Кононов Е. А. Метаонтология. Теоретический обзор

Евгений Кононов
МЕТАОНТОЛОГИЯ
Теоретический обзор
Аналитическая философия
опубликованы:
 Аналитическая метафизика. Тематический обзор. 2-е
изд., испр. и доп.
https://www.academia.edu/94361618
https://philpapers.org/rec/KONVEB
 Метаэтика. Теоретический обзор.
https://www.academia.edu/99874407
https://philpapers.org/rec/KONALX
 Метаонтология. Теоретический обзор.
готовится к публикации:
 Аналитическая эпистемология. Тематический обзор.
 Аналитическая эстетика. Тематический обзор.
 Метафизика Бога: божественные атрибуты и
теистические аргументы. Тематический обзор.
Евгений Кононов
Метаонтологя
Теоретический обзор
Москва
2024
УДК 111
ББК 87.15
К 64
Научный редактор –
к. филос. н., научный сотрудник Международной лаборатории
логики, лингвистики и формальной философии НИУ ВШЭ
К.Г. Фролов
К 64 Кононов Евгений Александрович

Метаонтология. Теоретический обзор. – М., 2024. – 336 с.
(Аналитическая философия).
Книга представляет собой первый на русском языке систематический

обзор метаонтологиии – дисциплины, которая пытается ответить на
наиболее важные и глубокие вопросы относительно бытия и
существования. Что мы подразумеваем под онтологическим
вопросом «Что есть»? Что такое бытие и существование? Есть ли
между ними разница? Как их лучше всего выразить: с помощью
квантора, предиката? Имеются ли разные способы бытия? Есть ли
несуществующие объекты? Являются ли онтологические споры
чисто словесными? Легко ли их разрешить? В книге дается
подробный обзор наиболее известных метаонтологических теорий:
онтологического реализма, кванторной изменчивости, легкой
онтологии, фикционализма онтологического плюрализма,
неомейнонгианства, неоаристотелизма. Книга предполагает
некоторое первоначальное знакомство с философией и может быть
использована в качестве учебного пособия для студентов
философских факультетов высших учебных заведений.
Кононов Е. А., 2024

ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие .............................................................................. 6
Глава 1. Четыре парадигмы метаонтологии ………………... 12
Глава 2. Метаонтология П. ван Инвагена ………………….... 45
Глава 3. Онтологический реализм Т. Сайдера ........................ 79
Глава 4. Кванторная изменчивость Э. Хирша ……………… 109
Глава 5. Легкая онтология Э. Томассон …………………….. 144
Глава 6. Фикционалистская метаонтология С. Ябло ………..189
Глава 7. Онтологический плюрализм К. Макдэниела …….... 220
Глава 8. Неомейнонгианская метаонтология Т. Парсонса … 255
Глава 9. Неоаристотелевская метаонтология Д. Шаффера и К.

Файна ………………………………………………………..… 285
посвящается С. Е. С.
Кононов Е. А. Метаонтология. Теоретический обзор.
Предисловие
«Метаонтология – это новый черный» 1. По крайней мере, так

утверждал Росс Камерон в 2008 году. И это утверждение явно не ли-
шено оснований – метаонтология активно развивается, число статей
и монографий, посвященных этой дисциплине, растет стремитель-
ными темпами. Появляются новые метаонтологические теории и под-
ходы, доминирующая долгое время куайновская парадигма ставится
под вопрос, и возрождаются давно, казалось бы, забытые в аналити-
ческой традиции идеи.
По философским меркам, метаонтология – крайне молодая
дисциплина. Можно сказать, что она появилась в 1998 году с выходом
статьи Питера ван Инвагена «Метаонтология», в которой он охарак-
теризовал ее следующим образом: «Куайн назвал вопрос «Что есть?»
(«What is there?») «онтологическим вопросом». Но если мы называем
этот вопрос именно таким образом, то как следует назвать вопрос
1 «Метаонтология – это новый черный. Мы больше не можем просто беспокоиться о
том, что есть, теперь нам приходится беспокоиться о том, что вообще представляют
из себя онтологические вопросы» (Cameron R. Truthmakers and Ontological
Commitment: Or How to Deal with Complex Objects and Mathematical Ontology without
Getting into Trouble // Philosophical Studies. 2008. № 140(1). р. 1)
6
«Что мы спрашиваем, когда задаем вопрос: “Что есть?”»? Устоявше-
еся словоупотребление (даже если оно некорректно) предполагает
название «метаонтологический вопрос», и это то название, которое я
буду использовать. Попытки ответить на метаонтологический вопрос
я буду называть «метаонтологией», а любой предложенный на него
ответ – «некой метаонтологией» (a metaontology)» 2. Хотя выделение
метаонтологии в отдельную дисциплину, появление учебников и уни-
верситетских учебных курсов по ней – дело недавнего прошлого, не
следует думать, что раньше философы не задавались метаонтологи-
ческими вопросами. Например, родоначальник современной анали-
тической онтологии У. Куайн занимался вопросами метаонтологии,
хотя и не использовал данный термин. Его метаонтологические
взгляды оказались настолько влиятельными, что их принято называть
куайновской ортодоксией. Большинство онтологов и метафизиков,
работающих в аналитической традиции, придерживаются ее по умол-
чанию, даже не замечая этого. Однако в последнее десятилетие, начи-
ная приблизительно с выхода в 2009 году чрезвычайно влиятельного
сборника «Метаметафизика. Новые статьи об основаниях онтоло-
гии» 3 под редакцией Д. Чалмерса, Д. Мэнли и Р. Вассермана, эта си-
туация изменяется и ортодоксальные взгляды активно ставятся по во-
прос. Возрождая идеи Р. Карнапа, А. Мейнонга, Аристотеля, Г.
Фреге, современные метаонтологи отвергают многие базовые посту-
латы куайновской ортодоксии. К сожалению, эти события проходят
мимо русскоязычного читателя – имена многих известных метаонто-
логов даже не упоминаются в русскоязычной литературе, не переве-
дена практически ни одна сколько-нибудь значимая работа по ме-
таонтологии. Исключение составляет вышедшая совсем недавно ста-
тья ван Инвагена «Метаонтология», в переводе М. В. Шпаковского и
А. С. Павлова. Данная книга призвана исправить этот недостаток и
познакомить отечественного читателя с важнейшими метаонтологи-
ческими теориями во всем их разнообразии.
Метаонтология является метадисциплиной, дисциплиной вто-

рого порядка по отношению к онтологии. Взаимоотношения между
ними напоминают отношения между нормативной этикой и метаэти-
кой. Онтология задается вопросами первого порядка – вопросами о
2 ван Инваген П. Метаонтология // Историко-философский ежегодник. 2023. № 38 с.

371
3 Chalmers D., Manley D., Wasserman R. (eds). Metametaphysics: New Essays on the
Foundations of Ontology. Oxford, Oxford University Press, 2009

7
том, что есть, что существует. Метаонтология поднимается на сту-
пень выше и задает вопросы о самой онтологии, о том, чем именно
заняты онтологи, когда они ищут ответы на свои вопросы, что эти во-
просы означают и как на них следует отвечать. Что мы подразумеваем
под вопросом «Что есть/существует?»? Что такое бытие и существо-
вание? Есть ли между ними разница? Как их лучше всего выразить, с
помощью квантора, предиката? Имеются ли разные способы бытия?
Есть ли несуществующие объекты? Являются ли онтологические
споры чисто словесными? Легко ли их разрешить? Какими должны
быть методы онтологии? На все эти вопросы современные метаонто-
логи дают разные и зачастую противоположные ответы. В нашей
книге мы попытались представить весь спектр их мнений.
Книга разделена на 9 глав, каждая из которых посвящена од-
ной метаонтологической теории или группе теорий. Первая глава яв-
ляется вводной, в ней дается характеристика самой метаонтологии и
описываются ее взаимоотношения со смежными дисциплинами – он-
тологией, метафизикой и метаметафизикой. Также в первой главе
кратко охарактеризованы четыре главных метаонтологических пара-
дигмы. В конце этой главы дается таблица, классифицирующая рас-
смотренные в книге теории. Последующие восемь глав посвящены
метаонтологии Питера ван Инвагена, онтологическому реализму Тео-
дора Сайдера, кванторной изменчивости Эли Хирша, легкой онтоло-
гии Эми Томассон, фикционализму Стивена Ябло, онтологическому
плюрализму Криса Макдэниела, неомейнонгианству Теренса Пар-
сонса и неоаристотелевским теориям Джонатана Шаффера и Кита
Файна.
Содержание глав следует приблизительно одной и той же
схеме: в начале дается определение основных терминов, затем изла-
гается содержание той или иной теории или группы теорий. В пользу
этих теорий приводятся аргументы и возражения против них. В конце
каждой главы дается список литературы, в который включены ввод-
ные/обзорные работы по теме, а также статьи/монографии, которые
оказались наиболее значительными и влиятельными. Все приводи-
мые цитаты из англоязычных источников даны в авторском переводе.
После данного предисловия мы приводим два списка литературы.
Первый – наиболее известные введения в метаонтологию на англий-
ском, примерным аналогом которых на русском языке и должна стать
наша книга. Второй – русскоязычная литература, касающаяся метаон-
тологических проблем.
8
Автор выражает глубокую благодарность научному редак-
тору книги Константину Фролову за неоценимую помощь в подго-
товке книги. Все замечания и пожелания по поводу книги можно от-
правлять на электронную почту автора
[email protected]. Данная книга и другие запланирован-
ные в серии книги будут выложены на страницах автора
https://independent.academia.edu/ЕКононов и
https://philpeople.org/profiles/eugene-kononov
Списки литературы
1. Berto F., Plebani M. Ontology and Metaontology. A Contempo-

rary Guide. London; New York, Bloomsbury Academic, 2015
2. Bliss R., Miller J. T. M. (eds.) The Routledge Handbook of
Metametaphysics. London, Routledge, 2020
3. Effingham N. An Introduction to Ontology. Cambridge, Polity,
2013
4. Eklund M. Metaontology // Philosophy Compass. 2006. № 1(3)
рр. 317-334
5. Tahko T. E. An introduction to metametaphysics. Cambridge,
Cambridge University Press, 2015
6. van Inwagen P. Meta-ontology // Erkenntnis. 1998. № 48. рр.
233–250
1. Блохина Н. А. Метаонтология и онтология в аналитической

философии ХХ–XXI веков. М.: Канон+, 2021
2. Бурьян В. В., Черкасов Г. В. Фикционализм, неустрани-
мость и цикады: критика неустранимости математики и ее значение
для онтологического статуса абстрактных объектов // Вестник Перм-
9
ского университета. Философия. Психология. Социология. 2023.
Вып. 3. С. 404–413
3. ван Инваген П. Метаонтология // Историко-философский
ежегодник. 2023. № 38 С. 371–400
4. Гагинский А. М. 2017. 01. 002. Берто Ф., Плебани М. Онто-
логия и метаонтология: современное руководство. Berto F., Plebani M.
Ontology and metaontology: a contemporary Guide. - London: Blooms-
bury, 2015. – 254 p // Социальные и гуманитарные науки. Отечествен-
ная и зарубежная литература. Сер. 3, Философия: Реферативный жур-
нал. 2017. № 1. С. 12-18
5. Жаккетт Д. Алексиус Майнонг, Пастырь Не-Бытия. М.: Ка-
нон+, 2023
6. Карнап Р. Значение и необходимость. М.: Издательство
иностранной литературы, 1959
7. Куайн У. В. О Слово и объект. М.: Логос, Праксис, 2000
8. Майнонг А. О теории предметов // Эпистемология и фило-
софия науки. 2011. № 1. С. 202-229
9. Селиверстов В.В. Значение и становление теории предме-
тов Алексиуса Майнонга // Эпистемология и философия науки. 2011.
№ 1. С. 198–201
10. Селиверстов В. В. Сверхонтология Алексиуса Майнонга:

по ту сторону бытия и небытия // Эпистемология и философия науки.
2021. № 58(1). С. 220-234
11. Селиверстов В. В. «Существующая золотая гора» как глав-

ная проблема теории Майнонга // Философский журнал. 2023. №
16(2). С. 191-203
12. Селиверстов В. В. Эрнст Малли: от Майнонга к Залте //

Эпистемология и философия науки. 2014. № 42(4). С. 202-208.
13. Фролов К. Г. Мейнонгианский анализ понятия существо-

вания: проблемы и затруднения // Философия науки. 2021. № 1(88).
С. 13-29
10
14. Целищев В. В. Неправдоподобность фикционализма в фи-
лософии математики // Вестник Томского государственного универ-
ситета. Философия. Социология. Политология. 2014. № 4(28). С. 85-
95
15. Шпаковский М. В., Павлов А.С. “Метаонтология” Питера

ван Инвагена. Предисловие переводчиков. // Историко-философский
ежегодник. 2023. № 38 С. 352–370
16. Арсен Вольский о работе П. ван Инвагена “Метаонтоло-

гия” https://www.youtube.com/watch?v=AAVvdS3AcyE
17. Сочиняя книгу мира. Научный семинар Центра исследова-

ния сознания https://www.youtube.com/watch?v=3uY374JrwkI
11
Глава 1. Четыре
парадигмы метаонтологии
В данной главе будут рассмотрены четыре главных пара-

дигмы современной метаонтологии и охарактеризованы метаонтоло-
гические взгляды четырех философов 4, значительно повлиявших на
данные парадигмы. Но перед этим мы остановимся подробнее на са-
мой метаонтологии – ее определении, целях и задачах, стоящих перед
ней, на ее взаимоотношении с онтологией, метафизикой и метамета-
физикой. Начнем мы с онтологии, поскольку метаонтология часто
определяется как рефлексия над этой философской дисциплиной.
В самом общем виде онтологию определяют как раздел фило-
софии, занимающийся изучением бытия или того, что есть, того, что
существует. Вслед за Куайном, мы можем сказать, что главной зада-
чей онтологии является поиск ответа на вопрос: «Что есть?» или «Что
существует?» 5. Может показаться, что это определение не раскры-
вает специфику онтологии, поскольку все науки занимаются
4 Этими философами будут Куайн, Карнап, Мейнонг и Аристотель.

5 Куайн У. В. О Слово и объект М.: Логос, Праксис, 2000, с. 325
12
Глава 1. Четыре парадигмы метаонтологии
изучением того, что есть: физика изучает кварки и электроны, астро-
номия – планеты и черные дыры, биология – страусов и муравьев.
Они тоже ищут ответ на вопрос «Что есть?»: есть ли бозон Хиггса,
есть ли темная материя, есть ли жизнь на Марсе и т. д. Чем же онто-
логия отличается от этих и других наук? Особенность онтологии в
том, что она изучает существующее на предельно общем уровне: ее
ответом на вопрос «Что есть?» будет перечень наиболее общих кате-
горий сущего, а не список типов элементарных частиц или биологи-
ческих видов. По словам Ноэля Саенца, главная задача онтологии –
«Сказать нам о том, что существует в самом общем смысле; предо-
ставить нам список того, что, говоря вообще, существует» 6. Среди
того, существование чего изучает онтология, Саенц перечисляет «…
абстрактные, конкретные объекты, составные, простые объекты, со-
бытия, факты, индивиды, свойства, партикулярии, универсалии, суб-
станции и модусы» 7. Это можно назвать наиболее общими видами
или категориями сущего. Но онтология может заниматься не только
предельными, но и чуть менее общими видами сущего, к которым Са-
енц относит «… отсутствия, будущее, вымышленные объекты, беза-
томную жижу, дыры, невозможные объекты, модальные части, необ-
ходимые существа, числа, прошлое, возможные объекты, возможные
миры, пропозиции, множества, пространство-время, суммы и времен-
ные части» 8.
Однако в процессе поиска ответа на вопрос «Что есть?» воз-
никают другие вопросы – вопросы более высокого уровня. Первый из
них касается смысла вопроса «Что есть?»: что он означает, о чем
именно мы спрашиваем, когда задаем данный вопрос. Питер ван Ин-
ваген называет 9 его главным метаонтологическим вопросом (the
meta-ontological question) по аналогии с главным онтологическим во-
просом (the ontological question):
(ОВ1) Онтологический вопрос: что есть?
(МОВ1) Метаонтологический вопрос: что мы спрашиваем, ко-

гда задаем вопрос: «Что есть?».
6 Saenz N. Ontology // Raven M. The Routledge Handbook of Metaphysical Grounding.

London, Routledge, 2020 p. 361
7 Ibid., p. 361
8 Ibid., p. 361
9 ван Инваген П. Метаонтология // Историко-философский ежегодник. 2023. №38. с.
371
13
Еще один интересующий метаонтологию вопрос касается

того, как нам следует отвечать на онтологический вопрос. Его можно
назвать методологическим:
(МВ) Методологический вопрос: какова правильная методо-

логия онтологии?
Немного другую, но сходную формулировку онтологического

и метаонтологического вопросов предлагает Николас Джонс 10:
(ОВ2) Онтологический вопрос: что содержит реальность?
(МОВ2) Метаонтологический вопрос: что значит для реально-

сти что-то содержать?
Онтологию Джонс понимает как дисциплину, изучающую

наиболее общие вопросы, касающиеся природы и структуры реально-
сти, а метаонтологию – как рефлексию по поводу онтологии и ее глав-
ного вопроса, в связи с чем альтернативная формулировка (МОВ2) у
него звучит так: «В чем заключается онтологический вопрос?».
Получается, что метаонтология представляет собой система-
тическую рефлексию по поводу онтологии как дисциплины и по по-
воду онтологической практики, то есть того, чем занимаются фило-
софы, когда они занимаются онтологией – какие вопросы они ставят
перед собой и с помощью каких методов они пытаются на них отве-
тить: «… в онтологии мы задаем онтологический вопрос и пытаемся
на него ответить; в метаонтологии мы пытаемся понять, что мы де-
лаем, когда занимаемся онтологией» 11. Взаимоотношения между ме-
таонтологией и онтологией часто проясняют при помощи аналогии с
нормативной этикой и метаэтикой 12. Первая из них занимается
10 Jones N. Quantification and Ontological Commitment // Fisher A., Maurin A.-S. (eds.)
The Routledge Handbook of Properties London, Routledge, 2023 р. 13

11 van Inwagen P. Being. A Study in Ontology. Oxford, Oxford University Press, 2023 р.
xv
12 Так поступает, в частности, Крис Макдэниел, который пишет следующее: «В моем
понимании, дисциплина мета-онтология (и мета-метафизика в целом) находится в

таком же отношении к собственно онтологии, в каком дисциплина мета-этика нахо-
дится в отношении собственно этики. Мы можем задавать различные этические во-
просы первого порядка, такие как: каковы необходимые и достаточные условия для
правильного действия; какие черты характера достойны восхищения, а какие
14
исследованием нормативно-этических вопросов, таких как «Что та-
кое добро?», «В чем заключается наш моральный долг?», «Что такое
добродетель?» и т. д. Но в процессе поиска ответов на эти и подобные
этические вопросы возникает необходимость в решении целого ряда
проблем семантического, метафизического, эпистемологического ха-
рактера, что порождает вопросы на более высоком уровне, то есть ме-
тауровне. Что значит вопрос «Что такое добро?»? Существует ли та-
кое свойство, как добро? Если оно существует, то как соотносится с
естественными свойствами? Тождественно ли оно, например, удо-
вольствию? Можем ли мы знать, что добро является удовольствием?
Если да, то каким образом? Аналогичным образом метаонтология за-
дает вопросы метауровня об онтологии и онтологических вопросах
первого уровня.
Отдельно следует сказать о соотношении (мета)онтологии и
(мета)метафизики. Согласно «официальной» позиции, онтология
представляет собой один из разделов метафизики. Метафизика изу-
чает фундаментальную природу реальности, ее задача сказать, что су-
ществует на фундаментальном уровне (онтология) и каковы наиболее
общие свойства существующего (остальная часть метафизики). Дан-
ную позицию хорошо охарактеризовал Томас Хофвебер, написавший
следующее: «Самой грандиозной и амбициозной частью философии
является метафизика: проект по выяснению в рамках философии
того, на что похожа реальность в целом. Центральной частью мета-
физики является онтология: проект по выяснению того, какие вещи
составляют реальность, что существует или что есть на самом деле.
Таким образом, метафизику можно условно разделить на две части.
Первая – это онтология, которая, как предполагается, рассказывает
нам о том, что существует вообще, или о том, из каких вещей состоит
реальность. Вторая – это остальная метафизика, которая, как
презрения; и какие вещи обладают внутренней ценностью? Но размышления о прак-

тике постановки, обдумывания, обсуждения и получения ответов на эти вопросы
сами по себе порождают дополнительные вопросы. Некоторые из них носят эписте-
мологический характер, например: каковы наши источники доказательств для утвер-
ждений о том, какие действия являются правильными? Некоторые из них носят се-
мантический характер, например: что означают выражения “достойный восхищения”
и “достойный презрения”? А некоторые из них носят метафизический характер,
например: каким должен быть мир, чтобы что-либо имело внутреннюю ценность?
Кроме того, существуют также логические, методологические, и даже этические и
политические вопросы, возникающие в связи с практикой занятия этикой первого
порядка. То же самое верно и в отношении онтологии» (McDaniel K. The
Fragmentation of Being. Oxford, Oxford University Press, 2017 р. 12).
15
предполагается, рассказывает нам, среди прочего, на что похожи эти
вещи в различных общих чертах» 13. Однако на практике такое разде-
ление не соблюдается и термины «онтология» и «метафизика» ис-
пользуются как синонимы. Кроме того, невозможно провести четкую
границу между выяснением того, что существует и выяснением его
наиболее общих характеристик. Сам Хофвебер, например, выделяет
два типа онтологических вопросов о существовании каких-либо сущ-
ностей Fs:
(ОНТ 1) Первичный онтологический вопрос: есть ли Fs?
(ОНТ 2) Вторичный онтологический вопрос: что представ-

ляют из себя Fs в наиболее общем виде?
Если строго придерживаться разделения дисциплин, то (ОНТ

2) должен быть метафизическим вопросом и выходить за рамки онто-
логии, однако очевидно, что онтолог в своей работе просто не может
остановиться на первом вопросе и проигнорировать второй. Трудно
или невозможно представить себе поиски ответа на вопрос о суще-
ствовании, например, фиктивных объектов, без ответа на вопрос о
том, чем они являются. Необходимо выяснить, каковы эти фиктивные
объекты, что они из себя представляют – являются ли они конкрет-
ными индивидами, населяющими другие конкретные возможные
миры, абстрактными артефактами или множествами свойств? Само
доказательство их существования будет, скорее всего, очень сильно
варьироваться в зависимости от того, чем они являются. То же самое
можно сказать о числах – доказательство существования объективно
существующих чисел будет отличаться от доказательства существо-
вания чисел как человеческих конструкций. Получается, что онтоло-
гические и метафизические вопросы переплетены настолько тесно,
что отделить их друг от друга не представляется возможным. Более
того, по замечанию Марка Балагера 14, многие, казалось бы,
13 Hofweber T. Ontology and the ambitions of metaphysics. Oxford, Oxford University
Press, 2016 р. 1
14 «Спорные метафизические тезисы, о которых я здесь говорю, не все являются он-
тологическими тезисами в традиционном смысле этого термина, но мы можем рас-

сматривать их как утверждения о существовании того или иного рода; например, ли-
бертарианство можно рассматривать как утверждение о том, что на самом деле су-
ществуют индетерминистские, либертариански-свободные человеческие выборы; а
моральный ноннатурализм можно рассматривать как точку зрения о том, что на са-
мом деле существуют неестественные моральные факты» (Balaguer M. Metaphysics,
16
метафизические тезисы могут быть переформулированы в виде онто-
логических тезисов о существовании чего-либо. Например, метафи-
зический тезис либертарианцев о том, что свобода воли несовместима
с детерминизмом, и мы обладаем такой свободой, можно сформули-
ровать как утверждение о существовании либертарианской свобод-
ной воли. Метафизический спор между эндурантистами и пердуран-
тистами о пребывании объектов во времени можно свести к онтоло-
гическому спору о существовании у объектов временных частей
наряду с пространственными.
То же самое касается разделения между метаонтологией и ме-
таметафизикой. Строго говоря, метаметафизика является метадисци-
плиной по отношению к метафизике, так же как метаонтология по от-
ношению к онтологии. Туомас Тахко определяет ее следующим обра-
зом 15:
(ММФ) Метаметафизика – изучение оснований и методоло-

гии метафизики 16.
Sophistry, and Illusion. Toward a Widespread Non-Factualism. Oxford, Oxford University

Press, 2021 р. 21).
15 Tahko T. E. An introduction to metametaphysics. Cambridge, Cambridge University
Press, 2015 р. 5
16 Более подробное определение метаметафизики дает Теодор Сайдер, который пи-
шет следующее: «Метаметафизика – это исследование статуса метафизики. Природа

ее такова, что возникают вопросы: являются ли метафизические споры содержатель-
ными? Объективны ли они, подлинны ли, глубоки ли? Или же они в некотором роде
несущественны: условны, субъективны, просто вербальны или концептуальны?
Должно ли быть делом факта то, кто прав?» (Sider T. Writing the Book of the World.
Oxford, Oxford University Press, 2013 p. 67). Похожим образом соотношение метафи-
зики и метаметафизики раскрывает Дэвид Мэнли: «Метафизика изучает основания
реальности. Она задает вопросы о природе мира, например: существуют ли помимо
конкретных объектов также абстрактные объекты, такие как числа и свойства? Есть
ли у каждого события причина? Какова природа возможности и необходимости? Ко-
гда несколько событий складываются в одно большое событие? Существуют ли про-
шлое и будущее? И так далее. Метаметафизика изучает основания метафизики. В ней
ставится вопрос: действительно ли на вопросы метафизики есть ответы? Если да, то
являются ли эти ответы содержательными или просто зависят от того, как мы исполь-
зуем слова? И какова наилучшая процедура для их получения – здравый смысл? Кон-
цептуальный анализ? Или оценка конкурирующих гипотез с помощью квазинаучных
критериев?» (Manley D. Introduction: A Guided Tour of Metametaphysics // Chalmers D.,
Manley D., Wasserman R. (eds). Metametaphysics: New Essays on the Foundations of On-
tology. Oxford, Oxford University Press, 2009 р. 1)
17
При таком «официальном» подходе метаонтология будет раз-
делом метаметафизики: «Здесь [то есть в определении (ММФ)] “ме-
тафизика” понимается как включающая онтологию, поэтому метаме-
тафизика также будет включать изучение основ и методологии онто-
логии. Соответственно, метаонтологию следует понимать как подраз-
дел метаметафизики» 17. Но в данном случае это разделение соблюда-
ется еще менее строго, чем в случае онтологии и метафизики. Значи-
тельное число философов используют термины «метаонтология» и
«метаметафизика» как взаимозаменяемые: «Изучение того, как
должна развиваться онтология, какой должна быть ее методология и
является ли онтология вообще стоящим проектом, называется ме-
таонтологией (или, иногда, метаметафизикой, которая этимологиче-
ски должна касаться методологии метафизики в целом, а не только
онтологии, но в настоящее время почти всегда относится только к ме-
тодологии онтологии)» 18. Такое смешение отражено и в одном из са-
мых известных сборников статей, посвященных этой дисциплине –
вышедшей в 2009 году под редакцией Д. Чалмерса, Д. Мэнли и Р. Вас-
сермана книге «Метаметафизика» 19. Как мы видим, в ее названии
употреблен термин «метаметафизика», однако подзаголовок книги
«Новые статьи об основаниях онтологии» содержит термин «онтоло-
гия», а не «метафизика», как можно было ожидать, исходя из назва-
ния.
Некоторые авторы, в частности Туомас Тахко, пытаются про-
вести различие между метаонтологией и метаметафизикой. По его
мнению, первая из них сосредотачивается, главным образом, на су-
ществовании, квантификации и онтологических обязательствах, а
вторая включает в дополнение к этому более общие вопросы методо-
логии метафизики 20. Однако единого мнения среди философов по
этому поводу не сложилось, и такое деление остается крайне спорным
и дискуссионным 21. В дальнейшем мы будем использовать только

