Slavic folklore

Сюжет для данной статьи был подсказан собранными в последние годы полевыми материалами, которые сначала возникли в нашей копилке довольно случайно. Это были рассказы еврейских старожилов о различных случаях, связанных с отсчетом времени и соблюдением дат еврейских праздников в условиях, когда еврейские печатные календари стали редкостью (послереволюционные советские годы). Записи, сделанные от носителей еврейской традиции, показалось интересным сопоставить со свидетельствами этнических соседей-неевреев из тех же регионов и попытаться понять, как в разных культурах, находившихся в тесном соседстве, реализовывалась идея счета и учета времени.

Эта публикация непосредственно связана с работой над этнолингвистическим словарем «Славянские древности» и представляет некоторые результаты, полученные во время работы над статьей, посвященной ментальным категориям (ум, безумие) и их трактовке в системе народной культуры.

Предмет овог рада представља литерарно моделовање фрагмената словенске митологије у збирци прича Каљави коњ Весне Алексић. С обзиром на то да целовита митска прича о словенским боговима и прворадњама којима они моделују лице света, као демијурзи, не постоји, већ само неколико неповезаних фрагмената, врло штурих историјских података и сведочанстава из времена прихватања хришћанства, као и низ мотива, на нивоу ниже митологије (демонологије), приступ овој грађи изискује посебан опрез јер сваки наредни покушај њене литерарне реконструкције, или пре – трансформације, сусреће се са низом неусаглашености, тамних места, чак и произвољности. Нажалост, Весна Алексић није успела да дорасте таквом изазову: од талентоване списатељице за децу, у овој књизи она се своди на осредњег митотворца који, у покушају да реконструише одређене елементе мита (божанства, њихове атрибуте и функције) у уводним синтезама (причама), тј. дванаест тематских језгара око којих се потом групишу њене кратке приче (често с дететом као наратором или фокализатором) губи наративни ток, уводи нефункционалне ликове и непотребне детаље, само да би приказани свет древне словенске прошлости испао богатији, а митолошко-демонолошки персонални систем – (све)обухватнији.

Baba Jaga jest postacią powszechnie znaną oraz obecną w kulturze popularnej, jednak niewiele wiadomo o jej początkach. Badacze Słowian, folkloru polskiego i rosyjskiego zgodnie przyznają, że Baba Jaga pojawiła się w opowieściach ludowych bardzo wcześnie, a ślady jej obecności można zauważyć w kulturze wszystkich rejonów Słowiańszczyzny. Andreas Johns w swojej monografii zatytułowanej Baba Yaga: The Ambiguous Mother and Witch of the Russian Folktale stwierdza, że jest ona „jedną z najbardziej charakterystycznych i najsilniej zapadających w pamięć postaci wschodnioeuropejskiego folkloru” – a jednak pozostaje jedną z białych plam pośród naszej wiedzy o wierzeniach Słowian.
W podejmowanych przez badaczy próbach opisu tej postaci wyróżnić można trzy postawy: uznanie Baby Jagi za bóstwo słowiańskie, włączenie jej w poczet demonów oraz przedstawianie jej jako kobiety, czarownicy. W swoim wystąpieniu chciałabym skoncentrować się na koncepcjach dotyczących początków opowieści o Babie Jadze, genezy imienia oraz tradycyjnie przypisywanych jej atrybutów. Szczegółowej analizie poddam teorie rozstrzygające o jej naturze, szukając odpowiedzi na pytanie o jej miejsce w dawnych wierzeniach ludowych.
Próba interpretacji funkcji, jakie pełniła w dawnych opowieściach oraz przemian w sposobie jej opisu na przestrzeni wieków może stanowić kolejny głos w debacie na temat istnienia bądź braku zorganizowanego systemu mitów u Słowian, a przede wszystkim stanowi interesujący kierunek badawczy, do tej pory w Polsce niepodejmowany.

