Papers by Elizaveta Polukhina
Социологические исследования, Jun 15, 2015
The journal of social policy studies, Dec 23, 2017
The Journal of Social Policy Studies, 2019
Статья обращена к изучению идентичности представителей рабочего класса. Исследование основано на ... more Статья обращена к изучению идентичности представителей рабочего класса. Исследование основано на концепции культурологического анализа классов и подходе генетического структурализма Пьера Бурдье, согласно которому классовый габитус представляет собой систему устойчивых диспозиций, порождающих социальные практики и встроенных в социальные отношения. Эмпирическим объектом исследования выступают рабочие Уралмашзавода – одного из крупнейших заводов СССР, который продолжает функционировать и сегодня. Исследование проходило на территории района Уралмаш, построенного в 1920-е гг. в городе Свердловск (ныне Екатеринбург). Полевое исследование выполнено в жанре этнографического кейс-стади. Во время сбора данных, в мае-июне 2017 г., коллектив исследователей во главе с авторами статьи стали временными жителями района Уралмаш. На примере уральского кейса показано, что современный заводчанин на постсоветском пространстве является носителем множественной и фрагментарной идентичности, в которой объ...
Данная статья основана на материалах 3-х последовательных этапов работы с данными (qual->quant->q... more Данная статья основана на материалах 3-х последовательных этапов работы с данными (qual->quant->qual) 2 , посвященных анализу внутригородских переездов жителей Москвы. На первом этапе (qual) на материалах биографических интервью советских поколений проанализированы жилищные траектории, в результате построена типология внутригородских переездов, актуальная для Москвы ХХ в. 3 , и показано, что в советское время траектории внутригородских переездов были преимущественно предопределены внешними обстоятельствами и решениями «сверху» (подселение, «дали квартиру»). Разработанная на первом этапе типология переездов легла в основу 2-й количественной части-анкеты, измеряющей внутригородские переезды современных горожан. В результате онлайн-опроса с участием 153 респондентов (quant) и последующего кластерного анализа были выделены 6 групп «переезжающих» москвичей. Показано, что современные переезды связаны, в первую очередь, с индивидуализированным желанием горожанина улучшить жилищные условия, выбрать жилое пространство, соответствующее его типу семьи и образу жизни. На 3-м этапе из участников опроса было выбрано 16 информантов 18-30 лет. С ними были проведены полуформализованные биографические интервью (qual), детализирующие тему переезда и значения современного жилья. Показано, что для молодежи жилище, с одной стороны, сохраняет функцию традиционного «дома» (сон, хранение вещей и др.), а с другой стороны, выполняет роль и «рабочей зоны» (работа на компьютере, творчество), и «публичной площадки» для реализации коллективных действий. Ключевые слова: внутригородские переезды, жилищная мобильность, жилищные траектории, Москва, ментальная карта домашнего пространства, молодежь Введение Основу работы составляет биографический подход, который трактует переезд, смену места жительства, как значимое биографическое событие (Coulter, Ham, 2013; Стрельникова, 2014; Социальная мобильность…, 2017). Оптика жилищной мобильности 1 Статья написана в рамках проекта РНФ «Межпоколенная социальная мобильность от XX века к XXI: четыре генерации российской истории» (грант № 14-28-00217-П). * Балакирева Мария, магистрант НИУ ВШЭ. [email protected]. ** Балакирева Мария, магистрант НИУ ВШЭ. [email protected]. *** Полухина Елизавета, доцент департамента социологии НИУ ВШЭ, доцент социологического факультета ГАУГН. [email protected]. 2 В рамках современных аббревиатур части эмпирического исследования обозначаются следующим образом: качественная часть-«qual», от английского «qualitative», количественная часть-«quant», от «quantitative» (Morgan, 2014). 3 Об анализе жилищных траекторий москвичей в ХХ в. ранее уже было подробно написано на страницах данного журнала (см.: Полухина, Горяйнова, 2015).
