризующего неравномерность.
Несомненным космологическим успехом -х гг. было
реальное нанесение на карту этих предшественников косми-
ческой структуры. Реликтовое излучение примерно в  раз
слабее излучения Земли, температура поверхности которой
составляет около  градусов выше абсолютного нуля. Очень
серьезную техническую трудность представляет измерение
разницы температур еще в сотню тысяч раз меньше. Спут-
ник NASA COBE, запущенный в  г., достиг потрясаю-
щей точности в подтверждении того, что реликтовое из-
лучение имеет спектр «черного тела» (см. главу ). Также
у него на борту был первый в истории инструмент, достаточно
чувствительный к тому, чтобы распознавать, что темпера-
тура излучения в некоторых направлениях чуть-чуть выше,
чем в других. Спутник просканировал все небо, измеряя
* Космический телескоп им. Джеймса Вебба планируется к запу-

ску в 2019 г. — Прим. науч. ред.

температуру с достаточной точностью, чтобы составить карту

неоднородностей.
Измерения такого рода лучше всего делать из космоса,
потому что испарения воды в атмосфере поглощают часть
излучения. За данными, полученными с COBE, последовали
другие измерения, сделанные на вершинах гор, на Южном
полюсе (где очень низкая влажность) и с помощью оборудо-
вания, находящегося на воздушных шарах. С помощью этих
экспериментов удалось нанести на карту только небольшую
площадь, а не все небо, как это мог сделать спутник, но была
достигнута та же степень чувствительности при значительно
более низких затратах.
Тем не менее следующее большое достижение было сде-
лано с помощью двух космических аппаратов, оснащенных
более совершенными и чувствительными датчиками, чем
COBE: аппарат NASA MAP* и аппарат Европейского косми-
ческого агентства (ESA) Planck. В течение нескольких лет они
собрали достаточно точную информацию о неоднородности
первоначальной Вселенной по многим разным параметрам,
что позволило разрешить ключевые вопросы о возникнове-
нии галактик. Реликтовое излучение содержит массу инфор-
мации об очень ранней Вселенной. Например, оно помогло
определить числа Ω и λ, а также число Q.
Обнаружение неоднородностей в температуре остаточного
излучения, составляющих одну часть из  , вызвало ско-
рее облегчение, а не удивление. Если бы реликтовое излуче-
ние предполагало еще большую однородность ранней Вселен-
ной, то существование скоплений и сверхскоплений в нашей
сегодняшней Вселенной было бы загадкой: для этого потре-
бовалась бы еще какая-то дополнительная сила, помимо тя-
готения, которая смогла бы увеличивать контраст плотности.
* Спутник получил название в честь известного астронома Вил-

кинсона WMAP — Wilkinson Microwave Anisotropy Probe. —
Прим. науч. ред.

Но тот факт, что число Q составляет всего лишь / ,

на самом деле самая удивительная характерная черта на-
шей Вселенной. Если вы подберете камень, имеющий форму
шара с точностью до / , вы, конечно, можете задаться
вопросом о том, что вызвало маленькие неоднородности,
но еще сильнее вас удивит его почти идеальная гладкость.
«Инфляция», описанная в главе , — это лучшая из имею-
щихся теорий об этом, и температурные флуктуации явля-
ются важными критериями для проверки соответствующих
идей.
ЭВОЛЮЦИЯ «ВИРТУАЛЬНЫХ» ВСЕЛЕННЫХ

Когда возраст Вселенной составлял миллион лет, она все
еще достаточно равномерно расширялась. Как же сформи-
ровались структуры и возникла та космическая картина,
которую мы сейчас наблюдаем? В наши дни мы можем
использовать компьютеры, чтобы изучать «виртуальные»
вселенные. В начале симуляции материя расширяется,
но не совсем одинаково, потому что неоднородности, от-
вечающие значению числа Q, заложены как часть перво-
начальных условий.
Основным веществом, создающим тяготение, является
«темная материя» — частицы, оставшиеся от начальной эпохи
развития Вселенной, которые едва ли когда-либо сталкива-
лись друг с другом, но испытывают воздействие тяготения.
Если вы станете брать среднее значение из все более и бо-
лее крупных объемов, то Вселенная на ранней стадии будет
казаться все более гладкой. Это означает, что, если бы тя-
готение было единственной реальной силой, первыми сфор-
мировались детали мелкого масштаба. Космические струк-
туры формируются иерархически. Первыми сгустились тучи
темной материи на субгалактическом уровне. Они разви-
лись в объекты, по массе равные галактикам, которые позже
сформировали скопления. Тяготению потребовалось больше

времени, чтобы развернуть вспять расширение в более круп-

ных масштабах.
Но это иерархическое объединение в группы само по себе
ведет к темной и стерильной вселенной. «Закваска» для все-
ленной — это атомы. Их общая масса намного меньше массы
темной материи, они пассивно движутся по Вселенной, со-
здавая разреженный газ, который испытывает на себе при-
тяжение темной материи. Но все, что мы сейчас наблюдаем,
зависит от этого газа.
Он ведет себя более сложно, чем темная материя, потому
что тяготение — это не единственная сила, которая на него
действует. Газ испытывает на себе притяжение, но одновре-
менно он испытывает и давление. Это давление не позволяет
притяжению затолкать газ в очень мелкие сгустки темной ма-
терии. Первые сформировавшиеся сгущения газа — те самые,
которые стали «первым светом», положившим конец косми-
ческой темной эпохе, — были, как следствие, в миллион раз
тяжелее звезд. Компьютерные программы, используемые для
того, чтобы проследить движение газа, похожи на те, кото-
рыми пользуются авиационные инженеры, чтобы изучать
потоки воздуха, возникающие вокруг крыльев и проходя-
щие сквозь турбины. Такие расчеты считаются достаточно
надежными, чтобы заменить проверки в аэродинамической
трубе, но тем не менее вычислить, что же происходит внутри
этих сжимающихся облаков, гораздо труднее, и никому пока
не удалось создать модель, которая начиналось бы с одного
облака, а заканчивалась популяцией звезд*. Облако, вну-
три которого содержится газ, равный по массе миллионам
Солнц, может распасться на миллион отдельных звезд, та-
ких, как Солнце, или на меньшее количество объектов, боль-
ших по массе. Облако даже может остаться единым целым
и сжаться до одной суперзвезды или квазара.
* В последние годы такие расчеты появились. — Прим. науч. ред.

Эти первые объекты сформировались, когда возраст Все-

ленной составлял всего несколько сотен миллионов лет —
несколько процентов от ее сегодняшнего возраста. К тому
времени, как Вселенная достигла  млрд лет, появились струк-
туры размером с галактику, у каждой из них был свой набор
звезд, и удерживались они вместе не только собственным тя-
готением, но и с помощью темной материи, которая сформи-
ровала «рои» в десять раз больше и тяжелее. Газ продолжает
падать внутрь этих объектов и остывать. Если они вращаются,
то газ превращается в диск и сгущается в звезды, тем самым
начиная процесс переработки, который синтезирует и распро-
страняет все элементы периодической системы Менделеева.
Компьютерные модели, которые показывают этот процесс
хотя бы в грубом приближении, можно прокручивать, как
фильмы, ускоряя расширение Вселенной и развитие галактик
примерно в  раз по сравнению с реальными событиями!
На рисунке . показаны шесть кадров из такой симуляции.
Как и отдельные галактики, скопления и сверхскопления
появились в результате тяготения. Недавно сформированные
галактики не распространялись совершенно однородно —
в некоторых местах их было немного больше, чем в других.
С продолжением расширения районы, где находились из-
лишки массы, испытывали дополнительное замедление, по-
этому галактики в этих районах в конце концов оказались
расположены более плотно, чем в среднем.
Как мы можем проверить, отражает ли виртуальная все-
ленная события, происшедшие в нашей реальной Вселенной?
Модель должна имитировать наблюдаемые характеристики
сегодняшних галактик — их типичные размеры и формы,
пропорции спиральных галактик и пропорции эллиптиче-
ских, а также то, как они объединяются в скопления. Но тре-
буется сделать даже больше: модель должна соответствовать
тем «моментальным снимкам», которые показывают нам,
как выглядели галактики в прошлом и как они объединя-
лись в скопления.

 
 
 
Рис. .. Шесть кадров компьютерной модели, показывающей, как

развивается структура расширяющейся вселенной. На этих
рисунках мы не показываем общее расширение, поэтому
кубы остаются одного и того же размера. Первоначально
зарождающаяся структура состоит из практически
неотличимых неоднородностей. Во время расширения
районы с большей плотностью все больше и больше отстают
от других. Расхождение плотности все возрастает, и в конце
концов формируются удерживаемые тяготением структуры.
Они сливаются вместе, создавая галактики, — это
необходимо как условие нашего собственного появления

Как уже говорилось раньше, сейчас до нас доходит свет

от самых отдаленных галактик, которые телескопы нового
поколения могут обнаружить и проанализировать. Этот
свет покинул галактики, когда те только-только были сфор-
мированы, и они выглядят не так, как современные галак-
тики. Ничто не напоминает устойчиво вращающиеся диски,
и только небольшая часть составляющего их газа уже пре-
вратилась в звезды. Большинство таких галактик невелики
по размеру: потребуются дальнейшие объединения и «кан-
нибализм» со стороны доминирующих галактик, чтобы по-
лучились крупные образования, которые мы видим сегодня.
В качестве побочного продукта образования ранних звезд
происходит еще нечто интересное. Некоторая часть газа по-
падает в центр скопления частиц темной материи, притя-
гивается собственным тяготением и создает «суперзвезду»,
которая более чем в миллион раз тяжелее обычной. Столь
большой объект светит так ярко, что его ядерного топлива
хватает ненадолго. Жизнь этой звезды кончается не взрывом,
а сжатием, в результате которого формируется черная дыра.
Таким образом, когда начинается формирование галактик,
пространство «протыкается» такими дырами. Газ продолжает
в них течь, высвобождая энергию более мощную, чем энер-
гия света всей остальной галактики.
Такие объекты называют «квазарами» или «активными
ядрами галактик», и они интересны по двум причинам.
Во-первых, они светят ярче, чем сами галактики, и таким
образом выполняют роль прожекторов, освещающих отда-
ленные части Вселенной. Спектр светящегося облака газа ква-
зара дает нам убедительные данные о количестве дейтерия,
что является, как мы уже видели, важной проверкой теории
Большого взрыва. Во-вторых, квазары предоставляют нам су-
щественные доказательства ОТО Эйнштейна. Энергия, кото-
рую они излучают, исходит от материи, которая вращается
очень близко к черной дыре, а возможно, и от самой вра-
щающейся дыры. Нет никакого шанса получить подлинное

изображение потока, — это будет, пожалуй, даже более

трудной задачей, чем получить снимок землеподобной пла-
неты, обращающейся вокруг другой звезды, — но исходя-
щее от него излучение имеет красное смещение из-за силь-
ной гравитации (и оно, конечно же, добавляется к обычному
космологическому красному смещению). Также будут при-
сутствовать большие доплеровские смещения, возникающие
из-за высокой скорости, с которой газ вращается вокруг дыры
(в красную часть спектра на той стороне, которая удаляется;
в синюю часть — для газа, который приближается с другой
стороны). Благодаря прогнозируемому движению и грави-
тационным полям мы можем проверить, имеют ли черные
дыры на самом деле те самые свойства, которые предсказы-
вает теория Эйнштейна.
КАК МНОГО МОЖНО ПРЕДСКАЗАТЬ?

Если бы кому-то захотелось в одном предложении подвести
итоги и ответить на вопрос: «Что же произошло после Боль-
шого взрыва?», лучше всего набрать полную грудь воздуха
и сказать: «Практически с самого начала тяготение форми-
рует космические структуры и увеличивает разницу темпе-
ратур, необходимую для развития многогранности, которая
простирается вокруг нас на  млрд св. лет и частью кото-
рой мы являемся».
Как только формируются системы, достаточно тяжелые,
чтобы иметь свое собственное тяготение, отклонения от сред-
него нарастают. Вследствие этого наша Вселенная могла раз-
виться из первоначального огненного шара, равномерно горя-
чего, в упорядоченную систему, в которой есть очень горячие
звезды, испускающие излучение в очень холодный космос.
Так начинается эпоха все более усложняющейся космической
эволюции и появления жизни. Отдельные звезды в процессе
развития становятся плотнее (некоторые заканчивают как
нейтронные звезды или черные дыры), тогда как в целом

материя распространяется более тонко. Эта многогранность

является результатом цепочки событий, которую специали-
сты по космологии могут проследить до ультраплотной пер-
воначальной среды, которая практически не имела струк-
туры.
Наша точка зрения на то, как появились космические
структуры, как и точка зрения Дарвина на биологическую
эволюцию, является убедительной общей схемой. Начало
всего процесса, как и в теории Дарвина, все еще остается за-
гадкой: то, как обусловлено число Q (возможно, микроско-
пическими вибрациями в очень ранней Вселенной), все еще
вызывает недоумение, как и происхождение первых организ-
мов на Земле. Но космология проще в одном очень важном
отношении: после того как установлена начальная точка,
результат в общих чертах предсказуем. Все огромные части
Вселенной, которые одинаково начались, закончат статисти-
чески одним и тем же образом. Напротив, общий курс био-
логической эволюции чувствителен к «происшествиям» — из-
менениям климата, падениям астероидов, эпидемиям и т. д.,
поэтому, если заново запустить историю Земли, она может
закончиться в совсем другой биосфере.
Поэтому так важно компьютерное моделирование
структурных образований. Галактики и их скопления по-
явились в результате воздействия тяготения на первона-
чальные неоднородности. Мы не пытаемся объяснить всю
схему в деталях, а хотим только выявить ее статистические
свойства — точно так же, как океанограф ставит себе це-
лью получить статистические данные о волнах, а не детали
одной волны в единственном снимке в конкретном месте
и времени.
Начальная точка для такого анализа — это расширение
Вселенной, описываемое с помощью чисел Ω, λ и Q. Резуль-
тат очень чувствителен к этим трем ключевым числам, уста-
новленным (мы еще точно не уверены как) на самом раннем
этапе существования Вселенной.

НАСТРОЙКА Q
Очевидно, что для образования галактик, их скоплений
и сверхскоплений требуется достаточное количество тем-
ной материи во Вселенной, а также достаточное количество
атомов. Значение числа Ω должно быть не слишком низким:
во вселенной, где очень много излучения и мало чего-либо
еще, тяготение никогда не сможет преодолеть давления.
А число λ не должно быть таким высоким, чтобы космиче-
ское отталкивание преодолело тяготение до того, как сфор-
мируются галактики. Также должно иметься достаточное ко-
личество обыкновенных атомов, первоначально находящихся
в рассеянном газе, чтобы сформировать все звезды во всех
галактиках. Но мы уже видели, что нужно и кое-что еще,
а именно изначальные неоднородности, которые должны
стать «ростками» будущих структур.
Число Q измеряет разброс этих неоднородностей или
«ряби». Почему Q составляет примерно –, по-прежнему за-
гадка. Но его значение очень важно: будь оно намного меньше
или намного больше, «ткань» нашей Вселенной была бы со-
всем иной и менее способствовала образованию жизни.
Если Q будет меньше –, но при этом другие космические
числа не изменятся, то скоплениям темной материи потребу-
ется больше времени, чтобы развиться, и они будут меньше
и более разреженными. Получившиеся в результате галактики
будут «анемичными», формирование звезд в них пойдет мед-
ленно и неэффективно, а «отработанная» материя улетит из га-
лактики и не будет перерабатываться в новые звезды, которые
могли бы образовать вокруг себя планетные системы. Если
Q будет меньше –, газ вообще никогда не сконденсируется
в связанные тяготением структуры, и такая вселенная навсегда
останется темной, не имеющей ярко выраженных особенно-
стей, даже если изначальная «смесь» атомов, темной мате-
рии и излучения была той же самой, что в нашей Вселенной.
С другой стороны, вселенная, где число Q будет значи-
тельно больше – — где первоначальные неоднородности

возникают с большим разбросом, — будет беспокойным

и жестоким местом. Районы, по размеру превышающие га-
лактики, сконденсируются гораздо раньше. Они не станут
раздробляться на звезды, а вместо этого сожмутся в огром-
ные черные дыры, каждая из которых будет гораздо тяже-
лее целого скопления галактик в нашей Вселенной. Весь со-
хранившийся газ будет таким горячим, что станет испускать
интенсивные рентгеновские и гамма-лучи. Галактики (если
и сумеют сформироваться) будут связаны гораздо сильнее,
чем галактики в нашей Вселенной. Звезды будут находиться
ближе друг к другу и сталкиваться слишком часто, чтобы
вокруг них могли существовать стабильные планетные сис-
темы. (По тем же причинам планетные системы не могут су-
ществовать очень близко к центру нашей собственной Галак-
тики, где звезды находятся в куда более плотных скоплениях
по сравнению с нашим отдаленным районом.)
Тот факт, что число Q составляет / , к слову сказать,
значительно облегчает жизнь специалистов по космологии:
нам гораздо легче понимать сущность явлений, чем в том слу-
чае, если бы Q было больше. Маленькое число Q гарантирует,
что структуры малы по сравнению с горизонтом и что наше
поле зрения достаточно велико, чтобы вместить множество
независимых друг от друга участков, каждый из которых до-
статочно велик. Если Q будет намного больше, то сверхскопле-
ния сами объединятся в такие структуры, которые уйдут за го-
ризонт (а не ограничатся, как в нашей Вселенной, размером
примерно  % этой шкалы). Тогда нет никакого смысла гово-
рить о средних, «сглаженных» свойствах нашей наблюдаемой
Вселенной и невозможно будет определить такие числа, как Ω.
Малость Q, без которой специалисты по космологии
не смогли бы добиться никаких успехов, до недавнего вре-
мени казалась приятной случайностью. Только сейчас мы
начинаем понимать, что это не просто удобство для космо-
логов; жизнь не могла бы развиться, если бы у Вселенной
не было такой все упрощающей особенности.
ГЛАВА 
НАША
СРЕДА
ОБИТАНИЯ III:
ЧТО ЛЕЖИТ
ЗА ГОРИЗОНТОМ?
…Нет никакого сомнения, что мир сотворен

не во времени, но вместе с временем. Ибо что про-
исходит во времени, то происходит после одного
и прежде другого времени, — после того, которое
прошло, и прежде того, которое должно наступить;
но никакого прошедшего времени быть не могло,
потому что не было никакой твари, движение и из-
менение которой определяло бы время. Но несо-
мненно, что мир сотворен вместе с временем…*
Б. А
НАСКОЛЬКО ДОСТОВЕРНА ИСТОРИЯ

БОЛЬШОГО ВЗРЫВА?*
Теорию Большого взрыва пытаются опровергнуть вот уже
более  лет**. Различные данные могли доказать ее несосто-
ятельность, если бы были иными. Вот пять из них.
* Бл. Августин. О граде Божием. — М.: Харвест, АСТ, 2000.