Legenda o Konštantínovi a Doruntine, populárna v Albánsku najmä románovým spracovaním Ismaila Kadareho, predstavuje významný prvok balkánskeho folkóru. Pôvod albánskeho mýtu však siaha k ranobyzantskému obdobiu k dielu "Pieseň mŕtveho brata", ktorá sa rozšírila po celom Balkáne. Dokonca aj mimo neho v rámci cyklu "mŕtveho milenca". Oba cykly tvoria súčasť spoločnej tématiky o návrate mŕtvych a sú spojené aj s vampirickou tradíciou v slovanských folkóroch.

Alternative Slavic Fantasy of American Writers
This paper discusses a relatively new interest of American fantasy literature to Slavic Folklore, which started from the end of 1980s and have developed nowadays mainly among female writers, some of whom are personally acquainted. Its target readers are American youngsters who strive for diversity. Readers from Slavic countries often mistakenly consider this trend as unauthentic cultural appropriation. The paper addresses the channels of authors’ knowledge about Slavic folklore and the methods of their use in the novels. Although the wider context includes 18 novels by 10 writers, the author focuses on novels by Carolyn Janice Cherryh, Leigh Bardugo, Emily A. Duncan and Naomi Novik.
Key words: Slavic Fantasy, American Fantasy, Slavic Folklore, Carolyn Janice Cherryh, Leigh Bardugo, Emily A. Duncan and Naomi Novik

eSamizdat  (III) -, pp. - ♦ I. LA TRADIZIONE EPICA ORALE C ON il nome di byliny 1 vengono identificati i canti popolari epici di area slava orientale, tramandatisi oralmente per oltre nove secoli. Dal IX al XVIII secolo le byliny vivono esclusivamente nel patrimonio culturale dei contadini, mentreè solo a partire dalla metà del XIX secolo che spariscono significativamente dal repertorio orale, proseguendo la loro vita su materiale cartaceo, ovvero libri, raccolte, miscellanee, trascrizioni in presa diretta.

о.В. бЕЛоВА человек в СиСтеме этнокультурных СтереотиПов В этой статье мы ставим себе целью проследить современные тенденции в развитии этнокультурных стереотипов, относящихся к сфере традиционных представлений об этнических и конфессиональных соседях, и, опираясь на языковой и фольклорно-этнографический материал, выявить основные факторы, влияющие на формирование образа «чужого» в изменившемся социально-культурном контесте. Предметом нашего внимания на этот раз будут стереотипы, относящиеся к человеку (как единице социума) и этносу (как человеческому коллективу); на примерах, относящихся к сфере человеческих отношений, мы постараемся показать преемственность в передаче знаний об этнических соседях и изменения, которые присущи образу «чужого» в ситуации, когда реальное этническое или конфессиональное соседство уже отсутствует. Анализ конкретного материала мы предваряем изложением основных составляющих понятий «стереотип» и «этнокультурный стереотип» (как частный случай первого).

Пасхальные яйца в обрядности и фольклоре славян Пасхальные яйца, изготовление которых известно во всех славянских традициях, представляют собой ритуальный символ, использовавшийся во всех пасхальных обычаях, обрядах и играх, а также в течение всего года -в апотропеических, очистительных, продуцирующих, прогностических и других целях. в статье анализируется материал, связанный с символикой пасхальных яиц в праздничных ритуалах и поверьях славян, а также рассматриваются народные легенды о происхождении пасхальных яиц.