Press, 2015 р. 5
18 Effingham N. An Introduction to Ontology. Cambridge, Polity, 2013 p. 20
19 Sider T. Ontological Realism // Chalmers D., Manley D., Wasserman R. (eds).
Metametaphysics: New Essays on the Foundations of Ontology. Oxford, Oxford Universi-

ty Press, 2009
Press, 2015 рр. 5-6

21 Это признается, например, Рики Блиссом и Дж. Т. М. Миллером, которые в своем
введении к «Рутледжскому руководству по метаметафизике» пишут следующее:

«Для тех, кто хочет получить более формальное определение, мы можем, для начала,
18
термин «метаонтология», но читателю следует помнить, что в науч-
ной литературе этот термин и термин «метаметафизика» очень часто
используются как синонимы.
За недолгую по меркам философской дисциплины историю
метаонтологии было выдвинуто множество различных метаонтологи-
ческих теорий, которые можно сгруппировать в несколько типов и
которые часто называют парадигмами 22, поскольку придерживающи-
еся этих парадигм теории разделяют общий взгляд на то, как следует
формулировать онтологические вопросы и с помощью каких методов
на них отвечать. В нашей книге мы рассмотрим четыре таких пара-
дигмы – (нео)куайновскую, (нео)карнаповскую, плюралистскую и
(нео)аристотелевскую. В оставшейся части главы мы дадим краткую
характеристику каждой из парадигм и рассмотрим метаонтологиче-
ские 23 взгляды четырех философов, значительно повлиявших на тео-
рии, принадлежащие к этим парадигмам: взгляды У. Куайна для
неокуайновской парадигмы, Р. Карнапа для неокарнаповской пара-
дигмы, А. Мейнонга для плюралистской парадигмы и Аристотеля для
неоаристотелевской 24.
охарактеризовать метаметафизику как область исследований, которая занимается ме-

тодологическими проблемами, возникающими внутри метафизики. Если это верно,
то мы можем сказать, что метаонтология является аналогичной областью, занимаю-
щейся методологическими вопросами, которые возникают в рамках онтологии. Од-
нако, является ли это правильной характеристикой метаметафизики или метаонтоло-
гии, является предметом многочисленных споров в современной литературе. Сам по
себе это метаметафизический (или метаонтологический) вопрос, имеющий множе-
ство различных точек зрения относительно надлежащего охвата этих “мета-” обла-
стей и их взаимосвязи с проблемами первого порядка» (Bliss R., Miller J. T. M.
Introduction: what is metametaphysics? // Bliss R., Miller J. T. M. (eds.) The Routledge
Handbook of Metametaphysics. London, Routledge, 2020 p. 1).
22 Э. Томассон, например, упоминает «нео-куайновскую парадигму» (Thomasson A.
Ontology Made Easy. Oxford, Oxford University Press, 2014 р. 157), Ж. Капелнер пишет
о «нео-аристотелевской парадигме» (Kapelner Z. Reconciling Quinean and Neo-Aristo-
telian Metaontology. Master’s thesis, Central European University, 2015 р. 30).
23 Строго говоря, называть какие-либо взгляды этих философов «метаонтологиче-
скими» является анахронизмом, поскольку данный термин ими не использовался и

вошел в широкий философский обиход лишь в 1998 году, но мы можем применить
этот термин, так сказать, задним числом, поскольку некоторые из их взглядов мы
сейчас с полным правом могли бы назвать метаонтологическими.
24 Необходимо подчеркнуть, что мы будем рассматривать данных философов лишь в
качестве важных, значимых фигур для той или иной парадигмы в метаонтологии.
Наше изложение ни в коем случае не претендует на историко-философскую полноту
или даже точность – для нас важно то, как взгляды философов воспринимались в
рамках соответствующих парадигм, а не то, каковы они были на самом деле.
19
Следует заметить, что отношения между данными парадиг-
мами являются резко асимметричными: одна из парадигм, неокуай-
новская, является доминирующей, а все остальные можно назвать
альтернативными и в той или иной степени маргинальными. В связи
с этим неокуайновскую парадигму часто называют ортодоксальной
позицией 25 или куайновской ортодоксией 26. Значительная часть фи-
лософов придерживается ее по умолчанию и считает чем-то само со-
бой разумеющимся: «Неокуайновский подход стал настолько доми-
нирующим, что стал почти незаметным в качестве методологиче-
ского выбора ... Новая метафизика, в которой доминирует онтология,
с методологической точки зрения является неокуайновской метафи-
зикой – настолько, что Дэвид Мэнли просто называет этот подход
“господствующей метафизикой”… К тем, кто за последние шестьде-
сят лет вырос на аналитической философии, неокуайновская концеп-
ция онтологии стала казаться естественной, даже неизбежной. Дей-
ствительно, это кажется настолько естественной точкой зрения, что
трудно представить какой-либо другой способ рассмотрения споров
о существовании; либо вы радостно встреваете в них, пытаясь сфор-
мулировать новую “онтологию” или предложить новую защиту или
атаку на чью-то другую точку зрения, либо вы в недоумении уходите,
чтобы работать над другими философскими темами» 27. Практически
все рассматриваемые в нашей книге представители других парадигм
сознательно формулируют свои теории как альтернативы господству-
ющей ортодоксии и отвергают те или иные из ее тезисов.
Принадлежащие к господствующей парадигме метаонтологи-

ческие теории являются продолжением и развитием идей Уилларда
ван Ормана Куайна (1908 – 2000), особенно изложенных им в ключе-
вой для становления всей аналитической онтологии работе «О том,
что есть» 28. Мы рассмотрим главные метаонтологические идеи
Куайна, ставшие основой ортодоксальной позиции. Их можно
условно разделить на две части, первая из которых касается проясне-
ния бытия и существования, а вторая – методологии онтологии.
25 «В той мере, в какой существует ортодоксия в отношении метаонтологии и онто-
логических обязательств, таковой является куайновская парадигма» (Jones N.

Quantification and Ontological Commitment // Fisher A., Maurin A.-S. (eds.) The
Routledge Handbook of Properties London, Routledge, 2023 р. 14)
26 См., например, von Solodkoff T., Woodward R. Noneism, Ontology, and Fundamental-
ity // Philosophy and Phenomenological Research. 2013. № 87(3). р. 558

27 Thomasson A. Ontology Made Easy. Oxford, Oxford University Press, 2014 р. 3
28 Куайн У. В. О. Слово и объект М.: Логос, Праксис, 2000 с. 325-341
20
Именно Куайну принадлежит формулировка основного во-
проса онтологии, о котором мы говорили в начале главы: «Онтологи-
ческий вопрос на удивление незатейлив. Чтобы его задать, доста-
точно трех односложных англосаксонских слов: ‘What is there?’ (“Что
есть?”)» 29. Причем на этот простой вопрос можно дать такой же про-
стой и при этом вполне правомерный ответ – все. Все существует.
Может показаться, что это ответ явно неверен: мы можем перечис-
лить множество вещей, которых не существует. Пегас, медуза Гор-
гона, Шерлок Холмс, Хогвартс и многие другие мифологические и
литературные персонажи и объекты не существуют. Само отрицание
их существования, как кажется, требует, чтобы они были, имелись в
некотором смысле: когда мы говорим: «Пегаса не существует», то
есть нечто, некий объект, которому мы приписываем несуществова-
ние. Куайн признает, что у нас может возникнуть искушение так ду-
мать и вводит в свою работу вымышленного философа Вимена 30, ко-
торый говорит следующее: «Бытие Пегаса, утверждает Вимен, пред-
ставляет собой не воплощенную в действительность возможность.
Когда мы говорим о Пегасе, что его нет, мы, собственно, говорим тем
самым, что Пегас не имеет особого атрибута наличия в действитель-
ности (actuality). Сказать, что Пегас не действителен, – логически то
же самое, что сказать, что Парфенон не красный; в обоих случаях мы
утверждаем нечто о сущности, чье бытие несомненно» 31. Пегас есть,
но он не действителен, он не существует, а значит имеется различие
между тем, что есть и тем, что существует, то есть между бытием и
существованием.
Куайн считает такую точку зрения неприемлемой, поскольку
статус несуществующих, всего лишь возможных объектов оказыва-
ется слишком неопределенным – они, например, лишены четкого
критерия тождества: «Перенаселенная вселенная Вимана непривле-
кательна во многих отношениях. Она оскорбляет эстетическое чув-
ство тех из нас, кто имеет склонность к пустынным пейзажам; но это
– не худшая ее характеристика. Вимановы трущобы возможного –
рассадник неупорядоченных элементов. Возьмем, к примеру, воз-
можного толстого человека в этом дверном проеме и еще – возмож-
ного лысого человека в этом дверном проеме. Это один возможный
человек или два возможных человека? Как можно решить эту
29 Там же, с. 325

30 Используя вымышленную фигуру Вимана Куайн полемизирует здесь с А. Мейнон-
гом.
31 Куайн У. В. О. Слово и объект М.: Логос, Праксис, 2000 с. 326
21
проблему? Каким образом много возможных людей находятся в этом
дверном проеме?» 32. В результате мы можем сформулировать первый
тезис куайновской ортодоксии:
(КО 1) Тезис об эквивалентности: бытие – это то же самое, что

и существование.
Бытие и существование едины и не могут быть отделены друг

от друга, а значит нельзя сказать, что есть вещи, которые не суще-
ствуют. Кроме этого, бытие/существование у Куайна обладает еще
одним единством – не имеется различных способов или видов бы-
тия/существования, бытие унитарно. Обо всем существующем, будь
то кот или число два, мы можем сказать, что оно существует в одном
и том же смысле. Это дает нам второй тезис куайновской ортодоксии:
(КО 2) Тезис об унитарности: бытие/существование унитарно,

между сущностями (entities) нет онтологических различий.
Единое и единственное понятие бытия/существование выра-

жается лучше всего с помощью квантора существования логики пре-
дикатов первого порядка и связываемых им переменных – быть/су-
ществовать значит быть значением связанной переменной. Если мы
утверждаем, например, что коты существуют, то наше утверждение
примет следующую форму:
(КОШ) ∃xСx, где С – быть котом.
По поводу роли квантора и переменных Куайн пишет следу-

ющее: «Все, что мы высказываем с помощью имен, можно высказать
на языке, избегающем всяческих имен. Быть признанной сущностью
значит не что иное, как считаться значением (value) переменной. Это
примерно равносильно утверждению, в терминах категорий традици-
онной грамматики, что быть – значит находиться (be) в диапазоне ре-
ференции местоимения. Местоимения являются основными сред-
ствами референции; существительным лучше бы подошло название
местоместоимений (propronouns). Переменные квантификации – “не-
что”, “ничто”, “все” – охватывают всю нашу онтологию, какая только
может быть; и мы осуждены принимать частное онтологическое
32 Там же, с. 327

22
допущение, если, и только если, заявленное допукаемое
(presuppositum) должно считаться находящимся среди сущностей,
охватываемых нашими переменными, для того чтобы сделать истин-
ным одно из наших утверждений» 33. При таком понимании бытия/су-
ществования, главный вопрос онтологии «Что есть?» превращается в
набор отдельных вопросов формы «∃xFx?» 34, где F обозначает какой-
либо из наиболее общих видов или родов, на которые делится все су-
ществующее 35: абстрактные, конкретные объекты, события, факты и
т. д. Центральная роль, которую играет квантор существования, за-
креплена в третьем тезисе куайновской ортодоксии:
(КО 3) Квантификационный тезис: бытие/существование мо-

жет быть представлено наилучшим образом с помощью квантора су-
ществования ∃ и связываемых им переменных.
Первые три куайновских тезиса (КО 1)-(КО 3) образуют, по

общему признанию 36, ядро ортодоксальной метаонтологии и дают ха-
рактерное для нее представление о бытии как предельно простом и
едином понятии, выражаемом с помощью квантора существования.
Вторая часть ортодоксальной позиции представляет собой ме-
тодологию для онтологии как философской дисциплины. Главным
здесь является куайновское понятие онтологических обязательств
(ontological commitments), присущих той или иной научной, обыден-
ной, философской теории или дискурсу. В наиболее сжатом виде это
понятие может быть объяснено следующим образом: «На первый
взгляд, понятие онтологических обязательств теорий является про-
стым. Теории имеют условия истинности. Эти условия истинности
говорят нам о том, каким должен быть мир, чтобы теория была
33 Там же, с. 335-336

34 Sider T. Writing the Book of the World. Oxford, Oxford University Press, 2013 p. 170
35 Но не видов существования, которые Куайн отвергает.
36 Те же самые три тезиса, но с другими названиями, приводит в качестве ортодок-
сальной позиции Брайан Симмонс: «Я думаю, что эта [нео-куайновская] ортодоксия

может быть адекватно отражена в следующих трех тезисах:
Нео-куайновский тезис: бытие наглядно выражается посредством партикулярной –
или экзистенциальной – квантификации.
Монистический тезис: бытие едино: между любыми сущностями нет онтологиче-
ских различий.
Тезис об эквивалентности: бытие – это то же самое, что существование» (Simmons
B. Ontological Pluralism and the Generic Conception of Being // Erkenntnis. 2022. №87.
р. 1287).
23
истинной; они предъявляют требования к миру. Иногда, а возможно,
и всегда, они требуют от мира существования определенных сущно-
стей или видов сущностей. Таким образом, онтологические обяза-
тельства теории – это просто сущности или виды сущностей, которые
должны существовать, чтобы теория была верной» 37.
(ОО) Онтологические обязательства теории – те сущности

или виды сущностей, существование которых требуется для истинно-
сти теории.
В принципе, понятие онтологического обязательства может

быть применимо к отдельному предложению, а не только к какой-
либо теории в целом: «Представьте условия истинности предложения
как требования, которые истинность предложения предъявляет к
миру. Понятие онтологических обязательств можно охарактеризо-
вать следующим образом. Описать онтологические обязательства
предложения – значит описать некоторые требования, которые истин-
ность предложения предъявляет к миру, – те требования, которые ка-
саются онтологии. Соответственно, для того чтобы предложение
несло обязательство к Fs, истинность предложения должна требовать
от мира, чтобы он содержал Fs» 38. Некоторые авторы признают еще
больше возможных носителей онтологических обязательств: «Наибо-
лее заметными потенциальными носителями онтологических обяза-
тельств являются: проинтерпретированные предложения, теории (по-
нимаемые как наборы проинтерпретированных предложений), выска-
зывания, утверждения, пропозиции, условия истинности, убеждения,
а также говорящие или теоретики (т.е. люди)» 39. Но куайновская ор-
тодоксия сосредотачивает свое внимание на теориях.
Получается, что у теорий есть онтологические обязательства,
то есть те сущности, чье существование требуется их истинностью.
Но какое отношение все это имеет к методу онтологии? По мнению
Куайна, для ответа на онтологический вопрос, то есть для выяснения
того, что есть, нам необходимо обратиться к нашим наилучшим науч-
ным теориям, поскольку именно они лучше всего обоснованы и
37 Bricker, Phillip, "Ontological Commitment", The Stanford Encyclopedia of Philosophy

(Winter 2016 Edition), Edward N. Zalta (ed.), URL = <https://plato.stanford.edu/ar-
chives/win2016/entries/ontological-commitment/>.
38 Rayo A. Ontological Commitment // Philosophy Compass. 2007. №2(3) р. 428
39 Jones N. Quantification and Ontological Commitment // Fisher A., Maurin A.-S. (eds.)
The Routledge Handbook of Properties London, Routledge, 2023 р. 14

24
имеют больше всего шансов, по сравнению со всеми другими обы-
денными, религиозными и др. представлениями, оказаться верным
описанием окружающего нас мира. Принятие онтологии аналогично
принятию научной теории: «То, как мы принимаем онтологию, я ду-
маю, в принципе подобно тому, как мы принимаем научную теорию
– скажем, систему физики: мы допускаем, по крайней мере до тех пор,
пока остаемся разумными существами, простейшую концептуальную
схему, в которой можно согласовать и организовать разрозненные
фрагменты неоформленного опыта. Определившись в отношении об-
щей концептуальной схемы науки в самом широком смысле, мы опре-
деляем нашу онтологию; а соображения, определяющие разумное
конструирование любой части этой концептуальной схемы, например
биологической или физической, не отличаются по виду от соображе-
ний, определяющих разумное конструирование целого» 40.
В связи с этим онтологический метод требует от нас выясне-
ния того, каковы онтологические обязательства наших наилучших
научных теорий. Проблема в том, что в большинстве случаев в самих
теориях не содержится явного перечня того, что существует с точки
зрения данной теории, то есть многие из их онтологических обяза-
тельств остаются скрытыми. Поэтому следует найти способ, с помо-
щью которого можно сделать их явными. Такой способ может под-
сказать третий тезис ортодоксальной метаонтологии (КО 3): если бы-
тие/существование может быть представлено наилучшим образом с
помощью квантора существования ∃ и связываемых им переменных,
то нам необходимо найти все утверждения с квантором и перемен-
ными, которые входят в саму теорию или следуют из нее. Однако по-
давляющее большинство научных теорий не формулируются с помо-
щью кванторов и переменных, а значит нам будет необходимо пере-
вести теорию на язык логики предикатов первого порядка 41 и только
потом составить перечень всех ее утверждений (и следствий из них),
в которых содержатся кванторы ∃ и переменные. То есть нам необхо-
димо дать упорядоченную (regimented) формулировку научных тео-
рий. В этом и заключается суть куайновского метода, который более
строго можно представить в виде следующих этапов:
1. Отобрать наши наилучшие научные теории Т1, T2, … Tn.
40 Куайн У. В. О. Слово и объект М.: Логос, Праксис, 2000 с. 339

41 Куайн называет этот язык канонической нотацией.
25
2. Перевести теории Т1, T2, … Tn на язык логики предикатов
первого порядка.
3. Отобрать все предложения с переменными, связанными

квантором ∃, содержащиеся в теориях Т1, T2, … Tn и их следствиях.
4. Признать существующими все те объекты, существование

которых требуется истинностью предложений из п. 3.
Этот метод опирается на так называемый куайновский крите-

рий онтологических обязательств: «… теория обязывает к тем, и
только тем, сущностям, на которые должны быть способны указывать
связанные переменные этой теории для того, чтобы ее утверждения
были истинными» 42. Это нестрогая формулировка критерия, который
более строго можно сформулировать по-разному. Необходимо под-
черкнуть, что среди философов нет согласия относительно точной
формулировки критерия онтологических обязательств. Филипп Бри-
кер, например, приводит несколько различных формулировок 43:
(КООэкс) Куайновский критерий, экстенсиональная версия:

теория T обладает онтологическими обязательствами к Ks, если и
только если каждый домен квантификации, который делает теорию
истинной, содержит по крайней мере один K.
(КООмет) Куайновский критерий, металингвистическая вер-

сия: теория T обладает онтологическими обязательствами к Ks, если
и только если T логически влечет за собой “∃xKx”, если и только если
для каждой интерпретации, которая делает T истинной, существует
некоторая сущность в домене интерпретации, которая находится в эк-
тенсионале “K”.
(КООмод) Куайновский критерий, модальная версия: теория

T обладает онтологическими обязательствами к Ks, если и только
если для каждого возможного мира w, Т истинно в w, только если до-
мен w содержит по крайней мере один К.
42Там же, с. 336

43Bricker, Phillip, "Ontological Commitment", The Stanford Encyclopedia of Philosophy
chives/win2016/entries/ontological-commitment/>
26
Хотя точная формулировка критерия остается предметом спо-
ров, сам критерий весьма широко применяется онтологами и метафи-
зиками, работающими в рамках ортодоксальной парадигмы. Однако
в процессе применения куайновского метода возникает проблема, ко-
торая значительно затрудняет его применение и требует особого при-
ема для своего решения. Эта проблема появляется на втором этапе
метода, при переводе теорий на язык логики предикатов первого по-
рядка. Поскольку теории изначально сформулированы не на этом
языке, то можно по-разному их перевести и прийти в результате к раз-
ным онтологическим обязательствам. Более того, в теориях для удоб-
ства и простоты изложения вполне могут упоминаться такие сущно-
сти, которые явно не существуют, и онтологических обязательств к
которым следует при переводе избежать. Для решения проблемы
Куайном предлагается особый прием – прием перефразирования
предложений теорий в процессе их перевода в каноническую нота-
цию. Брикер пишет об этом приеме следующее: «Если критерии он-
тологических обязательств не могут быть применены непосред-
ственно к обычному языку, то приписывание онтологических обяза-
тельств философам – или обычным людям, но мы сосредоточимся на
философах – не может быть сделано путем простого изучения утвер-
ждений или теорий, которые они принимают. Конечно, эти утвержде-
ния или теории могут иметь очевидные онтологические предпосылки
в силу их квантификационного или референциального аппарата. Но
необходим какой-то метод, чтобы определить, какие prima facie обя-
зательства являются подлинными обязательствами. Здесь появляется
метод перефразирования, одобренный Куайном и его современными
последователями» 44. В некоторых случаях перефразирование явля-
ется очевидно необходимым и произвести его не столь трудно. Пред-
ставим, например, что в какой-то социологической или демографиче-
ской теории нам встречается следующее предложение:
(СС) Среднестатистическая семья состоит из 2.5 человек.
Следует ли нам при переводе теории в каноническую нотацию

представить это предложение так, как будто оно говорит о некоторой
особой сущности – среднестатистической семье и приписывает ей
свойство состоять из 2.5 человек?
44Bricker, Phillip, "Ontological Commitment", The Stanford Encyclopedia of Philosophy

chives/win2016/entries/ontological-commitment/>
27
(СС*) ∃х(Fx&Px), где F – быть среднестатистической семьей,

а Р – состоять из 2.5 человек.
Хотя такой перевод, в принципе, возможен, он явно является

ошибочным и вводит в нашу онтологию лишнюю и весьма странную
сущность. В данной ситуации правильным будет перефразировать
(СС) так:
(ССпереф) Число членов семей, поделенное на число семей,

равно 2.5.
Если мы будем переводить в каноническую нотацию (ССпереф),

а не само (СС), то наши обязательства ограничатся семьями и их чле-
нами, что гораздо более приемлемо. Мы можем пойти еще дальше и
убрать с помощью перефразирования упоминания семей и умень-
шить наши онтологические обязательства.
Во многих других случаях перефразирование является
намного более трудным и спорным делом. Возможно ли, например,
перефразировать все наши научные теории таким образом, чтобы
убрать любые упоминания о числах и других математических объек-
тах? Это могло бы сделать нашу онтологию более экономной и изба-
вило бы от необходимости спорить о природе чисел. Некоторые но-
миналисты, например Хартри Филд, уверены, что перефразирование
возможно, и даже предлагают его конкретные варианты 45. Их против-
ники, платонисты, полагают перефразирование невозможным. Не-
устранимость чисел из формулировок наших научных теорий явля-
ется для них наилучшим свидетельством их существования, на чем
строится знаменитый аргумент от неустранимости Куайна-Пат-
нема 46.
Хотя указанная трудность перефразирования прибавляет он-
тологам работы, она же дает им значительный простор для деятель-
ности и делает их менее зависимыми от позиций науки и здравого
смысла: «ненужные» онтологам объекты можно убрать, а «нужные»
ввести в теории при переформулировке. В свете такой особенности
ортодоксальную куайновскую парадигму называют инфляционным
45Field H. Science Without Numbers. Princeton, Princeton University Press, 1980

46Подробнее об этом см. Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический
обзор. 2-е изд., испр. и доп. М. 2023 с. 74-82 https://philpapers.org/rec/KONVEB
28
(inflationary) взглядом на онтологию и работу онтологов 47: в этой па-
радигме значимость деятельности онтологов при ответе на вопрос
«Что есть?» повышается. Без онтологии, опираясь лишь на науку и
здравый смысл, мы никогда не смогли бы узнать о существовании
временных частей, произвольных мереологических сумм, четырех-
мерных червей и т. д. (если все они действительно существуют). С
другой стороны, онтологи/метафизики могут отвергнуть многое из
того, о чем говорит наука: «Метафизики неокуайновского толка не
просто ждут результатов научных исследований и повторяют их; вме-
сто этого они, по-видимому, предполагают, что работа метафизиков
может опровергнуть заявления наук, поскольку очень многие, а воз-
можно, и большинство метафизических теорий явно отвергают ряд
сущностей, по которым квантифицирует одна или несколько есте-
ственных наук (организмы, составные объекты и т.д.)» 48. Против та-
кой инфляции, то есть такого раздувания значимости и трудности ра-
боты онтологов выступают принадлежащие к неокарнаповской пара-
дигме дефляционные теории, к рассмотрению которых мы и перехо-
дим.
Неокарнаповская парадигма в метаонтологии является дефля-

ционной, она стремится к обесцениванию значимости онтологии и
онтологических споров между философами. В этом она опирается на
идеи Рудольфа Карнапа (1891-1970) и в первую очередь на его идею
о языковых каркасах (linguistic frameworks).
В ортодоксальной парадигме считается, что онтологи ищут
ответы на один и тот же вопрос «Что есть?», понимая его в одном и
том же смысле. Даже если они дают радикально отличные ответы,
смысл вопроса остается неизменным и одинаковым для всех, и слово
«есть» в вопросе сохраняет единое значение. Благодаря этому и ста-
новится возможным подлинное несогласие между различными фило-
софами, они не походят на людей, спорящих о существовании и свой-
ствах ключей, понимая при этом их в разном смысле, как приспособ-
ления для открывания дверей или как бьющие из-под земли источ-
ники.
Кроме этого, в куайновской ортодоксии ответ на вопрос «Что
есть?» не является простым и требует значительной философской ра-
боты. Например, ответить на вопрос «Есть ли столы?» невозможно,
47 Инфляционными являются также плюралистская и неоаристотелевская парадигмы.