** На сегодняшний день — более 50 лет. — Прим. науч. ред.

• Астрономы могли обнаружить объект, содержание ге-

лия в котором равняется  или имеет уровень ниже %
от содержания водорода. Это было бы фатальным для
теории, поскольку термоядерная реакция с водородом
может легко произвести гелий сверх того количества,
которое было до появления галактик, но нет никакого
способа превратить весь гелий обратно в водород.
• Фоновое излучение, так точно измеренное аппаратом
COBE, могло иметь спектр, отличающийся от ожида-
емого спектра «абсолютно черного тела» (или тепло-
вого равновесия).
• Изучая нейтрино, физики могли обнаружить что-
нибудь, несовместимое с Большим взрывом. В «огнен-
ном шаре» нейтрино должны были по численности
превосходить атомы во много раз — примерно в мил-
лиард, как и фотоны. Если бы каждый нейтрино весил
хотя бы миллионную долю от веса атома, то они в це-
лом составили бы слишком большую массу для ныне
существующей Вселенной — даже большую, чем скрыта
в темной материи. Как мы уже говорили в главе ,
реальная масса нейтрино (если она не равна нулю),
по всей видимости, слишком низка, чтобы опровер-
гнуть теорию. Но может выясниться, что она выше.
• Количество дейтерия могло пойти вразрез с той вели-
чиной, которая, как ожидалось, сохранилась от Боль-
шого взрыва.
• Температурные флуктуации на небесной сфере
могли бы дать значение числа Q, которое было бы не-
совместимо с тем, что логически выводится из нынеш-
ней структуры Вселенной, если бы оно не равнялось
 /  , как уже говорилось в главе .
Теория Большого взрыва прошла все испытания. Обо-

снования, позволяющие экстраполировать величины на со-
бытия, происходившие, когда наша Вселенная расширялась

ГЛАВА . НАША КОСМИЧЕСКАЯ СРЕДА ОБИТАНИЯ III: ЧТО ЛЕЖИТ ЗА ГОРИЗОНТОМ?
Сейчас
Первые  млрд лет

галактики
Первые
звезды
Темная
эпоха
Рекомбинация   лет
Огненный
шар
 м
Происхождение 
гелия
Экзотическая
материя
Инфляция – с
Планковская – с
эпоха
Рис. .. Временная таблица некоторых ключевых этапов

расширения нашей Вселенной

всего одну секунду (когда начал формироваться гелий), до-

стойны того, чтобы приниматься так же серьезно, как, на-
пример, выводы о ранней истории Земли, которые делаются
на основании исследования камней и окаменелых остатков
организмов. Они точно так же являются непрямыми и имеют
меньше количественных характеристик.
Возможно, мы могли бы углубить наше понимание клю-
чевых космических чисел и даже «объяснить» их, продол-
жив экстраполяцию дальше — не только на первую секунду,
но и на первую крохотную долю секунды.
Мы определенно можем вернуться ближе к Большому
взрыву, но не намного. В течение первой миллисекунды мы
менее уверены в физической сущности происходящего, по-
тому что плотность материи превышала плотность нейтрон-
ной звезды. Очень высокую температуру и степень сжатия
можно имитировать в микроскопическом масштабе с помо-
щью экспериментов, где частицы с высокой энергией стал-
киваются друг с другом. Но у этой методики имеются опре-
деленные пределы. Даже гигантский Большой адронный
коллайдер, построенный Европейским центром ядерных ис-
следований (CERN) в Женеве, не достигнет тех энергий, ко-
торые имели частицы в первые – секунд Большого взрыва.
Многие характерные черты нашей Вселенной могли сфор-
мироваться, когда космические часы показывали – секунд
или даже меньше. В таких условиях каждая степень десяти
на космических часах, отсчитывающих возраст Вселенной, —
каждый лишний ноль после запятой — была наполнена со-
бытиями и должна в равной мере приниматься в расчет. Та-
ким образом, переход от отметки – к – секунд больше
(по той причине, что между ними больше степеней десяти),
чем временной интервал между трехминутным пределом,
когда сформировался гелий (примерно  секунд от начала
Большого взрыва) и настоящим временем (× секунд или
 млрд лет). С такой точки зрения даже на более ранних
этапах произошло множество событий.

ЕДИНООБРАЗИЕ В МИКРОМИРЕ
Возвращаясь к началу нашего разговора, можно сказать, что
загадки космоса и микромира пересекаются. Чтобы изучить
эти загадки, нам нужно установить связи между тяготением
(силой, которая доминирует в больших масштабах) и дру-
гими силами, которые управляют отдельными частицами.
Это дело все еще не завершено. Но различные силы и ча-
стицы внутри атома сейчас представляются нам вполне со-
гласованными.
В начале XIX в. Майкл Фарадей понял, что электричество
и магнетизм непосредственно связаны: движущийся магнит
создает электрические токи, а движущийся электрический за-
ряд, наоборот, создает магнитное поле. Эти принципы легли
в основу электромоторов и динамо-машин. В  г. Джеймс
Кларк Максвелл описал открытия Фарадея в знаменитых
уравнениях, которые выражают, как изменяющееся элек-
трическое поле создает магнитное и наоборот. В открытом
пространстве эти уравнения имеют решения, при которых
электрические и магнитные поля колеблются. Именно соче-
танием таких полей и является свет — это волна электриче-
ской и магнитной энергии (как и радиоволны, рентгеновские
лучи и все остальное, что мы сейчас называем электромаг-
нитным спектром).
Таким образом, мы видим две основные силы: электро-
магнетизм (понимаемый как единая сила) и тяготение. Даже
Фарадей стремился отыскать общность между тяготением
и электромагнетизмом, хотя и понимал, что это прежде-
временно. Сто лет спустя Эйнштейн провел свои послед-
ние годы в поисках глубокой связи между этими двумя си-
лами. Эти искания вновь оказались напрасными. На самом
деле теперь мы понимаем, что они были обречены, потому
что Эйнштейн не знал о работающих на коротких расстоя-
ниях силах, которые действуют внутри атомного ядра: силь-
ное или ядерное взаимодействие, которое связывает вместе

протоны и нейтроны в атомном ядре (и определяет наше

число ε); и слабое взаимодействие, важное для радиоактив-
ного распада и нейтрино. По несколько грубому мнению
физика Абрахама Пайса, самого прославленного биографа
великого ученого, Эйнштейн «мог с таким же успехом зани-
маться рыбалкой» в последние  лет своей жизни.
Теперь трудность задачи состоит в том, чтобы объеди-
нить четыре силы: три, которые управляют микромиром, —
электромагнетизм, сильное взаимодействие и слабое взаи-
модействие — и силу тяготения. Первый современный шаг
к их унификации связан с именами Шелдона Глэшоу и Сти-
вена Вайнберга в США, Герарда ‘т Хоофта в Голландии и па-
кистанского физика Абдуса Салама. Результаты их работы
показали, что электрическая и магнитная силы (объединен-
ные Максвеллом) сами по себе связаны, по-видимому, с со-
вершенно иной силой — так называемым слабым взаимодей-
ствием, важным для нейтрино и радиоактивности. В очень
ранней Вселенной эти силы были объединены в одну и на-
чали различаться только после того, как Вселенная остыла
ниже критической температуры примерно  градусов (что
произошло, когда ее возраст составлял – секунд). Самые
большие ускорители могут имитировать такие температуры,
и Салам и Вайнберг получили доказательства своей правоты,
когда во время экспериментов в CERN открыли новые ча-
стицы, существование которых они предсказывали.
В -х и -х гг. было открыто так много новых частиц
(добавившихся к хорошо знакомым электронам, нейтронам
и протонам), что казалось: ученые, занимающиеся физикой
частиц, рискуют превратиться в «коллекционеров марок».
Но в череде этих частиц обнаружилась система; субатомные
частицы можно было объединять в «семьи», подобно тому как
атомы в периодической таблице Менделеева подразделяются
на периоды и группы. В  г. Мюррей Гелл-Ман и Джордж
Цвейг, два американских физика-теоретика, предложили
«кварковую модель». Кварки имеют заряд, составляющий /

или / от заряда электрона. Экспериментальную поддержку

теории обеспечили Джером Фридман, Генри Кендалл и Ри-
чард Тейлор, которые использовали новейший линейный
ускоритель в Стэнфорде, чтобы бомбардировать протоны
электронами. Ученые обнаружили, что электроны рассеива-
ются так, будто каждый протон состоит из трех «точечных
зарядов», содержащих соответственно  / ,  /  и – /  общего
заряда. Тем не менее один из неожиданных аспектов «квар-
ковой модели» состоит в том, что отдельный кварк вычле-
нить никак нельзя, хотя внутри протона кварки ведут себя
как свободные частицы. (Все попытки обнаружить частично
заряженные частицы провалились.) В конце -х гг. боль-
шая часть «зоопарка частиц» была объяснена в категориях 
типов кварков.
Так называемая «стандартная модель», которая появи-
лась в -х гг., внесла в микромир потрясающий порядок.
Электромагнитная сила и слабое взаимодействие были объ-
единены, а сильные или ядерные силы были интерпрети-
рованы с точки зрения кварков, которые скрепляет вместе
еще одна частица под названием «глюон». Но никто не счи-
тал, что последнее слово в этой области сказано: количество
элементарных частиц остается обескураживающе большим,
а уравнения все еще включают числа, которые были опре-
делены экспериментальным путем и пока не подтверждены
теорией. В частности, объяснение на основе глюонов не свя-
зано с конкретным значением силы ядерного взаимодей-
ствия, которое решающим образом проявляет себя в нашем
основном числе ε = ,.
После объединения электромагнитной силы и слабого вза-
имодействия следующей целью стало добавить ядерную силу
и таким образом добиться так называемой «теории великого
объединения» всех сил, управляющих физикой микромира
(хотя все эти теории пока что недостаточно «велики», чтобы
включить в себя тяготение, это по-прежнему трудная задача).
Камень преткновения в том, что великое объединение, как

полагают, имеет место при температуре  градусов. Это

в миллион миллионов раз выше, чем можно достичь в про-
цессе современных экспериментов, а чтобы добиться тре-
буемой энергии, потребуется ускоритель размером больше
Солнечной системы. Поэтому на Земле эти теории прове-
рить очень трудно.
Их специфическое влияние на мир низких энергий имеет
зачаточный характер: например, протоны, главные составля-
ющие всех звезд и планет, распадаются очень медленно —
этот эффект будет важен в отдаленном будущем, но сейчас
не имеет значения. Тем не менее все было горячее  гра-
дусов в первые – секунд после Большого взрыва. Воз-
можно, ранняя Вселенная была единственным местом, где
была возможна температура, требуемая для объединения
сил. Этот «эксперимент» кончился более  млрд лет назад,
но оставил ли он во Вселенной какие-то следы, наподобие
того как гелий остался от первых нескольких минут ее суще-
ствования? По всей видимости, да: перевес вещества над ан-
тивеществом (который мы обсуждали в главе ), возможно,
был запечатлен на этой ультраранней стадии. Что куда более
важно, огромный масштаб Вселенной и тот факт, что она во-
обще расширяется, может быть, был предопределен тем, что
случилось в эти краткие первые мгновения.
ПОНЯТИЕ «ИНФЛЯЦИИ»
Два фундаментальных вопроса, связанных со Вселенной, зву-
чат так: «Почему она расширяется?» и «Почему она такая боль-
шая?» Мы можем проследить, что происходит во время рас-
ширения, и экстраполировать процессы на несколько самых
первых секунд (и подтвердить наши гипотезы распростра-
ненностью гелия и дейтерия). Но теория Большого взрыва
в действительности является описанием (и достаточно успеш-
ным) того, что происходило после Большого взрыва, она ни-
чего не говорит о том, что же положило начало расширению

вообще. Другую загадку можно сформулировать так: «Почему

наша Вселенная в целом однородна (что делает космологи-
ческие данные легко поддающимися обработке), но в то же
время позволяет образовываться галактикам, скоплениям
и сверхскоплениям?» И, если продолжать дальше: «Что пре-
допределило сами физические законы?»
Наша главная загадка (которую мы обсуждали в главе ) —
почему Вселенная расширяется спустя  млрд лет, притом
что значение числа Ω все еще не слишком отличается от еди-
ницы. Наша Вселенная не «схлопнулась» много лет назад
и не расширяется настолько быстро, чтобы ее кинетическая
энергия значительно преодолела эффект тяготения. Это тре-
бует, чтобы число Ω в ранней Вселенной было удивительно
близко к единице. Что же заставило все вокруг расширяться
таким особенным образом? Почему, когда мы наблюдаем
отдаленные районы Вселенной в разных направлениях, они
выглядят такими похожими? Или почему температура ре-
ликтового излучения практически одна и та же на всем небе?
Эти вопросы имеют ответ, если допустить, что все части
нашей сегодняшней Вселенной были синхронизированы друг
с другом на очень раннем этапе, а потом развивались по от-
дельности. Это является ключевым постулатом теории «ин-
фляционной Вселенной»*. В  г. тогда еще молодой аме-
риканский физик Алан Гут выдвинул эту идею. Как часто
случается в науке, у него было несколько предшественни-
ков — физики-теоретики Алексей Старобинский и Андрей
Линде из СССР и Кацумото Сато из Японии, но Гут сделал
положения теории достаточно ясными, чтобы убедить боль-
шинство специалистов в том, что эта теория была революци-
онным прозрением. В своей книге «Инфляционная Вселен-
ная» Гут вспоминает момент, когда его осенила эта идея,
а также то, как живо обсуждали ее физики-теоретики и как
развили дальше. (Гут также осуществил «социологический
* Слово происходит от лат. inflatio — раздувание. — Прим. пер.

прорыв» в американскую академическую науку с точки зре-

ния молодого исследователя, ищущего свою нишу в пере-
полненной области.)
Согласно теории инфляционной Вселенной, причина того,
почему Вселенная столь велика и почему тяготение и рас-
ширение так четко уравновешены, лежит в каком-то значи-
тельном событии, которое произошло очень рано, когда вся
наша наблюдаемая Вселенная была буквально микроскопи-
ческих размеров. При колоссальной плотности той эпохи
в игру вступило некое «космическое отталкивание», похожее
на невообразимо сильное число λ. Именно оно взяло верх
над обычным тяготением. Расширение «рвануло на верх-
ней передаче», что привело к неудержимому ускорению, по-
зволившему зародышу Вселенной раздуться, гомогенизиро-
ваться и установить «хорошо настроенное» равновесие между
тяготением и кинетической энергией.
Предполагается, что все это произошло в пределах всего
лишь первых – секунд Большого взрыва! Условия, которые
существовали тогда, очень далеки от тех, которые мы можем
проверить экспериментально, поэтому о деталях можно го-
ворить только умозрительно. Тем не менее мы можем стро-
ить предположения, согласующиеся с другими физическими
теориями и с тем, что мы знаем о более поздней Вселенной.
Идея, стоящая за инфляционной теорией, чрезвычайно
привлекательна, потому что она, по-видимому, показывает,
как целая вселенная могла развиться из крошечного «зер-
нышка». Мы считаем, что это произошло, поскольку расши-
рение идет по экспоненте: оно удваивается, снова удваива-
ется, затем удваивается еще раз… Математические формулы
(если только они не очень длинные и в самом деле сложные)
обычно не оперируют огромными числами. Единственный
естественный путь для «скромного» числа — создать гигант-
ское — такое, как , общее число атомов в наблюдаемой
Вселенной, — если оно является показателем экспоненци-
альной зависимости (так можно сказать, если использовать

математические термины), т. е. оно говорит нам, сколько раз

параметр удваивается. Каждый раз, когда радиус сферы уве-
личивается вдвое, ее объем возрастает в восемь раз (в обыч-
ном евклидовом пространстве). Для того чтобы достичь такого
числа, как , потребуется лишь сотня подобных удвоений.
Именно это, предположительно, и происходило во время
инфляционной фазы эволюции нашей Вселенной. Неистовое
отталкивание, управлявшее раздуванием, должно было «вы-
ключиться», позволив Вселенной, которая к тому времени
достаточно увеличилась, чтобы вместить в себя все, что мы
сейчас видим, перейти к более ленивому и спокойному рас-
ширению. Этот переход превратил огромную энергию, скры-
тую в первоначальном «вакууме», в обычную энергию, явля-
ющуюся источником тепла в огненном шаре, и начал более
привычный процесс расширения, который и сделал нашу
Вселенную такой, какой мы ее видим сегодня.
Понятие «инфляция» эмоционально обсуждалось с тех
пор, как впервые было выдвинуто десятки лет назад. Оно
прошло через множество вариантов, основанных на разных
предположениях о том, как давление, плотность и т. д. вели
себя при условиях, очень далеких от того, что мы можем из-
учать напрямую. Но сама идея в целом, разумеется, будет
сохранять свою популярность, пока не появится теория по-
лучше. В настоящий момент только инфляционная теория
дает достоверное объяснение того, почему наша Вселенная
так велика и так единообразна. Она предлагает объясне-
ние того, почему Вселенная расширяется с такой кажущейся
хорошо настроенной скоростью, что смогла растянуть себя
во всех направлениях на  млрд св. лет.
МОЖЕМ ЛИ МЫ ПРОВЕРИТЬ
ИНФЛЯЦИОННУЮ ТЕОРИЮ?
Если сморщенную поверхность растягивать во много раз, не-
ровности будут уменьшаться и поверхность станет гладкой.