Падшие ангелы vs черти народной демонологии 11 не дух ли, не огнь ли. Слыши же и Давида вопиюща, и рекоуща, творяи аггелы своя, духы и слоугы своа огнь палящь. Да елико огньное естьство творя, разоумныя и бестелесныя духы» [Баранкова, Мильков 2001: 550]. Полная бестелесность сделала бы духа вездесущим, но вездесущ лишь Бог, а ангелы могут быть и действовать только в одном месте и в одно время. Это значит, что духи телесны и вещественны по отношению к Творцу, но бестелесны по отношению к материальному миру -эта мысль Иоанна Дамаскина была признана на VII Вселенском соборе и послужила одним из обоснований иконографии ангелов в образе человека (как душа наделена «тонкой» телесностью и визуально подобна своему телу, так и ангельский образ может быть подобен человеческому; ср.: Деян. 12: 15). Естественно, такая идея порождала множество спекуляций и наивных трактовок об «истинных» ангельских телах. В апокрифе «О всей твари» утверждается, что «никоторыи же святый виделъ аггела нагимъ естествомъ, но токмо едина святаа Богородица нагимъ естествомъ видела Гавриила» [Тихонравов 1863 II: 349]. Во второй половине XVII в. «пустозерский сиделец» Лазарь писал, что ангелы действительно выглядят как крылатые люди [Субботин 1881: 117-118] и т. п. В противовес этому на Западе с XIII в. распространилась мысль о полной бестелесности духов, но ее поддержали не все европейские теологи [Keck 1998: 31-32].

Lutomiersk is one of the most important early medieval cemeteries in Poland. In the period spanning the late tenth through eleventh centuries AD, over 150 people were buried there with high-status objects, including weapons such as swords, spearheads, axes, and arrowheads, as well as luxurious riding gear. Due to the rich furnishings of the graves and exceptionally vast repertoire of military equipment, for many years this site has been considered to be the final resting place of Rus/Varangian warriors who had come to serve as mercenaries in the retinues of the West Slavic rulers from the Piast dynasty. A fresh look at the evidence provides a new interpretation of this unique cemetery and of the roles the people from Lutomiersk may have played in early medieval Poland.

Malgré des milliers de contes collectés
et publiés à travers le monde, il se niche dans cette grande constellation un objet fabuleux non identifié : le conte étiologique ou explicatif. Celui qui pose des questions parfois loufoques sur l’univers et l’humanité,
comme par exemple pourquoi le mariage du soleil fut-il annulé, et apporte des réponses inattendues. Il est là pour faire le lien entre le passé mythique et le présent prosaïque, pour donner à celui-ci du sens et de la poésie. Le livre est consacré en grande partie à l’exploration de
ces contes séculaires, car les contes sont aussi les traces de migrations très anciennes, à commencer par celles qui ont amené nos ancêtres en Europe et en Asie il y a des dizaines de milliers d’années avant J.-C. L’ouvrage se penche également sur les motifs qui traversent toute l’Europe : comment s’expriment les plantes dans les contes ? pourquoi l’homme
vit une « vie de chien » ? comment chaque peuple obtint-il son destin ? Une attention particulière est portée à l’est de l’Europe, où les contes font encore partie de la tradition orale. L’aventure dans le domaine russe rend presque inévitable la rencontre avec Baba Yaga, la sorcière mondialement connue. On partira à la recherche de ses origines, ce qui nous fera traverser le conte, l’imagerie populaire et les débuts de la littérature russe. On la croisera encore lorsqu’on s’intéressera aux mutations du conte russe au XXe siècle, aux périodes de disgrâce et de réhabilitation.

В настоящей работе делается попытка вскрыть славянские языческие
представления, которые обусловили специфику русского
культа Николы (св. Николая) 1 . Христианские истоки этого культа
вполне очевидны; однако на славянской почве произошла характерная
контаминация христианских и языческих верований,
обусловившая существенную трансформацию исходного образа:
христианские святые —; и в их числе св. Николай •— оказались
заместителями языческих богов и, соответственно, впитали в себя
ряд черт языческого происхождения. Отсюда изучение народных
культов святых оказывается ценнейшим источником для
реконструкции языческих представлений: в самом деле, устраняя
все то, что было импортировано в процессе христианизации Руси,
мы можем получить собственно языческий культурный слой.