29
исходя только из знания правил применения слова «стол». Необхо-
димо исследовать различные мереологические аргументы за и против
существования таких обычных объектов, как стол.
Сторонники неокарнаповской парадигмы отвергают это. Не-
которые из них (Эли Хирш 49) полагают, что споры онтологов не яв-
ляются подлинными, содержательными спорами, поскольку каждую
из сторон можно рассматривать, как говорящую на собственном
языке, на котором ее высказывания истинны. Другие неокарнаповцы
(Эми Томассон 50) согласны с содержательным характером онтологи-
ческих споров, но считают их легко разрешимыми, исходя из правил
применения тех слов, с помощью которых они сформулированы. В
результате обе неокарнаповские теории приходят к дефляционным
выводам – важность и трудность онтологических споров резко сни-
жается, они становятся либо чисто словесными, либо легко разреша-
емыми. При достижении подобных выводов теории используют де-
фляционные идеи Карнапа о языковых каркасах и делении всех во-
просов на внутренние и внешние: «Взгляд Карнапа на онтологию в
какой-то мере скептичен или дефляционен: вопросы, которыми инте-
ресовались философы, занимающиеся онтологией, так или иначе, яв-
ляются не-вопросами [non-questions]. Однако Карнап не только отвер-
гает онтологические вопросы, но и представляет определенного рода
позитивный взгляд на то, на что похожи онтологические вопросы.
Центральное место в позитивном взгляде занимает различие между
внутренними и внешними вопросами и понятие каркасов» 51.
Что же такое языковой каркас? Он представляет собой си-
стему правил или способов речи, которым должны быть подчинены
все высказывания, совершаемые в его рамках. Все высказываемое, в
том числе все онтологические утверждения о существовании тех или
иных объектов, высказывается в рамках определенного каркаса и под-
чинено его правилам. Например, каркас математики дает нам пра-
вила, способы обсуждения существования и характеристик чисел и
других математических объектов. Физический каркас дает нам воз-
можность говорить о физических, расположенных в пространстве-
времени объектах. Говоря более обобщенно, если мы хотим начать
говорить о каком-либо новом классе объектов (числа, свойства,
49 Hirsch E. Quantifier Variance and Realism. Essays in Metaontology Oxford, Oxford Uni-
versity Press, 2011

50 Thomasson A. Ontology Made Easy. Oxford, Oxford University Press, 2014
51 Eklund М. Carnap’s Legacy for the Contemporary Metaontological Debate // Blatti S.,
Lapointe S. (eds.) Ontology after Carnap. Oxford, Oxford University Press, 2016 р. 166
30
обычные объекты и т. д.), то нам необходимо будет ввести новый кар-
кас. В результате этого все онтологические вопросы о существовании
объектов из этого класса являются внутренними, то есть задавать их
и отвечать на них можно только в рамках языкового каркаса. Внеш-
ними же будут вопросы существования или реальности самого класса
в целом. Карнап поясняет это деление следующим образом: «Суще-
ствуют ли свойства, классы, числа, суждения? Для того чтобы яснее
понять природу этих и близких к ним проблем, прежде всего необхо-
димо признать фундаментальное различие между двумя видами во-
просов, касающихся существования или реальности объектов. Если
кто-либо хочет говорить на своем языке о новом виде объектов, он
должен ввести систему новых способов речи, подчиненную новым
правилам; мы назовем эту процедуру построением языкового каркаса
для рассматриваемых новых объектов. А теперь мы должны разли-
чить два вида вопросов о существовании: первый – вопросы о суще-
ствовании определенных объектов нового вида в данном каркасе; мы
называем их внутренними вопросами; и второй – вопросы, касающи-
еся существования или реальности системы объектов в целом, назы-
ваемые внешними вопросами. Внутренние вопросы и возможные от-
веты на них формулируются с помощью новых форм выражений. От-
веты могут быть найдены или чисто лоrическими методами, или эм-
пирическими методами в зависимости от того, является ли каркас ло-
гическим или фактическим. Внешний вопрос имеет проблематиче-
ский характер, нуждающийся в тщательном исследовании» 52.
Поясним работу каркасов на примере, рассмотрев каркас ве-
щей, обычных объектов, с которыми мы имеем дело в нашей повсе-
дневной жизни. В рамках данного каркаса мы говорим об упорядо-
ченной системе расположенных в пространстве-времени объектов. О
каждом таком объекте (или предполагаемом объекте) мы можем за-
дать вполне осмысленный экзистенциальный вопрос: «Стоит ли на
моем столе кружка?», «Жил ли когда-нибудь король Артур?», «Явля-
ется ли Шерлок Холмс реальным детективом, или он вымышленный
персонаж?». Это – внутренние вопросы, поиски ответов на которые
диктуются правилами каркаса. В соответствии с правилами каркаса
вещей, на перечисленные вопросы можно ответить, используя про-
стые эмпирические методы. Для вопроса о кружке достаточно взгля-
нуть на мой стол, для вопросов о Артуре и Холмсе придется
52
Карнап Р. Значение и необходимость. М.: Издательство иностранной литературы,
1959, с. 300
31
обратиться к литературным и историческим данным, но никаких
принципиальных и философских трудностей они не представляют.
Они не являются метафизическими: «Понятие реальности, встречаю-
щееся в этих внутренних вопросах, является эмпирическим, научным,
неметафизическим понятием. Признать что-либо реальной вещью
или событием – значит суметь включить эту вещь в систему вещей в
определенном пространственно-временном положении среди других
вещей, признанных реальными в соответствии с правилами кар-
каса» 53. Однако мы можем попытаться выйти за пределы каркаса и
спросить о реальности всего мира вещей вообще. Такой вопрос будет
внешним и задается он, как правило, философами и метафизиками, а
не учеными или обычными людьми. Поиск ответа на такой вопрос
уже не подчиняется правилам каркаса – взглянув на мой стол и найдя
там кружку, мы не сможем тем самым доказать реальное существова-
ние внешнего мира физических объектов и опровергнуть скептицизм
в его отношении 54. По мнению Карнапа, если вопрос о существовании
задается вне рамок какого-либо каркаса, то он – плохо сформулиро-
ван и ответить на него невозможно. Единственная возможность спа-
сти осмысленность такого вопроса – объявить его практическим во-
просом о выборе того или иного каркаса: «Этот вопрос [теоретиче-
ский внешний] и нельзя разрешить, потому что он поставлен непра-
вильно. Быть реальным в научном смысле – значит быть элементом
системы; следовательно, это понятие не может осмысленно приме-
няться к самой системе. Те, кто поднимает вопрос о реальности са-
мого мира вещей, может быть, имеют в виду вопрос не теоретиче-
ский, как это кажется благодаря их формулировке, а скорее практиче-
ский – вопрос практического решения относительно структуры
нашего языка. Мы должны сделать выбор – принять или не принять,
употреблять или не употреблять эти формы выражения в рассматри-
ваемом каркасе» 55.
Вместо того, чтобы задавать теоретический внешний вопрос
«Существуют ли вещи?», следует задавать практический внешний во-
прос «Следует ли принять языковой каркас вещей?». Положительный
ответ на него не означает наличия метафизического убеждения о ре-
альности вещного мира, поскольку такое теоретическое убеждение,
53 Там же, с. 301

54 Впрочем, некоторые философы, например Дж. Мур, пытались доказать существо-
вание внешнего мира именно таким способом.
55 Карнап Р. Значение и необходимость. М.: Издательство иностранной литературы,
1959, с. 301
32
существующее вне рамок каркаса и его правил, вообще невозможно
сформулировать ни на каком теоретическом языке. Практическое же
убеждение диктуется чисто прагматическими соображениями – удоб-
ством, простотой и т. д. использования соответствующего каркаса. В
теоретическом смысле ни один каркас ничем не лучше другого.
Традиционная интерпретация Карнапа связывает его идеи о
языковых каркасах и разделении вопросов на внешние и внутренние
с антиреализмом и верификационизмом: «В этом традиционном про-
чтении Карнапа, он отстаивает метафизический антиреализм, прежде
всего, на эпистемологических основаниях (в частности, на верифика-
ционистских или, по крайней мере, в широком смысле эмпирицист-
ских)» 56. Все теоретические внешние вопросы и возможные ответы
на них являются просто-напросто бессмысленными, поскольку нару-
шают так называемый принцип верификации – они не являются ни
аналитическими, ни эмпирически верифицируемыми. Из этого дол-
жен следовать антиреалистский вывод – единственно осмысленными
онтологическими вопросами и ответами являются внутренние, а зна-
чит мы можем говорить о существовании чего-либо только в рамках
языковых каркасов. Все существующее существует лишь в соответ-
ствии с тем или иным каркасом, говорить о существовании самом по
себе бессмысленно 57.
Представленные в данной книге наиболее влиятельные
неокарнаповские метаонтологические теории отходят от этой тради-
ционной интерпретации и отвергают крайний антиреализм и
56 Biggs S., Wilson J. Carnap, the Necessary A Posteriori, and Metaphysical Anti-realism
// Blatti S., Lapointe S. (eds.) Ontology after Carnap. Oxford, Oxford University Press,
2016 р. 96
57 Дж. Т. М. Миллер поясняет эту традиционную антиреалистскую интерпретацию
следующим образом: «Чтобы внести ясность, Карнап не отрицает, что мы можем

осмысленно задавать любые онтологические вопросы. Однако такие вопросы имеют
смысл только тогда, когда они задаются в определенных каркасах. … в математиче-
ских каркасах мы можем задать онтологический вопрос “существуют ли числа?” и,
предположительно, ответить “да”. Таким образом, мы можем заключить, что числа
действительно существуют, но этот ответ раскрывает лишь нечто о языковом кар-
касе, в рамках которой был задан вопрос. Действительно, во многих случаях это бу-
дет просто тривиальная или аналитическая истина, поскольку существование чисел
подразумевается соответствующим языковым каркасом. Следовательно, положи-
тельный ответ на вопрос “существуют ли числа?” в рамках математического языко-
вого каркаса говорит нам только о том, что числа существуют в этом каркасе. Из
этого нельзя сделать никаких дальнейших выводов, а в других каркасах утверждение
о существовании чисел может оказаться ложным» (Miller J. T. M. Metaphysical realism
and anti-realism. Cambridge, Cambridge University Press, 2022 р. 41).
33
верификационизм. Однако они используют идеи о существовании
языковых каркасов и о том, что все высказывания о существовании
чего-либо должны осуществляться по определенным правилам.
Первую идею развивает Эли Хирш – в соответствии с его подходом
существует несколько равноправных языков, каждый из которых
описывает реальность не лучше и не хуже другого. При этом разные
онтологические позиции (эндурантистов и пердурантистов, мереоло-
гических универсалистов и нигилистов и т. д.) оказываются истин-
ными, если выражать их на соответствующем языке. В результате все
споры и разногласия между философами оказываются чисто словес-
ными. При рассмотрении различных языков Хирш использует орто-
доксальную куайновскую идею о том, что наилучшим выражением
для нашего понятия существования является квантор ∃: в разных язы-
ках значение этого квантора различно, в связи с чем становится воз-
можным истинно утверждать существование, например, временных
частей на пердурантистском языке и истинно отрицать их на эндуран-
тистском. Эта доктрина Хирша получила название теории квантор-
ной изменчивости, а спор между ее сторонником Хиршем и против-
ником, представителем куайновской парадигмы, Теодором Сайдером
стал одним из наиболее заметных в современной метаонтологии.
Хирш и Сайдер дают противоположные ответы на вопрос: имеется ли
несколько равноправных значений квантора ∃ или же одно из них яв-
ляется привилегированным и разделяет мир на естественные состав-
ные части, то есть единственно правильно отражает фундаменталь-
ную структуру мира? Сайдер даже называет этот вопрос главным ме-
таонтологическим вопросом («the “metaontological” question») 58.
Поскольку разговор о значениях квантора ∃ может показаться
странным и непривычным многим читателям, то мы сделаем неболь-
шое отступление и скажем, как этот разговор понимается в метаонто-
логии. Метаонтологи заимствуют знак квантора существования «∃»
из логики предикатов первого порядка, однако трактуют его как эк-
вивалент слов «есть» и «существует» из нашего естественного языка.
Все они должны выражать предположительно имеющееся у нас по-
нятия существования вообще или существования в неограниченном
смысле (unrestricted-existence-like notion). Но для чего понадобилось
заимствовать квантор? Проблема со словами «есть» и «существует»
заключается в их недостаточной точности – они могут употребляться
в тех случаях, когда мы не хотим сказать о существовании чего-либо.
34
То есть они выражают наше понятие существования недостаточно
строго. Мы говорим: «Есть/существует множество способов сделать
это», но не намерены тем самым признать существование неких сущ-
ностей, называемых способами. В связи с этим возникла необходи-
мость найти более подходящее средство для выражения понятия о су-
ществовании и для этого был выбран знак квантора «∃», поскольку
предполагается, что его роль в логике предикатов приблизительно
совпадает с ролью наших слов «есть» и «существует»: «Несомненно,
логическая роль “there is” или “exists” в естественном языке более
сложна, чем роль “∃” в формальных логических языках, но фор-
мально-синтаксическая роль “∃” обеспечивает точное приближение к
неформальной инференциальной роли “exists” или “there is” на ан-
глийском» 59. Поэтому в метаонтологии сами слова «есть» и «суще-
ствует» часто называют кванторами, хотя с лингвистической точки
зрения это и неверно 60. Однако остается вопрос о значении кванторов
«∃», «есть», «существует». Довольно распространена точка зрения,
что значением квантора является свойство второго порядка – свой-
ство свойств, например, свойство обладать по крайней мере одним
случаем. Но рассматриваемые в данной книге представители куйа-
новской ортодоксии это по тем или иным причинам отвергают, о чем
мы скажем в двух последующих главах, посвященных теориям Инва-
гена и Сайдера.
Идею о подчиненности всех онтологических высказываний
определенным правилам развивает Эми Томассон. В ее теории все он-
тологические вопросы можно назвать внутренними в карнаповском
смысле 61, но в результате этого она приходит не к антиреалистским,
а к дефляционным выводам: поскольку все мы говорим на общем для
нас естественном языке, будь то русский, английский, китайский и т.
59 Hirsch E., Warren J. Quantifier variance // Kusch M. (ed.) The Routledge Handbook of
Philosophy of Relativism London, Routledge, 2020 pp. 349-350

60 Например, Крис Макдэниел признает, что «есть» не является квантором, но про-
должает говорить о нем как о кванторе: «Мне говорили, что многие лингвисты отри-
цают, что “есть” – это квантор. Мне в значительной степени безразлично, так ли это
на самом деле: хотя иногда я буду говорить так, как будто “есть” – это квантор, я
готов с удовольствием заменить предложения, в которых обсуждается “есть”, на
предложения, в которых объектом внимания является “некоторый”» (McDaniel K.
The Fragmentation of Being. Oxford, Oxford University Press, 2017 рр. 35).
61 О своем подходе она пишет: «Этот подход (я буду утверждать) может рассматри-
ваться как восходящий к подходу Карнапа к решению того, что он называл “внутрен-
ними” вопросами существования, и с тех пор время от времени всплывающий в от-
дельных местах, несмотря на доминирование неокуайновской методологии»
(Thomasson A. Ontology Made Easy. Oxford, Oxford University Press, 2014 р. 4).
35
д., то, зная правила применения слов этого языка, мы легко можем
ответить на все онтологические вопросы, используя лишь концепту-
альную компетентность и эмпирическую информацию. Из легко эм-
пирически подтверждаемого факта, что на моем столе стоит красная
кружка, компетентный носитель языка может вывести, что кружке
присуще свойство красноты, а значит свойства существуют. Анало-
гично разрешаются и все другие споры онтологов. Как и в случае с
чисто словесными спорами Хирша происходит обесценивание онто-
логических вопросов, но по другой причине – по причине легкости
ответа на них.
Следующая из представленных в книге метаонтологических

парадигм, плюралистская, отвергает важнейшие ортодоксальные те-
зисы об эквивалентности бытия и существования (для нее есть объ-
екты, которых не существует) и об унитарности бытия/существова-
ния, то есть об отсутствии его различных способов или модусов. При-
надлежащие к парадигме теории можно разделить на две группы: пер-
вый из этих тезисов отвергают неомейнонгианские теории, а второй
– теории, принадлежащие к онтологическому плюрализму в узком
смысле. Алексиус Мейнонг (1853-1920) был непосредственным фи-
лософским предшественником первой группы теорий, в связи с чем
они и получили название неомейнонгианских, и влиятельной фигу-
рой для плюралистов в узком смысле, поскольку также признавал
наличие разных способов бытия. В наиболее кратком виде суть ме-
таонтологической теории Мейнонга можно выразить следующими
его словами: «…имеются предметы, о которых было бы верно ска-
зать, что предметов такого рода не существует» 62. Как же следует это
понимать? Во-первых, по мнению Мейнонга, существование при-
суще только материальным, пространственно-временным объектам,
таким как столы или стулья. Идеальные или абстрактные объекты об-
ладают особым способом бытия, отличным от существования – они
наличествуют (bestehen, subsist в английском переводе): «Недействи-
тельное трактуется как чистое ничто или, точнее, как нечто такое, что
либо вообще не представляет интереса для познания, либо не заслу-
живает особого внимания. Насколько данное мнение далеко от ис-
тины, легче всего видеть на примере идеальных предметов, которые
хотя и наличествуют (bestehen), однако ни в коей мере не существуют
62 Майнонг А. О теории предметов // Эпистемология и философия науки. 2011. № 1.

с. 209
36
(existieren), а также ни в каком смысле не могут быть реальными…
число не может обладать собственным существованием в дополнение
к существованию того, что им исчисляется, в случае, конечно, если
это последнее существует. Это отчетливо видно из того факта, что мы
можем также подсчитывать и то, что не существует» 63. Это разделе-
ние Мейнонга между существованием и наличествованием (субси-
стенцией) было воспринято онтологическими плюралистами как при-
знание множества способов бытия, присущих объектам из разных он-
тологических категорий. Например, плюралист Крис Макдэниел, чья
теория будет рассмотрена в главе 7, интерпретировал Мейнонга
именно так: «Мейнонг … признавал способы бытия: он различал су-
ществование – способ бытия, которым обладают конкретные объ-
екты, и субсистенцию – способ бытия, которым обладают объек-
тивы…» 64.
Кроме этого, Мейнонг признавал, что имеются объекты, кото-
рые не обладают ни одним из способов бытия, ни существованием,
ни субсистенцией. К ним относятся, например, невозможные объекты
вроде круглого квадрата. Их Мейнонг характеризует как обладающих
только внебытем (Außersein): внебытием обладают все объекты во-
обще, просто части из них присуще в добавок существование или суб-
систенция, а часть (невозможные объекты) обладает только им. Все
это становится возможным, поскольку Мейнонг различает так-бытие
и бытие у всех объектов – объект может обладать сущностью, иметь
свойства, вне зависимости от того, обладает ли он бытием: «То, что
никоим образом не является внешним по отношению к предмету, но
составляет его собственную сущность, наличествует в его так-бытии,
которое присуще предмету вне зависимости от того, обладает он бы-
тием или нет» 65. Другими словами, объектность или обладание свой-
ствами шире бытия. Такой, например, объект, как золотая гора обла-
дает свойствами золотистости и гористости, хотя он не существует, а
круглый квадрат обладает круглотой и квадратностью, хотя он не суб-
систирует.
Точная интерпретация теории Мейнонга остается предметом
споров, однако в современной метаонтологии Мейнонг чаще всего
воспринимается как плюралист (сторонник способов бытия) и ноне-
ист (сторонник наличия лишенных бытия объектов): «Мейнонг
63
Там же, с. 205
64 McDaniel K. The Fragmentation of Being. Oxford, Oxford University Press, 2017 р. 37
65 Майнонг А. О теории предметов // Эпистемология и философия науки. 2011. № 1.
С. 212
37
является одновременно онтологическим плюралистом в том смысле,
что он считает, что существует множество “способов бытия”, и онто-
логическим нонеистом в том смысле, что он считает, что некоторые
вещи лишены бытия. Таким образом, его утверждение о несуществу-
ющих объектах является сверхдетерминированным: ни чисел, ни
круглых квадратов не существует, но в то время как числа обладают
бытием, круглые квадраты – нет. Из плюрализма и нонеизма, по мне-
нию Мейнонга, следует, что некоторые вещи не существуют» 66. Плю-
рализм в нашей книге будет представлен в главе 7 теорией Криса
Макдэниела, а нонеизм в главе 8 теорией Теренса Парсонса.
Неоаристотелевская парадигма отвергает ортодоксальный он-

тологический вопрос «Что есть?» как центральный для онтологии.
Оба представленных в книге сторонника парадигмы, Джонатан Шаф-
фер и Кит Файн, являются пермиссивистами в отношении данного во-
проса: практически все спорные сущности следует признать суще-
ствующими, а значит ответить на вопрос «Что есть?» становится
очень легко. Составные объекты, универсальные мереологические
суммы, числа и т. д. существуют. Однако мы можем задать еще один
вопрос, после того как выясним их существование. Являются ли они
подлинно реальными или фундаментальными сущностями? На этот
вопрос ответить совсем не просто, и именно он должен стать главным
вопросом онтологии. При формулировке и поисках ответа на этот во-
прос представители парадигмы опираются на некоторые идеи Ари-
стотеля, которого они интерпретируют как сторонника разделения
всего существующего на два уровня – фундаментальный и производ-
ный у Шаффера и реальный и фактический у Файна, которые связы-
ваются между собой особым отношением зависимости.
В «Метафизике» Аристотель писал: «Итак, ясно, что исследо-
вание сущего как такового и того, что ему как таковому присуще, есть
дело одной науки и что та же наука исследует не только сущности, но
и то, что им присуще: и то, что было указано выше, и предшествую-
щее и последующее, род и вид, целое и часть и тому подобное» 67. По
мнению Шаффера, под выражением «предшествующее и последую-
щее» следует понимать фундаментальный и производный от него
уровни, на которые делится все существующее. Какой-то тип сущно-
стей является базовым, фундаментальным, онтологически
66 von Solodkoff T., Woodward R. Noneism, Ontology, and Fundamentality // Philosophy

and Phenomenological Research. 2013. № 87(3). р. 559
67 Аристотель Сочинения в четырех томах т. 1. М., Мысль 1976 С. 124
38
предшествующим всему остальному, которое от него зависит: для
физикалиста, например, такими сущностями будут физические сущ-
ности, для идеалиста – ментальные или идеальные. Такие сущности
Шаффер вслед за Аристотелем 68 называет субстанциями. Субстанция
для него – это базовая, конечная (ultimate), фундаментальная единица
бытия, без которой не существовало бы ничего другого, как писал об
этом Аристотель в «Категориях»: «Поэтому, если бы не существовало
первых сущностей [субстанций], не могло бы существовать и ничего
другого» 69. В связи с этим центральной задачей метафизики с аристо-
телевской точки зрения становится выявления субстанций и их отно-
шений к производным сущностям: «В Категориях основным крите-
рием [для выбора первичных субстанций] является онтологический
приоритет. Сущность онтологически первична, если от ее существо-
вания зависят другие вещи, в то время как она ни в коей мере не за-
висит от них. Первичные субстанции из Категорий, такие как кон-
кретные люди и лошади, являются объектами, которые обосновы-
вают существование других вещей; некоторые из не первичных ве-
щей, такие как качества и количества, существуют потому, что они
модифицируют первичные субстанции, а другие, такие как субстан-
циональные виды и роды, существуют потому, что они классифици-
руют первичные сущности ... Следовательно, существование других
вещей зависит от существования этих основных сущностей» 70.
Неоаристотелевкая парадигма, в отличие от всех других, предпола-
гает иерархический взгляд на онтологическую структуру реальности,
где различные категории существующего упорядочены отношением
первичности по природе. Для Шаффера и Файна таким отношением
является базирование, в связи с чем и основной онтологический во-
прос в данной парадигме меняется: вместо вопроса «Что есть?» ста-
вится вопрос «Что на чем базируется?».
Мы кратко рассмотрели четыре метаонтологические пара-

дигмы. Их можно охарактеризовать через центральный для них онто-
логический вопрос и то, является ли поиск ответов на него трудной
задачей:
68 В английском переводе Аристотеля используется термин «субстанция» (substance)

там, где в русском используется термин «сущность». Мы будем следовать за Шаф-
фером и использовать термин «субстанция».
69 Аристотель Сочинения в четырех томах т. 2. М., Мысль 1978 С. 56
70 Gill M. Aristotle on Substance: The Paradox of Unity. Princeton, Princeton University
Press, 1989 р. 3
39
Неокуайновская парадигма (ортодоксия)

Теории Питера ван Инвагена (2 глава) и Теодора Сайдера (3
глава)
1. Главный онтологический вопрос: что есть?
2. Поиск ответов на него является трудной задачей (инфляци-
онная позиция).
Неокарнаповская парадигма
Теории Эли Хирша (4 глава) и Эми Томассон (5 глава)
1. Главный онтологический вопрос: что есть?
2. Поиск ответов на него является легкой задачей (дефляцион-
ная позиция).
Плюралистская парадигма
Теории Криса Макдэниела (7 глава) и Теренса Парсонса (8
глава)
1. Главный онтологический вопрос: что и как есть и/или су-
ществует?
Неоаристотелевская парадигма
Теории Джонатана Шаффера (9 глава) и Кита Файна (9 глава)
1. Главный онтологический вопрос: что на чем базируется?
Неокуайновская парадигма является ортодоксальной, а три

остальные отходят от нее в том или ином отношении: неокарнапов-
ская оставляет тот же вопрос, но изменяет подход к его ответу с ин-
фляционного на дефляционный, а плюралистская и неоаристотелев-
ские оставляют инфляционный взгляд на трудность решения онтоло-
гического вопроса, но меняют сам вопрос. Кроме теорий, принадле-
жащих к четырем данным парадигмам, в 6-й главе книги будет рас-
смотрена фикционалистская метаонтологическая теория – фигура-
лизм Стивена Ябло. Мы не рассматриваем фикционализм как особую
парадигму, поскольку отдельные фикционалистские теории являются
ограниченными по своему применению. Они не предлагают целост-
ной альтернативы куайновской ортодоксии и могут рассматриваться
40
как дополнение к ней: сторонник ортодоксии вполне может быть фик-
ционалистом в отношении, например, абстрактных объектов, но со-
хранять ортодоксальную позицию с ее взглядом на бытие, существо-
вание, методы онтологии и т. д. в отношении всего остального.
Представленные в книге парадигмы можно классифицировать
еще одним способом, заимствованным нами у Джонатана Шаффера 71.
Он делил метаонтологические теории в зависимости от их взгляда на
онтологическую (метафизическую) структуру реальности. Таких ва-
риантов структуры он выделял три:
1. Плоская структура: цель метафизического исследования –

составление неструктурированного списка существующего Е.
Овал охватывает все то, что существует, а целью онтологии

является его заполнение. И неокуайновская, и неокарнаповская пара-
дигмы придерживаются плоской структуры, разница между ними в
том, насколько легко онтология, с их точки зрения, способна запол-
нить данный овал.
2. Распределенная (sorted) структура: цель метафизического

исследования – 1. установление числа категорий n, 2. составление
списков E1 − En сущностей из каждой категории.
71
Schaffer J. On What Grounds What // Chalmers D., Manley D., Wasserman R. (eds.)
Metametaphysics: New Essays on the Foundations of Ontology. Oxford, Oxford University
Press, 2009 p. 355
41
Каждый овал охватывает сущности, обладающие своим спо-

собом бытия и/или существования, а цель онтологии – выявить,
сколько таких овалов имеется и заполнить каждый из них. Плюра-
листская парадигма придерживается распределенной структуры: для
онтологического плюрализма овалы – это способы бытия/существо-
вания, где бытие и существование не различаются, а для неомейнон-
гианства один из овалов будет включать объекты, которых нет.
3. Упорядоченная (ordered) структура: цель метафизического

исследования установление упорядоченной иерархии, которая гене-
рируется из 1. списка субстанция F и 2. списка отношений базирова-
ния G.
Каждый овал охватывает сущности определенной категории,

причем нижний из них, лежащий в основе других, должен быть за-
полнен фундаментальными (реальными) сущностями, а все осталь-
ные – более или менее удаленными от них производными сущно-
стями. Стрелки представляют собой различные отношения онтологи-
ческой зависимости, базирования. Неоаристотелевская парадигма
ставит перед онтологией цель построения подобной иерархии.
Если взять данные виды структур и добавить деление пара-
дигм на инфляционные и дефляционные, то можно составить следу-
ющую таблицу:
42
Инфляционизм Дефляционизм
Плоская структура Неокуайновская па- Неокарнаповская
радигма (ван Инва- парадигма (Хирш,
ген, Сайдер) Томассон), нофреге-
анство, фикциона-
лизм (Ябло)
Распределенная Плюралистская па-
структура радигма (Мак-
дэниел, Парсонс)
Упорядоченная Неоаристотелевская
структура парадигма (Шаф-
фер, Файн)
В ячейку неокарнаповской парадигмы мы также поместили