Аналогией «гладкости» в космологии является точное рав-

новесие между (отрицательной) энергией тяготения и (по-
ложительной) энергией расширения. Это самое надежное
обобщенное предсказание инфляционной теории. Выполня-
ется ли оно? Простейшая плоская вселенная — это как раз
та самая, где число Ω равно точно единице. Доказательства,
приведенные в главе , говорят о том, что атомы и темная
материя составляют только , критической плотности, и это
на первый взгляд говорит о неудаче. Вследствие этого фи-
зики-теоретики с энтузиазмом ухватились за утверждение
о том, что расширение ускоряется, потому что к нему добав-
ляется энергия, связанная с числом λ. Наша Вселенная и в са-
мом деле кажется «плоской» (хотя самые осторожные среди
нас могут сказать, что «присяжные все еще не собрались»,
и будут избегать окончательного вердикта еще несколько
лет)*. «Смесь» того, что составляет критическую плотность
Вселенной, всего на % состоит из атомов и на % — из тем-
ной материи. Все остальное — сам «вакуум».
Доказательство «плоскостности» несколько воодушевляет.
По крайней мере оно поощряет нас проводить дальнейшие
опыты, особенно «диагностику», которая может выявить де-
тали того, что происходило во время быстрого расширения.
Большинство обстоятельных идей об ультраранней Вселен-
ной имеют очень короткий срок годности. По поводу первых
– секунд сегодняшние физики испытывают такую же не-
уверенность, какую испытывали по поводу первой секунды
после Большого взрыва, когда Гамов и другие исследователи
начали изучать космологическое происхождение элементов.
Их первичные идеи были неверными во многих отношениях,
но они были исправлены и твердо встали на ноги за сле-
дующие – лет. Возможно, мы можем питать такие же
* На настоящий момент мы можем говорить о том, что наблюда-

емая Вселенная описывается плоской геометрией с точностью
около 1%. — Прим. науч. ред.

надежды по поводу союза физики сверхвысоких энергий

и космологии в ближайшее десятилетие.
Образование гелия в первые несколько минут Боль-
шого взрыва было связано с ядерными реакциями и столк-
новениями атомов, которые можно воспроизвести экспе-
риментально. Напротив, процессы в инфляционную эпоху,
которые определяют такие фундаментальные космические
числа, как Q, слишком экстремальны, чтобы имитировать
их на Земле, даже в ускорителях. Это усложняет задачу.
С другой стороны, сам факт мотивирует к изучению очень
ранней Вселенной, которое может обеспечить надежную про-
верку новых теорий объединения, потому что это единствен-
ный момент, когда энергии были достаточно высоки, чтобы
продемонстрировать явные практические следствия этих тео-
рий. Когда астрономы пытаются понять космические фено-
мены, они обычно пользуются результатами тех открытий,
которые физики делают в лабораториях. Возможно, сейчас
у астрономов появился шанс «отплатить услугой за услугу»,
открыв новые фундаментальные физические принципы. Есть
и другие примеры подобного — скажем, нейтронные звезды
расширили наши знания о материи с высокой плотностью
и большой силе тяготения. Но самым показательным был
сам Большой взрыв. В -х гг. космология находилась вне
основного русла физики — только несколько «оригиналов»
вроде Гамова обращали на нее какое-то внимание. Напротив,
в настоящее время проблемы космологии вызывают инте-
рес многих ведущих физиков-теоретиков. И это, разумеется,
дает нам поводы для оптимизма.
Микроскопические «вибрации», появившиеся, когда наша
Вселенная была меньше мяча для гольфа, теперь растягива-
ются через всю Вселенную. В них содержатся неоднородности,
из которых рождаются галактики и скопления галактик. Тео-
ретики все еще не доказали, могут ли инфляционные модели
«естественным образом» давать объяснение числу Q, равному
– и характеризующему уровень этой неоднородности. Это

зависит от некоторых физических свойств, которые все еще

«не проверены в бою». Но мы можем узнать какие-нибудь де-
тали и исключить какие-то варианты, потому что отдельные
версии инфляции дают совершенно отличные друг от друга
предсказания. Измерения, сделанные космическими аппара-
тами WMAP и Planck, и наблюдения за тем, как галактики
объединяются в скопления, дают ключи к инфляционной
эпохе и некоторые сведения о «физике великого объедине-
ния», которая не может быть напрямую выведена из экспе-
риментов на уровне «обычных» энергий.
Наряду с флуктуациями, которые развиваются в галак-
тиках и их скоплениях, раздувание, как считается, создает
«гравитационные волны» — колебания в самой ткани про-
странства, пересекающие Вселенную со скоростью света. Объ-
екты, попавшие под такую волну, испытывают на себе силу
притяжения, которая вначале тянет их в одну сторону, а по-
том — в другую; в результате они слегка «трясутся». Этот
эффект очень мал, и его обнаружение действительно пред-
ставляет собой огромную техническую трудность. В рамках
проекта LISA Европейского космического агентства плани-
руется запустить на орбиту вокруг Солнца три космических
аппарата, разделенных миллионами километров. Расстояния
между ними будут измеряться лазерными лучами с точно-
стью до миллионных долей метра.
Но даже аппараты LISA могут оказаться недостаточно
чувствительными для того, чтобы поймать эти первоздан-
ные вибрации. Тогда их разработчиков успокоит то, что го-
раздо легче будет обнаружить другие сигналы. Например,
интенсивный всплеск гравитационных волн создается, когда
две черные дыры сталкиваются и сливаются. Мы ожидаем,
что такие события время от времени случаются*. В центре
большинства галактик имеется черная дыра, по массе равная
* Первое такое событие (слияние черных дыр) было зарегистри-

ровано в 2015 г. — Прим. науч. ред.

миллионам звезд. Пары галактик часто сталкиваются и сме-

шиваются (мы наблюдаем, как происходит множество таких
событий). Когда это случается, черные дыры в центре обеих
галактик сливаются.
Таким образом, мы можем вскоре ждать эмпирических
сведений об инфляционной эпохе. Даже если нам неизвестны
соответствующие физические принципы, мы можем вычис-
лить последствия определенных допущений этой теории
(значение Q, гравитационные волны и т. д.). Тогда мы смо-
жем сравнить их с наблюдениями и, таким образом, по край-
ней мере сузить круг возможных вариантов.
ДРУГИЕ РЕЛИКТЫ
Любые остатки ультраранней эпохи будут важны как не-
обходимые связующие звенья между космосом и микро-
миром. Одна интересная возможность (которая неясно вы-
рисовывалась еще в сознании Гута, когда он работал над
своей теорией) — это мысль о том, что магнитные моно-
поли могли остаться от ранней Вселенной. Фарадей и Мак-
свелл показали тесные взаимосвязи между электричеством
и магнетизмом, но было одно ключевое различие (и они
это понимали) между этими двумя силами: положительные
и отрицательные электрические заряды существуют, но «се-
верный» и «южный» магнитные полюса, по всей видимо-
сти, не могут существовать по отдельности. Магниты — это
диполи (имеют два полюса), а не монополи (один полюс),
и, если мы разрубим диполь пополам, мы никогда не по-
лучим два монополя, а только диполи меньшего размера.
Несмотря на долгие замысловатые изыскания, никому так
и не удалось «поймать» монополь.
Современные физики-теоретики предполагают, что мо-
нополи могут существовать, но они должны быть чрезвы-
чайно тяжелыми (в миллион миллиардов раз тяжелее про-
тона). Из-за высокой массы, для того чтобы они возникли,

необходима огромная концентрация энергии — т. е. такая

энергия, которая властвовала в самой ранней Вселенной
и больше никогда. В нашей сегодняшней Вселенной монопо-
лей ничтожно мало: магнитные поля пронизывают межзвезд-
ное пространство, и их просто «закоротило» бы, если бы
монополей было много. Гут был озадачен отсутствием мо-
нополей, потому что, по всей видимости, они неизбежно
появлялись в ранней Вселенной. В связи с этим его лучшим
предположением была мысль о том, что их общая масса со-
ставила бы в миллионы раз больше темной материи, чем ее
существует на самом деле. Важным преимуществом расши-
рения (если оно началось после того, как сформировались
монополи) было то, что оно рассеяло предполагаемые мо-
нополи, и это объясняет их очевидное отсутствие сегодня.
Монополи — это нечто вроде «узлов» в космосе. На на-
учном языке такие явления называются «топологическими
дефектами». Куда более интересно, что это дефекты в форме
линий, а не в форме точек — районы космоса, которые за-
вязаны узлом в трубки тоньше атома. Они могли бы фор-
мировать замкнутые петли, как эластичные ленты, вращаясь
практически со скоростью света, или же вытягиваться прямо
через всю Вселенную. Некоторые специалисты по космоло-
гии строят предположения о том, что эти топологические
дефекты могут быть ростками космических структур — в ре-
зультате они вносят свой вклад в значение числа Q. Эта идея
привлекла внимание в начале -х гг., но оказалось, что она
не согласуется с некоторыми деталями в процессах образо-
вания скоплений галактик, выявленными позднее. Однако
эти петли все же могут существовать, и они имеют такие не-
обыкновенные характеристики (тоньше атома, но настолько
тяжелые, что каждый километр может сравниться по массе
с Землей), что астрономы должны приложить массу усилий,
чтобы их обнаружить.
Другая интересная возможность — миниатюрные чер-
ные дыры. Дыра размером с один атом может быть такой же

массивной, как гора. Как мы уже видели в главе , есть пря-

мой результат того, что число N так огромно: тяготение так
слабо, что не может преодолеть другие силы в масштабе
атомов, если только не «упаковать» массу N атомов в размер
одного. Очень может быть, что в ультрараннюю эпоху суще-
ствовало давление, способное сформировать такие малень-
кие черные дыры. Хотя сегодня никакие процессы не могут
обеспечить такую степень сжатия, возможно, какая-нибудь
будущая высокоразвитая цивилизация сможет это сделать.
Особенно интересные перспективы открываются, если со-
единить эту мысль с другой — о том, что внутри черной
дыры может развиваться новая вселенная, расширяясь в но-
вое (возможно, бесконечное) пространство-время, никак
не связанное с нашим.
ИЗ «НИЧЕГО»?
Может показаться парадоксальным, что целая Вселенная
протяженностью  млрд св. лет (которая, возможно, рас-
ширится еще дальше, за пределы нашего горизонта) могла
появиться из бесконечно малой крупицы. Это возможно по-
тому, что, сколько бы Вселенная ни раздувалась, ее полная
энергия по-прежнему может быть равна нулю. Согласно зна-
менитому уравнению Эйнштейна, все имеет энергию, рав-
ную mc. Но все также имеет и отрицательную энергию из-за
тяготения. Нам нужна энергия, чтобы выбраться за пределы
земного притяжения, т. е. нам нужно сжечь достаточно ра-
кетного топлива, чтобы достичь скорости , км / с. Таким
образом, по сравнению с астронавтом в космосе на Земле
мы испытываем дефицит энергии. Но этот дефицит (кото-
рый можно назвать «потенциальной гравитационной энер-
гией») с учетом того, что все во Вселенной складывается,
может достичь значения минус mc. Другими словами, Все-
ленная создает для себя такую глубокую «гравитационную
яму», что все в ней имеет отрицательную гравитационную

энергию, которая точно компенсируется ее энергией массы

покоя. Поэтому энергия, затраченная на раздувание нашей
Вселенной, на самом деле может быть равной нулю.
Специалисты по космологии иногда заявляют, что Все-
ленная могла развиться «из ничего». Но они должны внима-
тельно относиться к своим словами, особенно когда обраща-
ются к философам. Со времен Эйнштейна мы понимаем, что
пустое пространство может иметь искривленную и деформи-
рованную структуру. Даже сжатая до «точки», она таит в себе
частицы и силы, а это куда больше, чем философское «ничто».
Когда-нибудь физики-теоретики, возможно, смогут написать
фундаментальные уравнения, описывающие физическую ре-
альность. Но физики никогда не объяснят того, что «вдыхает
огонь» в уравнения и делает их реальностью в настоящем кос-
мосе. Фундаментальный вопрос «Почему есть что-то, а не ни-
что?» остается в ведении философов. И возможно, мы можем
дать им мудрый ответ в духе Людвига Витгенштейна*: «О чем
невозможно говорить, о том следует молчать».
ЗА ЛИНИЮ ГОРИЗОНТА,
К МУЛЬТИВСЕЛЕННОЙ
Долгосрочные прогнозы, описанные в главе , на самом деле
основаны на предположении, которое мы не можем про-
верить, а именно на том, что те участки Вселенной, кото-
рые сейчас находятся вне нашего горизонта, похожи на то,
что мы наблюдаем. Если вы находитесь в середине океана,
вы не ожидаете, что земля находится сразу за горизонтом,
но знаете, что океан не бесконечен и вы в конце концов при-
чалите к континенту. Подобным же образом мы можем оши-
баться, считая, что наша Вселенная бесконечно простирается
* Людвиг Йозеф Иоганн Витгенштейн — австрийский фило-

соф и логик, представитель аналитической философии, один
из крупнейших философов XX в. — Прим. пер.

в любую сторону одинаковым образом. Возможно, мы живем

в пузыре с низкой плотностью, достаточно большом, чтобы
его край лежал за нашим теперешним горизонтом, но окру-
женным куда более крупным районом, который в конце кон-
цов схлопнется вокруг нас. Не стоит ждать каких-либо резких
перемен сразу за горизонтом; с другой стороны, нет ника-
ких гарантий того, что мы можем экстраполировать местные
условия на бесконечность.
Одно из самых важных значений раздувания состоит в том,
что оно грандиозно и наглядно расширило наши представ-
ления о Вселенной. Чтобы объяснить Вселенную, которую
мы видим, инфляция должна быть достаточно интенсивной,
чтобы объяснить наличие  атомов в пределах досягаемости
наших телескопов. Но это всего лишь минимум. Возможно,
для того, чтобы остановить начавшееся раздувание, потребу-
ется много времени (физики-теоретики говорят об этом как
о проблеме «изящного выхода» из инфляции). В самом деле,
большинство версий теории инфляции предполагают, что ко-
личество «удвоений» должно быть намного больше, чем то, ко-
торое нужно, чтобы объяснить наблюдаемую нами Вселен-
ную. В главе  мы рассмотрели последовательность «кадров»
нашей Вселенной, каждый из которых охватывает в  раз
больший масштаб. Если начинать с масштабов, привычных
нам в обычной жизни, то  «кадров» приводят нас к границе
того, что мы видим сегодня. Эта граница, по существу, уста-
новлена тем, какое расстояние может пройти свет за  млрд
лет или около того с тех пор, как образовались первые галак-
тики. Но теоретики инфляции представляют себе настолько
более крупную Вселенную, что она может вместить в себя
миллионы кадров, каждый из которых увеличен в десять раз,
пока достигнет какого-то «края». Это колоссальное расши-
рение пространства невозможно охватить умом (для меня,
по крайней мере). Разрыв в масштабах между микромиром
и горизонтом видимой нами Вселенной — это ничто по срав-
нению с разрывом с реальными границами Вселенной. Хотя

она и не бесконечна, наша территория пространства и времени

простирается гораздо дальше того, что мы можем видеть. Для
того чтобы записать время, за которое свет с «края» Вселенной
доберется до нас, потребуется не просто десять нулей и даже
не сотня нулей, а миллионы.
Но это еще не все. Даже эта колоссальная Вселенная, имею-
щая объем, для выражения которого потребуется число в мил-
лион знаков, может оказаться не «всем, что есть». Это резуль-
тат одного эпизода инфляции, но этот эпизод — Большой
взрыв — может сам по себе быть всего лишь одним событием
в бесконечной серии. Можно отметить, что это естественное
следствие из «вечной инфляции» особенно поддерживал кос-
молог из России Андрей Линде. По этому сценарию, который
требует особых (хотя и по-прежнему умозрительных) пред-
положений о физических процессах при экстремальной плот-
ности, у космоса может быть бесконечное прошлое. Участки,
где раздувание не кончается, всегда растут достаточно быстро,
чтобы обеспечить семена других Больших взрывов. Есть ва-
рианты этих гипотез, согласно которым эпизод инфляции
может произойти внутри черной дыры, создав новые участки
пространства-времени, не связанные с нашим собственным.
В этом месте позвольте мне добавить одно семантическое
замечание по поводу определения слова «вселенная». Его пра-
вильное определение — это, конечно, «все, что есть». В этой
главе я заявляю, что сущность, традиционно называемая Все-
ленной, — то, что изучают астрономы, или то, что осталось
от Большого взрыва, — может быть одной из целого ряда
сущностей, каждая из которых, возможно, началась со сво-
его собственного Большого взрыва. Педанты могли бы захо-
теть называть Вселенной весь этот ансамбль. Но я думаю, что
будет меньше путаницы, если оставить термин «вселенная»
для того понятия, которое ему традиционно соответствует,
хотя тогда потребуется новое слово «мультивселенная» для
обозначения всего ансамбля «вселенных» — к этому поня-
тию я вернусь в главе .
ГЛАВА 
ТРИ ИЗМЕРЕНИЯ
(И БОЛЬШЕ)
Земля (орбита Земли) есть мера всех орбит. Во-

круг нее опишем додекаэдр. Описанная вокруг до-
декаэдра сфера есть сфера Марса. Вокруг сферы
Марса опишем тетраэдр. Описанная вокруг те-
траэдра сфера есть сфера Юпитера. Вокруг сферы
Юпитера опишем куб. Описанная вокруг куба
сфера есть сфера Сатурна. В сферу Земли вло-
жим икосаэдр. Вписанная в него сфера есть сфера
Венеры. В сферу Венеры вложим октаэдр. Впи-
санная в него сфера есть сфера Меркурия. Теперь
у нас есть объяснение количеству планет.
И К
ПОЧЕМУ ЗНАЧЕНИЕ D =  ОСОБЕННОЕ

У нашего пространства три измерения. Существуют точки
(ноль измерений), линии (одно измерение), плоскости (два
измерения) и тела (три измерения). Но на этом нам при-
дется остановиться, хотя с точки зрения математики мы мо-
жем представить себе пространство, в котором измерений
больше. Что же в числе  такого особенного? С классических
времен геометры заметили любопытные черты разных изме-
рений. Например, в двух измерениях мы можем нарисовать
правильный многоугольник с любым количеством равных
сторон (равносторонний треугольник, квадрат, пятиугольник,
шестиугольник и т. д.). Но в трех измерениях есть только пять

платоновских «правильных тел», в которых равны все сто-

роны и углы. В четырех измерениях таких объектов шесть,
а в более высоких измерениях — всего по три.
Одно из следствий трехмерного мира состоит в том,
что такие силы, как тяготение и электричество, подчиня-
ются закону обратных квадратов, т. е. сила или заряд ста-
новятся в четыре раза слабее, если расстояние увеличи-
вается в два раза. Майкл Фарадей в своих новаторских
трудах по электричеству использовал графический способ
(по сути правильный), чтобы понять это. Он представил
«силовые линии», исходящие от каждого заряда или массы,
при этом величина силы зависит от концентрации этих ли-
ний. На расстоянии r линии распространяются по площади,
пропорциональной r; на больших расстояниях, таким об-
разом, действие силы ослабевает. Ее величина обратно
пропорциональна r. Тем не менее площадь четырехмер-
ной «сферы» будет изменяться пропорционально r, и если
удвоить r, то она станет не в четыре, а в восемь раз больше.
Так, размышления Фарадея будут выражать закон обрат-
ных кубов.
Как понял Ньютон, траектории планет управляются рав-
новесием между действием силы тяготения, которая тянет
их вовнутрь, и центробежным эффектом их движения. Ор-
биты в Солнечной системе стабильны в том смысле, что не-
большие изменения скорости планеты изменяют ее орбиту
очень незначительно. Но эта стабильность исчезнет, если
тяготение не будет опираться на закон обратных квадратов,
а начнет следовать закону обратных кубов (или закону с еще
более круто наклоненным графиком зависимости). Тогда,
если движущаяся по орбите планета хоть чуть-чуть замед-
лится, она не просто перейдет на чуть меньшую орбиту, а ее
затянет прямо в Солнце, потому что сила по закону обратных
кубов резко возрастает по направлению к центру. Напротив,
если идущая по орбите планета чуть-чуть ускорится, она бы-
стро уйдет по спирали во внешнюю темноту.