The Eastern Slavic rusalki are feminine mythological beings commonly associated with water, death, and sexuality. They have been thoroughly ethnographically described, classified and compared. This paper presents a re-evaluation of D. K. Zelenin's classic interpretation of these beings as the souls of women deceased by untimely or unjust death. By means of analysis of their function and embedding in the entire social-cultural environment, it is shown how rusalki make sense in the symbolic system of East Slavic folklore. One of the main goals is to understand how intricately are rusalki and stories about them connected with the Orthodox liturgical year, specifically with the week following Pentecost. The paper concludes that these feminine revenants are symbolic representation of an eternal unripenness, which needed to be annually revived temporarily in order to help the symbolic system to cross the liminal phase of the agricultural and liturgical year cycle.

Слава -одно из самых противоречивых понятий восточнославянского фольклора. Объясняется это, на наш взгляд, прежде всего тем, что если в литературных языках первым значением слова слава является известность со знаком плюс 1 , то в диалектах, не говоря уже о многих фольклорных контекстах и даже целых жанрах, приписываемые этому понятию значения и связанные с ним ассоциации демонстрируют гораздо большую зыбкость, подвижность и изменчивость, а оценка «славы»/славы меняется вплоть до противоположной. Особо следует отметить изначальную аксиологичность этого понятия, ведь слава всегда исходит извне, выражает внешнюю позицию по отношению к человеку, она есть то, чтó другие знают, думают или говорят о человеке, то, как его оценивают.

Μια από τις σημαντικότερες επωδές με λειτουργία φυλαχτού της ανατολικής και νοτιοανατολικής ευρωπαϊκής λαϊκής παράδοσης είναι το Όνειρο της Υπεραγίας Θεοτόκου. Αν και το πλήθος των υπό μελέτη ελληνικών, ρωσι- κών ή βαλκανικών παραλλαγών είναι μεταγενέστερες, το κείμενο φαίνεται πως γνώρισε μεγάλη διάδοση στον χριστιανικό κόσμο από νωρίς, ενώ έγινε ιδιαίτερα γνωστό στον ελληνόφωνο χώρο με πλήθος παραλλαγών (μεταξύ άλλων από την Κρήτη, την Σάμο, την Μακεδονία, τον Πόντο, την Κύπρο). Σύμφωνα με την βασι- κή υπόθεση των διαφόρων παραλλαγών όπως αυτή εκτυλίσσεται στο κεντρικό και μακροσκελέστερο τμήμα του κειμένου, η Παναγία αποκοιμάται και ονειρεύεται πως ο Υιός της συλλαμβάνεται από τους Εβραίους, βασανίζεται, πεθαίνει και ανα- σταίνεται. Το κεντρικό τμήμα της εξιστόρησης διαδέχεται εκείνο στο οποίο ανα- δεικνύεται ο μαγικός χαρακτήρας, κυρίως φυλακτήριος, του κειμένου, το οποίο συνήθως ο επιτελεστής έφερε ως περίαπτο. Στη συγκεκριμένη μελέτη μελετώνται συγκριτικά οι συγκλίσεις και αποκλίσεις των ρωσικών, ελληνικών και βαλκανι- κών εκδοχών της εν λόγω historiola, η οποία όπως φαίνεται, μέσω του μυθικού περιστατικού της αφήγησης εξασφαλίζει στον επιτελεστή την σωτηρία της ψυχής του και μια ευνοϊκή μεταθανάτια κρίση.

Рукописание Адама» в книжной и устной традиции славян. К вопросу о трансформации мотивов В статье рассматривается отражение апокрифического мотива «рукописания Адама» в восточнославянских фольклорных нарративах. В контексте народных легенд и связанных с ними поверий анализируется механизм адаптации книжных сюжетов в устной традиции, включение апокрифических мотивов и персонажей в сферу актуальных верований и традиционной обрядности.