Laboratorium: Russian Review of Social Research
This article is based on the concept of material culture, which reveals the role of material obje... more This article is based on the concept of material culture, which reveals the role of material objects in the social world. It shows how the urban environment changes the relationship between neighbors who share a common yard but live in housing of different types—in khrushchevki (the Soviet-era housing) or in new high-rise buildings. The article depicts a hierarchical material environment in the common space formed because of a municipal ren-ovation program involving the gradual demolition of old housing and the redevelopment of the area with new dwellings. Material used in this article was collected in Moscow in 2019, through a case study of a yard shared by several building; the study involved interviews with 17 residents and concierges of the area and multiple observation sessions. The article shows that the long-pending demolition of a khrushchevka and the destruction of the common yard space caused conflict and resulted in hierarchical courtyard materiality and housing inequalities. This created a perception of the khrushchevka residents as a “stigmatized” group and strained their relationships with neighbors in the new buildings. The hi-erarchical housing environment as a structural materiality forms and maintains multidimen-sional aspects of housing inequalities—spatial, social class–based, and symbolic dimensions.As interpretative and analytical framework, the article uses Wendy Bottero’s notion of the sense of inequality, which is understood as an emotion that develops from hierarchical rela-tionships. On the basis of the empirical date, this article elaborates on Bottero’s idea and explains why, in this situation, it is more appropriate to call this social emotion “a sense of injustice,” referencing society’s ideas about what is proper. Therefore, structural housing inequality is a condition for the emergence of an intersubjective sense of injustice as a social consequence of this situation.
Laboratorium: Russian Review of Social Research. 15(1):33–55, 2023
This article is based on the concept of material culture, which reveals the role of material obje... more This article is based on the concept of material culture, which reveals the role of material objects in the social world. It shows how the urban environment changes the relationship between neighbors who share a common yard but live in housing of different types—in khrushchevki (the Soviet-era housing) or in new high-rise buildings. The article depicts a hierarchical material environment in the common space formed because of a municipal ren-ovation program involving the gradual demolition of old housing and the redevelopment of the area with new dwellings. Material used in this article was collected in Moscow in 2019, through a case study of a yard shared by several building; the study involved interviews with 17 residents and concierges of the area and multiple observation sessions. The article shows that the long-pending demolition of a khrushchevka and the destruction of the common yard space caused conflict and resulted in hierarchical courtyard materiality and housing inequalities. This created a perception of the khrushchevka residents as a “stigmatized” group and strained their relationships with neighbors in the new buildings. The hi-erarchical housing environment as a structural materiality forms and maintains multidimen-sional aspects of housing inequalities—spatial, social class–based, and symbolic dimensions.As interpretative and analytical framework, the article uses Wendy Bottero’s notion of the sense of inequality, which is understood as an emotion that develops from hierarchical rela-tionships. On the basis of the empirical date, this article elaborates on Bottero’s idea and explains why, in this situation, it is more appropriate to call this social emotion “a sense of injustice,” referencing society’s ideas about what is proper. Therefore, structural housing inequality is a condition for the emergence of an intersubjective sense of injustice as a social consequence of this situation.
The Journal of Social Policy Studies, 2022
Theater where people with disabilities participate, or inclusive theater, is
aimed to foster the ... more Theater where people with disabilities participate, or inclusive theater, is
aimed to foster the social inclusion of people with disabilities. This research studies inclusive theater practices to understand their potential for social change and its meaning for the participants. The potential for social change refers to 'inclusive potential,' which is measured through the markers of inclusion highlighted in this paper. Based on a literature review, the main markers of inclusion as a sense of equal opportunity have been identified in different social environments: (1) at the macro level, a sense of acceptance and visibility of the group in the public sphere is important; (2) at the meso level, it is a sense of support from the community; and (3) at the micro level, the identity of changes and partially normalizes, through increased personal opportunities and social capital. Between April and May 2021, 18 interviews were conducted with the participants and workers of inclusive theaters in Russia. A thematic analysis of the interview data was carried out. We noted the presence or absence of identified markers of inclusion (deductively) and formulated the practices and meanings assigned to them by the participants (inductively). A comparison of practices in different types of the theater was implemented. Three types of inclusive theaters in Russia were identified:
professional, where professional actors participate equally alongside people with disabilities; participative, where only people with disabilities participate under the guidance of a theater specialist; and rehabilitative, where only people with disabilities are involved with the aim of further recovery. The interview data show that professional inclusive theater has the greatest inclusive potential because of the participation of professional actors on an equal footing with people with disabilities and public performances with media participation. The professional inclusive theater develops a sense of 'inclusion' at three social levels, namely macro, meso, and micro.