ГЛАВА . ТРИ ИЗМЕРЕНИЯ (И БОЛЬШЕ)
Английский философ XVIII в. Уильям Пейли знаменит

своим доводом о том, что видимое строение нашей Вселен-
ной подразумевает существование Творца точно так же, как
часовой механизм подразумевает часовщика. В Кембридже
Пейли получил достаточно хорошую подготовку в области
математики, чтобы оценить эту тайную черту закона обрат-
ных квадратов и включить ее в свою защиту довода о Творце
всего сущего. Большинство из его «доказательств творения»
происходили из биологии и были опровергнуты даже теоло-
гами в постдарвиновскую эпоху. Впечатляющие адаптивные
возможности глаз, конечностей и т. д. являются результатом
естественного отбора, симбиоза между живыми организ-
мами и средой их обитания. Довод Пейли о том, что закон
обратных квадратов особенно подтверждает высшую благо-
дать, сейчас кажется одним из самых здравых: нет никаких
следов естественного отбора в выборе любимого закона дей-
ствия сил, и ничто не могло воздействовать на Вселенную
так, чтобы его изменить. Пейли писал более чем за  лет
до того, как стало понятно, что атомы состоят из положи-
тельно заряженного ядра и электронов, вращающихся вокруг
него; иначе он смог бы укрепить свою позицию, заметив, что
по подобным причинам атомы были бы невозможны во Все-
ленной, управляемой законом обратных кубов, потому что
в ней не было бы стабильных орбит у электронов.
Таким образом, если количество пространственных из-
мерений превышает три, возникает проблема. Могли бы мы
жить в мире, где их меньше чем три? Лучший довод здесь —
самый простой: во «Флатландии»* (или, на самом деле, на лю-
бой двухмерной поверхности) существуют принципиаль-
ные ограничения сложных структур. Невозможно создать
компьютерную сеть без перекрестных соединений, и точно
так же ни у какого объекта не может быть сквозного канала
* Двумерный мир из одноименного романа Эдвина Эбботта. —

Прим. ред.

(например, представим себе пищеварительный тракт) без

двух сторон. А в одномерном «Линейноземье» ограничения
будут еще жестче.
Это только самые очевидные причины — а математики
нашли и другие — того, почему мы не должны удивляться,
что живем в трехмерном пространстве.
ВРЕМЯ И ЕГО СТРЕЛА

Время, конечно, является четвертым измерением, которое
мы можем ощутить на себе. Чтобы обозначить событие, нам
нужно четыре числа: три пространственные координаты,
чтобы описать, где оно произошло, и четвертая, которая со-
общает, когда оно случилось. Одно из граффити неизвест-
ного автора гласит: «Время — это способ природы сде-
лать так, чтобы все не происходило одновременно». Как бы
то ни было, события разворачиваются вереницей вдоль до-
рог, веховыми столбами на которых служат стрелки часов.
Но время отличается от других трех измерений, поскольку,
по всей видимости, по нему мы можем двигаться только
в одном направлении — «вперед», тогда как в трех других
мы можем пойти в любом направлении (на восток, на запад,
на север или на юг; вверх или вниз). Таким образом, нашу
Вселенную лучше всего описывать как имеющую + изме-
рения. Согласно учению Эйнштейна, пространство и время
связаны и скорость, с которой идет время, «эластична», зави-
сит от того, не находится ли владелец часов около большой
массы. Но в идеях Эйнштейна сохраняется различие между
пространством и временем — между тем, что находится во-
круг нас, и тем, что лежит в прошлом или будущем.
«Стрела времени» настойчиво движется из прошлого
в будущее. Кадры, где сняты повседневные события, смо-
трятся совершенно иначе, если прокрутить их задом на-
перед. Причина и следствие меняются местами: разби-
тые осколки стекла и капли жидкости выглядят так, будто

целенаправленно торопятся собраться в бокал с вином. Пар,

вырывающийся из чайника, конденсируется в воду. В ирони-
ческом романе Мартина Эмиса «Стрела времени»*, где время
перевернуто, нью-йоркские таксисты «платят тебе вперед
и ни о чем не спрашивают… Неудивительно, что мы потом
стоим по нескольку часов, прощально махая или салютуя —
отдавая должные почести такому прекрасному сервису».
Асимметрия между прошлым и будущим настолько
прочно укоренилась в нашем сознании, что лишь немно-
гие, не считая некоторых философствующих физиков, оста-
навливаются, чтобы поразмыслить о загадках, которые она
ставит перед нами. Она приводит в замешательство, потому
что в основные законы, управляющие микромиром, подоб-
ная асимметрия не встроена. Мир меняется безвозвратно,
хотя лежащие в его основе законы безразличны к прошлому
и будущему. Кадры, на которых заснято одно-единствен-
ное столкновение двух бильярдных шаров, будут выглядеть
более-менее одинаково независимо от того, прокручивают
их вперед или назад, но запись всех столкновений в игре от-
четливо отображает «стрелу времени». Подобным же образом
наш мир выглядит направленным по определенному пути.
Мы пойманы в ловушку времени, но можем достигнуть
более ясного понимания, если посмотрим с воображаемой
точки зрения, находящейся «вне времени», как существа
из «Сирен Титана»** Курта Воннегута, которые восприни-
мали людей как «великих многоножек, на одном конце ко-
торых — ноги младенцев, а на другом — ноги стариков».
Тогда наша Вселенная будет казаться статической четы-
рехмерной сущностью — «застывшей вселенной»: «миро-
вые линии» повседневных предметов будут менее органи-
зованы на одном конце (который мы называем будущим)
* Эмис М. Стрела времени, или Природа преступления. — М.:

Астрель, CORPUS, 2011.
** Воннегут К. Сирены Титана. — М.: Neoclassic, АСТ, 2017.

по сравнению с другим (который мы называем прошлым).

Но по-настоящему трудно объяснить, почему вообще суще-
ствует какое-то «упорядоченное» состояние. Если на одном
конце длинной струны завязан какой-то необыкновенный
узор, мы будем одинаково удивлены, завязан ли он на ле-
вом конце или на правом. Подобным же образом в «за-
стывшей вселенной», где будущее, по всей видимости, су-
ществует на равных основаниях с прошлым, мы не должны
сильнее (или меньше) удивляться, обнаружив упорядочен-
ность на старте, а не на финише.
Когда мы говорим о расширении Вселенной, мы, конечно,
подразумеваем «стрелу времени» и то, что мы можем упо-
рядочить отдельные кадры в фильм (или трехмерные слои
в нашей «застывшей вселенной»), поэтому Вселенная силь-
нее разрежена в тех временах, которые мы определяем как
«позже».
Асимметрия во времени может быть связана с расшире-
нием Вселенной. В связи с этим я уже писал в главе , как
во время расширения тяготение усиливает первоначальные
неравномерности в плотности, позволив структурам про-
явиться из огненного шара, который начал свое существо-
вание без заметных отличительных черт. На ранних этапах
эта асимметрия не будет проявляться на местах, поскольку
в то время плотность была так высока, что микроскопиче-
ские процессы — столкновения частиц, излучение и погло-
щение фотонов и т. д. — происходили очень быстро по срав-
нению со скоростью расширения. В каждое мгновение все
будет находиться в состоянии равновесия. Вещество не хра-
нит никакой памяти о том, было оно ранее менее или более
плотным, никакого следа не остается и на направлении те-
чения времени. Но когда Вселенная становится более разре-
женной, эти реакции идут медленнее, и тогда расширение
имеет огромное значение.
Например, если бы наша Вселенная долго оставалась
при температуре миллиард градусов или ядерные реакции

протекали быстрее, все атомы превратились бы в железо.

К счастью, расширение было достаточно быстрым, чтобы
прервать ядерные реакции до того, как они смогли зайти
дальше превращения % водорода в гелий. Это яркий при-
мер того, как космическое расширение создает такие откло-
нения от равновесия, что происходит далеко не то же самое,
что происходило бы в сжимающейся вселенной.
Как первым отметил академик Сахаров, само наше суще-
ствование зависит от необратимого эффекта, который уста-
новил превосходство вещества над антивеществом на очень
раннем этапе развития Вселенной. Если бы этого не произо-
шло, вся материя аннигилировала бы с равным количеством
антиматерии, оставив Вселенную вовсе без атомов. Тогда
не было бы звезд, а также никаких химических процессов,
которые позволили бы появиться сложным структурам.
Время все еще задает загадки, для которых нет абсолютно
никакого решения. Физик Джулиан Барбур провел неофици-
альный опрос специалистов, задав им вопрос: «Считаете ли
вы, что время в самом деле является фундаментальным прин-
ципом, или его можно вывести из более простых понятий
(например, так, как температура предмета выводится из хао-
тичного движения атомов, из которых предмет состоит)?»
Ответы разделились достаточно явно, однако с небольшим
перевесом большинство поддержало точку зрения о том,
что время в конце концов объяснят через призму чего-то
более глубокого.
СВЕРНУТЫЕ ИЗМЕРЕНИЯ
В БОЛЬШИХ МАСШТАБАХ
Несомненно, пространство и время имеют сложную струк-
туру. Мы знаем, что космос пронизан черными дырами,
в которых пространство и время переплетены, их в нашей
Галактике миллионы, а те, что расположены в центрах галак-
тик, имеют гигантские размеры. Но эти сложные структуры

ограничены районами, которые с космологической точки

зрения можно назвать «местными». Почти полная однород-
ность нашей Вселенной в масштабах сверхскоплений предпо-
лагает, что геометрия пространства является простой и глад-
кой в пределах нашего сегодняшнего поля зрения. О том же
говорит тот факт, что реликтовое излучение имеет практи-
чески одну и ту же температуру на всем небе.
Расположенные к математике специалисты по космологии
тем не менее задаются вопросом о том, не является ли эта
простота иллюзией: возможно, мы в действительности видим
один и тот же участок пространства, как в коридоре с зер-
кальными стенами или калейдоскопе, а на самом деле про-
странство свернуто или имеет какую-то сотовую структуру.
Если бы мы в самом деле находились в такой странной все-
ленной, размер каждой соты должен был составлять по край-
ней мере несколько процентов прямой видимости (другими
словами, иметь более нескольких сот миллионов св. лет в по-
перечнике). Мы знаем это, потому что, если ячейки будут
меньше, мы будем видеть, как повторяются такие характер-
ные структуры, как скопление галактик в созвездии Девы.
Более жесткие ограничения появились после измерения ма-
леньких неоднородностей в температуре реликтового излуче-
ния по всему небу. В них нет никакой регулярной структуры,
поэтому теперь мы можем смело отбросить размер ячейки
меньший, чем наш предел видимости.
О том, что находится за пределом видимости, установ-
ленным конечной скоростью света, наблюдения могут ска-
зать нам немногое. Пространство может быть сложным об-
разом свернуто в масштабах, намного превышающих  млрд
св. лет. Могут даже быть изменения и в количестве измере-
ний. Но мы никогда не получим ничего, кроме косвенных
данных, о том, что происходит за пределом видимости лю-
бого телескопа.
А что же насчет очень маленьких масштабов? Здесь наши
простые понятия, конечно, несостоятельны. В самом деле,

возможно, нам придется схватиться с очень сложными по-

нятиями, которые включают в себя и дополнительные изме-
рения пространства, чтобы правильно понять частицы, силы
и наши космические числа.
МИКРОСТРУКТУРА ПРОСТРАНСТВА
И ВРЕМЕНИ: КВАНТОВАЯ ГРАВИТАЦИЯ
У нас было целое столетие, чтобы привыкнуть к мысли о том,
что обычные вещества — твердые тела, жидкости и газы —
имеют дискретную атомную или молекулярную структуру.
Не может ли быть дискретного строения и у пространства,
и у времени? Пространство кажется гладким континуумом,
но это только из-за опыта, которым мы обладаем, и даже са-
мые мудреные эксперименты слишком грубы, чтобы обна-
ружить тот самый масштаб, в котором такая структура мо-
жет себя проявить.
Мы не знаем подробной микроструктуры пространства
и времени, но самые общие рассуждения говорят о том, что
они не могут быть разделены на сколь угодно мелкие ча-
стицы. Деталь соответствующего масштаба может быть об-
наружена только с помощью излучения, имеющего длину
волны короче этого масштаба. Например, здания не прегра-
ждают путь радиоволнам длиной во много метров, но от-
брасывают тени, когда на них падает солнечный свет. Свет
состоит из волн, имеющих длину в миллионную долю ме-
тра, поэтому ничто более мелкое нельзя увидеть с помощью
обычного оптического микроскопа. Чтобы разглядеть более
мелкие детали, требуются еще более короткие волны (или
какие-то другие технические приспособления, такие как элек-
тронный микроскоп). Но согласно квантовой теории, более
короткие волны связаны с большими квантами (или порци-
ями) энергии.
Основной единицей измерения квантов энергии слу-
жит постоянная Планка (число, названное в честь великого

физика Макса Планка, который столетие назад первым ввел

представление о квантовании). До определенного момента
мы можем искать все более мелкую деталь, со все возрас-
тающей энергией используя кванты, связанные со все более
короткими волнами. Но существует предел. Этот предел по-
является, когда необходимый квант имеет такую концентра-
цию энергии, что сворачивается в черную дыру. Это происхо-
дит при достижении планковской длины, которая примерно
в  раз меньше протона; каждый квант с такой крошеч-
ной длиной волны несет в себе столько же энергии, сколько
составляет энергия массы покоя  протонов. Свету требу-
ется примерно – секунд, чтобы преодолеть это расстоя-
ние, и это «планковское время» — кратчайший временной
интервал, который может быть измерен. Поэтому даже про-
странство и время являются объектами квантовых эффектов.
Тем не менее из-за слабости тяготения эти эффекты включа-
ются в масштабах, значительно меньших обычных атомов,
в то время как на типичных для мира атомов расстояниях
управление берут на себя электрические силы. (Это послед-
ствие огромности нашего первого космического числа N.)
Некоторые физики-теоретики более склонны к домыслам,
чем другие. Но даже самые дерзкие из них признают масштаб
планковских величин как конечный предел. Мы не можем
измерить расстояние меньшее, чем планковская длина; мы
не можем разграничить два события (или решить, какое из них
произошло первым), когда временной интервал между ними
меньше планковского времени. Эти масштабы меньше атомов
во столько же раз, во сколько сами атомы меньше звезд. В этом
царстве нет никаких перспектив для непосредственных изме-
рений: для них потребуются частицы с энергией в миллион
миллиардов раз выше, чем можно получить в лаборатории.
Два великих «столпа науки» XX в. — это квантовая меха-
ника, действующая в микромире, и теория тяготения Эйн-
штейна, которая не включает квантовые понятия. У нас нет
единой основы, чтобы согласовать и объединить эти теории.

Этот недостаток не препятствует ни прогрессу земной науки,

ни развитию астрономии, потому что большинство явлений
связаны либо с квантовыми эффектами, либо с тяготением,
но не с тем и другим сразу. Благодаря нашему огромному
числу N тяготением можно пренебречь в микромире атомов
или молекул, где важны квантовые эффекты. Квантовую нео-
пределенность можно игнорировать в небесном царстве пла-
нет, звезд и галактик, где притяжение берет власть в свои руки.
Но в самом начале квантовые вибрации могли потрясать всю
Вселенную, и тяготение может быть важным в масштабе од-
ного кванта. Это происходит в масштабах планковского вре-
мени, – секунды. Чтобы понять, что происходило в первые
мгновения Большого взрыва, или выяснить структуру про-
странства и времени зоны сингулярности внутри черных дыр,
нам нужно объединение квантовой теории и теории тяготения.
Обычное восприятие бессильно, когда речь идет о ско-
ростях, приближающихся к скорости света, или о том, что
происходит около черных дыр, в экстремальных условиях
ранней Вселенной или в микромасштабах, близких к план-
ковской длине. Тут мы должны отбросить наши уютные об-
щепринятые представления о пространстве и времени: чер-
ные дыры могут появляться и исчезать; пространство-время
в этих крошечных масштабах может иметь хаотичную, напо-
минающую пену, структуру без четко определенного направ-
ления течения времени. Флуктуации могут создавать новые
области, которые развиваются в отдельные вселенные. Про-
странство может иметь нечто вроде решетчатой структуры
или быть сотканным из узелков, как кольчуга. Время может
стать таким, как пространство, поэтому в этом смысле нельзя
говорить о начале времени.
Единственное место, где еще может существовать кван-
товая гравитация, — это центральная сингулярность вну-
три черной дыры, скрытая за горизонтом событий. Теорию,
следствия из которой не проявляются нигде, кроме таких
экзотических мест, трудно проверить. Чтобы принимать ее

всерьез, она должна либо полностью встроиться в какую-

либо всеохватывающую теорию, которую можно проверить
разными способами, или должна восприниматься как един-
ственная в своем роде, такая, к выводам из которой все не-
избежно сводится.
Существует несколько подходов, но нет единого мнения
по поводу того, какой из них является правильным. (Сти-
вен Хокинг* сейчас бьется об заклад, что в течение  лет
появится всеобщая теория, хотя и признает, что ему при-
шлось платить, проиграв подобное пари, которое он заклю-
чал  лет назад!) Самым амбициозным и многообещающим
подходом является, по всей видимости, теория суперструн,
которая обходным манером идет прямиком к объединенной
теории всех сил и в качестве дополнительного бонуса объяс-
няет квантовую гравитацию.
СУПЕРСТРУНЫ
Как заявляют сторонники теории суперструн, она может
соединить три силы, которые управляют микромиром, —
электромагнетизм, ядерную силу и слабое взаимодействие,
а также объяснить элементарные частицы (кварки, глюоны
и т. д.). Существование тяготения — на самом деле основной
компонент этой теории, а не дополнительное препятствие,
с которым надо бороться. Ключевая идея состоит в том, что
фундаментальные сущности нашей Вселенной — это не точки,
а крошечные петли струн, при этом различные частицы вну-
три атомного ядра — это разные типы вибраций — разные
гармоники — этих струн. Струны имеют масштаб планков-
ской длины; другими словами, они на много порядков меньше
тех размеров, которые мы можем исследовать. Более того, эти
струны вибрируют не в привычном нам пространстве из +
измерений, а в десятимерном пространстве.
* На момент подготовки к печати русского издания этой книги

(март 2018 г.) Стивен Хокинг уже ушел из жизни. — Прим. ред.