SLAV SİHİRLİ SÖZLERİNİN MORFOLOJİSİ: YAPISI VE SINIFLANDIRILMASI Öz İnsanların yaşamında kelimelerin belli bir güce sahip olduğuna, kelimelerin doğanın değişmesine ya da onun özelliklerine, hem de adlandırılan canlı birinin kaderi-ne tesir ettiğine inanılır. Söz, ilk olarak birini veya bir eylemi " çağırır " , sanki söylenmiş olana gelmesini davet ediyormuş gibidir. İlkel insanın anlayışına göre bu tür sözler, insana nazar değmesi, hasta olması gibi gerek olumsuz, gerek hastalıktan kurtulması, ürünlerin bolluğu, verimliliği, aşkta başarı, nazardan koruması gibi olumlu bir eyleme yol açabilirler. Çalışmada Slav kültüründeki morfoloji açısından basit ve karmaşık olmak üzere dua/ sihirli sözlerin tarihçesi, yapısı (başlangıç, orta ve son kısımları), temalara ya da işlevlerine göre sınıflandırması ve leksikolojik özellikleri ele alınacaktır. 1917 tarihli dualar üzerinde kapsamlı çalışmaya sahip olan N. Poznanski'nin, L. Maykov'un, N. Vinogradov'un eşsiz dua derleme kitap-larından örnekler Türkçeye çevrilip sunulacaktır.

Öz: Uzun yıllar Osmanlı Devleti bünyesinde yaşamış olan Boşnaklar, İslam dinini kabul etmeleri neticesinde, etnik kökenlerin dikkate alınmaksızın, toplumsal yapının inanç eksenli kategorize edildiği Osmanlı siyasi sistemi içerisinde devletin aslî unsuru olarak yaşantılarını idame ettirmişlerdir. Slav kökenli bir halk olmalarına rağmen, yaşadıkları bölgede aynı etnik kökene mensup oldukları diğer Slav gruplardan farklı bir şekilde, Türk kültürü ve İslamiyet etkisinde teşekkül eden ve bölgesel anlamda kendilerine münhasır olan bir kültür vücuda getirmişlerdir. Türklerin 20. yüzyıl sonlarından itibaren bölgedeki hakimiyetini kaybedişi, Bosnalı Müslüman Slavların Müslüman kimliklerini ve Türk kültüründen beslenen kültürel miraslarını korumak suretiyle yeni bir ulusal kimlik çatısı altında varlıklarını devam ettirmesi zaruretini doğurmuştur. Türk ve Müslümanlık etkisinde oluşan Boşnak halk kültürü, Boşnak ulusal kimliğinin temelini teşkil ederken, Boşnak ulusal kimliğinin inşası ve ihyası meselesinde başat rol üstlenmektedir. Bu bağlamda makalede öncelikli olarak etnisite, ulus, ulusal kimlik ve halk kütürü kavramları ile bu kavramların Balkan coğrafyasında nasıl tanımlandığı meselesi üzerinde durulmuştur. Sonrasında ise halk kültürünün ulusal kimlik inşasındaki rolü ile tarihî süreçte Boşnak ulusal kimliğinin oluşumu ve Boşnak halk kültürü arasındaki ilişkiler ele alınmıştır. Anahtar Sözcükler: Bosna Hersek, Boşnak, Boşnak ulusal kimliği, halk kültürü. Abstract: Bosnaks, who had lived within Ottoman Empire for long years, inhabited as essential elements of theempire in a system in which social structures were categorized in accordance with the faith-axis without considering ethnic back grounds. Despite being Slavic origin, contrary to the other Slavic groups who had same ethnic back grounds with them, Bosnaks embodied a peculiar regional culture that formed under the impact of Turkish culture and Islamic impact. The extinction of Turkish domination from the region at the end of 20th century generated an obligation as protecting cultural heritance that nourished from Muslim identity and Turkish culture for Bosnian Muslim Slavs. In this context, Bosnian folk culture, that formed under the effect of Turks and Muslims, constitutes the roots of Bosnak national identity and on the other hand assumes a dominant role for the issue of constructing and reviving the Bosnak national identity. In this context, the article firstly focuses on the concepts of national identity, ethnicity and popular culture, and the question of how these concepts are defined in the Balkan geography. Then, the relationship between the formation of Bosniak national identity and Bosnian folk culture in the historical process was discussed. GİRİŞ Farklı etnik yapıda ve farklı dinî inançlara mensup toplulukların yüzyıllardır bir arada yaşadığı Balkan coğrafyası, bu özelliği sayesinde sosyal bilimciler için bir laboratuvar görünümü arz etmektedir. Bölgenin taşımakta