фикционализм, который можно назвать дефляционной теорией в ши-
роком смысле, поскольку он снижает важность некоторых онтологи-
ческих вопросов, признавая определенные дискурсы фиктивными.
Кроме этого, в ту же ячейку мы поместили еще один метаонтологи-
ческий подход – неофрегеанство, которое мы кратко рассмотрим в
главе 5, посвященной легкой онтологии Томассон. Оно также пред-
лагает дефляционное, легкое решение вопросов существования мате-
матических объектов.
Список литературы
43
1. Blatti S., Lapointe S. (eds.) Ontology after Carnap. Ox-
ford, Oxford University Press, 2016
2. Effingham N. An Introduction to Ontology. Cambridge,
Polity, 2013
3. Egerton K. Quine’s metametaphysics // Bliss R., Miller
J. T. M. (eds.) The Routledge Handbook of Metametaphysics. London,
Routledge, 2020 рр. 49-60
4. Hylton P. Quine. London, Routledge, 2007
5. Jones N. Quantification and Ontological Commitment //
Fisher A., Maurin A.-S. (eds.) The Routledge Handbook of Properties Lon-
don, Routledge, 2023 рр. 13-25
6. Kraut R. Rudolf Carnap: pragmatist and expressivist
about ontology // Bliss R., Miller J. T. M. (eds.) The Routledge Handbook
of Metametaphysics. London, Routledge, 2020 рр. 32-48
7. Saenz N. Ontology // Raven M. The Routledge Handbook
of Metaphysical Grounding. London, Routledge, 2020 рр. 361-374
8. Жаккетт Д. Алексиус Майнонг, Пастырь Не-Бытия.
М.: Канон+, 2023
9. Карнап Р. Значение и необходимость. М.: Издатель-
ство иностранной литературы, 1959
10. Куайн У. В. О Слово и объект. М.: Логос, Праксис,
2000
11. Майнонг А. О теории предметов // Эпистемология и
философия науки. 2011. № 1. С. 202-229
44
Глава 2. Метаонтология П. ван Инвагена
Глава 2. Метаонтология
П. ван Инвагена
Наиболее известным представителем ортодоксальной

неокуайновской парадигмы в метаонтологии является Питер ван Ин-
ваген. Как пишет он сам 72, его куайновскую метаонтологическую по-
зицию можно сформулировать с помощью пяти основных тезисов:
(МИ 1) Бытие не является деятельностью.
(МИ 2) Бытие (being) – это то же самое, что и существование

(existence).
(МИ 3) Бытие унивокально (однозначно).
4
45
(МИ 4) Единственный смысл бытия или существования может
быть адекватно схвачен с помощью квантора существования фор-
мальной логики.
(МИ 5) Наилучшим способом ответа на онтологический во-

прос «Что есть?» является предложенный Куайном способ, связан-
ный с поиском онтологических обязательств.
Мы подробно рассмотрим каждый из этих тезисов, начав с

первого из них. Этот тезис утверждает, что бытие не является дея-
тельностью. Для пояснения (МИ 1) Инваген цитирует слова Дж. Л.
Остина о глаголе «существовать», которые вполне применимы и к
глаголу «быть», поскольку для Инвагена они означают одно и то же:
«Данное слово является глаголом, но оно не описывает нечто, что
вещи постоянно делают, подобно дыханию, только тише – [некую],
так сказать, постоянную работу в метафизическом смысле» 73.
Чтобы лучше пояснить тезис, Инваген описывает позицию тех
философов (к ним он относит философов экзистенциально-феноме-
нологической традиции, в частности Жан-Поля Сартра), которые его
отвергают и считают бытие наиболее общей деятельностью, в кото-
рую вовлечены все вещи. Все деятельности объектов можно разде-
лить на более или менее общие. Что я делаю в данный момент? Я
пишу книгу. Я пишу философскую книгу. Я пишу философскую
книгу по метаонтологии. Все три ответа верны и указывают на мою
деятельность, активность в данный момент времени. Нетрудно заме-
тить, что ответы связаны между собой определенным образом: пра-
вильность второго влечет за собой правильность первого, а правиль-
ность третьего – правильность второго и первого. Деятельности
можно разделить на более и менее общие: деятельность А является
более общей, чем деятельность В, если вовлеченность объекта в дея-
тельность В влечет за собой его вовлеченность в деятельность А. Я не
могу писать философскую книгу и при этом не писать книгу. Менее
общая деятельность с необходимостью подразумевает более общую.
Приняв такое определение, мы можем спросить: не суще-
ствует ли для каждого объекта или, по крайней мере, для каждого ак-
тивного объекта, такая деятельность, которую подразумевают все
возможные для него деятельности? Некоторые представители экзи-
стенциально-феноменологической традиции отвечают на данный
73 Austin J. L. Sense and Sensibilia London, Oxford University Press, 1964 p. 68 n.

46
вопрос утвердительно – такая деятельность есть, и ей является дея-
тельность бытия или существования. Инваген отмечает, что даже эти
философы могут отвергать существование наиболее общей деятель-
ности вообще, то есть деятельности, в которую вовлечены все объ-
екты – у каждого из основных родов объектов может быть своя соб-
ственная наиболее общая деятельность, но деятельности, общей для
всех объектов, может и не быть. Например, Сартр (в понимании Ин-
вагена) признавал две наиболее общих деятельности: être pour-soi или
бытие для себя, присущее людям, сознающим себя личностям и être
en-soi или бытие в себе, характеризующее неодушевленные пред-
меты. Независимо от (не)признания подобной наиболее общей дея-
тельности, Сартр и другие философы считают бытие или какую-то
его разновидность деятельностью тех объектов, которым оно при-
суще – все существующие объекты вовлечены в такую деятельность.
Первый из тезисов метаонтологии Инвагена это отвергает.
При этом Инваген готов, в принципе, признать, что может существо-
вать наиболее общая деятельность, характерная для всех объектов.
Такой деятельностью в случае всех объектов, являющихся частью
нашего конкретного мира, может быть деятельность дления/продол-
жения (lasting/enduring). Однако Инваген категорически против отож-
дествления подобной деятельности с бытием или существованием:
«… просто неправильно называть эту деятельность “существова-
нием” или “бытием” или “être” или прилагать к нему любое слово,
содержащее корень, связанный с “être” или “esse” или “existere” или
“to on” или “einai” или “Sein” или “be” или “am” или “is”» 74. Деятель-
ности, о которых говорит Сартр, отражают разную природу или сущ-
ность соответствующих объектов, то есть сознающих себя личностей
и неодушевленных предметов, а не их различные способы бытия или
существования. Я сам и стул, на котором я сижу – чрезвычайно раз-
ные объекты, но существуем мы в одном и том же смысле, и этот
смысл не имеет отношения к каким-либо из наших деятельностей,
пусть и наиболее общим.
Главная ошибка экзистенциально-феноменологических фило-
софов состоит именно в смешении природы объекта и его бытия: зна-
чительные различия в природе объектов они переносят на их бы-
тие/существование, в результате чего их представление о бытии ста-
новится насыщенным (thick). Инваген же придерживается скудного
6
47
(thin) представления: «Сартр и Хайдеггер и все другие приверженцы
экзистенциально-феноменологической традиции виновны (если я
прав) в приписывании «бытию» вещей тех характеристик этих вещей,
которые должны по праву быть приписаны их природам. Поэтому
они и отвергают то, что бытие является самой бедной и наиболее аб-
страктной из всех категорий. Поэтому у них, так сказать, «насыщен-
ное» представление о бытии – в противоположность «скудному»
представлению о бытии, которое я полагаю правильным представле-
нием…» 75.
Но чем скудное представление о бытии лучше насыщенного?
Почему нам следует придерживаться первого из них? Чтобы показать
преимущество скудного представления, Инваген приводит следую-
щий мысленный эксперимент. Представим себе марсиан. Все они об-
ладают одним языком, который практически во всем походит на рус-
ский (английский у Инвагена), но с небольшими исключениями. Во-
первых, в марсианском языке нет никаких терминов, производных от
слова «быть» («be») и, в частности, нет термина бытие (being). Сам
глагол «быть/являться» («to be») в их языке присутствует, но лишь
для выражения предикации и тождества: например, «мяч является
красным» или «Сэмюэль Клеменс является Марком Твеном». Кроме
того, в языке марсиан отсутствует глагол «существовать» («to exist»)
и производные от него прилагательные «существующий» («existent»)
и «несуществующий» («non-existent»). Также у них нет слов и выра-
жений «есть», «имеет место» («there is»). В добавок к этому в их языке
нет исчисляемых существительных (count-nouns), которые приме-
нимы к любым объектам вообще – то есть отсутствуют такие слова,
как «вещь» («thing»), «сущность» («entity») и «объект» («object»). Те-
перь мы можем спросить: как же марсиане обходятся без всех этих
слов, связанных с бытием и существованием? Не является ли их язык
обедненным по сравнению с русским/английским, неспособным вы-
разить то содержание, которое легко выразить носителям рус-
ского/английского языков? Положительный ответ означал бы, что
бытие и родственные ему слова (понятия) являются насыщенными и
обладают содержанием, невыразимым на марсианском – именно та-
ким содержанием могло бы быть отвергаемое первым тезисом бытие
как наиболее общая деятельность вещей. Однако Инваген уверен, что
правильным ответом будет отрицательный. Марсианский язык по
своей выразительной силе ничем не уступает русскому или
75 Ibid., p. 7
48
английскому. Он легко может обойтись одним квантором «все»
(«еverything») и глаголом «быть/являться» («to be») в смысле преди-
кации или тождества для выражения всего, что связано с бытием и
существованием. Например, мы скажем: «Драконы не существуют»
(«Dragons do not exist»), а марсиане скажут: «Все не является драко-
ном» («Everything is not a dragon»). Верующий русско-/англоязычный
теист скажет: «Бог существует» («God exists») или «Бог есть» («There
is a God»), а теист-марсианин – «Неверно, что все не является Богом»
(«It is not the case that everything is not (a) God»). Марсианский Декарт
мог бы сказать: «Я мыслю, следовательно не все не является мной»
(«I think, therefore not everything is not I»). Мы видим, что отсутствие
слов и выражений, связанных с бытием/существованием, в марсиан-
ском языке никак не сказывается на его выразительной силе, а значит
эти слова и стоящие за ними понятия являются скудными.
Из данного мысленного эксперимента можно сделать еще
один вывод. Инваген полагает, что труды по фундаментальной онто-
логии в континентальном стиле, например, «Бытие и время» Мартина
Хайдеггера непереводимы на марсианский. Но мысленный экспери-
мент показал, что на марсианском можно успешно выразить все, что
выражается в русском (английском, немецком и др. земных языках) с
помощью слов, связанных с бытием и существованием. По мнению
Инвагена, мы должны прийти к заключению, что труды Хайдеггера и
похожие на них по стилю работы «…состоят по большей части из
предложений, которым ничего не удается сказать, предложений, яв-
ляющихся только словами» 76. Как мы увидим из главы 7 с этим выво-
дом Инвагена не согласятся не только последователи Хайдеггера, но
и некоторые аналитические метаонтологи, в частности представители
онтологического плюрализма. Для них базовым, фундаментальным
понятием будет не скудное бытие вообще, но гораздо более насыщен-
ные «способы бытия» («ways of being»).
Второй тезис метаонтологии Инвагена (МИ 2) утверждает,

что бытие – это то же самое, что и существование. Некоторые фило-
софы, например, неомейнонгианец Теренс Парсонс 77 (см. главу 8),
проводят между ними различие. Инваген с этим не согласен и вслед
за Куайном подобное различие отвергает. Сказать, что «собаки суще-
ствуют» («dogs exist»), значит сказать, что «собаки есть» («there are
8
77 Parsons T. Nonexistent Objects. New Haven, Yale University Press, 1980
49
dogs»). Сказать, что «Гомер существовал» («Homer existed») значит
сказать, что была (there was) такая личность, как Гомер. Может пока-
заться, что эквивалентность подобных выражений очевидна, является
частью здравого смысла и не нуждается в каких-то дополнительных
аргументах. Однако сам Инваген признает, что не все так просто, как
кажется на первый взгляд. Некоторые признаваемые нами истинными
утверждения как будто требуют различия между «есть» и «суще-
ствует». Предположим, мы обсуждаем человека с паранойей, кото-
рому везде мерещатся угрозы. Про него можно сказать: «Есть много
вещей, в которые он верит, но которые не существуют». Параноик ве-
рит в яд, находящийся в его стакане, в коварные замыслы своих род-
ственников и т. д. Однако мы знаем, что все эти вещи не существуют.
Еще один приводимый Инвагеном пример 78 касается людей, которые
могли бы существовать, но не существуют. Представим, что в одной
из газетных статей автор пытается осуществить reductio ad absurdum
аргумента против абортов, который отталкивается от того факта, что
аборты лишают жизни нерожденных младенцев и нарушают тем са-
мым их права. Автор статьи пишет, что в таком случае и по тем же
самым основаниям противники абортов должны быть еще большими
противниками контрацепции. Аборты лишают нерожденных детей
остатка их жизни, то есть отрезка жизни после рождения, а контра-
цепция лишает незачатых детей всей их жизни целиком, как до рож-
дения, так и после. Получается, что есть незачатые люди, которые не
существуют, но вполне могли бы существовать, если бы им не поме-
шали средства контрацепции.
Как мы увидим в главе 8, представители неомейнонгианства
используют подобные примеры, касающиеся интенциональных и
всего лишь возможных объектов, в своей аргументации. Инвагена
данные аргументы не убеждают. Самое большее они могут доказать,
что отсутствие различия между бытием и существованием не явля-
ется чем-то самоочевидным. Тем не менее Инваген уверен, что этого
различия нет. Как же он доказывает свою точку зрения? Он честно
признает, что не знает какого-либо конкретного аргумента в пользу
своей позиции, однако приводит смешную историю, которая должна
показать всю нелепость различия бытия и существования: «Однажды
моя подруга Вимен сказала мне, что в 4-м томе Gesamtausgabe Мей-
нонга есть отрывок, в котором Мейнонг признает, что его теория
10
50
объектов противоречива (она сказала, что уверена, что отрывок рас-
положен в левом верхнем углу на странице в первой трети тома). Че-
тыре часа спустя, после долгих и безуспешных поисков, я заявился в
кабинет Вимен и возмущенно проинформировал ее, что такого от-
рывка нет. «Ах, – сказала Вимен, – вы ошибаетесь. Такой отрывок
есть. Ведь вы же искали его: есть нечто, что вы искали. Я думаю, что
могу объяснить вашу ошибку; хотя этот отрывок есть, его не суще-
ствует. Ваша ошибка в том, что вы не заметили этой разницы». Я
был возмущен» 79. История, конечно, ничего не доказывает, но
должна показать контринтуитивность разделения между «есть» и
«существует». Впрочем, в главе 8 мы увидим, что, по мнению после-
дователей Мейнонга, теоретические достоинства данного различия
перевешивают его контринтутивность.
Третий тезис метаонтологии Инвагена утверждает, что бытие

унивокально. Поскольку, согласно второму тезису, бытие и суще-
ствование – это одно и тоже, то существование также унивокально.
(МИ 3) понимается Инвагеном как семантический тезис, утверждаю-
щий, что слова, обозначающие бытие/существование, значат то же са-
мое, независимо от того, какие объекты они описывают. Инваген при-
знает, что существует «чрезвычайно притягательная позиция» 80, со-
гласно которой «есть» и «существует» значат одно применительно к
материальным объектам, другое применительно, например, к созна-
ниям (minds), нечто третье применительно к сверхъестественным су-
ществам и что-то совсем отличное от предыдущего применительно к
абстрактным объектам вроде чисел. Все это чрезвычайно разные объ-
екты, обладающие весьма различными свойствами, а значит и суще-
ствовать они должны по-разному. Как мы можем сказать, что облада-
ющий массой, размером, положением в пространстве-времени и т. д.
стол, за которым я пишу эту книгу, существует в том же самом
смысле, что и число два, которое нигде не находится и является кау-
зально пассивным?
Одним из наиболее известных сторонников неоднозначности
(equivocality) бытия в аналитической философии XX века был Гил-
берт Райл. Инваген приводит следующую цитату из книги Райла «По-
нятие сознания»: «Совершенно корректно произнести с одним логи-
ческим ударением, что существуют сознания, и с другим логическим
79 Ibid., p. 11
80 Ibid., p. 12
51
ударением, что существуют тела. Однако эти высказывания не обо-
значают два различных вида существования, ибо “существование” не
является родовым словом вроде “окрашенный” или “имеющий пол”.
Они обозначают два различных смысла (senses) “существования”,
наподобие того, как слово “растущий” имеет разные смысловые от-
тенки в сочетаниях “растет прилив”, “растет надежда” и “растет сред-
ний уровень смертности”. Слова человека о том, что сейчас растут
три вещи, а именно: прилив, надежда и средний уровень смертности,
будут расценены как глупая шутка. Будет такой же шуткой сказать,
что существуют простые числа, вторники, общественные мнения и
военно-морские силы; или же, что существуют вместе сознания и
тела» 81. В современной метаонологии подобной точки зрения придер-
живаются сторонники онтологического плюрализма, теория одного
из которых, Криса Макдэниела, будет рассмотрена в главе 7.
Инваген эту позицию отвергает, и аргументы Райла его не
убеждают. В чем же, с точки зрения Инвагена, ошибается Райл? Во-
первых, он безосновательно приписывает сторонникам унивокально-
сти убеждение, что «существование» является «родовым словом
вроде “окрашенный” или “имеющий пол”» и делится на различные
виды, которые затем приписываются телам или сознаниям. Воз-
можно, что Райл проводит аналогию между словом «существование»
и словом «растущий», рассуждая следующим образом: если слово
«растущий» приложимо и к росту прилива, и к росту надежды, то мы
может сравнить их рост. Но когда мы сравниваем рост прилива и рост
надежды, мы замечаем, что они очень сильно друг от друга отлича-
ются. Поскольку прилив и надежда весьма разные виды вещей, то и
их «росты» должны быть разного вида, а само слово «рост» должно
быть родовым. То же самое Райл хочет сказать и о позиции сторон-
ников унивокальности: если уж существование можно приписать и
числам, и вторникам, и военно-морским силам, то оно должно быть
родовым понятием, а «существования» всех данных вещей отно-
ситься к различным видам этого родового понятия. По мнению Инва-
гена, такая аргументация основана на представлении о существова-
нии как деятельности, которое было отвергнуто первым тезисом. Рост
прилива и рост надежды – это то, что приливы и надежды делают. И
эти деятельности действительно сильно отличаются друг от друга. Но
про существование мы этого сказать не можем, существование – не
81Райл Г. Понятие сознания. М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 1999 с.

32 (перевод изменен)
52
деятельность, и существования таких разных вещей, как числа и втор-
ники, не должны принадлежать к различным видам. Инваген прихо-
дит к выводу, что «тезис об унивокальности существования … не под-
разумевает, что существование делится на виды [comes in species],
или что “существующий” является родовым словом вроде “окрашен-
ный” или “имеющий пол”» 82.
Даже если Инваген прав, и Райл неверно характеризует пози-
цию унивокалистов, это само по себе не доказывает ошибочность
точки зрения Райла. В приведенном отрывке содержится еще один ар-
гумент, на который Инваген должен ответить. Этот аргумент он назы-
вает аргументом от силлепса. Силлепс – это синтаксически правиль-
ное выражение, которое требует того, чтобы содержащееся в нем
слово или фраза понималась одновременно в двух смыслах: «Она
приехала домой в слезах и паланкине». В данном предложении пред-
лог «в» имеет одновременно два значения, связанных с состоянием
героини («в слезах») и с ее пространственным нахождением внутри
транспортного средства («в паланкине»). Когда мы слышим это пред-
ложение, мы сразу чувствуем его ошибочность, несмотря на синтак-
сическую правильность. Райл усматривает подобную же ошибку в
приложении слова «существует» одновременно к объектам из разных
онтологических категорий: «Будет такой же шуткой сказать, что су-
ществуют четные числа, вторники, общественные мнения и военно-
морские силы; или же, что существуют вместе сознания и тела» 83. Ин-
ваген признает, что это и другие похожие утверждения могут казаться
нам странными, но происходит это вовсе не из-за силлепса. Дело
всего-навсего в том, что «очень трудно придумать повод для упоми-
нания всех этих вещей в одном предложении, вне зависимости от
того, что мы хотим про них сказать. Я предлагаю вам попытаться при-
думать предложение о простых числах и вторниках, и общественных
мнениях, и военно-морских силах, которое не звучит странно» 84.
Кроме опровержения аргументов противников Инваген при-
водит несколько соображений в пользу унивокальности бытия. Все
они строятся на аналогии между «есть»/«существует» и явно униво-
кальными словами и выражениями. Одно из них опирается на идеи
10
83 Райл Г. Понятие сознания. М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 1999 с.
32 (перевод изменен)
84 van Inwagen P. Being. A Study in Ontology. Oxford, Oxford University Press, 2023 рр.
15-16
53
Готлоба Фреге и касается тесной связи между существованием и чис-
лом. Фреге писал: «В этом отношении существование имеет сходство
с числом. Ведь утверждение существования есть ничто иное, как от-
рицание числа ноль. Поскольку существование есть свойство понятия
…» 85. Инваген согласен в этом с Фреге, но с той разницей, что он не
считает существование предикатом (он предпочитает говорить о пре-
дикатах, а не о свойствах) второго порядка, то есть предикатом поня-
тий; его вполне возможно приписывать непосредственно самим объ-
ектам: «… когда я говорю: “Лошади существуют”, я приписываю из-
менчиво полиадический [variably polyadic] предикат “существуют”
лошадям. Я не в большей степени говорил о понятии лошадь, чем
если бы сказал: “Лошади – это травоядные с однокамерным желуд-
ком” или “Лошади имеют интересную эволюционную историю”». То
есть Инваген отвергает то, что иногда называют 86 тезисом Канта-
Фреге:
(ТКФ) Существование является предикатом второго порядка,

предикатом понятий, пропозициональных функций, свойств и т. д.
Несмотря на данное отличие, Инваген согласен с Фреге в том,

что существование сходно с числом. Существование, как и число,
можно приписывать чему угодно в одном и том же смысле. Слова
«шесть» или «сорок три» имеют один и тот же смысл, независимо от
того, к каким объектам мы их применяем. Если вы написали трина-
дцать поэм, а у меня дома живут тринадцать кошек, то число ваших
поэм равно числу моих кошек. Но существование не просто походит
на числа, оно тесно с ними связано. Сказать, что единороги не суще-
ствуют – значит сказать, что число единорогов равно 0, то есть следу-
ющие предложения сходны друг с другом по смыслу:
(ЕД) Единороги не существуют.
(ЕД 1) Число единорогов равно 0.
Следует заметить, Инваген не утверждает, что (ЕД) и (ЕД 1)

полностью тождественны по своему смыслу, поскольку вполне могут
быть контексты, где они не будут взаимозаменяемыми. Но сходство
85 Фреге Г. Логико-философские труды. Новосибирск: Сибирское университетское
издательство, 2008 с. 191

86 McDaniel K. The Fragmentation of Being Oxford, Oxford University Press, 2017 р. 55
54
между этими предложениями кажется ему очевидным. Подобным же
образом утверждения существования можно рассматривать как отри-
цания числа 0:
(ЛОШ) Лошади существуют.
(ЛОШ 1) Число лошадей не равно 0.
Самое главное, что мы можем говорить о числе лошадей, сто-

лов, чисел, ангелов, событий, богов и т. д. в одном и том же смысле.
Числовые предикаты являются унивокальными, а значит и тесно свя-
занный с ними предикат существования тоже унивокален. На основе
этих рассуждений мы можем сформулировать простой индуктивный
аргумент:
1. Число (числовые предикаты) унивокально.
2. Существование (предикат существования) тесно связано с

числом.
следовательно, у нас есть веские основания считать, что
3. Существование унивокально.
Как мы видим, аргумент является индуктивным, его посылки

не гарантируют истинности заключения. По мнению Уильяма Валли-
челлы 87, в этом и заключена его слабость. Дедуктивно правильный
аргумент выглядел бы так:
1*. Все числовые предикаты унивокальны.
2*. Предикат существования является числовым предикатом.
3*. Предикат существования унивокален.
В таком виде аргумент валиден, но его вторая посылка уяз-

вима для критики, поскольку она утверждает, что предикат
87 Vallicella W. Van Inwagen on Fiction, Existence, Properties, Particulars, and Method //
Studia Neoaristotelica. 2015. № 12(2). р. 104

55
существования является числовым, а это гораздо менее правдопо-
добно, чем доказываемая Инвагеном тесная связь между числом и су-
ществованием. Но не можем ли мы сказать, что «Х есть» или «Х су-
ществует» значат то же самое, что и «число Х – единица или больше»,
а значит посылка 2* все-таки верна? Валличелла пытается показать,
что не можем. В случае общих утверждений эквивалентность вполне
возможна:
(КОШ) Кошки существуют.
(КОШ*) Число кошек – единица или больше.
Но эквивалентность отсутствует, если мы возьмем единичное

утверждение о существовании кота по кличке Макс:
(МАКС) Макс существует.
(МАКС*) Число Макса – единица или больше.
Второе предложение кажется Валличелле явно бессмыслен-

ным. Подобным же образом общий вопрос: «Сколько кошек в доме
Валличеллы?» осмыслен, а вопрос в отношении одного конкретного
кота Макса: «Сколько Макса в доме Валличеллы?» нет. На основании
этих рассуждений Валличелла формулирует свой индуктивный
контраргумент 88:
1. «Существует» функционирует иногда как предикат первого

порядка, приложимый к отдельным, поименованным (named) инди-
видам.
2. Числовые предикаты никогда не функционируют как пре-

дикаты первого порядка, приложимые к отдельным, поименованным
индивидам.
3. Следовательно, «существует», когда функционирует как

предикат первого порядка, приложимый к отдельным, поименован-
ным индивидам, не является числовым предикатом.
88 Vallicella W. Van Inwagen on Fiction, Existence, Properties, Particulars, and Method //
Studia Neoaristotelica. 2015. № 12(2). р. 105

56
4. Следовательно, очевидная унивокальность числовых пре-

дикатов не является хорошим основанием для вывода об унивокаль-
ности «существует».
Инваген, впрочем, может ответить, что найденное Валличел-

лой различие не является таким уж существенным и не подрывает ин-
дуктивный аргумент о тесной связи числа и существования.
Еще один философ, Энрико Берти, пытается отвергнуть тес-
ную связь между числом и существованиям, показав, что не все су-
ществующее можно сосчитать. Он пишет следующее: «Фактически
мы не можем сосчитать объекты в комнате, если они принадлежат к
разным родам. Мы можем сосчитать, например, личности, столы,
книги. На аристотелевском языке они являются субстанциями. Но мы
не можем сосчитать вместе с ними цвета столов, веса книг, действия
или чувства личностей, хотя мы можем признать, что каждая из этих
вещей существует…» 89. Проблема в том, что цвета, веса или действия
не имеют четко установленных принципов индивидуации, и мы не
можем сказать, сколько именно цветов находится в комнате, даже
если мы признаем, что цвет существует и может находиться в про-
странств-времени как имманентная универсалия или троп 90. Если в
комнате есть только красный стол и ничего другого красного нет, то
должны ли мы сказать, что в ней лишь один красный цвет, или же
цвета четырех ножек стола и столешницы нумерически отличны друг
от друга, а значит в комнате имеется пять красных цветов? Получа-
ется, что существование и число связаны не так уж тесно.
Инваген приводит еще один похожий аргумент в пользу уни-