Идея существования дополнительных измерений не нова.

Еще в -х гг. Теодор Калуца и Оскар Клейн пытались рас-
ширить теорию пространства-времени Эйнштейна, введя
в нее электрические силы. Они стремились представить себе
электрические поля и движение частиц, добавляя дополни-
тельную структуру к каждой точке обычного пространства.
Дополнительное измерение было «закручено» в крошечных
масштабах и никак не проявляло себя для нас, так же как
очень туго свернутый лист бумаги выглядит как существую-
щая в одном измерении линия, хотя на самом деле является
двумерным. Теория Калуца — Клейна столкнулась с трудно-
стями, но само понятие дополнительных измерений позже
с пафосом вернулось. В теории суперструн каждая «точка»
обычного пространства — сложная геометрическая струк-
тура в шести измерениях, свернутая в масштабе планков-
ской длины.
Все физические теории имеют уравнения и формулы, опи-
сывающие техническую сторону дела (но, к счастью, не клю-
чевые идеи) и непонятные для неспециалистов. Но в це-
лом математическая основа уже разработана и может быть
«взята с полки» физиками. Например, геометрические по-
нятия, которые Эйнштейн использовал в своей теории «ис-
кривленного пространства-времени», были разработаны еще
в XIX в. То же самое можно сказать и о математическом
языке, с помощью которого описывается квантовый мир.
Но суперструны задают задачи, которые сбивают с толку ма-
тематиков. Скажем, есть ли какая-то особая причина, по ко-
торой Вселенная в конце концов остановилась на четырех
«развернутых» измерениях (время и три пространственных
измерения), а не на каком-то другом числе? Природа нашего
мира и силы, управляющие им, полностью зависят от того,
как «запакованы» дополнительные измерения. Как это слу-
чилось и есть ли другие варианты того, как это могло быть?
Теории суперструн впервые привлекли внимание
в -х гг. (хотя идеи появились на несколько десятков лет

раньше), и с тех пор они поглотили усилия целой когорты

великолепных знатоков математической физики. Первона-
чальный радостный энтузиазм сменился периодом разочаро-
вания из-за приводящей в замешательство сложности теории.
Но с  г. у суперструн началась «вторая жизнь». Ученые по-
няли, что дополнительные измерения могут «упаковываться»
всего в пять различных классов шестимерного пространства.
На более глубоком математическом уровне они могут быть
разделены, но связанные структуры встроены в -мерное
пространство. Более того, понятие струн (одномерных сущ-
ностей) может быть расширено до двумерных поверхностей
(мембран). На самом деле в -мерном пространстве могут
быть поверхности с большим количеством измерений: дру-
гими словами, если двумерную поверхность назвать -бра-
ной*, может существовать и -брана, и т. д. Тем не менее
по-прежнему существует непреодолимая пропасть между
замысловатой сложностью -мерной теории струн и лю-
бым явлением, которое мы можем наблюдать или измерить.
Ранее уже случалось, что теории принимали всерьез, даже
если у них не было прямой эмпирической поддержки, осо-
бенно в тех случаях, когда казалось, что они имеют неповто-
римую элегантность и правильность, — отдающаяся эхом
доля истины, которая заставляет соглашаться. Например,
в -х гг. многие физики приняли ОТО Эйнштейна из-за
ее великолепной содержательной концепции. Сейчас она
подтверждена точными наблюдениями, но в начале своего
существования доказательства были очень скудными. Са-
мого Эйнштейна больше впечатляла элегантность его тео-
рии, а не какие-либо эксперименты. Подобным же образом
* Бра́ на (от мембрана) в теории струн — гипотетический фун-

даментальный многомерный физический объект размерности,
меньшей, чем размерность пространства, в котором он нахо-
дится (протяженная p-мерная мембрана, где p — количество
пространственных измерений). — Прим. пер.

в наши дни Эдвард Виттен, которого сейчас признают ин-

теллектуальным лидером в области математической физики,
сказал, что «хорошие неправильные идеи чрезвычайно редки,
а хороших неправильных идей, которые могли хотя бы сопер-
ничать в величии с теорией струн, вообще никто не видел».
Тем не менее есть особые причины, не связанные с красо-
той, для того, чтобы испытывать оптимизм по поводу супер-
струн. Во-первых, это ОТО Эйнштейна, в которой тяготение
понимается как искривление в четырехмерном простран-
стве-времени, а эта теория неизбежно встраивается в тео-
рию суперструн. Долго являвшийся предметом поиска син-
тез между тяготением и квантовыми принципами, таким
образом, должен появиться естественным путем.
Также эта теория уже предложила более глубокое пони-
мание черных дыр. Эта история восходит к началу -х гг.
Якоб Бекенштейн, израильский физик, работавший в Прин-
стонском университете, обдумывал последствия недавнего
для того времени открытия, что черные дыры являются
унифицированными объектами (об этом было упомянуто
в главе ). Это подразумевало, что они теряют любую па-
мять о том, как были сформированы. Казалось, существует
огромное количество способов, которыми черные дыры мо-
гут добывать себе строительный материал — в них могут
провалиться осколки, планеты, газ и даже космические ко-
рабли, — но какие-либо следы этих историй выглядели пол-
ностью стертыми. Бекенштейн заметил, что это напоминает
рост энтропии, который происходит при смешении двух га-
зов: множество возможных первоначальных состояний ве-
дут к неразличимой структуре в конце. Потеря информации
соответствует увеличению энтропии, и Бекенштейн пришел
к выводу о том, что черная дыра может иметь энтропию,
которая является мерой количества всех различных путей,
которыми она могла быть образована. Если Бекенштейн был
прав, то черные дыры должны также иметь температуру,
и его идея была поставлена на более прочное основание,

когда Хокинг на самом деле вычислил, что черные дыры

не являются абсолютно черными, а испускают излучение.
(Это излучение является слишком слабым, чтобы его можно
было измерить, но может быть важным, если окажется, что
мини-дыры размером с атом, описанные в главе , действи-
тельно существуют.)
Теории суперструн, которые описывают структуру про-
странства в планковских масштабах, позволили сделать еще
одно открытие. Американский физик-теоретик Эндрю Стро-
минджер в  г. доказал, что черные дыры (пусть даже од-
ного определенного вида) могут быть представлены как со-
бранные из элементов масштаба струн, а заодно показал, как
рассчитать количество «перестроений» этих крошечных стро-
ительных кирпичиков, которые ведут к той же самой дыре.
Это число точно согласуется со значением энтропии, вычис-
ленным Бекенштейном и Хокингом. Это, конечно, не эмпи-
рическое доказательство, но оно повышает нашу уверенность
в теории, поскольку расчеты основаны на более традицион-
ной физике и она углубляет наше проникновение в таин-
ственные свойства черных дыр.
Еще одна надежда — хотя в настоящее время она более
противоречива и менее твердо обоснована — это надежда
на то, что суперструны могут помочь проникнуть в тайны
квантов. Ричард Фейнман сказал, что «никто по-настоящему
не понимает квантовую механику». Она работает как по ма-
новению волшебной палочки, большинство ученых при-
меняют ее почти не задумываясь, но у нее есть свои «при-
зрачные» стороны, о которые многие мыслители, начиная
с самого Эйнштейна, «ломают зубы». Трудно поверить, что
мы уже достигли оптимального ее понимания.
Даже если мы не можем непосредственно исследовать
планковские величины, некоторые черты физического мира,
который мы можем наблюдать, — например, особая ситуа-
ция, заключающаяся в том, что в микромире присутствуют
три основные силы, особые виды частиц и т. д., — могут

«выплыть» из теории суперструн, как, по всей видимости,

и теория тяготения Эйнштейна. Если это случится, мы смо-
жем быть полностью уверены во всей математической кон-
струкции. Теория суперструн, как мы обсудим в следующей
главе, может предложить всеобъемлющую теорию мульти-
вселенной.
ГЛАВА  СОВПАДЕНИЕ,
ПРОВИДЕНИЕ ИЛИ
МУЛЬТИВСЕЛЕННАЯ?
В религии я склоняюсь к деизму, однако доказа-

тельство его считаю в основном проблемой астро-
физиков. Существование космологического Бога,
который создал Вселенную (как это заявляется
в деизме), возможно и в конце концов может
быть обосновано в форме таких материальных
доказательств, которые мы пока не можем даже
вообразить.
Э. О. У. Н
ЧТО ОЗНАЧАЕТ ТОЧНАЯ НАСТРОЙКА?

Замысловатая структура нашей Вселенной выросла из про-
стых законов, которые, однако, совершенно не гарантируют
сложные последствия; мы видели, что различные варианты
наших шести чисел привели бы к скучным и стерильным
вселенным. Подобным же образом математические фор-
мулы могут приводить к очень ярким результатам, но чаще
всего этого не происходит. Например, множество Мандель-
брота со всей его бесконечной глубиной витиеватой струк-
туры выводится из простой формулы (см. рис. .), но дру-
гие формулы, на первый взгляд похожие, создают очень
скучные графики.

Рис. .. Множество Мандельброта : общая структура и семь

увеличенных изображений фрагментов. Эта бесконечно
сложная схема, которая слой за слоем раскрывает
замысловатые структуры, вытекает из короткой и простой
формулы. Но многие похожие формулы описывают
скучные и не имеющие отличительных черт структуры.
Наша Вселенная управляется законами, которые допускают
чрезвычайно большой разброс сценариев развития

ГЛАВА . СОВПАДЕНИЕ, ПРОВИДЕНИЕ ИЛИ МУЛЬТИВСЕЛЕННАЯ?
Есть самые разные способы реагировать на очевидную

точную «настройку» наших шести чисел. Один трезвый от-
вет состоит в том, что мы не существовали бы, если бы эти
числа не были «подогнаны» правильным образом: очевидно,
что мы есть, поэтому удивляться нечему. Многие ученые
придерживаются этой линии, но меня она, конечно, остав-
ляет неудовлетворенным. На меня производит впечатление
метафора канадского философа Джона Лесли. Представьте
себе, что вы стоите перед расстрельной командой. Пятьде-
сят человек в вас целятся, но все промахиваются. Если бы
кто-то не промахнулся, вы бы не выжили и не смогли бы
задуматься об этом. Но вы не можете это просто забыть —
вы озадачены и будете искать причины своего фантастиче-
ского везения.
Другие ученые представляют «настройку» чисел как дока-
зательство существования всеблагого Творца, который сфор-
мировал Вселенную с определенным намерением создать нас
(или, если быть менее антропоцентричными, чтобы позво-
лить возникнуть замысловатым структурам). Это в тради-
циях Уильяма Пейли и других защитников «аргумента тво-
рения по замыслу» в качестве доказательства существования
Бога. Сейчас варианты этой идеи поддерживаются знамени-
тыми учеными-теологами, такими как Джон Полкинхорн.
Он пишет, что Вселенная — это «не просто “какой-то ста-
рый мир”, но особенное и отлично настроенное для жизни
место, поскольку она является созданием Творца, который
пожелал, чтобы было так».
Если кто-то не принимает аргументы о «провидении», есть
еще одна точка зрения, которую — хотя она и является ги-
потетической — я нахожу весьма привлекательной. Это идея
о том, что наш Большой взрыв не был единственным. Отдель-
ные вселенные могли остывать по-разному, и, в конце концов,
ими управляют разные законы, и определяются они разными
числами. Эта гипотеза не выглядит «экономной», — в самом
деле, возможно, ничто не кажется более экстравагантным,

чем обращение ко множеству вселенных, — но естественным

образом проистекает из некоторых (пусть даже и умозри-
тельных) теорий и открывает новое видение нашей Вселен-
ной как всего лишь одного «атома» бесконечной мультивсе-
ленной.
МУЛЬТИВСЕЛЕННАЯ
Некоторые люди склонны отвергать «метафизические» поня-
тия (обидное слово с точки зрения физика!). Но я считаю,
что мультивселенная полностью находится в компетенции
науки, хотя пока что является всего лишь осторожной ги-
потезой. Однако мы уже наметили, какие вопросы следует
задать, чтобы поставить эту теорию на более надежное ос-
нование. Куда более важно (поскольку любая хорошая на-
учная теория должна быть уязвима для опровержения) то,
что мы можем представить, какое развитие событий заста-
вит нас отказаться от этой концепции.
Основной камень преткновения — это, конечно же, за-
труднение с физикой предельных состояний, которые су-
ществовали в первые мгновения Большого взрыва. Суще-
ствуют все более прочные основания воспринимать теорию
инфляции всерьез в качестве объяснения расширения на-
шей Вселенной: самые надежные и обобщенные предска-
зания этой теории о том, что Вселенная должна быть «пло-
ской», по всей видимости, подкрепляются доказательствами,
полученными из последних данных (пусть даже и не в са-
мой простой форме: три составляющих Вселенной — атомы,
темная материя и энергия вакуума λ — способствуют боль-
шей «плоскостности»). Современные особенности раздува-
ния зависят от физических законов, которые властвовали
в первые – секунд Большого взрыва, когда условия были
такими критическими, что находятся далеко за пределами
прямых экспериментов. Но есть два пути, с помощью ко-
торых мы действительно можем надеяться подвести итог

с пониманием того, что же представляли собой эти усло-

вия. Во-первых, ультраранняя Вселенная могла оставить оче-
видные «реликты» в нашей современной Вселенной: напри-
мер, скопления и сверхскопления галактик были «засеяны»
микроскопическими флуктуациями, которые во время ин-
фляции выросли, и их подробные свойства, которые сейчас
могут изучать астрономы, несут в себе ключи к экзотиче-
ской физике, которая господствовала, когда зародились эти
структуры. Во-вторых, обобщенная теория может укрепиться,
предложив новый взгляд на те аспекты микромира, кото-
рые сейчас выглядят необоснованными и таинственными,
например на различные типы субатомных частиц (кварки,
глюоны и т. д.) и их поведение. Тогда у нас будет и уверен-
ность насчет того, что мы можем применить эту теорию для
эпохи инфляции.
Движение этими двумя путями может дать нам убедитель-
ное описание физики ультраранней Вселенной. Компьютер-
ные модели того, как Вселенная развивается из чего-то, име-
ющего микроскопический размер, станут тогда такими же
достоверными, как наши сегодняшние расчеты того, как ге-
лий и дейтерий сформировались в первые несколько минут
расширения (глава ), или того, как галактики и их скопле-
ния развились из маленьких флуктуаций (глава ).
Андрей Линде и другие ученые уже доказали (как было
описано в главе ), что некоторые предположения, согла-
сующиеся со всем, что мы знаем, говорят о существовании
множества вселенных, которые появились после отдельных
«больших взрывов» и стали несвязанными участками про-
странства-времени. Эти вселенные мы никогда не сможем
наблюдать напрямую, мы даже не можем достоверно ска-
зать, существуют ли они «до», «после» или «одновременно»
с нашей Вселенной. Первоначальные предположения, ко-
торые предсказывают многочисленные вселенные, все еще
являются умозрительными, но, если их удастся укрепить
и связать с теорией, которая убедительно объясняет то, что

мы можем наблюдать, тогда нам придется принимать другие

(ненаблюдаемые) вселенные всерьез, так же как мы дове-
ряем тому, что наши сегодняшние теории говорят о кварках
внутри атомов или о том, что скрыто внутри черных дыр.
Если и в самом деле существует множество вселенных,
возникает следующий вопрос: насколько они разнообразны.
Ответ опять же зависит от характеристик физических зако-
нов на более глубинном и более обобщенном уровне, чем тот,
который мы сейчас понимаем. Возможно, какая-то «оконча-
тельная теория» даст обобщенную формулу всех наших ше-
сти чисел. Если это произойдет, то другие вселенные, даже
если они и существуют, являются, в сущности, повторени-
ями нашей, а очевидная «настройка» будет являться тайной
не более, чем таинственна наша Вселенная. Мы все еще за-
трудняемся сказать, каким образом набор чисел, созданный
в экстремальных условиях Большого взрыва, попал в узкий
промежуток, который допускает такие интересные послед-
ствия  млрд лет спустя.
Но есть и иная возможность. Всеобъемлющие законы,
распространенные в мультивселенной, могут оказаться бо-
лее мягкими. Мощность сил и масса элементарных частиц
(а также значения чисел Ω, Q и λ) могут не быть повсюду од-
ними и теми же, а принимать различные значения в каждой
вселенной. Тогда то, что мы называем «законами физики»,
с точки зрения мультивселенной будет всего лишь регламен-
том, применимым внутри только нашей собственной Вселен-
ной, и результатом ее ранней истории.
Здесь можно провести аналогию с фазовым переходом, та-
ким как хорошо знакомое явление превращения воды в лед.
Когда инфляционная эпоха отдельной вселенной заканчива-
лась, сам космос (вакуум) претерпевал резкие изменения.
Фундаментальные силы — гравитационная, ядерная и элек-
тромагнитная — с падением температуры «застывают», фик-
сируя значения N и ε способом, который может считаться
«случайным», совсем как рисунок ледяных кристаллов, когда