Öz Mehmet Fuat Köprülü, 1913 yılında kaleme aldığı halkiyat adlı meşhur makalesinde işgal altındaki bölgelerin folklor ürünlerini, o bölgenin manevi tapusu olarak görerek bunların kayıt altına alınması gerekliliğinden uzun uzun bahsetmektedir. 500 yıla yakın bir süre Türk hâkimiyeti altında kalan Bosna Hersek, Türklerin manevî tapusu olarak nitelendirilebilecek binlerce folklorik unsuru bünyesinde barındırmaktadır. Bunlardan bir tanesi de geleneksel Boşnak kapıları ve bu kapıların halkalarıdır. Bosna Hersek'in her köşesinde Türk hâkimiyetini simgeleyecek tarzda geleneksel Türk evleri, bahçeleri, kapıları, kapı tokmakları ve halkları ile karşılaşmak mümkündür. Sosyal yaşamdaki işlevsel mahiyetini kaybetmesine rağmen nostaljik hisler ile Boşnak toplumunun geçmişle olan bağlarının bir terennümü olarak geleneksel kapı tokmakları ile süslenmiş iki kanatlı Boşnak kapılarına Bosna Hersek'in birçok şehrinde olduğu gibi Mostar'da çok sık rastlarız. Çalışmamızda Mostar şehrinde bulunan geleneksel Boşnak yapılarına ait kapıların ve kapı halklarının yapısal özellikleri ve bunların geçmişe dönük işlevlerinin yanında bölgedeki Türk kültürünün kadim izlerinin Bosna Hersek ve Boşnaklar üzerindeki günümüze değin süren etkilerini ortaya koymaya çalışacağız. Abstract Mehmet Fuat Köprülü considers the folklore products of occupied territories as a spiritual deed of that region in the famous article called halkiyat which he penned in 1913 and he has been talking about the necessity of registering them. Bosnia and Herzegovina, left under the dominance of Turks for almost 500 years, has as many as thousands of folkloric elements that can be seen as Turkish spiritual deed. One of them is traditional Bosnian doors and door knockers, as well. In every corner of Bosnia and Herzegovina it is possible to encounter traditional Turkish houses, gardens, gates, door knockers and rings in a manner that would symbolize Turkish dominance. Although they have lost the functional nature in social life, we frequently encounter two-winged Bosniak doors in Mostar adorned with traditional door knockers as a tense of nostalgic feelings and ties with the past of traditional Bosniak society. In this paper, we will try to reveal the structural features of traditional Bosniak doors and door knockers in the city of Mostar and in addition to their retrospective functions, up to today effects of the traces of Turkish culture on the Bosnia and Herzegovina and the Bosniaks.

В статье прослежены генетические связи славянских песенно-эпических, в первую очередь балладных, сюжетов, построенных на коллизии «сестра — ее братья — любовник сестры». В большей их части обесчещенная сестра гибнет, причем по вариантам часто встречаются архаические мотивы инцеста и посмертных превращений тела; образ любовника временами мифологизируется, теряя человеческие черты. Протагонист и антагонист повествования могут зеркально меняться местами, что отражает восприятие основного конфликта с позиции своего или чужого рода. Возникновение этого круга сюжетов произошло в пору кризиса запечатленных ими первобытных отношений с господством экзогамного брака — в то время как под «братьями» понимались все молодые мужчины рода женщины, враждебные ее избраннику как чужаку. Ключевые слова: славянские народные баллады, генезис и эволюция песенно-эпических сюжетов, историческая поэтика фольклорных жанров.