Housing Studies
Because of the collapse of the Soviet Union and the resultant deindustrialization, Russian postin... more Because of the collapse of the Soviet Union and the resultant deindustrialization, Russian postindustrial neighbourhoods are dramatic cases of changes in materialities and social relations. During Soviet times, housing was given by the state, which owned the properties. The post-Soviet period, with an emerging housing market, was the time of neighbourhood reassembling; with a continuous change of residency when the Soviet housing stock was habituated by different social groups. Based on an ethnographic case study of two gentrified post-industrial neighbourhoods, Raymond Williams (1997, p.40) framework was used for articulating the relationship between cultures, housing, and identities. It showed the gentrification in post-Soviet transitions as the process of replacing, or co-existing with, the authentic residual culture of the Soviet industrial working-class and the emerging culture of the global middle classes. The Soviet housing stock, as a cultural residue constituted the dynamics of class relations-cooptation of classes while the identities within groups were blurred. This article highlights the theoretical debate that identities and housing are not about structures or agents, but are intertwined. Housing as a symbol of a certain class is produced by policy makers. At the same time, housing habituated by residents is re-signified.
Laboratorium: Russian Review of Social Research, 2018
Статья подготовлена в рамках проекта «Прошлое и настоящее рабочих районов: трансформации социокул... more Статья подготовлена в рамках проекта «Прошлое и настоящее рабочих районов: трансформации социокультурной и территориальной идентичности» при финансовой поддержке РФФИ (грант № 17-33-01006-ОГН). В статье рассматриваются территориальные идентичности, сформировавшиеся вокруг советских предприятий: завода имени И. А. Лихачева (ЗИЛ) в Москве и Уральского завода тяжелого машиностроения (Уралмаш) в Екатеринбурге. На примере двух кейсов авторы отвечают на вопрос о том, как создается территориальная идентичность индустриальных районов в постсоветской России. Авторы анализируют культурные практики в двух индустриальных районах и показывают, какой вклад в изменение их территориальных идентичностей вносят культурные акторы: представители творческих профессий и культурной среды, то есть научные работники, художники, архитекторы, фотографы, преподаватели высших учебных заведений, работники музеев, культурные и городские активисты. Исследование обнаруживает увеличение социального неравенства между резидентами индустриальных районов: рабочими и представителями других социальных групп. На фоне неолиберальной политики новые социальные акторы приходят в индустриальные районы, изменяя конфигурацию их социального состава. Оба кейса-территории вокруг завода имени И. А. Лихачёва и Уралмашзавода-демонстрируют наслоение разных типов идентичности и ассоциирующихся с ними культур
Housing Studies
Because of the collapse of the Soviet Union and the resultant deindustrialization, Russian postin... more Because of the collapse of the Soviet Union and the resultant deindustrialization, Russian postindustrial neighbourhoods are dramatic cases of changes in materialities and social relations. During Soviet times, housing was given by the state, which owned the properties. The post-Soviet period, with an emerging housing market, was the time of 'neighbourhood reassembling' with a continuous change of residency when the Soviet housing stock was habituated by different social groups. Based on an ethnographic case study of two gentrified post-industrial neighbourhoods, Raymond Williams' (1997, p.40) framework was used for articulating the relationship between cultures, housing, and identities. It showed the gentrification in post-Soviet transitions as the process of replacing, or co-existing with, the authentic residual culture of the Soviet industrial working-class and the emerging culture of the global middle classes. The Soviet housing stock, as a cultural 'residue', constituted the dynamics of class relations-cooptation of classes while the identities within groups were blurred. This article highlights the theoretical debate that identities and housing are not about structures or agents, but are intertwined. Housing as a symbol of a certain class is produced by policy makers. At the same time, housing habituated by residents is re-signified.
Статья представляет общую рамку для понимания case-study как исследовательской стратегии. Цель ст... more Статья представляет общую рамку для понимания case-study как исследовательской стратегии. Цель статьи – прояснить ключевые моменты этого подхода: общие допущения, выбор случаев, валидность, возможность генерализации и другие. Оговоримся, что в статье не дается однозначных и директивных ответов, а скорее обрисовывается спектр взглядов вокруг методических проблем.