замерзает вода. Число Q, закрепленное квантовыми флукту-

ациями, когда вселенная имела микроскопический размер,
также может зависеть от того, как происходит этот переход.
В некоторых вселенных может быть иное количество из-
мерений, в зависимости от того, сколько из первоначаль-
ных девяти пространственных измерений свернулось вместо
того, чтобы развернуться. Даже в трехмерных пространствах
может быть разная микрофизика и, возможно, разные зна-
чения числа λ, зависящие от типа шестимерного простран-
ства, в которое свернулись другие измерения. Во вселенных
могут быть разные значения числа Ω (которое фиксирует
плотность и длительность их «цикла», если вселенные схло-
пываются) и Q (которое показывает «гладкость» вселенной
и таким образом определяет, какие структуры могут в ней
возникнуть). В некоторых тяготение может настолько взять
верх над отталкивающим эффектом «энергии вакуума» (λ),
что не смогут сформироваться ни галактики, ни звезды. Или
ядерные силы могут не попадать в диапазон (число ε, близ-
кое к ,), который позволяет таким элементам, как угле-
род и кислород, оставаться стабильными и синтезироваться
в звездах, — следовательно, там не будет элементов из пе-
риодической таблицы. Некоторые вселенные могут иметь ко-
роткий срок жизни и быть такими плотными, что все в них
остается близким к равновесию, с одной и той же темпера-
турой повсюду.
А другие вселенные могут быть просто слишком малень-
кими и простыми, чтобы вообще позволить развиться ка-
кой-либо сложной структуре. Я уже выделял одно основное
число N, которое является чрезвычайно огромным — в нем
 нулей. Его размер отражает слабость тяготения: чтобы
оно могло иметь значение, должно собраться очень большое
количество частиц, как это происходит, например, в звез-
дах (связанных тяготением термоядерных реакторах). То,
что звезды живут очень долго, — прямое следствие их раз-
мера. Этот долгий срок дает достаточно времени фотосинтезу

и эволюционным процессам на планетах, обращающихся

вокруг звезд. В главе  мы представляли себе вселенную,
где число N было бы меньше , но все остальное (в том
числе остальные пять чисел) осталось бы прежним. Звезды
и планеты все еще могли бы существовать, но они были бы
меньше и развивались быстрее. Они не дали бы достаточно
длинных промежутков времени, которые требуются для эво-
люции. И притяжение раздавило бы все достаточно большое,
чтобы развиться в сложный организм.
«Рецепт» любой «интересной» вселенной должен вклю-
чать по крайней мере одно очень большое число: понятно,
что не так уж много событий может случиться во вселенной,
которая так ограниченна, что вмещает всего несколько ча-
стиц. Каждый сложный объект должен состоять из большого
количества атомов. Чтобы развиваться по пути усложнения,
требуется много времени — во много, много раз больше, чем
нужно для одного атомного события.
Но изобилия частиц и длинного промежутка времени
еще не достаточно. Даже если вселенная так же огромна,
стабильна и имеет долгий срок жизни, как наша, она все
равно может состоять только из инертных частиц темной
материи. Это могло произойти как из-за того, что физиче-
ские условия не позволили существовать обычным атомам,
так и потому, что все они аннигилировали с равным коли-
чеством антиатомов.
ЗАГАДКА ЧИСЛА λ
Все эти умозрительные идеи дают новую точку зрения
на число λ — ключевое число, которое определяет, сколько
энергии содержится в пустом пространстве. Считается, что
эта энергия, управляющая инфляцией, в латентном состоя-
нии существует в вакууме. Это означает, что λ в отдаленном
прошлом была больше на  порядков по сравнению со зна-
чением, которое оно может иметь сейчас. С такой точки

зрения кажется удивительным, что число λ должно было

ослабеть до такой степени, чтобы его значение приближа-
лось к нулю. Есть три разных решения этой загадки.
Одно из них состоит в том, что микроструктура простран-
ства (возможно, структурированные подобно пене объеди-
нения крошечных взаимосвязанных черных дыр) как-то
направляет это число в нужном направлении. Вторая идея за-
ключается в том, что спад происходит постепенно и каким-то
образом связан с плотностью обычного вещества. Раз так, то,
возможно, не случайно вакуум сейчас вносит в это число прак-
тически такой же вклад, как и обычное вещество, поэтому
значение Ω составляет примерно ,, но в вакууме все еще
хранятся запасы энергии, достаточные для того, чтобы обеспе-
чить недостающие ,, которые нужны, чтобы довести общую
плотность до критического значения для плоской вселенной.
Третья возможность состоит в том, что не существует ни-
какого фундаментального объяснения малости числа λ в на-
шей Вселенной, но его «настройка» (как и «настройка» всех
остальных наших чисел) — это необходимое условие нашего
существования. Мы можем считать λ силой, нейтрализую-
щей тяготение при определенной плотности. Именно это
должно было происходить в статичной вселенной, которую
имел в виду Эйнштейн, когда придумал это число. Поэтому,
когда вселенная расширяется и обычное вещество становится
более рассеянным, плотность на определенном этапе падает
ниже критического уровня и отталкивание начинает «побеж-
дать» тяготение. Возможно, наша собственная Вселенная уже
прошла этот критический уровень, поэтому галактики уско-
ряются в своем движении от нас. Но представьте себе вселен-
ную, которая была бы «установлена» точно так же, как наша,
за исключением одного факта — число λ было бы намного
больше. Тогда отталкивание взяло бы верх намного раньше.
Если бы этот переход произошел до того, как сформирова-
лись галактики, они бы так и не возникли — такая вселен-
ная была бы стерильной.

В мультивселенной число λ может принимать множество

различных значений: оно может быть представлено как ря-
дом дискретных чисел (определяемых тем, как свернулись
дополнительные измерения), так и бесконечным множе-
ством возможностей. В большинстве вселенных λ будет на-
много выше, чем в нашей. Но наша Вселенная может быть
типичной в ряду тех, где галактики могут сформироваться.
АРГУМЕНТ КЕПЛЕРА
Проблема мультивселенной может выглядеть сложной даже
по космологическим стандартам, но она влияет на то, как
мы оцениваем полученные из наблюдений доказательства
в сегодняшних спорах о числах Ω и λ. Некоторые теоретики
отдают предпочтение самой простой вселенной с достаточ-
ным количеством межгалактической темной материи (что
противоречит лучшим сегодняшним доказательствам), чтобы
число Ω стало точно равным единице. Это подразумевает
некоторую «настройку» ранней Вселенной, довольно значи-
тельную и абсолютно идеальную. Эти ученые чувствуют себя
неуютно с числом Ω, равным, скажем, ,, а еще хуже им де-
лается от дополнительных усложнений, таких как число λ,
не равное нулю. Как мы увидели, сейчас ситуация выглядит
так, что, несмотря на их страстное желание такого упроще-
ния, они будут разочарованы.
Возможно, здесь мы можем провести параллель со спо-
рами, которые происходили  лет назад. Кеплер открыл,
что планеты движутся не по круговым, а по эллиптическим
орбитам. Галилей был этим огорчен. Он писал: «Для под-
держания наилучшего расположения и совершенного по-
рядка частей вселенной… нет ничего другого, кроме круго-
вого движения»*.
* Галилей Г. Диалог о двух главнейших системах мира — Птоле-

меевой и Коперниковой. М.: Л.: ГИТТЛ, 1948.

Галилею окружности казались более красивыми, и они

были проще — они определяются всего одним числом, ра-
диусом, тогда как для эллипса понадобится дополнительное
число, чтобы обозначить его форму (эксцентриситет). Нью-
тон позже доказал тем не менее, что все эллиптические ор-
биты можно понять с помощью одной объединенной тео-
рии тяготения. Если бы Галилей был еще жив, когда были
опубликованы «Математические начала», открытие Ньютона,
разумеется, заставило бы его обрадоваться и изменить свое
мнение по поводу эллипсов.
Параллель очевидна. Вселенная с низким числом Ω и не-
нулевым числом λ и т. д. может показаться уродливой и слож-
ной. Но возможно, вся проблема в нашем ограниченном
видении. Наша Земля следует по одному эллипсу из беско-
нечного множества возможных, ее орбита ограничена только
требованием, которое позволяет окружающей среде бла-
гоприятствовать эволюции (не слишком близко к Солнцу,
но и не слишком далеко). Подобным же образом наша Все-
ленная может быть всего лишь одной из целого набора воз-
можных вселенных и ограничиваться только требованием,
которое допускает наше появление. Поэтому я предпочитаю
быть осторожнее с бритвой Оккама: предпочтение, отдан-
ное более «простой» космологии, может быть таким же бли-
зоруким, как страстная влюбленность Галилея в окружности.
Если на самом деле существует множество вселенных,
описываемых различными «космическими числами», тогда
мы обнаружим себя в одной маленькой и нетипичной под-
группе, где шесть чисел допускают сложную эволюцию. Ка-
жущиеся «спроектированными» особенности нашей Вселен-
ной не должны удивлять нас больше, чем мы удивляемся
тому, что вообще в ней находимся. Мы обитаем на планете
с атмосферой, обращающейся на определенном расстоянии
от своей звезды-прародительницы, хотя на самом деле это
очень «особенное» и нетипичное место. Случайно выбран-
ное место в космосе окажется очень далеко от любой звезды;

более того, скорее всего, оно будет находиться где-то в меж-

галактической пустоте, в миллионах св. лет от ближайшей
галактики.
Во время написания этой книги точка зрения о том, что
наши шесть чисел в космической истории являются не бо-
лее чем случайностью, всего лишь интуитивное подозрение.
Но оно может укрепиться, если наше понимание лежащих
за ними физических процессов углубится. Куда важнее для
ее положения в качестве настоящей научной гипотезы то, что
она может быть опровергнута: нам нужно будет искать другое
объяснение, если выяснится, что эти числа еще более особенные,
чем это необходимо для нашего присутствия. Например, пред-
положим, что (вопреки текущим показаниям) число λ вно-
сит менее , в критическую плотность и, таким образом,
оказывается в тысячи раз меньше значения, которое необхо-
димо, чтобы быть уверенным в том, что космическое отталки-
вание не препятствовало образованию галактик. Это породит
подозрение в том, что на самом деле число λ равняется нулю
по каким-то фундаментальным причинам. Подобным же об-
разом, если бы орбита Земли представляла собой совершенную
окружность (хотя нам не менее удобно существовать и на ор-
бите с умеренным эксцентриситетом), это заставило бы отдать
предпочтение объяснению, которое понравилось бы Кеплеру
и Галилею и в соответствии с которым орбиты планет фикси-
руются в точных математических соотношениях.
Если лежащие за ними законы определяют все ключе-
вые числа единственным образом, так что никакая другая
вселенная математически не согласуется с этими законами,
тогда нам придется принять то, что «настройка» есть неумо-
лимый факт и была сделана по воле Провидения. С другой
стороны, всеобщая теория может позволять существование
мультивселенной, эволюция которой отмечена регулярно по-
вторяющимися «большими взрывами». Тогда лежащие в ос-
нове мультивселенной физические законы могут позволять
многообразие отдельных вселенных.

УСПЕХИ И ПЕРСПЕКТИВЫ: РЕЗЮМЕ

Объяснение ультраранней вселенной и разработка понятия
мультивселенной — задачи текущего столетия. Они будут
выглядеть не такими устрашающими, если мы оглянемся
на то, что было достигнуто за XX в. Сто лет назад загадкой
было само сияние звезд; мы и понятия не имели о том, что
находится за пределами нашего Млечного Пути, который счи-
тался статической системой. Для сравнения: сейчас наша па-
норама расширилась на  млрд св. лет, и ее историю можно
проследить до первых долей секунды в «начале».
Конечно, физически мы можем осуществлять исследова-
ния по-прежнему только в нашей Солнечной системе, но усо-
вершенствование телескопов и датчиков позволяет нам из-
учать такие далекие галактики, что свет от них шел до нас
% времени после Большого взрыва. Мы нанесли на карту —
по крайней мере в общих чертах — большую часть простран-
ства, которое для нас в принципе доступно, хотя подозреваем,
что за границами нашего поля зрения Вселенная занимает го-
раздо более значительный объем, свет от которого до нас еще
не добрался (и, возможно, никогда не доберется).
Из подробных наблюдений мы узнаём, как возникают
космические структуры и как развиваются галактики —
не только близлежащие к нам, но и популяции далеких галак-
тик, которые мы видим такими, какими они были до  млрд
лет назад.
Такое продвижение возможно только благодаря понима-
нию, которое само по себе примечательно: основные физи-
ческие законы постижимы и применимы не только к Земле,
но и к самым отдаленным галактикам, причем не только
в настоящее время, но даже в первые секунды расширения
Вселенной. Только в первые миллисекунды космического
расширения и глубоко внутри черных дыр мы сталкиваемся
с условиями, где основные физические принципы остаются
для нас неизвестными.

Специалисты по космологии больше не страдают от не-

достатка информации. Современные достижения в боль-
шей мере принадлежат наблюдателям и экспериментаторам,
а не кабинетным мыслителям. Но в будущем появятся ка-
бинетные «наблюдатели». Результаты обзорных наблюдений
галактик, подробные карты неба и т. д. будут доступны для
всех имеющих подключение к интернету. Куда более широ-
кое научное сообщество сможет принимать участие в иссле-
довании нашей космической среды обитания, проверять свои
интуитивные догадки, искать новые закономерности и т. д.
Наблюдения в значительной степени улучшились, но наше
понимание продвигается вперед зигзагом. Его можно изобра-
зить как пилообразный график — теории приходят и оспа-
риваются, но в целом такой график направлен вверх. Для
успеха необходимо больше мощных телескопов и нужны бо-
лее мощные компьютеры, которые позволят создать более
реалистичные модели.
В науке есть три великих фронта познания: очень боль-
шое, очень маленькое и очень сложное. Космология связана
со всеми тремя. В течение нескольких лет космические числа
λ, Ω и Q должны быть измерены так, как были измерены
размер и форма Земли после XVIII в. Тогда мы, возможно,
решим проблему темной материи.
Но фундаментальной трудностью по-прежнему является
понимание самого начала: для победы на этом фронте при-
дется подождать окончательной теории — «теории всего»,
возможно одного из вариантов теории суперструн. Такая
теория положит конец интеллектуальному поиску, который
начал еще Ньютон, а затем продолжали Максвелл, Эйнштейн
и их последователи. Она углубит наше понимание простран-
ства, времени и основных сил, а также прольет свет на за-
гадки ультраранней Вселенной и центров черных дыр.
Возможно, такая цель недостижима. Может не быть ника-
кой «теории всего», или, если она есть, возможно, ее постиже-
ние находится за пределами наших умственных способностей.

Но даже если эта цель и будет достигнута, это еще не озна-

чает конца научных исканий. Являясь фундаментальной на-
укой, космология одновременно самая грандиозная из наук
об окружающей среде. Ее целью является понимание того,
как простой «огненный шар» развился в сложную среду оби-
тания, которую мы видим вокруг себя, — того, как здесь,
на Земле, и, возможно, во многих других биосферах где-то
еще развитие живых существ могло увенчаться их собствен-
ными размышлениями о том, как они появились.
Чтобы изложить эту точку зрения, Ричард Фейнман ис-
пользовал прекрасную аналогию. Представьте себе, что вы
никогда раньше не видели, как играют в шахматы, а потом,
понаблюдав за несколькими партиями, смогли понять пра-
вила этой игры. Подобным же образом физики изучают за-
коны и процессы, которые управляют основными элементами
природы. В шахматах знание о том, как ходят фигуры, —
это всего лишь заурядный первый шаг к тому, чтобы пре-
вратиться из новичка в мастера. Аналогично даже если мы
и знаем основные законы, исследование того, как следствия
из них определили космическую историю, — бесконечный
поиск. Пренебрежение квантовой гравитацией, субатом-
ной физикой и подобным препятствует нашему понима-
нию «начала». Но трудности интерпретации повседневного
мира и явлений, которые наблюдают астрономы, происте-
кают из их сложности. Все может быть результатом процес-
сов на субатомном уровне, но, хотя мы знаем соответствую-
щие уравнения, управляющие микромиром, на практике мы
не можем их решить, применив к чему-либо более сложному,
чем одна молекула. Более того, если бы мы и могли, получив-
шееся в результате «редукционистское» объяснение не про-
ливало бы свет на загадки. Чтобы понять значение слож-
ного явления, мы вводим новые «эмерджентные» понятия.
(Например, турбулентное движение, способность жидкости
к увлажнению и строение поверхностей твердых тел проис-
текают из коллективного поведения их атомов. Их можно

«упростить» до атомной физики, но эти понятия являются

важными сами по себе, такими же как «симбиоз», «естествен-
ный отбор» и другие биологические процессы, которые в еще
большей степени важны по отдельности.)
Аналогия с шахматами напоминает нам еще кое о чем.
Нет никакого шанса, что наша конечная Вселенная, которую
мы можем наблюдать, могла «отыграть» все эти потенциаль-
ные возможности, несмотря на то что она простирается на де-
сятки миллиардов св. лет вокруг нас. Это так, потому что лю-
бая оценка того, сколько различных цепочек событий могло
произойти, быстро превосходит числа, намного большие тех,
с которыми мы уже сталкивались. Количество различных ва-
риантов развития шахматной игры после того, как каждый
игрок сделал всего по три хода, составляет примерно  млн.
Существует гораздо больше партий из более чем  ходов,
чем те  атомов, которые находятся в пределах нашей ви-
димости. Даже если все вещество во Вселенной образует со-
бой шахматные доски, большинство возможных партий так
и не будет сыграно. А разброс вариантов в настольной игре,
очевидно, гораздо меньше по сравнению с тем разнообра-
зием, которое предлагает природа.
Даже простые неодушевленные системы в целом слишком
«хаотичны», чтобы быть предсказуемыми: Ньютону на са-
мом деле повезло, когда он обнаружил в орбитах планет
один из немногих законов природы, который можно пред-
сказать с высокой степенью вероятности! Любой биологиче-
ский процесс связан с гораздо большим разнообразием, чем
шахматная партия, — с повышением сложности на каждом
этапе становится больше точек ветвления. Если в каждой
галактике, где есть жизнь, имеются миллионы планет, похо-
жих на Землю, то каждая из них будет отличаться от дру-
гих. (Далеко за пределами нашей видимости может суще-
ствовать в буквальном смысле бесконечное пространство,
где возможна любая комбинация обстоятельств и повторе-
ния могут возникать бесконечно часто.) Эта точка зрения