Ovatko suomalaisen ja venäläisen laulun metrit erilaisia? Miten kielen ominaisuudet vaikut-tavat runomittaan ja sen yhteyteen säveleen? Voidaanko metriä käsitellä kielestä riippumatto-malla yleisellä menetelmällä? Eri kansat laulavat samoja sävelmiä ja runoja kielikunnasta toi-seen, ja sen takia nämä kysymykset ovat tärkeitä, vaikka niitä onkin tutkittu vain vähän. Tässä käsittelen slaavilaisia ja erityisesti tutkijoiden ongelmallisina pitämiä venäläisiä runomittoja ja sivuan aluksi suomen ja venäjän mittojen yhteisiä ja eroavia piirteitä. Venäjän prosodia Venäjän kielessä on vapaa, dynaaminen sanapaino, jolla on fonemaattinen merkitys: painon paikka erottaa samoista foneemeista koostuvien sanojen merkitykset. Esimerkiksi zámok on linna, mutta zamók on lukko. (Venäläisissä esimerkeissä sanan paino ilmaistaan vokaalin päälle kirjoitetulla aksenttimerkillä:-mók, zá-. Sanassa zámok paino on siis ensimmäisellä tavulla ja sanassa zamók toisella tavulla.) Venäjässä tavujen pituudella ei ole samanlaista fonemaattista merkitystä kuin suomessa. Painon dynaamisuudella tarkoitetaan sitä, että painollinen vokaali lausutaan muita voi-makkaammin ja selkeämmin. Painottomat vokaalit tavallisesti redusoidaan eli lausutaan pie-nemmällä äänenvoimalla ja vähemmällä artikulaatiolla kuin painolliset. Vähiten redusoi-daan painovokaalia edeltävää vokaalia. Esimerkiksi painottomat a ja o kuulostavat painollista edeltävässä tavussa a:lta ja muissa painottomissa tavuissa epäselvältä a:n ja venäjän taka-i:n väliseltä äänteeltä. Niiden artikulointi on minimaalinen, eikä vokaali vie äänihuulilta paljon energiaa. Venäjässä tyypillinen metri on syllabotoninen. Se perustuu tavujen laskuun ja vakitui-siin painopaikkoihin. Alkusoinnulla ei ole merkitystä, mutta loppusointu eli riimi on tärkeä. Sanaraja ei ole niin merkittävä kuin vakioisten painoasemien kielessä sana saatetaan jakaa kesuuralla ja jopa säkeen rajalla. Säkeen alussa on usein sivupaino, mutta tämä painoasema ei ole niin vahva kuin sitä seuraava painoasema. Painoasemat eivät siis ole yhtä vahvoja.

Предлагаемое исследование посвящено символике традиционного жилища восточных славян. Статья состоит из двух частей. В первой рассматриваются семантика и обрядовые функции преимущественно переднего (красного) угла в его соотношении с другими углами и структурой жилища в целом. Во второй части работы речь идет о значениях и функциях, приписываемых в традиционной культуре углу вообще, когда различия между отдельными углами жилища игнорируются или ниверлируются.

Пасхальные яйца, изготовление которых известно во всех славянских традициях, представляют собой ритуальный символ, использовавшийся во всех пасхальных обычаях, обрядах и играх, а также в течение всего года -в апотропеических, очистительных, продуцирующих, прогностических и других целях. В статье анализируется материал, связанный с символикой пасхальных яиц в праздничных ритуалах и поверьях славян, а также рассматриваются народные легенды о происхождении пасхальных яиц.

http://romanticismi-rivistadelcrier.dlls.univr.it/index.php/crier/article/view/5/12

Il saggio analizza la polisemia della figura lunare nella poesia romantica russa, che dispone di due distinte parole per indicare l’astro notturno: una luna-mesjac di genere e attributi maschili e proveniente dalla lingua del folklore slavo, e una luna-lunà femminile di ascendenza greco-latina che finirà per imporsi in Russia anche nella lingua quotidiana. Le scelte lessicali e di topoi poetici lunari hanno risvolti complessi e i due termini non sono quasi mai intercambiabili