The Qualitative Report, 2022
In the 20th century of industrialization, case-study research design was related to organizations... more In the 20th century of industrialization, case-study research design was related to organizations, however in the 21st century of deindustrialization the post-industrial neighborhoods could serves as an indicator
of neoliberal policies and as a reference space for identity studies. However, the instruments of these studies are still poorly described, which limits this type of research design and the comparative analysis
of similar neighborhoods in the global context. This paper describes the methodology and insights from three ethnographic case-studies of neighbourhoods—a type of field research focused on detailed inquiry
with multiple methods of data collection. This paper follows the Chicago School of Sociology (Park, 1967), understanding a neighbourhood as a field laboratory where social and transformational processes occur, and the social nature of these changes is exposed. The identities were elaborated by secondary data, different types of interviews, observations, and visual data. The paper demonstrates the importance of visual data and the contextualization of the groups studied in the space of the neighborhood, other residents, and changes in the material and social landscapes (the historical, material, and spatial
contexts). Data from photographs and videos revealed the material context of transformation, exposing the rigidity of changes in the capital case, and the actualization of inequalities in the regional case. The analysis of the mental maps of the regional neighborhood demonstrates that the workers still perceived this area as an industrial place and the factory is still the core of the workers' identity. Thus, the visual materials expose the multiple layers of identities and new aspects of inequalities. The visual data formed the basis for a research exhibition and a film that shows the ambivalence of post-industrial processes and the multivoicedness of neighborhood residents to different publics.
The Palgrave Handbook of Auto/Biography
Sociological approaches to housing are based on Marxist and Weberian traditions and principally f... more Sociological approaches to housing are based on Marxist and Weberian traditions and principally focus on studying the structures that form inequalities in the distribution of housing and the rights of ownership (Clapham 2015: 10). Social-housing groups have been the subject of sociological studies as far back as the 1930s (as part of the Chicago School framework) (Anderson 1923: 302). Research in this area fundamentally reveals the structural mechanisms which create disparities when it comes to the distribution of housing (Rex and Moore 1967). Scholars within this field have introduced the concept of a 'housing class' to describe a group with the same housing status, a concept which is determined through key structures in the urban social structure. Two different criteria lay at the heart of their classification: the type of habitation and the ownership of the habitation. A productive frame for the study of the housing question is the capital that results from the interrelationship of social and physical spaces (Bourdieu 1984). The dwelling, being a permanent and habitable place for living, reflects the status and lifestyle of the person who lives there. The experience of living in a certain type of housing largely shapes the standards 6
В статье предпринята попытка показать социальный порядок постсоветского дачного пространства — ор... more В статье предпринята попытка показать социальный порядок постсоветского дачного пространства — организованную систему отношений, определяющую взаимодействие его участников. Главный предмет исследования — дачные практики. Основой для статьи послужило полевое исследование, реализованное в стратегии case-study. Постсоветская дача представлена как социальный институт, элемент устойчивого социального развития горожан. Она провоцирует создание устойчивых социальных отношений — семьи и соседства. Будучи локальной территорией городской семьи, она создает возможность реализации семейного проекта (гендерные роли и возрастные потребности). Показана амбивалентная природа дачного труда, образующая многосмысловой континуум от труда «в тягость» до уникальной формы досуга. В статье продемонстрировано как дачное пространство с одной стороны, дает ее обитателям свободу от урбанизированного ритма жизни, с другой стороны, предлагает свой социальный порядок. Ключевые слова: домашний труд, гендер, дача, ...
В статье рассматривается феномен сообществ онлайн-дарообмена — интернет-ресурсов, где участники о... more В статье рассматривается феномен сообществ онлайн-дарообмена — интернет-ресурсов, где участники обмениваются или делятся на безвозмездной основе предметами повседневного спроса (кни-гами, детскими товарами, одеждой, украшениями, посудой) и другими вещами. Авторы статьи прово-дят дескриптивный анализ онлайн-дарообмена, исследуют причины, структуру и последствия этого прогрессирующего явления.