должна заставить нас быть осторожнее с научным триумфа-

торством — не стоит преувеличивать, как много мы в дей-
ствительности понимаем в хитросплетениях мира.
Темой этой книги должны были стать глубинные связи
между микромиром и космосом, символом которых является
Уроборос (рис. .). Наша повседневная жизнь, явно сформи-
рованная субатомными силами, также обязана своим суще-
ствованием точной настройке скорости расширения нашей
Вселенной, процессам образования галактик, синтезу угле-
рода и кислорода в древних звездах и т. д. «Правила» устанав-
ливают всего лишь несколько основных физических законов;
наше появление из Большого взрыва очень восприимчиво
к шести «космическим числам». Если бы эти числа не были
«хорошо настроены», постепенное — слой за слоем — разво-
рачивание сложной структуры Вселенной не состоялось бы.
Существует ли бесконечное множество других вселенных,
которые были «плохо настроены» и поэтому стерильны? Яв-
ляется ли вся наша Вселенная «оазисом» в мультивселенной?
Или мы должны искать другие причины для таких благопри-
ятных значений наших шести чисел?
ПРИМЕЧАНИЯ
. КОСМОС И МИКРОМИР
. Изображения, отражающие весь диапазон масштабов
нашей Вселенной от самых больших к самым малень-
ким, впервые были представлены голландцем Кисом
Биком в книге «Космическая точка зрения: Вселенная
в сорока прыжках» (Cosmic View: the Universe in Forty
Jumps, John Day, ). Эти изображения развились да-
лее и стали популярны после выхода книги и фильма
под названием «Степени десяти» (Powers of Ten), пред-
ставленных Чарльзом и Рэй Имз совместно с Филип-
пом и Филлис Моррисон (W. H. Freeman, ).
. НАША КОСМИЧЕСКАЯ СРЕДА ОБИТАНИЯ I:

ПЛАНЕТЫ, ЗВЕЗДЫ И ЖИЗНЬ
. Был разработан альтернативный метод — сис-
тематическое измерение положения звезды, доста-
точно точное, чтобы отследить ее орбитальные коле-
бания. (Тогда как метод Доплера измеряет движение
вдоль луча зрения, этот метод обнаруживает попереч-
ное движение в плоскости неба.)
. ОГРОМНОЕ ЧИСЛО N:
СИЛА ТЯГОТЕНИЯ В КОСМОСЕ
. Для того чтобы атом вышел из сферы действия тя-
готения, должна быть проделана работа. Ее можно
считать силой «обратного квадрата» и вычисляется

она как соотношение (масса) / (радиус), умножен-

ное на расстояние, через которое действует сила и ко-
торое пропорционально (радиусу). Также известна
и энергия связи. Она пропорциональна соотношению
(масса) / (радиус). Следовательно, эту формулу можно
представить как (масса)/, потому что при постоянной
плотности радиус вычисляется как (масса)/.
. Имеется в виду книга Джулиана Барбура «Конец вре-
мени» (The End of Time, Weidenfeld & Nicolson, ).
На русский язык не переводилась.
. Эта неуверенность по поводу экстремальных условий
около сингулярности не подрывает нашей уверенно-
сти в существовании черных дыр или в нашем пони-
мании их свойств. Подобным образом тайна кварков
не уменьшает нашей уверенности в обычной физике
атомов, которая зависит от поведения электронов
на орбитах в несколько больших масштабах.
. ЗВЕЗДЫ, ПЕРИОДИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА И ЧИСЛО Ε

. Ливио и др. (Nature, ,  ) вычислили, на-
сколько производство углерода чувствительно к из-
менениям в закономерностях ядерной физики.
. НАША КОСМИЧЕСКАЯ СРЕДА ОБИТАНИЯ II:

ЗА ПРЕДЕЛАМИ НАШЕЙ ГАЛАКТИКИ
. Согласно теории Эйнштейна гравитация зависит
не только от плотности, но от [(плотность) +  (дав-
ление) / с]. Если игнорировать второй член, то в слу-
чаях, когда важно давление излучения, мы получаем
разницу в два раза. Тем не менее мы увидим в главе ,
что даже в пустом пространстве может быть какая-то
энергия. Если это так, она будет иметь отрицательное
давление (иначе говоря, «упругость»). Тогда второй

член компенсирует первый, и это вызывает крупное

качественное изменение: расширение на самом деле
ускоряется вместо того, чтобы замедляться. Этот ин-
туитивно непостижимый результат важен в ранней
Вселенной, а также в настоящее время, если энергия
пустого пространства (λ — см. главу ) станет доми-
нирующей.
. Смешивания между центральной областью Солнца
и его внешними слоями не происходит, поэтому в ядре
все еще будет больше гелия из-за скопления отрабо-
танного ядерного топлива, которое заставляет Солнце
светиться более , млрд лет.
. ХОРОШО НАСТРОЕННОЕ РАСШИРЕНИЕ: ТЕМНАЯ

МАТЕРИЯ И ЧИСЛО Ω
. Точное значение критической плотности и, кстати, не-
которых других плотностей, упомянутых здесь, зави-
сит от текущего масштаба Вселенной — это то, что
известно с точностью всего – % из-за проблем
определения так называемой постоянной Хаббла. Эти
проблемы сами по себе могут составить содержание це-
лой книги. Тем не менее я должен упомянуть, из ува-
жения к специалистам, что числа в этой книге соответ-
ствуют постоянной Хаббла, составляющей (в обычных
единицах)  км / с на мегапарсек.
. Куда более интересный вопрос — не нарушается ли
закон обратных квадратов в очень маленьких масшта-
бах или — что примерно является тем же самым —
не вступает ли в масштабах меньше нескольких метров
в игру «пятая сила». Рассуждения, связанные с теорией
суперструн (см. главу ), предполагают, что таким об-
разом могут проявляться дополнительные простран-
ственные измерения. Здесь нам снова не хватает экс-
периментальных доказательств, и они оказываются

куда менее точными, чем нам бы хотелось, потому что

тяготение между лабораторными объектами является
очень слабым.
. Меньшее количество дейтерия в случае, когда плот-
ность выше, на первый взгляд кажется ошибочным ре-
зультатом, но на самом деле это вполне естественно.
Чем выше плотность, тем чаще ядра сталкиваются друг
с другом и тем быстрее ядерные реакции будут пре-
вращать водород (с одним протоном) в гелий (с двумя
протонами и двумя нейтронами). Дейтерий (с одним
протоном и одним нейтроном) — промежуточный
продукт реакции. Если плотность высока, его оста-
ется не слишком много, потому что реакции прохо-
дят так быстро, что почти весь дейтерий перерабаты-
вается в гелий. С другой стороны, если бы плотность
была ниже, нам стоило бы ожидать большего количе-
ства «остаточного» дейтерия, оставшегося после пер-
вых трех минут существования нашей Вселенной. Эта
зависимость тонкая, поэтому любые достаточно точ-
ные измерения доли дейтерия говорят нам о средней
плотности атомов во Вселенной.
. Это доказательство на самом деле говорит нам о раз-
нице квадратов масс двух различных видов нейтрино.
Более ранний вариант эксперимента «Камиоканде» за-
писал данные  событий, связанных с высокоэнергети-
ческими нейтрино от появившейся в  г. неподалеку
от нас сверхновой, о чем было упомянуто в главе .
Американский эксперимент в соляной шахте в Огайо
зафиксировал данные еще восьми событий. (Также
нейтринные события зарегистрировал детектор в Бак-
санской лаборатории на Кавказе. — Прим. науч. ред.)
Полученные цифры порадовали астрофизиков, по-
скольку хорошо согласовываются с предсказаниями
теорий сверхновых.

. Следующий шаг в теоретическом понимании субатом-

ной физики может затрагивать понятие, которое назы-
вается «суперсимметрия». На этом этапе необходимо
связать ядерные силы с другими силами внутри атомов
(и таким образом обеспечить лучшее понимание на-
шего космического числа ε). Тут задействованы и не-
которые виды электрически нейтральных частиц, кото-
рые были созданы во время Большого взрыва и массу
которых можно вычислить.
. ЧИСЛО λ: ЗАМЕДЛЯЕТСЯ ИЛИ УСКОРЯЕТСЯ

КОСМИЧЕСКОЕ РАСШИРЕНИЕ?
. Следующие друг за другом «гребни волн» в излучении
любого атома или молекулы связаны с их колебанием,
которое, в сущности, является микроскопическими
часами. Вершины волн прибывают медленнее, когда
источник удаляется и длина волны увеличивается.
. Из книги «Воображение природы» (Nature’s
Imagination) под редакцией Дж. Корнуэлла (Oxford
University Press, ).
. ПЕРВИЧНАЯ «РЯБЬ»: ЧИСЛО Q

. На первый взгляд может показаться, что это проти-
воречит утверждению о том, что число Q остается
одним и тем же во всех масштабах. Тем не менее Q
на самом деле рассчитывается как избыточная плот-
ность, умноженная на квадрат масштаба длины. Со-
гласно законам тяготения Ньютона, гравитационная
энергия связи на поверхности сферы зависит от массы,
деленной на радиус. Тем не менее для сфер различной
массы, но одинаковой плотности масса зависит от (ра-
диус), поэтому энергия связи отличается на (радиус).

Следовательно, в более крупных масштабах колебания

плотности имеют меньшую амплитуду.
. Кто-то может задаться вопросом, почему исчезают
подструктуры внутри галактик, тогда как отдельные
галактики продолжают существовать внутри скопле-
ний, которые не становятся едиными «супергалакти-
ками». Это происходит потому, что на более поздних
этапах создания иерархии в скоплениях газ является
слишком горячим и рассеянным, чтобы сконденсиро-
ваться в звезды. Процесс формирования звезд «уга-
сает» в масштабах больших, чем галактики.
. НАША КОСМИЧЕСКАЯ СРЕДА ОБИТАНИЯ III: ЧТО

ЛЕЖИТ ЗА ГОРИЗОНТОМ?
. В частности, интенсивность излучения, измеренная ап-
паратом COBE в миллиметровых длинах волн, может
быть слабее, чем предсказанная экстраполяция того,
что было надежно определено в сантиметровых длинах
волн. Многие процессы могут сопровождаться допол-
нительным излучением на миллиметровых волнах, на-
пример излучение от пыли или от звезд с очень силь-
ным красным смещением, и поэтому мы не должны
быть обескуражены тем, что на этих длинах волн из-
лучение будет более интенсивным, чем у абсолютно
черного тела. Сложнее будет объяснить более низкую
температуру на миллиметровых волнах.
. «Инфляционная Вселенная: В поисках новой теории
происхождения космоса» (The Inflationary Universe:
The Quest for a New Theory of Cosmic Origins, Addison-
Wesley, Reading, ).

ГЛАВА . СОВПАДЕНИЕ, ПРОВИДЕНИЕ ИЛИ

МУЛЬТИВСЕЛЕННАЯ?
. Из книги «Кварки, хаос и христианство» (John
Polkinghorne, Quarks, Chaos and Christianity, SPCK
Triangle Press, ).
. Уильям Оккам привел взгляд на вещи, который в пе-
реводе с латинского означает: «Не следует умножать
сущности сверх необходимого».
. Как саркастически заметил космолог Джон Барроу,
если это замечание верно, то оно, конечно, не явля-
ется оригинальным.
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ
А Большой взрыв 11, 13, 14,

абсолютно черное тело 190 20, 22, 23, 50, 58, 69,
адронный коллайдер 158 72, 83, 89, 92–97,
аксионы 111 100, 108–110, 113,
антивещество 114, 115, 114, 116, 120, 121,
116, 117, 162, 181 132, 139, 144, 150,
асимметрия вещества и 151, 155, 156, 158,
антивещества 115 162, 164, 166, 167,
астероиды 29, 33, 47, 60, 174, 185, 195, 196,
100, 152 198, 205, 209, 215
атомы 8, 11, 12, 15–19, 23, Бруно, Джордано 34, 35
25, 27, 34, 37, 45–47,
49, 56, 59–63, 65–75,
92–96, 101, 102, 108, В
109, 111, 112, 114, 115, Вайнберг, Стивен 160
117, 123, 135, 139, Виттен, Эдвард 189
147, 153, 156, 160, 164, водород 12, 20, 37, 45, 62,
166, 167, 170, 173, 177, 66–72, 76, 95–97,
181, 184, 185, 190, 196, 108, 110, 115, 121,
198, 200, 207, 208, 139, 141, 156, 181,
211, 212, 214, 215 214
Второй закон
термодинамики 140
Б
Барбур, Джулиан 52, 181
Бекенштейн, Якоб 189 Г
бериллий 73 галактики
биосфера 22, 33, 37, 45, гравитационное
74, 100, 120, 139, линзирование 107,
152, 207 112

Девы, скопление 16, 78, 214

182 динозавры 29, 33
диски 76, 150 Доплера, эффект 27, 28,
Местная группа 77, 78, 82, 211
135, 136
скопления и
суперскопления 79,
82, 104, 105, 113, Ж
115, 123, 132, 142– железо 67, 68, 70, 71, 74,
144, 148, 152, 154, 95, 96, 181
167, 168, 197, 216
эволюция 84, 105
эллиптические 77 З
Галилей, Галилео 44, закон обратных квадратов
202–204 Ньютона 42, 45, 104,
гамма-лучи, гамма- 176, 177, 213
всплески 115, 154 закон обратных кубов 176,
Гамов, Георгий 96, 130, 177
166, 167 звезды
гелий 62, 66, 69–73, 76, внутреннее давление,
95–97, 109, 113, 139, уравновешенное
156–158, 162, 167, тяготением 43, 48,
181, 197, 213, 214 94, 147, 165, 171, 212
Гелл-Ман, Мюррей 160 протозвезды 25
Глэшоу, Шелдон 160 состав 26, 66–70, 141
глюоны 186, 197 столкновения 77
гравитационное излучение суперзвезды 147
59, 135 Земля 7, 8, 15, 20–22, 27,
гравитационные волны 29, 31–34, 36, 37, 38,
168, 169 42, 43, 46–49, 53, 54,
Гут, Алан 163, 169, 170 56, 58, 61–63, 65,
67–69, 80, 86, 88, 89,
91, 93, 99–101, 103,
Д 107, 109–111, 114,
дейтерий 72, 96, 97, 108, 134, 143, 144, 152,
109, 112, 113, 139, 158, 162, 167, 171,
150, 156, 162, 197, 175, 203–208

И 123, 130–133, 135,

изотопы 66 136, 145, 152, 153,
инфляционная Вселенная, 164, 166, 196, 198–
теория 122, 163–169, 204, 206, 215
198 красное смещение 28, 29,
инфляция 162, 163, 165, 81, 82, 86, 87, 115,
168, 171, 173, 174, 196 124–126, 129, 134,
136, 151, 216
Кронин, Джеймс 116
К
Калуца, Теодор 187
квазары 124, 125, 147, 150 Л
квантовая гравитация 183, Линде, Андрей 163, 174,
185 197
квантовая механика 184 Лоуэлл, Персиваль 35
квантовая теория 183, 185
квантовые эффекты 16,
136, 184, 185 М
кварки и антикварки 114, Майор, Мишель 28
116, 117, 161, 186, Максвелл, Джеймс 159,
197, 198, 212 160, 169, 206
Кека, обсерватория 89 Мандельброта, множество
Кело, Дидье 28 193, 194
Кельвин, Уильям Томпсон Марс 32, 33, 35, 47, 175
61, 71, 95, 140 Млечный Путь 16, 76, 77,
Кендалл, Генри 161 83, 86, 88, 99, 135, 205
Керр, Рой 57 монополи 169
Киршнер, Роберт 78 мультивселенная 24, 172,
кислород 12, 20, 33, 67, 174, 191, 193, 196,
68, 73, 74, 87, 95, 96, 198, 202, 204, 205,
199, 209 209, 217
Клейн, Оскар 187
коричневые карлики
106–108, 112, 141 Н
космологическая нейтрино 70, 109–113, 116,
постоянная (λ) 13, 117, 156, 160, 214

нейтронные звезды 7, 54, протоны 37, 45, 62, 65–67,

55, 57, 67, 68, 117, 69–73, 75, 114–117,
131, 135, 151, 158, 121, 160–162, 169,
167 184, 214
нейтроны 62, 66, 67, 69–
73, 75, 97, 160, 214
Ньютон, Исаак 22, 41, 42, Р
44, 45, 50–52, 54, 63, размер Вселенной 12, 20
104, 105, 142, 176, разум, внеземной 33, 36,
203, 206, 215 38
резонанс в ядрах 73
реликтовое излучение 91,
О 93, 110, 122, 132, 139,
Общая теория 143–145, 163, 182
относительности
(ОТО) 50, 52, 54,
105, 133, 135, 150, С
188, 189 Салам, Абдус 160
Сато, Катсумото 163
Сахаров Андрей
П Дмитриевич 115,
Паули, Вольфганг 95 116, 181
Пейли, Уильям 177, 195 сверхновые 54, 64, 65, 67,
периодическая таблица 93, 125–128, 132, 214
Менделеева 12, 20, сверхскопления галактик
61, 65, 67, 68, 72, 74, 79, 115, 142, 145,
75, 95, 96, 142, 148, 148, 153, 154, 182,
160, 199, 212 197
Перлмуттер, Сол 128 сильное (ядерное)
Планка, постоянная 183 взаимодействие 71,
Планк, Макс 21 116, 159, 160, 161
планковское время 184, сингулярность 58, 59, 185,
185 212
плоская Вселенная 166, скорость света 17, 28,
196, 201 51–54, 70, 82, 84, 87,
Полкинхорн, Джон 195 137, 185