вокальности бытия, который он возводит к Рудольфу Карнапу 91. Этот
аргумент основывается на тесной связи между «есть» и «или». Дело
в том, что если у нас имеется полный список имен членов какого-либо
конечного класса, то мы можем заменить утверждения о существова-
нии, связанные с этим классом, на дизъюнкции. Например, утвержде-
ние о том, что есть простое число между 16 и 20, можно заменить
89 Berti E. IX – Multiplicity and Unity of being in Aristotle // Proceedings of the Aristotelian
Society. 2001. № 101(1). р. 192

90 о тропах и универсалиях см. Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематиче-
ский обзор. 2-е изд., испр. и доп. М. 2023 с. 33-50 https://philpapers.org/rec/KONVEB

13
57
утверждением, что 17 – простое число или 18 – простое число или 19
– простое число. Вряд ли кто-то скажет, что «или» означает одно, ко-
гда соединяет утверждения о числах и другое, когда соединяет утвер-
ждение о столах или людях.
(ПЧ) Есть простое число между 16 и 20.
(ПЧ 1) 17 – простое число или 18 – простое число или 19 –

простое число.
Впрочем, Инваген замечает, что здесь необходимо сделать су-

щественную оговорку. (ПЧ) и (ПЧ 1) взаимозаменяемы только при
условии, что 17, 18 и 19 – это все числа между 16 и 20. Поэтому более
убедительным будет связать бытие/существование не со словом
«или», а со словами «все»/«каждый» («all»/«every»). Унивокальность
этих слов отвергнуть еще труднее: слово «все» явно означает одно и
тоже в предложении «Все натуральные числа имеют преемников» и
«Все греки смертны». В таком случае (ЛОШ) можно будет предста-
вить следующим образом:
(ЛОШ 2) Неверно, что все не является лошадью.
Противники тезиса могут либо отвергнуть тесную связь

между бытием и числом/всем, либо признать многозначность всех
этих слов. И тот и другой путь ведут, по мнению Инвагена, к контрин-
туитивным результатам. Но некоторые противники Инвагена, напри-
мер уже упоминавшийся нами плюралист Крис Макдэниел, готовы
согласиться с семантическим тезисом об унивокальности слов «есть»
и «существует». Но из этого не следует унивокальность самого бы-
тия. По мнению Макдэниэла, Инваген в своем четвертом тезисе не-
критически смешивает семантику с метафизикой: хотя тезис «Бытие
унивокально» («Being is univocal») вроде бы говорит о самом бытии
(метафизическое понимание тезиса), при его обсуждении Инваген со-
средотачивает внимание на унивокальности слов, обозначающих бы-
тие и существование (семантическое понимание тезиса). Однако те-
зис в семантическом понимании совместим с признанием модусов,
способов или видов бытия. Как пишет Макдэниэл: «… мы можем
принять метафизический тезис о том, что имеются модусы существо-
вания, утверждая при этом как то, что ни одно из выражений обыден-
ного языка не имеет эти модусы в качестве своего значения [meaning]
58
(или, говоря в общем, в качестве своего семантического значения
[semantic value]), так и то, что «существует» имеет в качестве един-
ственного значения (или семантического значения) «общий» способ
существования, которым все обладает независимо от того, к какому
виду принадлежит. (Вот две аналогии для рассмотрения. Представим
язык, который обладает унивокальным предикатом для окрашенно-
сти [being coloured], хотя он не содержит предикатов для отдельных
цветов; представим язык, в котором видовой термин “жад” унивока-
лен, хотя жад сам по себе является дизъюнктивным видом)» 92.
Четвертый тезис метаонтологии Инвагена гласит, что един-

ственный смысл бытия или существования может быть адекватно
схвачен с помощью квантора существования формальной логики, то
есть квантора ∃. Чтобы доказать правильность тезиса, Инваген пред-
лагает собственную интерпретацию данного квантора (и квантора
всеобщности тоже) – он показывает, каким именно образом следует
вводить кванторы и переменные в наш дискурс в качестве сокращен-
ных обозначений фраз, которые нам понятны и привычны. В итоге
для нас «… станет очевидным, что введенные таким образом кван-
торы являются простой систематизацией [слов] “все” и “есть” из
обычного английского» 93.
На первом этапе Инваген пытается показать, как можно про-
стым и естественным образом ввести в наш дискурс переменные, свя-
зав их с местоимениями. Следует заметить, что в своих примерах Ин-
ваген использует одно и то же английское местоимение «it», которое
он называет почти универсальным местоимением третьего лица един-
ственного числа. На русский язык его, в зависимости от контекста,
можно перевести как «он», «она», «оно» и «это», которые изменяются
еще и по падежам. Принципиального значения это не имеет, но чита-
телю следует помнить, что у самого Инвагена во всех примерах фи-
гурирует «it».
Представим, что собака Инвагена Джек увидела кошку и по-
гналась за ней, причем такое поведение совершенно обычно для со-
баки, она часто гоняется за кошками. Сразу же после события Инва-
ген произносит два следующих предложения, в одном из которых он
описывает только что случившееся, а в другом – общую черту своей
собаки.
92McDaniel K. Existence: Essays in Ontology // Analysis. 2017. №78(1). р. 152
93van Inwagen P. Being. A Study in Ontology. Oxford, Oxford University Press, 2023 р.
20
59
(ДК 1) Джек увидел кошку и погнался за этой кошкой.
(ДК 2) Если Джек видит кошку, то он гонится за этой кошкой.
Когда Инваген произнес (ДК 1), его слова «кошку» и «этой

кошкой» ссылаются (refer) на конкретную кошку, за которой по-
гнался Джек. При произнесении (ДК 2) те же самые слова уже ни на
какой конкретный объект не ссылаются, но и назвать их полным про-
валом референции (failure of reference) нельзя, они являются осмыс-
ленными (meaningful). Инваген не вдается в семантические подроб-
ности того, как именно такое возможно, поскольку в данном случае
никакой роли это не играет. Примеры нужны, чтобы провести разли-
чие между использованием слов «кошку» и «этой кошкой» референ-
циально (referentially) в (ДК 1) и общим образом (generally) в (ДК 2).
В обоих предложениях мы можем заменить словосочетание
«этой кошкой» на местоимение третьего лица единственного числа
«ней»:
(ДК 1а) Джек увидел кошку и погнался за ней.
(ДК 2а) Если Джек видит кошку, то он гонится за ней.
Самое главное, что в каждом случае местоимение «ней»

наследует логические и семантические свойства той фразы, которую
оно заменяет: в (ДК 1а) местоимение используется референциально,
а в (ДК 2а) общим образом. Слово «кошку» Инваген называет анте-
цедентом местоимения «ней» и формулирует следующее общее пра-
вило: каждое употребление местоимения третьего лица единствен-
ного числа требует наличия антецедента, хотя и не обязательно в том
же самом предложении.
Однако в более сложных, чем (ДК 1) и (ДК 2) предложениях,
не всегда понятно, какое местоимение относится к тому или иному
антецеденту:
(КС 1) Собака будет гнаться за кошкой, пока она не устанет.
(КС 2) Если кошка и собака живут в одном доме, то иногда

она может подружиться с ней.
60
Очевидно, что данные предложения допускают двоякое тол-
кование. Для прояснения их смысла можно использовать различные
средства. Например, добавить к местоимению антецедент, заключен-
ный в скобки:
(КС 1*) Собака будет гнаться за кошкой, пока она (собака) не

устанет.
Также можно использовать так называемые куайновские пе-

ремычки (Quine bonds):
(КС 1*) Собака будет гнаться за кошкой, пока она не устанет.
Есть еще один способ, который кажется наиболее удобным и

логичным – добавить к антецеденту и местоимению одну и ту же по-
метку, например один и тот же нижний индекс. Тогда наши много-
значные предложения станут выглядеть следующим образом:
(КС 1а) Собаках будет гнаться за кошкой, пока онах не устанет.
(КС 1б) Собака будет гнаться за кошкойх, пока онах не уста-
нет.
(КС 2а) Если кошках и собакау живут в одном доме, то иногда
онах может подружиться с нейу.
(КС 2б) Если кошках и собакау живут в одном доме, то иногда
онау может подружиться с нейх.
При использовании этого метода мы вплотную приближаемся
к использованию в нашем языке переменных, поскольку «то, как
функционируют случаи переменных и то, как функционируют случаи
местоимения третьего лица единственного числа, когда они функци-
онируют общим образом, практически не отличается одно от дру-
гого» 94. Единственное отличие в том, что в английском всего одно та-
кое универсальное местоимение («it»), а переменных может быть
очень много.
Следующий шаг – введение квантора всеобщности и квантора
существования. Ранее мы использовали всего два нижних индекса,
94 Ibid., p. 22
61
но, в принципе, их количество неограниченно. С помощью данных
индексов мы можем создать два типа фраз. Первый тип Инваген назы-
вает фразами квантора всеобщности (universal quantifier phrases):
Всех является таким, что

Всеу является таким, что
Всеz является таким, что
.
.
Второй тип он называет фразами квантора существования

(existential quantifier phrases):
Нечтох является таким, что

Нечтоу является таким, что
Нечтоz является таким, что
.
.
С помощью этих фраз мы сможем без труда перевести пред-

ложения русского/английского языков в такую форму, которая про-
ясняет их и избавляет от двусмысленностей. Например, предложение:
(КЛ) Каждый любит кого-то.
можно представить следующим образом:
(КЛ*) Всех является таким, что, если онох является личностью,

то нечтоу является таким, что оноу является личностью, и онох любит
егоу.
Для большего прояснения предложения можно использовать

скобки, которые указывают на охват каждой из кванторных фраз:
(КЛ**) Всех является таким, что (если онох является лично-

стью, то нечтоу является таким, что (оноу является личностью, и онох
любит егоу)).
62
Еще один, более сложный пример – старинная английская
юридическая пословица («Anyone who acts as his own attorney has a
fool for a client»):
(АД) Любой, кто выступает в роли собственного адвоката,

имеет дурака в качестве клиента.
(АД*) Всех является таким, что (если онох является лично-

стью, то, если онох выступает в роли егох адвоката, то нечтоу является
таким, что (оноу является егох клиентом, и оноу является дураком)).
Теперь, с введением переменных и кванторных фраз, у нас

есть дополненная и упорядоченная (regimented) версия русского (ан-
глийского) языка, которая отличается от обычной лишь наличием
нижних индексов и большим употреблением скобок: без них все вы-
шеприведенные предложения превратятся в обычные, хотя и неук-
люже звучащие, предложения русского языка. Чтобы уменьшить
неуклюжесть и громоздкость дополненной версии, мы можем сделать
следующее:
1. Везде, где встречается местоимение третьего лица един-

ственного числа, следует его удалить, а его нижний индекс написать
курсивом и поднять в строку. Получившиеся символы можно назвать
переменными.
2. Выражения, подобные «Всех является таким, что (…)», сле-

дует сокращенно записывать как «∀х (…)».
3. Выражения, подобные «Нечтох является таким, что (…)»,

следует сокращенно записывать как «∃х (…)».
В результате (АД) можно будет записать как
(АД**) ∀х (если х является личностью, то, если х выступает в

роли адвоката х, то ∃у (у является клиентом х, и у является дураком)).
То, что у нас вышло в итоге, можно с полным правом назвать

переменными и кванторами. Получается, что мы ввели в наш язык
переменные и кванторы, пользуясь только ресурсами обычного
63
русского (английского) языка. Сделать это – значит, по мнению Ин-
вагена, объяснить, что такое переменные и кванторы.
Знаки ∀ и ∃ называются квантором всеобщности и квантором
существования соответственно; квантор со следующей за ним пере-
менной – кванторная фраза; скобки, которые следуют за кванторной
фразой обозначают охват соответствующего случая кванторной
фразы. Если вхождение переменной является частью кванторной
фразы или же оно охватывается кванторной фразой с этой же пере-
менной, то данное вхождение является вхождением связанной пере-
менной в формуле, состоящей из этой кванторной фразы и ее охвата,
и в любой формуле, которая будет ее содержать. Если вхождение пе-
ременной в формуле не удовлетворяет этим критериям, то оно будет
вхождением свободной переменной в этой формуле.
На данном этапе некоторые читатели могут спросить – зачем
Инвагену нужно такое долгое объяснение того, как можно дополнить
наш язык кванторами и переменными? Ведь кванторы и переменные
существуют в рамках логики предикатов первого порядка, и Инваген
мог бы просто отослать читателя к учебнику логики, где все это пре-
красно объяснено. Более того, сам Инваген признает, что читатель
может сказать про представленное выше объяснение значения кван-
торов и переменных: «Это не тот способ, каким следует объяснять
значение предложений, содержащих “каноническую нотацию кван-
тификации”. Скорее следует делать то, что делал Тарский: давать ал-
горитм, который задает каждому такому предложению истинностное
значение, исходя из семантических значений, заданных его синтакси-
ческим компонентам, не являющихся логическими константами (ис-
тинностные значения для атомарных предложений, объемы для пре-
дикатов)» 95.
Инваген с этим не согласен: он полагает, что именно его метод
действительно раскрывает значение (meaning) предложений с кванто-
рами и переменными, а метод Тарского – дает лишь теорию истинно-
сти (truth-theory) этих предложений. Но «теория истинности для опре-
деленного класса предложений не скажет вам, что эти предложения
значат – или так я утверждаю, хотя все исследовательские программы
1980-х говорят об обратном» 96. В приведенном выше постепенном
введении кванторов и переменных в наш обычный язык заключается
одна из характерных особенностей метаонтологии Инвагена,
95 Ibid., p. 27
96 Ibid., p. 27
64
отличающая ее от других теорий неокуайновского направления, в
частности теории Теодора Сайдера (см. главу 3), где большую роль
играет онтологический язык (Ontologese), не совпадающий с каким-
либо естественным языком.
Свой метод введения кванторов и переменных Инваген назы-
вает восходящим (bottom-up) и считает его наилучшим методом объ-
яснения языка логики первого порядка: «Если язык логики первого
порядка был впервые представлен человеку таким восходящим спо-
собом, то у этого человека не может быть вопросов о значении или
интерпретации кванторов до тех пор пока у него нет вопросов о зна-
чении [русских] слов “все” и “нечто”» 97.
В итоге Инваген приходит к выводу, что «значение кванторов
дано фразами английского – или другого естественного языка – со-
кращением которых они являются. Если это верно, если кванторы –
это сокращения фраз естественного языка, мы можем дать им наилуч-
шее из возможных определений: мы можем показать, как их можно
исключить в пользу уже понятных нам фраз» 98. Не все философы со-
гласны с тем, что восходящий метод Инвагена может дать наилучшее
определение. Джоди Аззуни, например, проводит параллель между
кванторами и логическими символами «&» and «v»: мы схватываем
их смысл, практикуя занятия логикой, а не переводя на обыденный
язык. Аззуни пишет, что «… мы часто приходим к пониманию чего-
либо путем (как выразился однажды Куайн) “вживания” [“going
native”]: практикуя использование выражения до тех пор, пока мы не
поймем, что это выражение делает. Например, я прекрасно знаю, что
истинностно-функциональные “&” и “v” классической логики озна-
чают – но я знаю это, проживая их и практикуя выводы с ними – а не
транслитерируя их обратно в их английские омонимы. Почему нет?
Потому что (конечно же) “и” и “или” английского не являются истин-
ностно-функциональными, а если являются, то эта истинностно-
функциональность имеется настолько глубоко под поверхностью
нашей лингвистической практики … что это просто сбило бы с толку,
если бы я попытался объяснить, что означают истинностно-функцио-
нальные “&” и “v”, соотнеся их с английским языком» 99.
Инваген уверен, что, по крайней мере для кванторов, его спо-
соб определения является наилучшим – он показывает тесную связь
между квантором существования и словами «есть» и «существует».
97 Ibid., p. 178
98 Ibid., p. 27
99 Azzouni J. Ontological Commitment in the Vernacular // Noûs. 2007. № 41(2). р. 219
65
Но для чего Инвагену нужно показать эту связь? Нужно это для обос-
нования четвертого тезиса, гласящего, что единственный смысл бы-
тия или существования может быть адекватно схвачен с помощью
квантора существования формальной логики. Воспользовавшись объ-
яснением значения кванторов, мы можем утверждать эквивалент-
ность предложения (И 1) с квантором существования и следующих за
ним предложений:
(И 1) ∃x x является собакой
(И 2) Нечтох является таким, что онох является собакой.
(И 3) Нечто является таким, что оно является собакой.
(И 4) Нечто является собакой.
Четвертое же предложение означает то же самое, что и
(И 5) Существует по крайней мере одна собака.
(И 6) Собаки существуют.
Квантор существования выражает смысл слов «есть» и «суще-

ствует» нашего обычного языка. Из такого представления следует два
важных, по мнению Инвагена, философских следствия. Во-первых,
понятие «домена квантификации» не является существенной частью
понимания квантификации. Квантификация, если ее ограничения
явно не обозначены, является квантификацией по всему. Во-вторых,
существует только лишь одна разновидность переменных. Различные
стили или типы переменных нужны лишь для удобства. Использова-
ние, например, написанных жирным шрифтом переменных для мно-
жеств, а написанных обычным курсивом для объектов вообще, не от-
ражает какого-либо реального разделения. В метаонтологии Инва-
гена существует лишь один тип переменных, поскольку все они явля-
ются, по сути, местоимением «it» третьего лица единственного числа
из нашего обыденного языка.
Такая близость к обыденному языку создает для теории Инва-
гена дополнительные проблемы. Во-первых, если центральный для
всей теории квантор существования представляет собой сокращен-
ную для удобства запись местоимения «нечто» (something) из
66
обыденного русского/английского, то он наследует все возможные
неточности и двусмысленности этого местоимения. Противник ме-
таонтологии Инвагена может сказать: а вдруг местоимение «нечто»
употребляется разными людьми в разном значении? Например, в
устах сторонника мереологического универсализма 100 им может обо-
значаться объект, состоящий из Статуи свободы и Собора Василия
Блаженного, а в устах сторонника мереологического нигилизма 101 –
не может, поскольку нигилист обозначает этим местоимением только
мереологически простые объекты. Если мы правильно проинтерпре-
тируем то, что говорят участники этого метафизического спора, то
поймем, что каждый говорит на своем варианте русского/английского
и говорит нечто истинное. Их спор получится чисто словесным, а
квантор существования будет иметь несколько значений, одно ничем
не лучше другого. Примерно так рассуждают сторонники кванторной
изменчивости (quantifier variance), в частности Эли Хирш, теорию ко-
торого мы подробно рассмотрим в главе 4.
Во-вторых, возможно, что выражения с местоимением «не-
что» являются в нашем обыденном языке онтологически нейтраль-
ными, то есть их употребление никак не связано с признанием нами
существования чего-либо. Но если значение квантора существования
возводится к этими выражениям, то и сам квантор окажется нейтраль-
ным, что будет угрожать куайновскому критерию онтологического
обязательства, о котором говорится в пятом тезисе Инвагена. Мы уже
не сможем понять по одному наличию квантора существования, что
предложение обязывает нас признать существование чего-либо.
Именно такую позицию, называемую им кванторным нейтрализмом
(quantifier neutralism), занимает Джоди Аззуни 102. Ортодоксальную
позицию Инвагена, выражаемую в четвертом и пятом тезисах его ме-
таонтологии, Аззуни называет кванторной онтичностью (quantifier
onticity) 103:
(КО) Кванторная онтичность: вклад кванторов в условия ис-

тинности предложений, в которых они содержатся, сущностным об-
разом связан с онтологией.
100 Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор. 2-е изд., испр. и
доп. М. 2023 с. 312-314 https://philpapers.org/rec/KONVEB

101 Ibid., с. 309-312
102 Azzouni J. Ontology Without Borders. Oxford, Oxford University Press, 2017
103 Ibid., p. 55
67
Аззуни пытается опровергнуть (КО), для чего приводит мно-
жество пар сходных предложений, содержащих одни и те же слова и
выражения нашего обыденного языка, которые сторонники (КО) свя-
зывают с существованием, и которые сам Аззуни называет кванто-
рами естественного языка (natural-language quantifiers). Первое пред-
ложение каждой пары говорит о чем-то явно существующем, а втрое
о несуществующих объектах. В остальном же следующие предложе-
ния ничем друг от друга не отличаются (Аззуни приводит двенадцать
пар, мы ограничимся четырьмя):
(А 1) Все эти коровы в этих сараях больны.

(А 1*) Все эти орки в этих книгах злы.
(А 2) Грабитель является пугающей вещью.

(А 2*) Дракон является пугающей вещью.
(А 3) Некоторые критики восхищаются только друг другом.

(А 3*) Некоторые мифологические создания восхищаются
только друг другом.
(А 4) Большинство кошек принадлежат женщинам.

(А 4*) Большинство героев мультфильмов было создано жен-
щинами.
По мнению Аззуни, из этого следует заключить, что все слова

обыденного языка, к которым сторонники (КО) могли бы возвести
кванторы канонической нотации, являются нейтральными. Чтобы вы-
разить наше убеждение в существовании чего-либо, мы прямо гово-
рим, что оно существует, реально или есть:
(А 5) Черепахи существуют.
(А 5*) Драконы не существуют.
(А 6) Комодские драконы реальны.

(А 6*) Огнедышащие драконы не реальны.
Аззуни приходит к выводу, что «утверждения и отрицания он-

тологического обязательства происходят напрямую через использо-
вание таких терминов как “реально”, “существует”, “есть”, а не через
68
использование кванторов естественного языка» 104. Для Инвагена,
подчеркивающего связь между отнологически обязывающим кванто-
ром и словами естественного языка, такой вывод будет особенно про-
блематичным. В частности, (И 5) и (И 6) не будут следовать из (И 1)
– (И 4), что поставит под угрозу четвертый тезис его теории.
Пятый и последний тезис метаонтологии Инвагена затраги-

вает методологическую проблему. Каким образом лучше всего отве-
чать на так называемый онтологический вопрос «Что есть?». Данный
тезис, как признает сам Инваген 105, невозможно сформулировать в
одном или двух предложениях. Скорее, он представляет собой ряд
прагматических соображений, касающихся наилучшего метода для
онтологии. Однако все они связаны с понятием «критерий онтологи-
ческого обязательства», которое, как мы видели в первой главе, было
введено в широкий философский обиход У. Куайном.
По мнению Инвагена 106, у многих философов сложилось оши-
бочное представление о куайновском критерии онтологического обя-
зательства. В соответствии с этим распространенным взглядом, суще-
ствует хорошо определенный класс объектов, называемых теориями,
и Куайн создал для работы с ними особую технику, применив кото-
рую, мы можем раскрыть объективно присутствующие в теориях, но
скрытые от поверхностного взгляда, характеристики, называемые он-
тологическими обязательствами. Данная техника состоит из следую-
щих предписаний:
1. Переведите теорию на язык кванторов и переменных, то

есть запишите ее с помощью канонической нотации квантификации.
2. Рассмотрите множество (set) всех предложений, которые
являются формальными следствиями переведенной теории.
3. Рассмотрите те предложения из множества, которые явля-
ются закрытыми предложениями, начинающимися с квантора суще-
ствования.
Именно эти предложения раскрывают онтологические обяза-

тельства теории. Каждое из них состоит из квантора существования
со следующей за ним переменной, за которой следует предложение,
104 Ibid., p. 60
29
106 Ibid., p. 30
69
где только эта переменная свободна. Например, предположим, что пе-
ременной является х, а открытое предложение, следующее за кван-
торной фразой, содержит три свободных вхождения х. Тогда замкну-
тое предложение, раскрывающее онтологические обязательства тео-
рии, из которой оно взято, можно схематично изобразить так:
(ЗП) ∃x (......x......x......x......)
Содержащееся в (ЗП) открытое предложение

«......x......x......x......» представляет собой некое условие для объектов.
А онтологическое обязательство теории состоит в утверждении, что
существует по крайней мере один объект, удовлетворяющий данному
условию.
Как мы видим, приводимое Инвагеном описание куайнов-
ского метода выявления онтологических обязательств теорий при-
близительно совпадает с описанием из первой главы. Именно так
представляет этот метод значительное число философов. Но Инваген
с этим представлением не согласен: «Проблема этого представления
“куайновского критерия онтологического обязательства” в том, что
оно предполагает, что есть хорошо определенные объекты, называе-
мые теориями, и что каждая из них обладает уникальным переводом
на язык кванторов и переменных или в “каноническую нотацию кван-
тификации”» 107.
Даже если нам удастся выделить и точно сформулировать ка-
кую-либо теорию, найти ее единственный перевод в каноническую
нотацию будет невозможно по двум причинам. Во-первых, мы нико-
гда не можем сказать, что предложение написано на языке кванторов
и переменных, с той же определенностью, с которой мы говорим, что
оно на французском или немецком. Язык кванторов и переменных 108
107Ibid., p. 30
108Инваген называет этот язык тарскианским и полагает, что философы при ведении
философских дискуссий общаются на нем: «Участники дискуссии общаются на
языке, который я назову тарскианским. Словарь тарскианского языка состоит из за-
мкнутых или открытых предложений и замкнутых или открытых терминов англий-
ского языка (или какого-либо естественного языка), а также сентенциальных связок,
скобок, кванторов, переменных и знака тождества из словаря логики первого порядка
(так называемого) с тождеством – возможно, дополненного элементами из словаря
из различных четко определенных расширений логики первого порядка с тожде-
ством. Точнее говоря, участники дискуссии не всегда (или, я допускаю, обычно) раз-
говаривают на тарскианском, но они всегда готовы к этому. Участники дискуссии
готовы перевести любое из своих утверждений на естественном языке на
70
может присутствовать в предложении в большей или меньшей сте-
пени. Во-вторых, может существовать несколько альтернативных и
равноправных способов перевести одно и то же предложение на этот
язык.
Для иллюстрации этих особенностей перевода рассмотрим
несколько конкретных примеров. Первую особенность хорошо иллю-
стрирует следующее постепенное введение кванторов и переменных:
(ПЛ 1) Каждая планета в любое время находится на некотором

расстоянии от каждой звезды.
(ПЛ 2) ∀х (если x является планетой, x в любое время нахо-

дится на некотором расстоянии от каждой звезды).
(ПЛ 3) ∀х (х является планетой → ∀у (если у является звездой,

x в любое время находится на некотором расстоянии от у)).
(ПЛ 4) ∀х (х является планетой → ∀у (у является звездой →

(∀t если t является временем, то х в t находится на некотором рассто-
янии от у))).
(ПЛ 5) ∀х (х является планетой → ∀у (у является звездой → ∀t

(t является временем → ∃z (z является расстоянием & х в t отделено z
от у)))).
Как мы видим, каноническая нотация квантификации присут-

ствует в предложении все больше и больше с каждым шагом. В лю-
бом подобном предложении имеются особые «точки» («sites»), кото-
рые предоставляют нам возможности для введения кванторов и пе-
ременных, однако воспользуемся ли мы этими возможностями или
нет – зависит от нас, наших целей, контекста, в котором находится
предложение и т. д. Инваген идет еще дальше и настаивает на том,
что само наличие таких точек в том или ином месте предложения не
является всецело объективным и независимым от целей предприни-
маемого перевода: предложение может быть двусмысленным – при
прочтении в одном смысле мы посчитаем определенное место точкой
тарскианский, и, более того, они не произнесут ни одного предложения на естествен-