Uploads
Papers by Elizaveta Polukhina
aimed to foster the social inclusion of people with disabilities. This research studies inclusive theater practices to understand their potential for social change and its meaning for the participants. The potential for social change refers to 'inclusive potential,' which is measured through the markers of inclusion highlighted in this paper. Based on a literature review, the main markers of inclusion as a sense of equal opportunity have been identified in different social environments: (1) at the macro level, a sense of acceptance and visibility of the group in the public sphere is important; (2) at the meso level, it is a sense of support from the community; and (3) at the micro level, the identity of changes and partially normalizes, through increased personal opportunities and social capital. Between April and May 2021, 18 interviews were conducted with the participants and workers of inclusive theaters in Russia. A thematic analysis of the interview data was carried out. We noted the presence or absence of identified markers of inclusion (deductively) and formulated the practices and meanings assigned to them by the participants (inductively). A comparison of practices in different types of the theater was implemented. Three types of inclusive theaters in Russia were identified:
professional, where professional actors participate equally alongside people with disabilities; participative, where only people with disabilities participate under the guidance of a theater specialist; and rehabilitative, where only people with disabilities are involved with the aim of further recovery. The interview data show that professional inclusive theater has the greatest inclusive potential because of the participation of professional actors on an equal footing with people with disabilities and public performances with media participation. The professional inclusive theater develops a sense of 'inclusion' at three social levels, namely macro, meso, and micro.
of neoliberal policies and as a reference space for identity studies. However, the instruments of these studies are still poorly described, which limits this type of research design and the comparative analysis
of similar neighborhoods in the global context. This paper describes the methodology and insights from three ethnographic case-studies of neighbourhoods—a type of field research focused on detailed inquiry
with multiple methods of data collection. This paper follows the Chicago School of Sociology (Park, 1967), understanding a neighbourhood as a field laboratory where social and transformational processes occur, and the social nature of these changes is exposed. The identities were elaborated by secondary data, different types of interviews, observations, and visual data. The paper demonstrates the importance of visual data and the contextualization of the groups studied in the space of the neighborhood, other residents, and changes in the material and social landscapes (the historical, material, and spatial
contexts). Data from photographs and videos revealed the material context of transformation, exposing the rigidity of changes in the capital case, and the actualization of inequalities in the regional case. The analysis of the mental maps of the regional neighborhood demonstrates that the workers still perceived this area as an industrial place and the factory is still the core of the workers' identity. Thus, the visual materials expose the multiple layers of identities and new aspects of inequalities. The visual data formed the basis for a research exhibition and a film that shows the ambivalence of post-industrial processes and the multivoicedness of neighborhood residents to different publics.
aimed to foster the social inclusion of people with disabilities. This research studies inclusive theater practices to understand their potential for social change and its meaning for the participants. The potential for social change refers to 'inclusive potential,' which is measured through the markers of inclusion highlighted in this paper. Based on a literature review, the main markers of inclusion as a sense of equal opportunity have been identified in different social environments: (1) at the macro level, a sense of acceptance and visibility of the group in the public sphere is important; (2) at the meso level, it is a sense of support from the community; and (3) at the micro level, the identity of changes and partially normalizes, through increased personal opportunities and social capital. Between April and May 2021, 18 interviews were conducted with the participants and workers of inclusive theaters in Russia. A thematic analysis of the interview data was carried out. We noted the presence or absence of identified markers of inclusion (deductively) and formulated the practices and meanings assigned to them by the participants (inductively). A comparison of practices in different types of the theater was implemented. Three types of inclusive theaters in Russia were identified:
professional, where professional actors participate equally alongside people with disabilities; participative, where only people with disabilities participate under the guidance of a theater specialist; and rehabilitative, where only people with disabilities are involved with the aim of further recovery. The interview data show that professional inclusive theater has the greatest inclusive potential because of the participation of professional actors on an equal footing with people with disabilities and public performances with media participation. The professional inclusive theater develops a sense of 'inclusion' at three social levels, namely macro, meso, and micro.
of neoliberal policies and as a reference space for identity studies. However, the instruments of these studies are still poorly described, which limits this type of research design and the comparative analysis
of similar neighborhoods in the global context. This paper describes the methodology and insights from three ethnographic case-studies of neighbourhoods—a type of field research focused on detailed inquiry
with multiple methods of data collection. This paper follows the Chicago School of Sociology (Park, 1967), understanding a neighbourhood as a field laboratory where social and transformational processes occur, and the social nature of these changes is exposed. The identities were elaborated by secondary data, different types of interviews, observations, and visual data. The paper demonstrates the importance of visual data and the contextualization of the groups studied in the space of the neighborhood, other residents, and changes in the material and social landscapes (the historical, material, and spatial
contexts). Data from photographs and videos revealed the material context of transformation, exposing the rigidity of changes in the capital case, and the actualization of inequalities in the regional case. The analysis of the mental maps of the regional neighborhood demonstrates that the workers still perceived this area as an industrial place and the factory is still the core of the workers' identity. Thus, the visual materials expose the multiple layers of identities and new aspects of inequalities. The visual data formed the basis for a research exhibition and a film that shows the ambivalence of post-industrial processes and the multivoicedness of neighborhood residents to different publics.