слабое взаимодействие 127, 128, 136, 144,

116, 160, 161, 186 150, 173, 182, 205,
Солнечная система 15, 18, 206
21, 25, 26, 29, 32, 49, темная материя 12, 13, 56,
50, 54, 56, 63, 65, 68, 92, 98, 99, 102–115,
80, 81, 96, 103, 104, 118, 123, 126, 128,
129, 162, 176, 205 129, 136, 141, 143,
Солнце 12, 15, 17, 18, 146–148, 150, 153,
20–22, 26–30, 35, 38, 156, 166, 170, 196,
43, 47, 48, 50, 54–56, 200, 202, 206, 213
61–65, 67–71, 76, 77, Туманность Андромеды
92, 93, 95, 96, 99– 16, 23, 76, 77, 86, 88,
101, 103, 106, 110, 93, 99, 135, 137
120, 135, 140, 143, ‘т Хоофт, Герард 160
147, 168, 176, 213 тяготение (гравитация) 18,
спектры звезд и галактик 25, 39, 41–43, 45, 46,
27, 31, 69, 81, 87, 91, 47, 49, 50, 52–54, 56,
144, 151, 156, 159 58–60, 62, 63, 67,
Специальная теория 69, 71, 100, 103–
относительности 105, 107, 118, 120,
(СТО) 87 129–133, 136, 137,
Старобинский, Алексей 140–142, 145–153,
163 159–161, 163, 164,
Строминджер, Эндрю 190 166, 167, 171, 176,
Стэнфорд, линейный 180, 184, 186, 189,
ускоритель 161 191, 199, 201, 203,
суперструны 17, 186, 187, 207, 211, 212, 214,
189–191, 206, 213 215
Т У
Тейлор, Ричард 161 углерод 20, 27, 66–68, 73,
телескопы 7, 16–18, 25, 27, 74, 87, 94–96, 128,
29, 31, 37, 38, 76, 78, 199, 209, 212
79, 81, 85, 86, 88–91, Уилер, Джон Арчибальд 56
105, 108, 124, 125, уран 12, 66, 68

Уран, планета 30, 35, 66 133–136, 150, 151,

Уроборос 18–20, 23, 102, 154, 168, 170, 174,
209 181, 184, 185, 189,
190, 198, 201, 205,
206, 212
Ф
Фарадей, Майкл 159, 169,
176 Ш
Фейнман, Ричард 37, 190, Шелтон, Йан 64
207
Фитч, Вал 116
фотоны 92, 109, 110, 117, Э
127, 156, 180 Эддингтон, Артур 48, 105
фракталы 78, 79 Эйнштейн, Альберт 22, 50,
Фридман, Джером 161 51, 53, 54, 57, 58, 60,
69, 87, 105, 129, 130,
133, 150, 159, 171,
Х 172, 178, 184, 187–
Хаббл, космический 191, 201, 206, 212
телескоп 16, 85, 105, электроны 16, 37, 45, 46,
127, 144 70, 72, 93, 114, 115,
Хаббл, Эдвин 81, 90, 130 121, 136, 161, 177,
Хойл, Фред 73, 94, 96 212
Хокинг, Стивен 186, 190 энтропия 139, 140, 189,
190
Ц
Цвейг, Джордж 160 Ю
Юпитер 27, 28, 30, 32, 45,
47, 48, 69, 175
Ч
черные дыры 7, 8, 13, 14,
22, 54–60, 76, 102, Я
108, 112, 117, 131, ядерный синтез 62, 67,
71–73, 140, 189, 209

C P
COBE, спутник NASA 92, Planck, спутник
93, 144, 145, 156, 216 Европейского
космического
агентства 92, 145,
L 168
LISA, проект 168
S
M SETI, проект 35
MAP, спутник NASA 145
Рис Мартин

Г ,
 В
Руководитель проекта Д. Петушкова

Арт-директор Ю. Буга
Корректоры М. Миловидова, С. Чупахина
Компьютерная верстка М. Поташкин
Подписано в печать 12.07.2018. Формат 60×90/16.

Бумага офсетная № 1. Печать офсетная.
Объем 14,5 печ. л. Тираж 3000 экз. Заказ № .
ООО «Альпина нон-фикшн»

123007, г. Москва
ул. 4-я Магистральная, д. 5, строение 1, офис 13
Тел. +7 (495) 980-5354
www.nonfiction.ru
Знак информационной продукции

(Федеральный закон № 436-ФЗ от 29.12.2010 г.)
Отпечатано в АО «Первая образцовая типография»,

филиал «УЛЬЯНОВСКИЙ ДОМ ПЕЧАТИ»
432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14
Издательство «Альпина нон-фикшн» рекомендует
За пределами Земли
В поисках нового дома
в Солнечной системе
Чарльз Уолфорт, Аманда Хендрикс,
пер. с англ., 2018, 400 с.
«За пределами Земли» удачно сочетает рассказ о возможных
версиях будущего со множеством сведений о новых прорывах
в космических технологиях, робототехнике и космической
медицине.
Nature
Эта важная книга заставляет задуматься о наших безграничных
перспективах покорения Солнечной системы, а также миров
за ее пределами.
Пит Уорден,
исполнительный директор программы Breakthrough Starshot,
бывший директор исследовательского центра NASA Ames
О чем книга
Однажды люди научатся жить на Титане, самом крупном спутнике Сатурна. Этими сло-
вами начинается книга «За пределами Земли», написанная планетологом Амандой
Хендрикс и научным журналистом Чарльзом Уолфортом. Не на Марсе, как считалось
долгие годы, а именно на Титане, с его плотной атмосферой, щадящим климатом
и неисчерпаемыми запасами топлива и воды, возможно создание автономной коло-
нии. Аргументируя свою точку зрения, ученый и журналист показывают не только
неизбежность и заманчивые перспективы освоения планет и спутников Солнечной
системы, но и болевые точки государственного и коммерческого освоения космоса,
политические, бюрократические и научные проблемы, которые препятствуют поко-
рению иных миров. И все же это реальная перспектива, а не фантастический сце-
нарий — убеждены авторы и заражают своей верой читателя.
Кто автор
Аманда Хендрикс — планетолог, доктор наук, в течение 12 лет работала в Лаборатории
реактивного движения НАСА. Была научным экспертом миссий аппарата «Галилео»
и Лунного орбитального зонда, участвовала в программах телескопа «Хаббл». Автор
множества научных трудов о космосе.
Чарльз Уолфорт — научный журналист, автор более десятка книг, обладатель лите-
ратурной премии Los Angeles Times в номинации «Наука и техника».
Покупая бумажные книги на сайте alpina.ru, вы бесплатно получаете

их электронные версии. Подробнее на alpina.ru/free
Все эти миры — ваши

Научные поиски внеземной жизни
Джон Уиллис, пер. с англ., 2018, 286 с.
Где и как искать инопланетян? Идея внеземной жизни
завораживала человечество задолго до начала освое-
ния космического пространства. Джон Уиллис, астро-
ном и популяризатор науки, приводит пять наиболее
реалистичных сценариев поиска инопланетных живых
существ в нашей Галактике. Описывая последние
достижения в изучении космоса — результаты косми-
ческого телескопа «Кеплер», исследование Марса с помощью марсохода «Кьюрио-
сити», пролет около Плутона зонда «Новые горизонты» и многие другие, — Уиллис
предоставляет читателям возможность самим выбрать подходящий способ обнару-
жения внеземной жизни. Он предлагает нам поразмышлять о ее существовании под
марсианским льдом, на спутнике Юпитера Европе и спутниках Сатурна Энцеладе
и Титане, причем нынешние условия на Титане автор рассматривает через призму
далекого прошлого нашей собственной планеты. Уиллис бросает взгляд и за пределы
Солнечной системы, обсуждая шансы найти «вторую Землю» среди миллиардов
экзопланет, вероятно, существующих в нашей Галактике, а также вслушивается
в далекий космос в надежде услышать инопланетные радиосигналы.
Почему книга достойна прочтения

Книга написана известным ученым и представляет собой фактически введение
в астробиологию. Рассматриваются современные исследования планет и их спут-
ников в Солнечной системе и планетных систем других звезд, связанные с поиском
внеземной жизни.
Кто автор
Джон Уиллис — активный исследователь, специалист в области космологии и эво-
люции галактик, профессор астрономии Викторианского университета Британской
Колумбии (Канада), где он ведет курс астробиологии.

Как работает Вселенная

Введение в современную космологию
Сергей Парновский, 2018, 277 с.
Солнце вместе с Землей, да и мы с вами появились из хлама,
оставшегося после взрыва сверхновой, которая сама уже
была «секонд-хендом». Мы упоминали, что изучение науки
может быть вредным для вашего эго?
Книга рассчитана на читателя, интересующегося современной

космологией и знакомого с элементами физики и математики.
Автору удалось в доступной форме рассказать о развитии
представлений об эволюции Вселенной. Книга читается с инте-
ресом, но не предполагает легкого чтения: читателю есть над
чем задуматься, если он хочет глубже понять, как ученые ищут
и находят ответы на сложные вопросы мироздания.
Анатолий Засов,
доктор физико-математических наук,
профессор кафедры астрофизики и звездной астрономии
физического факультета МГУ
Эта книга посвящена космологии — науке, недавно отпраздновавшей свое столетие.
Она объясняет, почему мы уверены, что у Вселенной есть начало, где и когда произо-
шел Большой взрыв, что означает разбегание галактик, как образовалось все, что нас
окружает — от атомов до галактик, каково будущее Вселенной, существуют ли миры
с другими физическими законами, что такое черные дыры и многое другое. Подробно
рассказывается про то, что нам известно и что неизвестно про две таинственные
сущности, которые вместе составляют более 95 % содержимого Вселенной — темную
материю и темную энергию. Кроме того, показаны физические основы общей теории
относительности и предсказанные ею эффекты.
Кто автор
Сергей Людомирович Парновский — доктор физико-математических наук, профессор
Физико-технического института (г. Киев).

Нелокальность
Феномен, меняющий представление
о пространстве и времени, и его
значение для черных дыр, Большого
взрыва и теорий всего
Джордж Массер, пер. с англ., 2018, 360 с.
Нелокальность дает нам нечто гораздо более впечатляющее,
чем паранормальные явления: возможность взглянуть на истин-
ную природу физической реальности. Если воздействия могут
пересекать пространство так, словно его на самом деле нет,
то из этого следует естественный вывод: пространства на самом
деле нет. <…> Многие физики теперь считают, что пространство
и время обречены: они являются не фундаментальными элементами физического мира, но след-
ствием первозданного состояния отсутствия пространства.
Эта книга посвящена истории феномена нелокальности в физике. Она представляет
собой захватывающий обзор фактов, указывающих на то, что пространство-время
является производным свойством Вселенной, а не ее фундаментальным элементом.
Автор показывает, что нелокальность может быть матерью всех загадок и головоломок,
с которыми сталкиваются физики в наши дни — это не только странное поведение
квантовых частиц, но и судьба черных дыр, происхождение космоса и присущее
природе единство.

Книга дает представление о современных концепциях пространства, времени и струк-
туры Вселенной, в ней подробно представлена история спора вокруг локальности
и нелокальности в физике и философии.
Кто автор
Джордж Массер — известный журналист, пишущий редактор журнала Scientific
American и автор книги «Руководство по теории струн для полного идиота» (The
Complete Idiot’s Guide to String Theory). Как популяризатор науки Массер получил
премию Джонатана Эберхарта от Американского астрономического общества, а также
премию Американского института физики в 2011 г. В 2014–2015 гг. он был участником
программы Knight Science Journalism в Массачусетском технологическом институте.
Его выступления можно увидеть в телешоу Today, на каналах CNN, NPR и BBC.

Вселенная
Краткий путеводитель по пространству
и времени: от Солнечной системы
до самых далеких галактик
и от Большого взрыва до будущего
Вселенной
Сергей Попов, 2018, 400 с.
Современная астрофизика — быстро развивающаяся
наука, которая использует новейшие (и очень дорогие)
приборы и суперкомпьютеры, дополняющие и меняющие астрономическую картину
мира. Сегодня мы знаем, что живем в расширяющейся Вселенной, чей возраст
составляет немногим менее 14 миллиардов лет. Нам известно, как синтезировались
и синтезируются ядра элементов. Мы можем наблюдать разные стадии формирова-
ния звезд и планетных систем. Удается даже разглядеть, как в дисках вокруг звезд
образуются планеты. Тем не менее остается много вопросов и загадок. Что такое
темное вещество и темная энергия? Как взрываются сверхновые разных типов? Как
устроены черные дыры? Известный астрофизик и популяризатор науки Сергей Попов
систематизирует сложившиеся научные представления о Вселенной и одновременно
обращается к новейшим открытиям и нерешенным вопросам.

Не существует ничего более захватывающего, чем история эволюции нашего мира, —
в масштабах куда больших, чем город, страна, планета или Солнечная система.
Книга не только рассказывает о галактиках, звездах, планетах и различных экзо-
тических объектах, таких как белые карлики, нейтронные звезды и черные дыры,
но и затрагивает пока не решенные вопросы, связанные, например, с загадочным
темным веществом и еще более загадочной темной энергией. Эта книга — сумма
всех современных знаний о нашей Вселенной.
Кто автор
Сергей Попов — российский ученый-астрофизик, популяризатор науки, доктор физи-
ко-математических наук, ведущий научный сотрудник Государственного астрономи-
ческого института им. П. К. Штернберга МГУ, лауреат премии «За верность науке»
2015 года за личный вклад в дело популяризации науки.

Космос Эйнштейна
Как открытия Альберта Эйнштейна изменили
наши представления о пространстве
и времени
Митио Каку, пер. с англ., 2-е изд., 2018, 272 с.
Каку дает читателю возможность видеть и думать как Эйнштейн, делая наше
понимание более полным и простым.
Popular Science
Доступное и лаконичное описание жизни и творчества Эйнштейна…

Чет Раймо, Toronto Globe and Mail
Описывая жизнь Альберта Эйнштейна, Митио Каку погружает нас в бурлящую атмосферу первой
половины XX в. — две мировые войны, революция в Германии, создание атомной бомбы. Он
показывает читателю невидимый обычно за триумфальной стороной открытий и озарений мир
ученого — этапы становления, научные баталии, зачастую непростые отношения с близкими.
В книге представлен свежий взгляд на новаторскую деятельность Эйнштейна, перевернувшего
представления человечества о пространстве и времени.

• Автор книги, Митио Каку, — всемирно известный физик и популяризатор науки. Его уме-
ние доносить научные знания до самого широкого читателя сродни великому Эйнштейну,
любившему повторять, что новая теория никуда не годится, если не базируется на зримом
образе, достаточно простом, чтобы понять его мог даже ребенок.
• В своей новой книге Митио Каку не только удается увлекательно рассказать о жизни
великого гения, но и дать четкое представление об открытиях Альберта Эйнштейна даже
тем, кто далек от науки.
• В ней содержится множество интереснейших исторических, биографических и философ-
ских замечаний.
Кто автор
Митио Каку (род. 24 января 1947 года в Сан-Хосе, Калифорния) — профессор теоретической
физики, более четверти века преподает в Нью-Йоркском Сити-колледже, кроме того, работает
в Институте перспективных исследований в Принстоне и в Нью-Йоркском университете.
Выдающийся ученый, один из создателей теории струн, Митио Каку получил особое призна-
ние во всем мире благодаря активной деятельности по популяризации теоретической физики
и современных концепций об устройстве мироздания. Его книги, в том числе такие бестселлеры,
как «Гиперпространство» и «Физика невозможного», переведены на десятки языков, а радио-
и телепередачи слушают и смотрят на сотнях каналов.


Всего Шесть Чисел - Главные Силы, Формирующие Вселенную

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

Всего Шесть Чисел - Главные Силы, Формирующие Вселенную

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Всего Шесть Чисел - Главные Силы, Формирующие Вселенную

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

Вы смогли скачать эту книгу бесплатно и легально благодаря проекту

«Дигитека». Дигитека — это цифровая коллекция лучших научно-популярных

Мы от всего сердца благодарим всех, кто помог освободить лучшие научно-

Мы также от имени всех читателей благодарим за финансовую помощь Фонд

Этот экземпляр книги предназначен только для личного использования. Его

© 2000 by Martin Rees

Астрономия — одна из первых наук, связанных с числами,

наши космические горизонты. Параллельно идет исследо-

Прежде всего мне хотелось бы отдать должное коллегам,

Человек… нераздельно связан со всем сущим,

лаконично выразить сущность физических законов в единой

• Вселенная простирается так далеко из-за того, что

и расширением Вселенной. Если бы это отношение

нашего мира, D, и равно оно трем. Жизнь не смогла бы

Возможно, между этими числами существуют какие-то

появиться (и поэтому сейчас существуем) только во вселен-

ВСЕЛЕННАЯ ЧЕРЕЗ ЗУМОБЪЕКТИВ

увидим миллиарды практически неотличимых друг от друга

атомного ядра можно исследовать, изучая, что происходит,

БОЛЬШИЕ ЧИСЛА И РАЗНЫЕ МАСШТАБЫ

Вселенной по меньшей мере столько же галактик, сколько

материальных и духовных сущностей, которое никогда не ис-

Рис. .. Уроборос . Связь между микромиром частиц, ядер, атомов

Уроборос охватывает  порядков величины. На самом

не экстравагантное излишество, это последствие длинной

Европа и Северная Америка были единым целым. Мы верим

* Большая книга афоризмов (изд. 9-е, исправленное) / состави-

Туманность Андромеды в конце концов сольется с нашей

(в пространстве или в будущем времени) и нет никаких

Черт бы побрал эту Солнечную систему! Плохое

облако в Орионе является достаточно редким явлением.

ДРУГИЕ ПЛАНЕТНЫЕ СИСТЕМЫ

(явление в области оптики, аналогичное изменению частоты

* В настоящее время наибольшее количество экзопланет обнару-

Юпитера, будут изменять скорость движения звезды всего

* Сейчас чувствительность приборов позволяет обнаруживать

на поверхности Луны говорит о том, каким опасным местом

Будет просто поразительно, если среди миллиардов канди-

Жизнь на Земле занимает самые разнообразные ниши.

* О современных представлениях по этому вопросу см.: Ники-

оговорка: скажем, если метеориты с Марса могли добраться

ОТ ПРОСТЕЙШЕЙ ЖИЗНИ К РАЗУМУ

время нам выпал шанс: если эволюцию переиграть, итог

В космосе существует бесчисленное множество созвез-

обитать существа, похожие на тех, что населяют нашу чело-

Со времен Бруно это мнение широко распространилось.

ОБЩАЯ КУЛЬТУРА С ИНОПЛАНЕТЯНАМИ?

* Бруно Д. Философские диалоги. — М.: ИП Карелин, 2013.

затратами энергии. У нас уже есть технологии, с помощью

времени, но обменяться межзвездными остротами не по-

Разумная жизнь может не иметь вообще никакого интел-

задаваться вопросом, какие на них условия. Не слишком ли

Кто же поверит в муравья в теории?

«ЧАСОВОЙ МЕХАНИЗМ» НЬЮТОНА

Если бы мы решили организовать лекции для разумных су-

обратных квадратов». Сила ослабевает пропорционально ква-

орбитах вокруг Солнца. В более крупном масштабе тяготе-

маленьких, у них другие пропорции, к примеру более тол-

С другой стороны, и природа не может произвести деревьев