ном языке, если не будут готовы принять его “очевидный” перевод на тарскианский
(если таковой имеется)» (van Inwagen P. Existence. Essays in Ontology. Cambridge,
Cambridge University Press, 2014 pp. 1-2).
71
введения канонической нотации, а при прочтении в другом мы этого
не сделаем. Получается, что перевод предложений в каноническую
форму является творческой задачей, не подчиненной строгим прави-
лам. При решении этой задачи многое зависит и от позиции философа
по тем или иным вопросам: Инваген, например, признается, что (ПЛ
5) не кажется ему правильным переводом, поскольку «по моему мне-
нию, открытое предложение “z является расстоянием” не имеет осо-
бого смысла из-за того факта, что я не могу дать связного описания
тех свойств, которыми должен обладать удовлетворяющий его [от-
крытое предложение] объект» 109. Нестрогий характер перевода поз-
воляет нам относительно легко отвергнуть проблематичный с нашей
точки зрения результат: если получившийся перевод обязывает при-
знать существование чего-то неприемлемого, то мы всегда можем от-
казаться от него и заявить, что оригинальное предложение ничего по-
добного не содержало.
Инваген приходит к выводу, что «… неверно, что теория или
определенный фрагмент английского дискурса обладают более или
менее скрытыми, но объективно присутствующими “онтологиче-
скими обязательствами”» 110. Но в чем же в таком случае состоит куай-
новский критерий онтологического обязательства, и как именно его
следует применять? Инваген поясняет это на примере. Представим,
что он вовлечен в спор с некоей Филлис по поводу существования
чисел – она их отрицает, а он признает. Что следует сделать Инвагену
для доказательства своей правоты? Наиболее разумной стратегией
будет взять предложения, которые Филлис принимает, и начать по-
степенно переводить их в каноническую нотацию, убеждая Филлис
принять каждый этап перевода. Кроме того, Инваген может выводить
из принимаемых Филлис предложений новые и таким же образом пе-
реводить их в каноническую нотацию. Если на каком-то этапе ока-
жется, что экзистенциальное обобщение определенного открытого
предложения F может быть формально выведено из принимаемых
Филлис предложений, и что F может быть удовлетворено только Х (в
нашем примере Х – числа), то Инвагену удалось показать, что его оп-
понент имеет обязательство принять существование Х.
Но может ли Филлис каким-то образом отказаться выполнять
обязательство и продолжать настаивать на том, что числа не суще-
ствуют? Если она увидит к чему идет дело, то нестрогий характер
109
Ibid., p. 32
110 Ibid., p. 34
72
перевода, как кажется, позволит ей остановиться и не вводить кван-
торы и переменные там, где это может привести к нежелательным для
нее последствиям. Инваген убежден, что при правильном примене-
нии стратегии, сделать это будет для нее непросто по трем причинам:
1. В простых случаях, когда особо творческого подхода к пе-

реводу не требуется, отказ принять очевидное предложение по введе-
нию кванторов и переменных может граничить с бессмыслицей. Ведь
квантор существования ∃ является по сути сокращенным написанием
«есть» («there are»), точно так же как + является сокращенным напи-
санием «плюс». Представим, что философ принимает предложение:
(МП) Некоторые метафизические предложения осмысленны.
По мнению Инвагена, такому философу будет очень трудно

или даже невозможно отказаться принять следующий простой и оче-
видные перевод:
(МП*) ∃х (х является предложением, х является метафизиче-

ским и х является осмысленным).
Данная ситуация аналогична ситуации, в которой знакомый с

канонической нотацией арифметики человек принимает только пер-
вое из следующих предложений, а второе принять отказывается:
(ПЛ) Два плюс два равно четыре.
(ПЛ*) 2 + 2 = 4.
2. В более сложных случаях отказ идти дальше по пути введе-

ния кванторов и переменных может оставить без видимой логической
связи те предикаты обыденного языка, которые интуитивно кажутся
связанными.
3. Также отказ идти дальше по пути введения кванторов и пе-
ременных может оставить необъясненной валидность некоторых вы-
водов, которые интуитивно кажутся связанными.
Второй и третий пункт можно проиллюстрировать 111 теми
трудностями, которые встают перед отвергающими существование
111 Ibid., p. 37
73
событий философами (Инваген признается, что сам принадлежит к их
числу): им будет крайне трудно объяснить наличие валидного вывода
предложения «Себастьян прогуливался по улицам Болоньи» из пред-
ложения «Себастьян медленно прогуливался по улицам Болоньи в два
часа дня», а также связи между предикатами «прогуливаться» и «мед-
ленно прогуливаться» 112.
В результате Инваген приходит к заключению, что «общий
урок может быть извлечен из этого: все онтологические споры, в ко-
торых спорящие не принимают куайновскую стратегию онтологиче-
ского прояснения, являются подозрительными. Если куайновским
“правилам” ведения онтологических споров не следуют, то – как го-
ворят те из нас, кто является сторонниками куайновской метаонтоло-
гии – можно быть уверенным, что многие неприемлемые следствия
отстаиваемых позиций будут скрыты за неточностью и принятием
желаемого за действительное» 113.
Из пятого тезиса метаонтологии следует вполне определенное
представление о целях и задачах онтологии как раздела философии:
она может лишь выявлять те онтологические обязательства, которые
скрыто присутствуют в уже имеющихся у людей убеждениях – науч-
ных, повседневных, религиозных и т. д. В этом она отличается от
науки: «наука … может вести нас к обладанию сегодня убеждениями,
которые никаким образом, ни в каком смысле не диктуются и не со-
держатся в убеждениях, которыми мы обладали вчера. И некоторые
из этих убеждений, которые мы имеем сегодня и которые не являются
следствием убеждений, которые были у нас вчера, будут экзистенци-
альными убеждениями – … например … убеждение в существовании
новой субатомной частицы… Но философия может сказать нам лишь
одно о том, что существует: она может сказать нам лишь о том, какие
“онтологические обязательства” могут скрываться за убеждениями,
которые люди имеют совершенно независимо от мыслей и трудов фи-
лософов. Онтология – это как раз та ветвь философии, задача которой
состоит в извлечении философски интересных экзистенциальных по-
ложений из убеждений нефилософов и из убеждений, которые фило-
софы приносят с собой в философию» 114. Извлекает она эти положе-
ния методом, описанным в пятом тезисе метаонтологии Инвагена.
112 о событиях см. Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор. 2-

е изд., испр. и доп. М. 2023 с. 312-314 https://philpapers.org/rec/KONVEB
39
114 Ibid., p. 233
74
На это можно возразить, что задача онтологии – изучать то,
что есть на самом деле, саму реальность, а не устанавливать, какие
экзистенциальные следствия имеют убеждения людей. По мнению
Инвагена, это ложное противопоставление. Если рассматриваемые
убеждения истинны, и они действительно имеют определенные экзи-
стенциальные следствия, то мы можем сделать вывод о том, что су-
ществует. И существовать оно будет независимо от убеждений, из ко-
торых мы это существование вывели.
Если придерживаться данной методологии, то нам придется,
как признает сам Инваген, отвергнуть весьма популярный и распро-
страненный онтологический (и вообще философский) метод – метод
метафизического объяснения. При его использовании мы (1) находим
некоторую характеристику, особенность окружающего мира; (2) объ-
являем, что она нуждается в метафизическом объяснении; (3) если это
объяснение требует существования каких-либо сущностей (entities),
то мы провозглашаем их существование. Данный метод гораздо ам-
бициозное метода Инвагена и сходен с научным: философ-онтолог
самостоятельно постулирует существование нужных для объяснения
сущностей, а не выводит его путем раскрытия онтологических обяза-
тельств уже имеющихся убеждений. От научного метода его отличает
только характер постулируемых сущностей: не новый вид элементар-
ных частиц, а универсалия 115 или временная часть 116.
Примером использования данного метода может быть выве-
дение существования универсалий из того факта, что разные объекты
обладают одним и тем же свойством: «Эта травинка и этот дубовый
лист оба являются зелеными. То есть, хотя они нумерически различ-
ные объекты, они тождественны в отношении цвета: они тожде-
ственны в некотором отношении, не будучи тождественны вообще.
Наилучшее объяснение этого факта состоит в том, что они обладают
общей составной частью – зеленостью … И эта составная часть все-
цело присутствует в них обоих… Теория, которая объясняет лучше
всего, лучше всего и описывает. Следовательно, зеленость (опреде-
ленная имманентная универсалия) является реальной вещью, реаль-
ной составной частью мира» 117.
115 об универсалиях см. Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический об-

зор. 2-е изд., испр. и доп. М. 2023 с. 33-50 https://philpapers.org/rec/KONVEB
116 о временных частях см. см. Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематиче-

234
75
Проблема данного метода не в том, что предложенное мета-
физическое объяснение не является наилучшим, а в том, что оно во-
обще не является объяснением. Объяснения одинакового цвета тра-
винки и листа должны искать эмпирические науки – биология, фи-
зика, психология и т. д., но не онтология как раздел философии. Та-
кими объяснениями могут, например, быть:
• они оба отражают падающий свет преимущественно с

длинами волн в диапазоне 500-560 нм.
• когда люди наблюдают за любым из них при освещении,
максимально эффективном для различения цветов пред-
метов, они испытывают ощущения феноменального зеле-
ного.
Сторонники метафизического объяснения претендуют на объ-

яснение совершенно другого рода, более глубокое и лежащее в ос-
нове данных двух. Оно должно объяснить не только одинаковый цвет
травинки и листа, но и то, почему они оба отражают падающий свет
в одинаковом диапазоне, почему люди испытывают одни и те же фе-
номенальные ощущения, когда смотрят на них и т. д. Инваген же по-
лагает, что только научные или житейские объяснения имеют смысл,
а метафизические бессмысленны: «Существует достаточное количе-
ство объяснений того факта, что и травинка, и лист зеленые, но все
они являются либо обычными, житейскими объяснениями, либо
научными объяснениями. Я утверждаю, что из всех сочетаний ан-
глийских слов и фраз (присутствующих, скажем, в сознании Бога) ни
одно не является метафизическим объяснением того факта, что тра-
винка и листик оба зеленые» 118. Центральное место в методологии
философии вообще и онтологии в частности должен занимать аргу-
мент, а не объяснение. При построении онтологических аргументов
философам в большинстве случаев придется опираться на куайнов-
ский критерий для выявления онтологических обязательств наших
житейских или научных убеждений и теорий, откуда и следует пятый
тезис метаонтологии Инвагена.
118 Ibid., p. 238

76
1. Egerton К. Getting off the Inwagen: A Critique of Quinean Met-

aontology // Journal for the History of Analytical Philosophy. 2016. №4(6)
2. Fisher D. A conflict between van Inwagen’s metaontology and
his ontology // Synthese. 2021. №198. рр. 707–722
3. Vallicella W. Van Inwagen on Fiction, Existence, Properties,
Particulars, and Method // Studia Neoaristotelica. 2015. № 12(2). рр. 99-
125
4. van Inwagen P. Being. A Study in Ontology. Oxford, Oxford
University Press, 2023
5. van Inwagen P. Existence: Essays in Ontology. Cambridge,
6. van Inwagen P. Meta-Ontology // Erkenntnis. 1998. №48. pp.
233–250
7. van Inwagen P. Ontology, Identity, and Modality. Cambridge,
8. Гусев, А.М. Метаонтология Питера ван Инвагена и ее корни
в предшествующей аналитической традиции. // Известия Уральского
федерального университета. Серия 3: Общественные науки 14. 2019.
№ 1(185). С. 5–18
9. Гусев А. М. Пять тезисов Питера ван Инвагена о бытии и
его полемика с экзистенциально-феноменологической традицией. //
Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социо-
логия. 2019. № 2. С. 180–193
10. ван Инваген П. Метаонтология // Историко-философский
ежегодник. 2023. № 38 С. 371–400
77
11. Шпаковский М. В., Павлов А.С. “Метаонтология” Питера
ван Инвагена. Предисловие переводчиков. // Историко-философский
ежегодник. 2023. № 38 С. 352–370
78
Глава 3. Онтологический реализм Т. Сайдера
Глава 3. Онтологический
реализм Т. Сайдера
Свою метаонтологическую теорию Теодор Сайдер называет

онтологическим реализмом. Однако этот термин можно использовать
и в широком смысле для обозначения не только теории Сайдера, но и
позиций многих других философов. Кэрри Дженкинс считает, что он-
тологический реализм в этом широком смысле привержен одному
или нескольким из трех следующих тезисов 119:
1. Имеются онтологические факты, которые являются объек-
тивными: «метаонтолог может спросить: есть ли объективный факт о
том, существует ли мереологическая сумма двух различных сущно-
стей? Онтологический реалист говорит да, и онтологический
119 Jenkins C. S. What Is Ontological Realism? // Philosophy Compass. 2010 № 5(10). рр.
881-882
79
антиреалист говорит нет» 120. Для онтологического реалиста факты о
существовании/несуществовании абстрактных объектов, универса-
лий, мереологических сумм, возможных миров и т. д. не менее объек-
тивны и независимы от сознания 121, чем факты о существовании про-
тонов и электронов. Онтологический реалист занимает по отноше-
нию к перечисленным сущностям такую же позицию, которую зани-
мает научный реалист в отношении объектов научных теорий. Сле-
дует подчеркнуть, что реалисты в рассматриваемом нами смысле со-
всем не обязаны признавать существование всего этого. Онтологиче-
ский реалист вполне может отвергнуть мереологичекие суммы или
конкретные возможные миры, так же как научный реалист может от-
вергнуть суперструны или браны. Главное, чтобы они считали нали-
чие/отсутствие этих объектов объективным фактом.
Онтологический реализм в смысле первого тезиса можно рас-
сматривать как часть более широкой позиции метафизического реа-
лизма, который отстаивает не только объективное существование ка-
ких-либо сущностей, но и объективность их свойств и отношений.
Как пишет Д. Хленцос: «Согласно метафизическому реализму, мир
таков, каков он есть, независимо от того, как его воспринимают люди
или другие познающие агенты. Объекты, содержащиеся в мире, вме-
сте с их свойствами и отношениями, в которые они вступают, опре-
деляют природу мира, и эти объекты [вместе со свойствами, кото-
рыми они обладают, и отношениями, в которые они вступают] суще-
ствуют независимо от нашей способности обнаружить, что они суще-
ствуют» 122.
2. Онтологические диспуты являются серьезными в том
смысле, что они не являются чисто словесными и найти их решение
нелегко. Возьмем, например, диспут мереологических нигилистов 123
120 Chalmers D. Ontological Anti-Realism // Chalmers D., Manley D., Wasserman R. (eds).
Press, 2009 р. 77
121 Об объективности и независимости от сознания на примере моральных фактов см.
Кононов Е. А. Метаэтика. Теоретический обзор. М. 2023 с. 24-34 https://phil-

papers.org/rec/KONALX
122 Khlentzos, Drew, "Challenges to Metaphysical Realism", The Stanford Encyclopedia of
Philosophy (Spring 2021 Edition), Edward N. Zalta (ed.), URL = <https://plato.stan-

ford.edu/archives/spr2021/entries/realism-sem-challenge/>
123 О мереологическом нигилизме см. Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Те-
матический обзор. 2-е изд., испр. и доп. М. 2023 с. 309-312 https://phil-

papers.org/rec/KONVEB
80
и их противников. Если у нас имеются организованные в виде стола
элементарные частицы, то значит ли это, что имеется и сам стол?
Противники тезиса могут утверждать, как это делает Эли Хирш (см.
главу 4), что данный спор – это всего лишь спор о словах. На языке
нигилистов будет неправильным сказать, что в этой ситуации имеется
стол, а на языке их противников так сказать можно. Никакого серьез-
ного, содержательного спора о том, что существует, здесь не проис-
ходит. Участники просто говорят на разных языках. Другие против-
ники, например, Эми Томассон (см. главу 5), признают, что спор не
является спором о словах, но считают его тривиальным, то есть очень
легко решаемым. Если у нас имеются организованные в виде стола
элементарные частицы, то имеется и сам стол. Спор решен почти ав-
томатически. Онтологический реализм оба этих подхода отвергает:
для разрешения данного мереологического диспута необходимо при-
ложить значительные усилия, сравнить аргументы в пользу того или
иного взгляда, рассмотреть теоретические достоинства позиций ни-
гилистов и их противников и т. д. Только тогда мы сможем ответить
на онтологический вопрос о существовании стола.
3. Имеется одно наилучшее значение квантора существова-
ния. Благодаря наличию наилучшего значения квантора спорящие он-
тологи могут говорить на одном языке, и их споры не становятся чи-
сто словесными. Данный тезис отвергается сторонниками кванторной
изменчивости (теория одного из них, Эли Хирша, будет рассмотрена
в главе 4), которые полагают, что квантор сушествования может
иметь несколько значений, ни одно из которых не лучше другого.
Взятый сам по себе, первый тезис дает нам онтологический
реализм в наиболее широком смысле. Те, кто его отвергают, могут по
праву называться анти-реалистами. Однако в современной метаонто-
логии такая крайняя позиция, которую занимали Р. Карнап, Х.
Патнэм и другие, не слишком распространена. Подавляющее боль-
шинство метаонтологов, представленных в нашей книге, можно
назвать реалистами в самом широком смысле. Поэтому наибольшую
важность при классификации рассматриваемых нами теорий приоб-
ретают второй и третий тезис. Приверженцев всех трех из этих тези-
сов Д. Чалмерс называет сторонниками тяжеловесного реализма
(heavyweight realism), а тех, кто их отвергает, принимая лишь первый,
сторонниками легковесного реализма (lightweight realism): «Также
развился промежуточный вид легковесного реализма, утверждаю-
щий, что, хотя существуют объективные ответы на онтологические
вопросы, эти ответы каким-то образом поверхностны или
81
тривиальны, возможно, основаны на концептуальных истинах. Де-
фляционные взгляды такого рода были развиты Хиршем…, Томас-
сон…, Хейлом и Райтом… и другими. Эти взгляды контрастируют с
тем, что мы могли бы назвать тяжеловесным реализмом Файна, Сай-
дера, ван Инвагена и других, согласно которому ответы на онтологи-
ческие вопросы в высшей степени нетривиальны. В процветающей в
настоящее время области онтологии первого порядка наиболее попу-
лярной точкой зрения является тяжеловесный реализм с меньшин-
ством легковесных реалистов и антиреалистов» 124.
Легковесный реализм часто называют дефляционизмом, по-
скольку он стремится осуществить дефляцию (от лат. deflatio «сдува-
ние»), то есть обесценивание онтологических споров, свести их к чи-
сто словесным или легко разрешаемым спорам. Именно дефляциони-
сты, а не анти-реалисты, являются главными оппонентами Сайдера в
метаонтологии: «Дефляционисты, которых я имею в виду, в целом не
выступают против метафизики, и они разделяют здравый реализм,
столь распространенный среди философов-аналитиков, согласно ко-
торому мир таков, каков он есть, независимо от человеческой концеп-
туализации» 125. В последующем изложении под реализмом мы будем
иметь в виду именно тяжеловесный реализм Сайдера и ван Инвагена,
а их противников называть дефляционистами.
Метаонтологию Теодора Сайдера можно представить в виде

трех основных положений – основного и двух дополнительных, пояс-
няющих основное:
(МС 1) Онтологические вопросы являются содержательными

(substantive) благодаря тому, что могут быть сформулированы в тер-
минах, которые разделяют мир на естественный части совершенным
образом (perfectly joint-carving terms).
(МС 2) Квантор существования разделяет мир на естествен-

ные части (carves at the joints).
124Chalmers D. Ontological Anti-Realism // Chalmers D., Manley D., Wasserman R. (eds).

ty Press, 2009 р. 78

ty Press, 2009 р. 387
82
(МС 3) Квантор существования, который разделяет мир на
естественный части, возможен как часть особого онтологического
языка (Ontologese), даже если кванторы существования естественных
языков не разделяют мир на естественные части.
Как мы видим, свою версию реализма Сайдер формулирует с

помощью особого понятия разделения мира на естественные части
или, что для него то же самое, понятия фундаментальной структуры.
Поэтому, прежде чем излагать его метаонтологию, нам необходимо
сделать отступление и рассказать об этом центральном для Сайдера
понятии.
В самом общем смысле структура – это то, как устроен мир на
базовом, фундаментальном уровне: «Распознавать “структуру” озна-
чает распознавать закономерности. Это означает находить правиль-
ные категории для описания мира. Это означает “разделять реаль-
ность на естественные составные части” [“carving reality at its joints”],
перефразируя Платона. Это означает исследование того, каков мир в
действительности, в противоположность тому, как мы обычно гово-
рим или думаем о нем» 126. Если в мире действительно имеется фун-
даментальная структура, то мы можем разделить реальность на есте-
ственные составные части, то есть соединить то, что реально соеди-
нено и разделить реально разделенное. Выражение «разделять реаль-
ность на естественные составные части» Сайдер заимствует из диа-
лога «Федр» Платона, где упоминается «способность разделять все на
виды, на естественные составные части, стараясь при этом не раздро-
бить ни одной из них, как это бывает у дурных поваров» 127. Проил-
люстрируем это на упрощенном примере. Представим вселенную,
полностью заполненную жидкостью. Плоскость разделяет ее попо-
лам, причем одна половина равномерно красная, а вторая половина
равномерно синяя, как изображено на рисунке:
127 Платон Собрание сочинений в 4 т. Т. 2 М.: Мысль, 1993 с. 176
83
Теперь вообразим группу ученых, которая занимается изуче-

нием этой вселенной, но не придает особой значимости ее разделе-
нию на красную и синюю половины. Вместо этого они представляют
вселенную разделенной другой плоскостью, расположенной под уг-
лом к первой. Вместо красной и синей половин, они предпочитают
говорить о двух других половинах, как показано на рисунке:
В их словаре нет предикатов красный и синий, но у них есть

свои предикаты: сирасный (bred), приложимый ко всему слева от
плоскости и красиний (rue), приложимый ко всему справа. По мне-
нию Сайдера, у нас должна возникнуть интуиция, что ученые ошиба-
ются. Но в чем именно? Мы не можем сказать, что они неправильно
оценивают расположение красного и синего регионов, поскольку они
вообще ничего об этих регионах не утверждают, и у них нет соответ-
ствующих предикатов/понятий. Точно также нельзя сказать, что они
ошибаются относительно сирасного и красинего регионов, поскольку
они совершенно правильно оценивают их расположение: в
84
используемой учеными терминологии, регион слева от наклонной
плоскости действительно сирасный, а регион справа – красиний.
Ошибка ученых кроется в использовании дефективных понятий:
даже если их убеждения истинны, они не соответствуют фундамен-
тальной структуре мира, так как предикаты/понятия, с помощью ко-
торых формулируются эти истинные убеждения, не разделяют реаль-
ность на естественные составные части.
Выявление подобной структуры является задачей метафи-
зики: «… центральный вопрос метафизики – это вопрос о том, что
является наиболее фундаментальным. Итак, в моих терминах, мы
должны спросить, какие понятия идеально сочетаются. Используя
“красный” и “синий”, мы разделяем ближе к естественным составным
частям реальности, чем носители языка “сирасный”/“красиний”. Но,
таким образом, мы не разделяем идеально; цвета, по-видимому, не яв-
ляются совершенно фундаментальными. Чтобы разделять идеально,
нужно использовать самые фундаментальные понятия, выражающие
стороны реальности, которые лежат в основе цветов» 128. К подлинно
фундаментальным понятиям относятся, скорее всего, некоторые ба-
зовые понятия физики, логики и математики.
Как подчеркивает Сайдер, само понятие фундаментальной
структуры является примитивным и не может быть определено. Од-
нако структура обладает целым рядом характеристик:
(1) Полнота – каждая нефундаментальная истина имеет место

в силу (holds in virtue of) некоторой фундаментальной истины. Фун-
даментальные истины (факты) – это предельные, метафизически ба-
зовые истины (факты), примером которых могут быть истины о рас-
пределении элементарных частиц в пространстве-времени, в то время
как истины о том, что люди улыбаются, когда едят конфеты, и им по-
добные истины базовыми не будут. Полнота требует, чтобы «… тот
факт, что некоторые люди улыбаются, когда едят конфеты, имел ме-
сто в силу, возможно, определенных фактов о состояниях субатом-
ных частиц (или, учитывая менее материалистический взгляд, в силу
этих субатомных фактов плюс определенных фундаментальных мен-
тальных фактов)» 129.
129
Ibid., p. 105
85
(2) Чистота – фундаментальные истины включают в себя
только фундаментальные понятия. Образно говоря, когда Бог творил
мир, ему не нужно было думать в терминах улыбок или конфет. Прин-
цип чистоты требует, чтобы было возможно дать полное и исчерпы-
вающее описание мира, используя только фундаментальные понятия,
то есть понятия, которые разделяют реальность на естественные со-
ставные части.
(2) Субпропозициональность – фундаментальными могут

быть не только пропозиции, но и их составные части. Если говорить
лингвистически, то фундаментальность можно назвать субсентеци-
альной.
Для пояснения этого тезиса Сайдер вводит особый субсенте-
циальный оператор S для обозначения фундаментальности чего-либо.
Его можно присоединить к выражению любой грамматической кате-
гории α и получить грамматически правильное предложение S(α).
Например, мы можем сказать S(негативно заряжен), S(∃) или S(есть),
S(∧) или S(и). Менее формально то же самое можно выразить, сказав,
что «негативно заряжен», «есть» и «и», то есть негативный заряд, эк-
зистенциальная квантификация и конъюнкция разделяют реальность
на естественные части или являются фундаментальными. Следует
подчеркнуть, что все данные предложения с оператором S не обяза-
тельно должны отсылать к каким-либо объектам/сущностям: S(нега-
тивно заряжен) может говорить, например, об особой сущности – о
фундаментальной универсалии негативный заряд, но S(и) этого де-
лать не будет, поскольку в мире нет фундаментального объекта, назы-
ваемого конъюнкцией. Несмотря на это, конъюнкция, если она дей-
ствительно фундаментальна, является частью реальной структуры
мира: «Сказать S(и) – это не значит сказать что-то о предполагаемом
объекте Конъюнкция. Это не значит сказать что-либо о какой-либо
вещи вообще. Тем не менее это значит сказать что-то истинное, что-
то объективное, что-то о реальности. Нигде категорично не сказано,
что все факты должны быть связаны с сущностями» 130. Как мы уви-
дим далее, эта особенность фундаментальности позволит Сайдеру
дать наиболее сжатое определение онтологического реализма, состо-
ящее всего из одного предложения.
130 Ibid., p. 92
86
(3) Абсолютность – то, что является частью фундаментальной
структуры, является ей в абсолютном смысле, то есть оно не может
быть боле или менее фундаментальным. Впрочем, Сайдер признает,
что мы можем говорить о более или менее фундаментальных поня-
тиях или кванторах, но лишь в нестрогом или производном смысле.
(4) Определенность – о фундаментальной структуре недопу-

стимо говорить в неопределенных терминах, связанных с нечетко-
стью (vagueness), а фундаментальные языки подчиняются классиче-
ской логике.
(5) Фундаментальность – понятие фундаментальности само

является фундаментальным и разделяет мир на естественные части. В
мире действительно существует фундаментальная структура, и ее су-
ществование является объективным и базовым фактом. В терминоло-
гии Сайдера данный тезис можно выразить как S(S).
Мы кратко охарактеризовали центральное для Сайдера поня-