Книга состоит из трех взаимосвязанных разделов. В первом разделе читателю предлагается разобраться в специфике качественного анализа данных и сориентироваться в сложившемся методическом ландшафте. Во втором разделе авторы показывают особенности кодирования и обработки данных, демонстрируют специфику работы с различным программным обеспечением — ATLAS.ti, NVivo, Dedoose, Python и проч. В третьем разделе рассказывается о том, в каких форматах можно представить результаты качественного исследования. Каждая глава содержит объяснение ключевых понятий и одновременно показывает примеры и возможные алгоритмы работы с данными.
of Inequality” («Чувство неравенства»). Автор книги занимает позицию Reader in Sociology в Манчестерском университете (Великобритания). Венди Боттеро призывает читателя смотреть на феномен неравенства шире — через социальные механизмы, которые связывают индивидов повседневными обязательствами и ограничениями. Одновременно с более широким пониманием неравенства В. Боттеро настаивает на «методологическом локализме», то есть необходимости изучать «локальное», личное,
местное неравенство, «носителем» которого является сам индивид. Она аргументирует это тем, что люди, как правило, «знают» и четче осознают неравенство, реализуемое в их собственной повседневной жизни, в их социальном контексте, ближнем круге общения. В свою очередь, относительно
объективных, «удаленных» от индивида форм и проявлений неравенств люди обладают ограниченным видением (restricted visions). Автор заключает, что объективное неравенство не имеет прямого отношения к социальному недовольству. Мнения о неравенстве, выявленные в ходе количественных опросов, отражают абстрактный взгляд на его понимание. Поэтому ключевым концептом книги выступает «субъективное неравенство» — специфическое чувство индивидов, возникающее через множество неравноправных социальных отношений, влекущих за собой вопросы подчинения, неравных возможностей и статусов. Данная книга позволяет широкому кругу читателей быть более рефлексивными в отношении повседневного неравенства, участниками которого мы все отчасти являемся. Для социальных исследователей книга будет особенно ценна, так как предлагает современный теоретический каркас и основу для
программы эмпирических исследований. На высоком теоретическом уровне книга показывает социальную механику ключевого социального феномена — неравенства, указывает на познавательную силу изучения феноменов на локальном уровне индивидов.
Исследование обнаруживает увеличение социального неравенства между резидентами индустриальных районов: рабочими и представителями других социальных групп. На фоне неолиберальной политики новые социальные акторы приходят в индустриальные районы, изменяя конфигурацию их социального состава. Оба кейса – территории вокруг завода имени И. А. Лихачёва и Уралмашзавода – демонстрируют наслоение разных типов идентичности и ассоциирующихся с ними культур рабочего и среднего классов. Так, в случае индустриальных районов мы можем говорить о множественной территориальной идентичности, которая выражается в том, что коренные жители и новые культурные акторы применяют классово дифференцированные «советские» и «постсоветские» культурные практики, воспроизводят «старые» и «новые» стили жизни.
Роль культурных акторов в формировании множественной территориальной идентичности индустриальных районов амбивалентна. С одной стороны, они вносят вклад в создание новой культурной среды и ведут работу по снятию маргинальных маркеров с промышленных территорий, делая эти районы более привлекательными для общегородских публик. С другой стороны, в процессе культурной экспансии резиденты индустриальных районов становятся «невидимой» социальной группой, лишенной возможности говорить публично. Культура рабочих, выражающаяся в практиках культурного потребления, сформировавшихся в советский период (например, посещение театров, музеев, домов культуры) и ремесленных навыках (например, вышивание, вязание, пошив одежды для женщин, а для мужчин создание предметов быта своими руками), обесценивается и не воспринимается как достойная внимания. Таким образом, деятельность культурных акторов вписана в общий тренд джентрификации и вытеснения рабочих за пределы промышленных территорий и публичного пространства. Вышеперечисленные процессы указывают на воспроизводство культурного, классового и территориального неравенств внутри индустриальных районов.