тие фундаментальной структуры и теперь можем вернуться к его ме-
таонтологии. Ее первый тезис гласит, что онтологические вопросы
являются содержательными благодаря тому, что могут быть сформу-
лированы в терминах, которые разделяют мир на естественный части
совершенным образом. Чтобы лучше понять этот тезис, нам необхо-
димо более подробно разъяснить сайдеровское деление вопросов и
порождаемых ими споров на содержательные (substantive) и несодер-
жательные (nonsubstantive).
Начать лучше всего с несодержательных вопросов. Сайдер
приводит следующий пример такого вопроса: «Является ли папа рим-
ский Франциск холостяком?». На него возможны два разных ответа,
поскольку мы можем определить слово «холостяк» по-разному. Мы
можем сказать: да является, поскольку холостяк – это просто нежена-
тый мужчина. Или нет, не является, поскольку холостяк – это не про-
сто неженатый мужчина, а неженатый мужчина, который в принципе
имеет право вступать в брак. Но папа римский – монах, который дал
обет безбрачия и вступать в брак не имеет права, а значит холостяком
не является. Точно также мы не назовем холостяком пятилетнего
мальчика, так как он не достиг официального брачного возраста. Са-
мое главное, что оба определения имеют примерно одинаковое право
на существование, одно не является более верным, чем другое. В ре-
зультате спор сторонников двух данных ответов будет
87
несодержательным или чисто словесным, они не будут спорить о ка-
ком-то объективном и тем более фундаментальном факте. Если пра-
вильный ответ и существует, то он определяется лишь тем, какое из
значений слова более распространено или зафиксировано в самом ав-
торитетном толковом словаре. В противоположность этому вопрос:
«Отталкивают ли электроны друг друга?» будет содержательным, по-
скольку у слов «электрон» или «отталкивать» нет в данном контексте
двух или более равноправных определений, они обозначают вполне
определенные элементарные частицы и определенное взаимодей-
ствие между ними.
Обобщая сказанное, можно дать следующее определение не-
содержательности: вопросы являются несодержательными, по-
скольку ответы на них зависят от ряда одинаково подходящих для
данного случая вариантов значений слов в этих предложениях. Более
строгое и точное определение выглядит так: для одного или более вы-
ражений Е (например «холостяк») в несодержательном вопросе, се-
мантические кандидаты для Е (неженатый-мужчина, неженатый-
взрослый-мужчина, неженатый-взрослый-мужчина-имеющий-право-
жениться и т. д.) таковы, что (1) каждый из противоположных ответов
на вопрос оказывается истинным при каком-либо из кандидатов, и (2)
ни один из кандидатов не разделяет мир на естественные части
лучше, чем другие. Если значение Е дано только одним кандидатом,
то это происходит не потому, что данный кандидат чем-то внутренне
выделяется. Это происходит лишь из-за того, что наше языковое со-
общество случайно выбрало именно этого кандидата, а не одного из
его сотоварищей в качестве значения E. Такая ситуация может быть
изображена следующим образом:
m1
m2 ни один из кандидатов не разделяет на есте-
m3 ственные части лучше других, ответ на во-
Е прос зависит от выбора того или иного кан-
m4 дидата
m5
Содержательный вопрос – это вопрос, который не является

несодержательным в только что описанном смысле. Ответ на него не
чувствителен к выбору среди одинаково хорошо разделяющих
88
реальность кандидатов. Это может происходить потому, что один из
кандидатов является привилегированным, то есть разделяет мир на
естественные части совершенным образом:
m1
m2
Е m один кандидат особенный; он разделяет на

естественные части лучше других
m4
m5
Онтологические дефляционисты 131, которых Сайдер считает

главными оппонентами реализма, применяют данные нами определе-
ния к онтологическим вопросам и считают их несодержательными. В
качестве примера онтологического вопроса Сайдер приводит следу-
ющий вопрос: «Существуют ли дыры?», где имеются в виду не чер-
ные дыры, о которых спорят физики, а самые обычные дыры, напри-
мер, в носках или сыре. На него возможны, как минимум, два ответа.
Обычный человек может ответить: «Конечно, дыры существуют. У
меня прямо сейчас есть одна в носке». Философ же может сказать:
«Нет, не существуют. Зачем полагать, что в дополнение к носку в ре-
альности существует еще одна сущность, дыра? Что это за странная
сущность? Почему бы вместо этого не полагать, что существует
только дырявый носок?». Получается, что по обыденным, повседнев-
ным стандартам дыры, несомненно, существуют, и отрицать это аб-
сурдно. Однако многие философы это отрицают, либо считают во-
прос трудным и требующим дальнейшего метафизического исследо-
вания. Получается, что они понимают вопрос в каком-то другом
смысле, отличном от повседневного. Дефляционисты рассматривают
этот и похожие на него споры и пытаются поставить диагноз, то есть
выяснить, почему вообще подобные споры возникают и как их можно
разрешить. Диагнозов здесь возможно несколько.
131Следует заметить, что здесь и далее под онтологическими дефляционистами по-

нимаются некие абстрактные противники теории Сайдера, а не реальные философы,
хотя позиция дефляционистов, рассмотренных в главах 4 и 5, с ними достаточно
схожа.
89
Согласно одному 132 из них, главные термины, с помощью ко-
торых формулируются онтологические вопросы, семантически де-
фектны. Поскольку онтологи судят предложения «Дыры суще-
ствуют» и им подобные не по обыденным стандартам, то и критиче-
ски важные термины этих предложения используются ими не в обы-
денном смысле. Кроме того, они не смогли дать им новые смыслы, и
не существует совершенно фундаментальных смыслов для этих тер-
минов, данных самим окружающим нас миром. Следовательно, важ-
нейшие термины являются в устах онтологов семантически пустыми
или же семантически неопределенными относительно ряда кандида-
тов, ни один из которых не делит на естественные части лучше дру-
гих. В результате сами онтологические вопросы дефектны и не имеют
определенных ответов.
Согласно второму 133 диагнозу, критически важные термины
сохраняют свои обыденные смыслы. Этот вариант дефляционизма со-
гласен с первым в том, что онтологи не судят предложения «Дыры
существуют» и им подобные по обыденным стандартам, и что мир не
дает совершенно фундаментальных смыслов для терминов; однако
данный вариант считает, что онтологи все-таки используют термины,
так сказать вопреки себе, в обыденных смыслах, ведь они, в конце
концов, говорят на русском/английском или другом естественном
языке. Обыденным же смыслом какого-либо термина будет тот, кото-
рый лучше всего соответствует обычному его использованию
(ordinary usage). В результате онтологические вопросы будут иметь
ответы, но эти ответы могут быть найдены путем простого исследо-
вания того, как люди употребляют соответствующие термины из
языка онтологов.
Несмотря на указанные различия, обе разновидности дефля-
ционизма сходятся в том, что «онтологические вопросы имеют мно-
жество одинаково нефундаментальных кандидатов. Интуитивно, есть
много вещей, которые мы могли бы подразумевать под онтологиче-
скими вопросами, ни одна из них не лучше остальных, поэтому един-
ственная реальная проблема – лингвистическая/концептуальная: что
из этого имеется в виду в нашем языке?» 134.
Представленному таким образом дефляционизму Сайдер про-
тивопоставляет свою метаонтологическую теорию – онтологический
реализм, который считает онтологические вопросы
133 Ibid., p. 168
134 Ibid., p. 168
90
содержательными, поскольку критически важные термины в них раз-
деляют реальность на естественные части. Но какие именно термины
критически важны? На этот вопрос отвечает второй тезис метаонто-
логии Сайдера: важнейшим термином является квантор существова-
ния, и он разделяет на естественные части. Поэтому мы можем дать
следующую наиболее сжатую формулировку сайдеровского онтлоги-
ческого реализма:
(ОРС) S(∃).
Согласно (ОРС), квантор существования является частью

фундаментальной структуры мира. Говоря другими словами, в мире
имеется фундаментальная квантификационная структура. Здесь мо-
жет возникнуть вопрос – что из себя представляет эта квантификаци-
онная структура? Что же и на какие части разделяет квантор суще-
ствования? Свое представление о разделении на естественные части
Сайдер связывает с представлением о естественности у Дэвида Лью-
иса: свойство является естественным в той мере, в какой обладание
им наделяет объекты реальным сходством. Совершенно естественное
свойство дает наибольшее сходство и разделяет на естественные ча-
сти: «Совместное обладание ими [совершенно естественными свой-
ствами] создает качественное сходство, они разделяют на естествен-
ные части, они являются внутренними [intrinsic], они очень специ-
фичны, множество их случаев ipso facto не является сильно разнород-
ным…» 135. Наличие сходства является критерием разделения на есте-
ственные части. Если предикат «является электроном» разделяет на
естественные части, то есть S(является электроном), то между всеми
электронами имеется качественное сходство, и мы можем отделить
электроны от всех других объектов. Сайдер признает, что этот крите-
рий хорошо подходит для свойств и может показаться неприменимым
к кванторам: «Для многих этот “критерий сходства” – единственное,
что они могут сказать о естественности Льюиса. Но, похоже, он не-
применим, например, к кванторам и связкам. Кванторы и связки не
являются “общими”, и у них нет случаев, поэтому мы не можем оце-
нить, приводит ли совместное обладание ими к качественному сход-
ству, или же множества их случаев сильно разнородны» 136. Выходом
из данной ситуации является переключение со сходства объектов на
135 Lewis D. On the Plurality of Worlds. Oxford, Blackwell, 1986 р. 60

91
сходство фактов. Если квантор существования разделяет на есте-
ственные части, то есть S(∃), то между всеми экзистенциальными
фактами имеется качественное сходство, и мы можем отделить их от
всех других фактов: «Связь между сходством и структурой в случае
квантора существования следует понимать следующим образом: если
экзистенциальная квантификация разделяет на естественные части,
то всякий раз, когда два факта являются экзистенциальными фактами,
между ними наблюдается подлинное сходство. Тот факт, что суще-
ствует осел, и тот факт, что существует электрон, действительно
схожи в том смысле, что каждый из них является экзистенциальным
фактом» 137. Благодаря тому, что квантор существования разделяет на
естественные части, мы можем делать утверждения о том, что суще-
ствует в фундаментальном смысле, для обозначения чего и использу-
ется данный квантор. В связи с этим фундаментальные онтологиче-
ские утверждения должны иметь следующую форму:
(ФОУ) ∃xFx.
Чтобы вопрос «∃xFx?» был содержательным, (как минимум)

квантор существования в нем должен разделять на естественные ча-
сти; если же это делает и F, то вопрос гарантированно будет содержа-
тельным. Поиск ответа на него будет исследованием того, что есть,
подлинно фундаментальных фактов. Такими поисками и должна за-
ниматься онтология как особая философская дисциплина. Сайдер
подчеркивает, что онтологический вопрос – это не «Являются ли Fs
фундаментальными?». В такой формулировке вопроса фундамен-
тальность представляется как предикат некоторых сущностей, объек-
тов, и задачей онтологии будет поиск правильного разделения всех
сущностей на две группы – фундаментальных и нефундаментальных.
Принять ее, как это делает, например, Джонатан Шаффер, чью тео-
рию мы рассмотрим в главе 9, означает значительно отклониться от
куайновской метаонтологической парадигмы. Как последователь
Куайна, Сайдер считает главным вопрос «Есть ли Fs?» («Are there
Fs?») или «∃xFx?», ответы на который принимают форму (ФОУ).
Слово «есть» («there are») из этого вопроса должно иметь фундамен-
тальный смысл, только тогда вопрос будет содержательным и под-
линно онтологическим. При таком понимании вопроса, мы можем
признать, например, что столы и стулья существуют в
137 Ibid., pр. 87-88

92
фундаментальном смысле, даже если они не являются фундаменталь-
ными объектами: «Согласно моей концепции, принять онтологию
столов и стульев – это не значит сказать, что столы и стулья являются
“фундаментальными сущностями”, а скорее сказать, что существуют,
в фундаментальном смысле слова “существуют”, столы и стулья. И
говорить это не абсурдно. Ибо можно сказать это, признавая, что
свойство быть столом, свойство быть стулом и, если на то пошло, все
другие свойства столов и стульев не являются особенно фундамен-
тальными. Интуитивно говоря, хотя природа столов и стульев не яв-
ляется фундаментальной, их бытие совершенно фундаментально» 138.
Поскольку центральным онтологическим термином является
квантор существования, дефляционизм, по мнению Сайдера, должен
принять тезис о кванторной изменчивости (quantifier variance) 139.
(КИ) Кванторная изменчивость: существует множество кан-

дидатов на значение квантора существования, ни один из которых не
разделяет реальность на естественные части совершенным образом, и
ни один из кандидатов не превосходит другие в разделении.
Возьмем, например, предложение, которое мереологические

универсалисты считают истинным, а мереологические нигилисты от-
вергают:
(БНЭБ) Существует нечто, что состоит из носа Джо Байдена

и Эйфелевой башни.
(БНЭБ*) ∃x(x=а), где а – имя объекта, состоящего из носа Джо

Байдена и Эйфелевой башни.
Сторонники кванторной изменчивости, вариантисты, утвер-

ждают, что ∃ из (БНЭБ*) имеет несколько равноправных значений,
причем при некоторых из них предложение оказывается истинным, а
при некоторых других – ложным. Если кому-то покажется, что КИ
неправомерно реифицирует возможные значения квантора, то
138Ibid., p. 171
139Сайдер определяет кванторную изменчивость с помощью своего понятия фунда-
ментальной структуры/разделения на естественные части, однако кванторная измен-
чивость в представлении Сайдера достаточно близка к представлению Эли Хирша
(см. главу 4), который этим понятием не пользуется и определяет изменчивость по-
своему.
93
сторонник тезиса может использовать другую формулировку и ска-
зать 140, что «мы можем использовать предложение “Существует не-
что, состоящее из носа [Байдена] и Эйфелевой башни” так, чтобы оно
получилось истинным, или мы можем использовать его так, чтобы
оно получилось ложным; и ни при том, ни при другом варианте наши
слова не будут разделять на естественные части лучше, чем при дру-
гом» 141. Такое представление о кванторной изменчивости можно кон-
кретизировать, сказав, что мереологические универсалисты и нигили-
сты говорят на собственных языках, в которых кванторы существова-
ния имеют разное значение/предложения с кванторами используются
по-разному. Киан Дор, например, считает 142, что для интерпретации
спора универсалистов и нигилистов вариантисты могут ввести два
языка LU и LN, которые мы можем охарактеризовать следующим об-
разом:
(LU) Предложение φ языка LU истинно, если и только если ис-

тинно следующее предложение русского языка: «Если бы компози-
ция была неограниченной (то есть, если бы было так, что для любых
x и y существует мереологическая сумма x и y), то было бы так, что
φ».
(LN) Предложение φ языка LN истинно, если и только если ис-

тинно предложение русского языка, получающееся из φ путем огра-
ничения каждого квантора предикатом 143 «является мереологическим
атомом».
При такой интерпретации спора вариантисты могут заявить,

что спора, по сути, и нет. Если его участники поймут, что говорят на
разных языках, LU и LN, то признают правоту друг друга. Если ниги-
лист поймет, что в устах универсалиста (БНЭБ) означает то же самое,
что и «Если бы композиция была неограниченной, то было бы так,
что существует нечто, что состоит из носа Джо Байдена и Эйфелевой
башни», то он признает его правоту.
140 Именно так и поступает Эли Хирш (за исключением упоминания о разделении на
естественные части).
142 Dorr C. What we disagree about when we disagree about ontology // Kalderon M. Fic-
tionalism in Metaphysics. Oxford, Oxford University Press, 2005, рр. 234-286

143 Ограничение квантора предикатом выглядит следующим образом: среди объек-
тов, обладающих свойством Р, существует объект, обладающий свойством Q, или

∃х(P(х) ∧ Q(x)).
94
Как кажется, противник вариантистов может возразить, что в
существовании подобных языков нет ничего удивительного или фи-
лософски значимого – языки конвенциональны, и мы можем придать
их кванторам любое семантическое значение. В принципе, мы можем
определить «∃» так, что он не будет означать «есть», а будет именем
собственным, предикатом, знаком пунктуации и т. д. Тезис (КИ) ста-
новится тривиальным и теряет свою значимость. Хотя сам Сайдер и
является противником вариантистов, он считает такое возражение
слишком поспешным. Дело в том, что возможные кандидаты на зна-
чение кванторов должны быть инференциально адекватными в том
смысле, что основные правила вывода, в которых фигурируют кван-
торы, должны остаться сохраняющими истинность (truth-preserving)
при принятии любого из кандидатов. Например, мы всегда должны
иметь право вывести истинность «Нечто является философом» из ис-
тинности «Сократ является философом». В противном случае воз-
можные кандидаты не будут кандидатами на роль кванторов. И тот
факт, что о каждом кандидате такого рода «говорится, что он остается
непревзойденным в разделении на естественные части любым другим
квантором-кандидатом, … делает утверждение [(КИ)] еще менее три-
виальным. Нетрудно придумать произвольные и причудливые рас-
пределения истинностных значений для квантифицированных пред-
ложений, сохраняя при этом правила вывода теории квантификации
(например, существуют такого рода присвоения для каждой модели
рассматриваемого языка). Но такие выдуманные значения, как пра-
вило, ужасно плохо разделяют на естественные части» 144.
Позицию вариантистов весьма трудно опровергнуть, даже
если в мире действительно есть фундаментальная квантификацион-
ная структура, как утверждает тезис (ОРС). Дело в том, что для под-
крепления своей теории они могут опереться на так называемый
принцип доверия. Пусть в мире есть фундаментальная квантифика-
ционная структура, однако вполне возможно, что спорящие друг с
другом онтологи используют знак «∃» так, что наиболее доверитель-
ной (charitable) интерпретацией их утверждений будет та, которая
приписывает этому знаку какое-нибудь нефундаментальное значе-
ние. Под доверительной интерпретацией имеется в виду интерпрета-
ция, следующая принципу доверия: «при прочих равных условиях ин-
терпретация правдоподобна в той мере, в какой ее результатом явля-
ется то, что многие из разделяемых сообществом утверждений
95
оказываются истинными или, по крайней мере, разумными» 145. Дан-
ный принцип весьма популярен и признается многими философами,
которые считают, что по умолчанию нам следует считать членов ка-
кого-либо языкового сообщества людьми разумными и рациональ-
ными, а значит и интерпретировать их высказывания мы должны со-
ответствующим образом: чем большее их число окажется истинным,
тем лучше. Если применить данный принцип к философам-онтоло-
гам, то значением «∃» может оказаться не элемент структуры мира,
но что-то другое, менее фундаментальное. Более того, принцип мо-
жет заставить нас пойти дальше и признать, что мереологические
универсалисты и нигилисты во время философских споров говорят на
разных языках, а не на обыденном русском/английском. Возьмем,
например, универсалистов и представим, что их позиция неверна.
Уверенные в своей правоте универсалисты делают множество подоб-
ных (БНЭБ) утверждений и провозглашают существование самых
разных произвольных сумм. Мы можем сказать, что они говорят на
обычном русском/английском, и все эти их утверждения ложны, по-
скольку практически все компетентные носители обыденного языка
посчитают (БНЭБ) ложным, и по принципу доверия мы должны ска-
зать, что они правы. С другой стороны, мы можем сказать, что они
говорят на LU и все эти их утверждения истинны. Если руководство-
ваться только принципом доверия, то следует выбрать второй вариант
и признать существование множества языков.
Как решает эту проблему Сайдер? В дополнение к принципу
доверия он вводит так называемый референциальный магнетизм
(reference magnetism). Это понятие Сайдер заимствует у Дэвида Лью-
иса 146, который использовал его для решения проблемы радикального
семантического скептицизма 147. Сайдер дает следующее краткое опи-
сание проблемы, которая «… заключается в метасемантике. Как слова
(или мысли — но давайте говорить о словах) приобретают свои зна-
чения? Какой “семантический клей” прикрепляет их к миру? Суще-
ствуют разные точки зрения на природу семантического клея, но по-
чти во всех из них клей кажется недостаточно липким; очевидно, что
он не может закрепить значение с достаточной определенностью.
Наиболее грубо выражаясь: то, что я подразумеваю под “свиньей”,
145 Hirsch E. Physical-Object Ontology, Verbal Disputes, and Common Sense // Philosophy
146 Самого термина «референциальный магнетизм» у Д. Льюиса нет.
147 Lewis D. New work for a theory of universals // Australasian Journal of Philosophy.
1983. № 61(4). рр. 370-377

96
несомненно, определяется такими фактами, как то, что я всегда гово-
рил “свинья” в присутствии свиней; но почему такие факты опреде-
ляют, что под “свиньей” я подразумеваю свиней, а не свиней-с-кото-
рыми-я-сталкивался-в-прошлом, или свиней-в-моем-непосредствен-
ном-окружении, или свиней-до-2011-года-нашей-эры-или-коров-по-
сле-или...?». Льюис предположил, что недостающим фактором явля-
ется естественность предполагаемых кандидатов в референты: просто
свинья из примера Сайдера является гораздо более естественным кан-
дидатом, чем свинья-в-моем-непосредственном-окружении или сви-
нья-до-2011-года-нашей-эры-или-корова-после.
Сам Льюис приводит похожий пример. Когда мы говорим о
коте по кличке Брюс, где гарантия того, что мы ссылаемся на опреде-
ленный живой организм – кота, а не на постоянно меняющееся собра-
ние элементарных частиц, из которых Брюс состоит? Льюис отвечает
так: «Сравните Брюса с куском разнообразной и постоянно меняю-
щейся материи в форме кошки, который следует за ним повсюду…
Первый является весьма подходящим референтом, второй – нет. (Мне
не удалось сослаться на него, поскольку я не сказал, каким именно
куском “он” должен был быть). Это потому, что Брюс, в отличие от
куска в форме кошки, имеет границу, четко очерченную различиями
в очень естественных свойствах. Там, где заканчивается Брюс, плот-
ность вещества, относительное содержание химических элементов ...
резко меняются. Для куска это не так. Брюс также является гораздо
большим центром причинно-следственных связей, чем кусок; это
тоже восходит к естественным свойствам» 148.
Естественные свойства Льюиса Сайдер заменяет на свою фун-
даментальную структуру реальности. Все элементы/аспекты этой
структуры являются гораздо более подходящими референтами, чем
все нефундаментальное. Они действуют как своего рода магниты для
референции и «притягивают» к себе слова и выражения нашего
языка. Если мы применим понятие магнетизма к онтологическим спо-
рам, то мы сможем отступить от принципа доверия и сказать, что в
своих спорах философы говорят на одном и том же онтологическом
языке, в котором «∃» имеет фундаментальное значение, действующее
как референциальный магнит. В результате многие утверждения фи-
лософов окажутся ложными, но в свете наличия магнетизма это не
будет неприемлемым.
148 Ibid., р. 372

97
Впрочем, Сайдер признает, что данные «аргументы против
дефляционизма предполагают, что “сила референциального магне-
тизма” достаточно сильна, чтобы перевесить неспособность суще-
ствования 149 соответствовать использованию “существует” ([носите-
лем LU или LN] или типичным носителем английского языка). Выра-
жаясь менее метафорически, они делают предположение об истинной
теории определения содержания: что эта теория придает достаточный
вес [фундаментальности], чтобы преодолеть любое несоответствие,
которое может возникнуть между существованием и использова-
нием выражения “существует”. Верно ли это предположение, зависит
от магнетической силы (т.е. относительных весов [фундаментально-
сти] и употребления в истинной теории содержания), а также от сте-
пени, в которой предложения, чьему использованию существование
не соответствует, являются определяющими значение» 150.
Успех теории Сайдера зависит от того, какой баланс между
магнетизмом и доверием или, говоря более обобщенно, между магне-
тизмом и использованием “существует” является правильным. Про-
блема в том, что, как признает и сам Сайдер, в обыденном русском/ан-
глийском языке магнетическая сила может оказаться недостаточной,
чтобы обеспечить слову «существует» фундаментальный референт.
Он рассматривает следующий сценарий. Вполне возможно, что в
фундаментальном смысле существуют лишь субатомные частицы. Но
наиболее заслуживающей доверия семантикой для предложения есте-
ственного языка «Есть стол» («There is a table») будет «не строгая се-
мантика, которая интерпретирует его как ложное утверждение о том,
что существует, в фундаментальном смысле, стол, а скорее толерант-
ная семантика, которая интерпретирует его как истинное утвержде-
ние о том, что существуют субатомные частицы, расположенные со-
ответствующим образом. Английское ‘“there is”, согласно такой се-
мантике, не будет выражать фундаментальную квантификацию» 151. И
магнетическая сила может оказаться здесь недостаточной, чтобы пе-
ревесить доверие.
149 Выделенное жирным шрифтом слово «существование» – это тот самый кванти-
фикационный аспект фундаментальной структуры мира, который выражается разде-

ляющим на естественные части квантором существования.

ty Press, 2009 р. 411
98
Для решения этой проблемы Сайдер предлагает проводить он-
тологические споры на особом онтологическом языке (Ontologese),
кванторы которого разделяют реальность на естественные части по
определению: переход на онтологический был «задуман как ответ на
беспокойство о том, что сила референциального магнетизма слишком
слаба, чтобы притянуть английское слово “существует” к существо-
ванию» 152. Об этом говорится в третьем тезисе его метаонтологии.
Но каким образом философы могут заговорить на этом новом
языке? Не следует думать, что онтологический – это какой-то совер-
шенно новый язык, отличающийся от всех естественных языков так
же, как, например, китайский отличается от русского. Онтологиче-
ский можно получить из любого естественного языка, достаточно
лишь условиться, что «∃» будет иметь в нем фундаментальное значе-
ние. Для номиналистски настроенных философов, которые не хотят
говорить о значениях, Сайдер дает следующую инструкцию 153:
1. Введите символ «∃» с грамматикой всем знакомого кван-

тора существования.
2. Условьтесь (stipulate), что ни одно из спорных философских
положений не является определяющим для вашего использования
«∃»; определяющим является только ядро его инференциальной роли.
3. Введите понятие ограничения квантора и прямо запретите
подобные ограничения.
4. Имейте намерение использовать «∃» настолько фундамен-
тально, насколько это возможно. Объясните это намерение, противо-
поставив его вашему повседневному использованию русского/ан-
глийского квантификационного языка в таких предложениях как
«Есть много способов выиграть этот шахматный матч».
При соблюдении инструкции мы превратим наш язык в онто-

логический, который идеально подходит для ведения онтологических
и вообще философских споров, поскольку отражает фундаменталь-
ную квантфикационную структуру реальности. При использовании
онтологического задача вариантистов усложняется: они должны при-
держиваться (КИ) не только в отношении естественных языков, но и
в отношении онтологического. То есть они должны заявить, что все
ty Press, 2009 р. 415
153 Ibid., р. 415
99
попытки заговорить на этом языке заранее обречены на провал, по-
скольку наш мир лишен фундаментальной квантфикационной струк-
туры. Человек, который хочет заговорить на онтологическом, подо-
бен человеку, который хочет, например, превратить слово «почва» в
термин естественного вида, искусственно определив его как «тот эле-
мент периодической системы, в котором растут деревья, который
вместе с водой образует грязь и слякоть, который уплотняют при про-
кладке проселочных дорог и т. д.». У этого человека ничего не выйдет
по той простой причине, что такого элемента в периодической си-
стеме нет. Сайдер с этим не согласен и считает, что наилучшим осно-
ванием для признания фундаментальной квантфикационной струк-
туры мира является ее неустранимость – она фигурирует в наших
наилучших теориях, как научных, так и метафизических, понятие о
ней является неустранимым, а следовательно, у нас есть хорошие ос-
нования признавать ее существование. Этот аргумент воспроизводит
рассуждения Куайна и Патнэма в их известном аргументе от неустра-
нимости в пользу существования абстрактных математических объ-
ектов 154. Сайдер пишет по этому поводу следующее: «Каждая серьез-
ная теория чего бы то ни было, которую кто-либо когда-либо рассмат-
ривал, использует кванторы, от физики до математики, от социаль-
ных наук до фолк-теорий. И … не существует реального способа из-
бежать их использования. Квантификация настолько неустранима,
насколько это возможно. Это неопровержимая причина думать, что
мы сталкиваемся с чем-то реальным при использовании кванторов,
что квантификационная структура является частью объективной
структуры мира точно так же, как успех физики пространства-вре-
мени дает нам основания верить в объективную структуру простран-
ства-времени» 155.
Принятие нового онтологического языка можно рассматри-
вать как прагматическое предписание: даже если в данный момент
философы ведут споры на каких-то других языках, им следует пе-
рейти на онтологический, поскольку он лучше других языков подхо-
дит для ведения таких споров. Поскольку при переходе на онтологи-
ческий мы специально оговариваем, что квантор существования бу-
дет иметь фундаментальное значение (или следуем упомянутой выше
инструкции из четырех пунктов), его значение действительно будет
фундаментальным, даже при слабом магнетизме.
154 об этом аргументе см. Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический

100
Подводя итог, мы можем сказать, что у Сайдера есть две стра-
тегии для противодействия дефляционизму, принимающего форму
вариантизма. Первая стратегия состоит из трех следующих положе-
ний:
1. Существуют разделяющие на естественные части значения,

которые являются подходящими кандидатами в значения кванторов.
2. Льюисовский референциальный магнетизм истинен.
3. Доверие побеждается интерпретацией, которая приписы-
вает кванторам русского/английского языка разделяющие на есте-
ственные части значения.
Если эта стратегия успешна, то никакого особого языка не по-

надобится, реалист сможет заявить, что все онтологические споры ве-
дутся на русском/английском языке, кванторы в нем имеют фунда-
ментальное значение, благодаря чему споры становятся содержатель-
ными. Слабость стратегии в ее третьем пункте – магнетизм может
оказаться недостаточно сильным для преодоления доверия. На этот
случай у Сайдера имеется вторая стратегия, называемая им 156 гамби-
том онтлогического языка (Ontologese gambit):
1. Возможно, что п. 2 или п. 3 ложны, то есть магнетизм не

существует, или он недостаточно силен.
2. Дефляционисты-вариантисты правы относительно онтоло-
гических споров на русском/английском.
3. Споры могут и должны вестись на онтологическим. На этом
языке кванторы по определению имеют разделяющие на естествен-
ные части значения.
Поскольку сам Сайдер признает слабые стороны первой стра-

тегии, большинство его критиков сосредоточились на второй и под-
вергли сомнению саму возможность онтологического. Наиболее из-
вестный оппонент Сайдера Эли Хирш, чью метаонтологию мы рас-
смотрим в главе 4, поступает именно таким образом. По сути, Хирш
утверждает, что нельзя так просто взять и заговорить на онтологиче-
ском: «Представьте себе человека, который переезжает в Израиль и
объявляет о своем твердом намерении говорить на древнейшем языке
в мире. Мы не говорим, что, хотя это звучит именно так, как будто он
156 Sider T. Hirsch’s attack on ontologese // Noûs. 2014. № 48(3). р. 566

101
говорит на иврите, на самом деле он говорит на древнейшем языке в
мире (шумерском?), но искажает его. Даже если бы на двери кабинета
философии висела табличка с надписью: “Все, кто входит сюда,
должны намереваться говорить на лучшем с философской точки зре-
ния языке”, нет никаких оснований думать, что философы, которые
входят в комнату с таким намерением, в конечном итоге будут гово-
рить на одном и том же языке, не говоря уже о лучшем с философской
точки зрения языке» 157. Почему Хирш уверен, что у этих философов
ничего не выйдет? Он полагает, что принцип доверия при интерпре-
тации их утверждений возьмет верх над любыми попытками придать
кванторам фундаментальное значение по определению. Пусть фило-
софы сколько угодно уславливаются, что будут говорить на одном
языке, мереологического универсалиста доверительнее будет воспри-
нимать, как говорящего на LU, а нигилиста на LN. Сайдер с этим не
согласен. Онтологический представляет собой не какой-то абсолютно
новый язык вроде шумерского, а является лишь немного подправлен-
ной и улучшенной версией русского/английского, которым фило-
софы уже владеют. Принцип доверия не должен помешать перейти на
него, поскольку принятие онтологического как раз и состоит в отказе
от этого принципа или уменьшении его роли: «Вопрос не в том,
можно ли заговорить на совершенно новом языке, просто объявив о
намерении сделать это, а скорее в том, можно ли частично и локально
приостановить соображения доверия, которые определяют значение
– можно ли сказать: “предполагая, что существует разделяющее на
естественные части значение квантора, если доверие мешает приня-
тому нами значению, тогда пусть этот аспект доверия будет приоста-
новлен”. И я думаю, что можно это сделать» 158. Наиболее приемлемой
версией принципа доверия является умеренная версия, которая поз-
воляет частичную приостановку или уменьшение своей роли при ин-
терпретации.
По мнению Хирша, есть и еще одна серьезная проблема при
введении онтологического языка. Сайдер утверждает, что онтологи-
ческий лучше подходит для философских споров, так как по опреде-
лению разделяет реальность на естественные части и, в частности, со-
гласуется с квантификационной структурой реальности. Чтобы иметь
возможность это сказать, мы должны обладать способностью сравни-
вать различные языки на предмет их согласованности с
157 Hirsch Е. Language, ontology, and structure // Noûs. 2008. № 42(3). р. 520
102
фундаментальной структурой. То есть, мы должны быть способны от-
ветить на вопрос: «Какой онтологический язык согласуется с (aligned
to) мировой квантификационной структурой?» 159. Хирш уверен, что
дать однозначный ответ на этот вопрос просто невозможно. Все дело
в том, что выражение «согласуется с мировой квантификационной
структурой» будет иметь разное значение в разных возможных язы-
ках – русском/английском, LU, LN и так далее. Это, в свою очередь,
приведет к тому, что на русском будет истинно утверждение «Рус-
ский язык, а не язык LU или язык LN согласуется с мировой квантифи-
кационной структурой», на языке LU будет истинным утверждение
«Язык LU, а не русский язык или язык LN согласуется с мировой кван-
тификационной структурой», на языке LN будет истинным утвержде-
ние «Язык LN, а не русский язык или язык LU согласуется с мировой
квантификационной структурой» и т. д. Никакого преимущества у он-
тологического в этом плане нет. На каждом из языков истинно пред-
ложение:
(ЯКС) Этот онтологический язык (тот, который используется

в настоящее время), но никакой другой онтологический язык, согла-
сован с мировой квантификационной структурой.
Хирш приходит к выводу, что «… ответ на вопрос Сайдера

“Какой онтологический язык согласуется с мировой квантификаци-
онной структурой?” зависит от того, на каком языке человек говорит.
Вопрос чисто вербальный; он не имеет существенного содержа-
ния» 160. Сайдер уверен, что и эта критика Хирша опирается, в конеч-
ном счете, на принцип доверия, действие которого мы можем при-
остановить. Выражения «согласуется с мировой квантификационной
структурой» или «разделяет реальность на естественные части» явля-
ются специальными философскими терминами и не могут всецело
определяться доверием. Кроме того, высока вероятность, что они яв-
ляются теоретическими терминами (theoretical terms), которые в устах
любых философов обладают значением, разделяющим мир на есте-
ственные части. Самое главное, что в данном случае нет нужды при-
бегать к доктрине о референциальном магнетизме – теоретические
термины выбирают ближайшее разделяющее на естественные части
значение благодаря собственным особенностям, а не из-за
159 Такая формулировка вопроса принадлежит Хиршу, у самого Сайдера она не встре-
чается.
160 Hirsch Е. Language, ontology, and structure // Noûs. 2008. № 42(3). р. 522
103
магнетизма. Их особенность состоит в том, что они изначально и со-
знательно вводятся для обозначения естественных видов – «масса»,
«нейтрино», «глюон», «радий», «полоний» и т. д. Даже если какие-то
физики/химики будут систематически употреблять эти термины не-
много нестандартно, мы не сможем, опираясь на доверие, сказать, что
в их устах эти термины имеют другое значение: «Когда в физике вво-
дится такой термин, как “масса”, предполагается, что он обозначает
фундаментальную физическую величину, и поэтому, если поблизости
есть свойство, разделяющее на естественные части, то это свойство
будет обозначаться “массой”, даже если оно не совсем соответствует
теории физиков о “массе”» 161. То же самое применимо и к выраже-
ниям «согласуется с мировой квантификационной структурой» и
«разделяет реальность на естественные части». Как мы говорили
выше, Сайдер считает, что S(S), то есть фундаментальность фунда-
ментальна, а значит рассматриваемые выражения будут теоретиче-
скими терминами и выберут (pick out) «разделяющее на естественные
части понятие разделения на естественные части [joint-carving notion
of joint-carving], если таковое понятие имеется» 162.
Как мы видим, все предложенные Сайдером решения и его
метаонтология в целом работают лишь в том случае, если в мире дей-
ствительно имеется фундаментальная квантификационная структура.
Но некоторые критики в этом сильно сомневаются. Эми Томассон
уверена, что понятие квантификационной и вообще логической
структуры реальности весьма проблематично. Мы можем понять, как
наши предикаты разделяют мир на естественные части, но как могут
делать это кванторы, совершенно непонятно. Предикат «красный»
разделяет объекты на красные и некрасные, но какое разделение обо-
значает квантор, неясно: «Мы можем, по крайней мере, иметь пред-
ставление о том, какие разделения [joints] могут становиться референ-
тами предикатов (скажем, разделение между вещами, которые явля-
ются красными и не являются красными), но совершенно неясно, ка-
кое “логическое” разделение могло бы стать референтом квантора
(предположительно, не разделение между существующими и несуще-
ствующими вещами)» 163. На эту критику Сайдер может ответить, пе-
реключившись с разделения между объектами на разделение между
163 Thomasson A. Ontology Made Easy. Oxford, Oxford University Press, 2014 рр. 298-
299
104
фактами. Разделяющий на естественные части квантор существова-
ния отделяет экзистенциальные факты от всех остальных.
По мнению Томассон, идея Сайдера о том, что логические
термины могут разделять мир на части, основана на его неверном
представлении об их функционировании. Данные термины, в том
числе и кванторы, являются чисто формальными и вообще не наце-
лены на описание каких-либо свойств и характеристик мира. Томас-
сон называет их также содержательно или тематически нейтраль-
ными (content-neutral, topic-neutral): «они могут управлять терминами
с любым конкретным материальным содержанием, многие из кото-
рых могут быть направлены на отображение различных структурных
особенностей мира, но логические термины нейтральны между
ними» 164. Сайдер с этим не согласен и утверждает 165, что логика не
является тематически нейтральной, она касается содержания логиче-
ских констант – конъюнкции, дизъюнкции, кванторов и т. д. Это со-
держание, в свою очередь, вполне может отражать часть фундамен-
тальной структуры – логическую структуру, частью которой и явля-
ется квантификационная структура. Но Томассон полагает 166, что та-
кое содержание, даже если оно имеется, не является репрезентацион-
ным и не может отражать фундаментальную структуру. Репрезента-
ция мира не является функцией логических терминов, вместо этого
они помогают нам использовать нелогические, содержательные тер-
мины для суждений и умозаключений: «Нет необходимости думать
об этих терминах как о стремящихся отобразить особый вид логиче-
ской структуры, чтобы объяснить их роль и важность в нашем мыш-
лении и языке: их роль не в отслеживании структуры, а в том, чтобы
позволить нам рассуждать с понятиями, которые действительно
включают материальное (иногда, возможно, отслеживающее струк-
туру) содержание» 167.
В заключение главы мы кратко остановимся на методологи-

ческих принципах онтологии в соответствии с теорией Сайдера. По
его мнению, онтологические вопросы являются эпистемически мета-
физическими: на них нельзя ответить с помощью эмпирических ме-
тодов, и их нельзя решить с помощью концептуального анализа 168. В
164 Ibid., pp. 312-313

165 Ibid., p. 314
166 Ibid., p. 314
167 Ibid., p. 315
105
связи с этим они могут казаться неразрешимыми, что может сделать
дефляционизм, обещающий их легкое решение, привлекательным
для некоторых философов. Однако Сайдер уверен, что с помощью
куайновских по своему духу методов ответить на них все-таки можно.
Онтологию и метафизику в целом Сайдер воспринимает как продол-
жение эпирической науки – теории и там и там выбираются по при-
близительно одинаковым принципам, за исключением того, что онто-
логические теории не поддаются эмпирической проверке: «… в каче-
стве общей эпистемологии метафизики я предпочитаю расплывча-
тую, смутно куайновскую идею о том, что метафизика является про-
должением науки. Мы используем многие из тех же критериев – ка-
кими бы они ни были – для выбора теории в рамках метафизики, ко-
торые мы используем вне метафизики. Следует признать, что в мета-
физике эти критерии дают менее четкие ориентиры, чем где-либо
еще; но нет ничего плохого в том, чтобы следовать этому аргументу
туда, куда он ведет: метафизические исследования по своей природе
сравнительно спекулятивны и неопределенны» 169. Онтологам следует
принимать те сущности, которые являются онтологическими обяза-
тельствами нашей наилучшей теории, научной и/или метафизиче-
ской, где лучшая теория определяется с помощью таких критериев,
как простота, объяснительная сила, интегрированность с другими
признанными теориями и т. д. К этому Сайдер добавляет еще одно,
ключевое требование – наилучшая теория должна быть сформулиро-
вана в терминах, понятиях, разделяющих реальность на естественные
части. Другими словами, идеология в куайновском смысле этого
слова, то есть те понятия, с помощью которых мы формулируем тео-
рию, является одним из важнейших достоинств теории. Необходимо
отыскать правильную пару, то есть идеологию и теорию, сформули-
рованную в ее терминах: «Известная куайновская идея заключается в
том, что мы ищем наилучшую – простейшую и т. д. – теорию, которая
объясняет наши свидетельства. Я добавлю к этой мысли – хотя, воз-
можно, она подразумевалась с самого начала – что этот поиск носит
как идеологический, так и доктринальный характер; мы ищем одно-
временно множество понятий и теорию, сформулированную с помо-
щью этих понятий. Мы выбираем наилучшую и наиболее объясняю-
щую пару 〈I,TI〉 идеологии I и теории TI в терминах этой
169 Ibid., p. 12
106
170
идеологии» . Главный методологический принцип может быть
сформулирован следующим образом:
(МЕТ) Будь убежден в онтологии и идеологии твоей наилуч-

шей теории.
Для выявления подлинной онтологии теория должна быть

фундаментальной: «Моя собственная точка зрения заключается в
том, что фундаментальная теория должна специфицировать как фун-
даментальную онтологию, так и фундаментальные понятия (включая
фундаментальные логические понятия, хотя это более спорно и в ос-
новном может оставаться на заднем плане)» 171. Следуя за Куайном,
Сайдер отдает предпочтение физической идеологии и теории – на
фундаментальном уровне, скорее всего, существует то, о чем говорит
физика или же ее наиболее фундаментальные разделы. Но если
наилучшей теорией является физика, то не приведет ли такая методо-
логическая рекомендация к неприемлемому элиминативизму в отно-
шении подавляющего большинства объектов специальных наук и
здравого смысла? Сайдер вынужден признать, что в фундаменталь-
ном смысле не существует столов или биологических организмов, но
можно сохранить истинность наших высказываний о них. Сделать это
возможно с помощью так называемой метафизической семантики.
Поскольку Сайдер представляет ее как альтернативу базированию,
которое используется представителями неоаристотелевской метаон-
тологии, то эта семантика будет рассмотрена нами в конце 9-й главы.
Ibid., p. 13
170
Sider T. The Tools of Metaphysics and the Metaphysics of Science. Oxford, Oxford
171
University Press, 2020 p. 21

107
1. Liebesman D., Eklund M. Sider on Existence // Noûs. 2007. №
41(3). рр. 519-528
2. Mathers D. Against Sider on Fundamentality // Erkenntnis.
2019. № 84(4). рр. 823-838
3. Sider T. Hirsch’s attack on ontologese // Noûs. 2014. № 48(3).
рр. 565-572
4. Sider T. Ontological Realism // Chalmers D., Manley D., Was-
serman R. (eds). Metametaphysics: New Essays on the Foundations of On-
tology. Oxford, Oxford University Press, 2009 р. 384-423
5. Sider T. The Tools of Metaphysics and the Metaphysics of Sci-
ence. Oxford, Oxford University Press, 2020
6. Sider T. Writing the Book of the World. Oxford, Oxford Uni-
versity Press, 2013
7. Warren J. Sider on the epistemology of structure // Philosophical
Studies. 2016. № 173(9). рр. 2417-2435
8. Wrigley W. Sider's Ontologese Introduction Instructions // The-
oria. 2018. № 84(4). рр. 295-308
108
Глава 4. Кванторная изменчивость Э. Хирша
Глава 4. Кванторная
изменчивость Э. Хирша
Рассматриваемые в этой и последующей главах теории можно

отнести к неокарнаповской парадигме в метаонтологии, поскольку,
опираясь на идеи Рудольфа Карнапа, они предлагают единый взгляд
на онтологические вопросы. Этот взгляд заключается в некотором
принижении значимости данных вопросов, их глубины и трудности.
В связи с этим рассматриваемые теории относят к метаонтологиче-
скому дефляционизму 172 (от лат. deflatio «сдувание»), для которого
вопросы существования являются гораздо менее существенными, чем
они представлялись с ортодоксальной куайновской точки зрения 173:
(МД) Метаонтологический дефляционизм: многие или боль-

шинство онтологических вопросов являются, некоторым образом,
172 Следует заметить, что метаонтологический дефляционизм не является единой тео-
рией, а представляет, скорее, точку зрения или подход, общий для различных метаон-
тологических теорий.
173 Berto F., Plebani M. Ontology and Metaontology. A Contemporary Guide. London; New
York, Bloomsbury Academic, 2015 рр. 72-73

109
неглубокими или несущественными, и мы должны понизить их зна-
чимость.
Сходное определение дефляционизма дает большинство из

пишущих о нем философов. Они противопоставляют его главенству-
ющему (mainstream) или тяжеловесному (heavyweight) куайновскому
подходу. Например, Дэвид Мэнли дает следующие характеристики
трем метаонтологическим подходам (дефляционизм он делит на два
типа) 174:
(ГЛМ) Главенствующая метаонтология: в соответствии с этим

подходом конкурирующие позиции в онтологии (и в метафизике во-
обще) рассматриваются как предварительные гипотезы о мире и оце-
ниваются с помощью широкого набора критериев выбора теории. Со-
ответствие обычному употреблению языка и убеждениям иногда иг-
рает роль в этой оценке, но, как правило, не доминирующую. Теоре-
тическое понимание, соображения простоты, интеграция с другими
областями (например, с наукой, логикой или философией языка) и так
далее играют важную роль.
(СД) Сильный дефляционизм: данный подход отвергает неко-

торую часть онтологических споров как полностью ошибочных на
том основании, что речь не идет ни о чем содержательном. Частично
руководствуясь интуицией поверхностности, подход утверждает, что
споры носят чисто словесный характер, или что спорящие стороны
вообще не выдвигают позиций, поддающихся оценке по существу.
(УД) Умеренный дефляционизм: данный подход признает,

что онтологические споры являются подлинными, но считает, что они
могут быть разрешены относительно тривиальным образом путем
размышления о концептуальных или семантических фактах. Таким
образом, онтологу не остается ничего существенного для исследова-
ния, и именно в этом смысле подход является дефляционным. Подход
основывается скорее на интуиции тривиальности, чем на понимании
того, что в спорах на самом деле нет ничего спорного.
174Manley D. Introduction: A Guided Tour of Metametaphysics // Chalmers D., Manley

D., Wasserman R. (eds). Metametaphysics: New Essays on the Foundations of Ontology.
Oxford, Oxford University Press, 2009 р. 4
110
Приблизительно таким же образом Туомас Тахко сопостав-
ляет дефляционизм c «инфляционными» взглядами, которые считают
онтологические споры важными и содержательными: «Понятие “де-
фляция” контрастирует с “инфляцией” – один из способов понять
этот контраст – подумать о “серьезности”, которая придается онтоло-
гическим вопросам. Соответственно, инфляционный взгляд будет
“раздувать” серьезность онтологических споров, утверждая, что, ко-
гда у нас возникают онтологические споры, речь действительно идет
о чем-то существенном. Это может доходить вплоть до “полного”
[full-blown] – если расширить аналогию – онтологического реализма,
который обычно отстаивают, например, “неоаристотелианцы”. Де-
фляционный взгляд, напротив, “сдувает” серьезность онтологических
дебатов. Однако, как мы увидим, охарактеризовать эти взгляды в по-
добных терминах не так просто. Некоторые дефляционные позиции
считают многие из типичных онтологических вопросов неинтерес-
ными или вводящими в заблуждение, поскольку, как правило, име-
ется простой ответ. Эти ответы могут основываться на простой кон-
цептуальной и/или эмпирической работе. Этот тип дефляционизма
иногда называют “легким” подходом к онтологии» 175.
Как мы видим, Тахко также различает несколько типов дефля-
ционизма, каждый из которых по-своему объясняет несуществен-
ность онтологических вопросов. В данной и последующей главах мы
рассмотрим две дефляционные теории, которые получили наиболь-
шую известность и кажутся нам наиболее репрезентативными пред-
ставителями данного подхода. Первая из них относится к сильному
дефляционизму, а вторая – к умеренному:
• Дефляционизм Эли Хирша – теория кванторной из-

менчивости. В связи с тем, что участники онтологиче-
ских споров говорят на разных языках, в которых
кванторы существования имеют разное значение, их
споры являются чисто словесными и реального разно-
гласия между ними нет.
• Дефляционизм Эми Томассон – теория легкой онтоло-
гии. Все онтологические споры могут быть легко раз-
решены с помощью простых концептуальных и/или
эмпирических средств.
Press, 2015 pр. 64-65

111
Есть еще и другие разновидности дефляционизма, например,

теория Томаса Хофвебера:
• Дефляционизм Томаса Хофвебера – теория внутрен-

него/внешнего прочтения кванторов. Все онтологиче-
ские споры могут быть легко разрешены путем уста-
новления правильного прочтения кванторов (внутрен-
нее или внешнее), фигурирующих в данных спорах.
Начнем мы с метаонтологической теории Эли Хирша, кото-

рой будет посвящена эта глава. Ее можно представить в виде двух
главных тезисов, при этом второй тезис можно рассматривать как
объяснение первого и его обоснование:
(МХ 1) Тезис о всего лишь словесном (merely verbal) харак-

тере некоторых онтологических споров: каждая сторона онтологиче-
ского спора может правдоподобно интерпретировать другую сторону
как говорящую на языке, на котором утверждаемые последней пред-
ложения верны.
(МХ 2) Тезис о кванторной изменчивости: разные возможные

языки имеют разные понятия того, что «существует» или что «есть».
Несмотря на это ключевое различие между ними, некоторые из этих
языков являются одинаково лучшими инструментами для описания
реальности.
Свои метаонтологические взгляды Хирш считает продолже-

нием и развитием взглядов Рудольфа Карнапа, в связи с чем его и от-
носят к неокарнаповской парадигме в метаонтологии. Впрочем, как
признает сам Хирш, его позиция отличается от позиции Карнапа по
нескольким пунктам:
1. Его позиция является реалистской, в отличие от антиреа-
лизма и верификационизма Карнапа (по крайней мере, в стандартной
интерпретации). С точки зрения Хирша, от наших языковых практик
зависит лишь значение слова «существует», но не само существова-
ние большинства объектов: «Я считаю само собой разумеющимся,
что мир и вещи в нем существуют по большей части совершенно неза-
висимо от наших знаний или языка. Наш лингвистический выбор не
определяет то, что существует, но определяет, что мы должны
112
понимать под словами “то, что существует” и связанными с ними сло-
вами. Эти слова, соответствующие кванторам нашего языка, могут
изменяться по значению в зависимости от языка» 176.
2. Хирш отвергает верификационистское объяснение
Карнапом того, почему онтологические вопросы не являются осмыс-
ленными и сводятся, в конечном итоге, к выбору языка. Карнап назы-
вает данные вопросы внешними, но это не решает их: «Очевидно, что
он считает некоторые априорные (или неэмпирические) проблемы
внешними, а некоторые нет, но кажется неясным, как он объясняет,
какие из них являются внешними, а какие нет. Если объяснение явля-
ется верификационистским, апеллирующим к идее о том, что онтоло-
гические проблемы трудно или невозможно разрешить, я отвергаю
это объяснение» 177.
3. Хирш не считает, что все онтологические споры являются
всего лишь словесными. То есть не все из них удовлетворяют усло-
виям, представленным в (МХ 1) и (МХ 2). Читателю следует помнить
об этой принципиальной особенности метаонтологии Хирша – она яв-
ляется ограниченной по своему охвату теорией и приложима только
к некоторым спорам в онтологии, а не ко всем из них. Значительное
число споров Хирш действительно считает словесными. Это, прежде
всего, споры о природе материальных объектов, их композиции и
пребывании во времени. К ним относятся популярные в современной
аналитической метафизике споры между эндурантистами и пер-
дурантистами 178, между сторонниками различных мереологических
позиций – нигилизма, универсализма, эссенциализма 179. Однако спор
платонистов и их противников по вопросу существования абстракт-
ных объектов словесным не является.
4. В отличие от Карнапа, Хирш считает себя защитником здра-
вого смысла. Как мы увидим, из метаонтологической позиции Хирша
следует, что, например, ревизионистская онтология пердурантистов,
признающих существование временных частей материальных
176 Hirsch E. Ontology and Alternative Languages // Chalmers D., Manley D., Wasserman
R. (eds). Metametaphysics: New Essays on the Foundations of Ontology. Oxford, Oxford
Universi-ty Press, 2009 р. 231
177 Ibid., p. 231
178 Подробнее об эндурантизме и пердурантизме см. Кононов Е. А. Аналитическая
метафизика. Тематический обзор. 2-е изд., испр. и доп. М. 2023 с. 360-384 https://phil-
179 Подробнее о различных мереологических позициях см. Кононов Е. А. Аналитиче-
ская метафизика. Тематический обзор. 2-е изд., испр. и доп. М. 2023 с. 305-329
113
объектов, основывается на языковой ошибке, а сторонники совпада-
ющего с нашим обыденным представлением эндурантизма оказыва-
ются правы.
Первый тезис метаонтологии Хирша гласит, что многие онто-

логические споры носят всего лишь словесный характер, поскольку
каждая сторона может правдоподобно интерпретировать другую сто-
рону как говорящую на языке, на котором утверждаемые последней
предложения верны. Чтобы понять смысл этого тезиса необходимо,
прежде всего, прояснить терминологию, которую Хирш использует
при изложении своей теории.
Пропозицию он, вслед за Дэвидом Льюисом 180, определяет

как множество возможных миров, в которых эта пропозиция истинна.
Например, пропозиция, что снег бел, будет множеством всех тех воз-
можных миров, где снег действительно бел.
Вслед за Дэвидом Капланом 181 он считает, что каждое пред-
ложение обладает характером, который представляет собой функ-
цию, приписывающую предложению, относительно контекста произ-
несения, пропозицию. Например, человек, находящийся в Москве,
произносит: «Здесь идет дождь». Характер предложения в данном
контексте припишет ему пропозицию, что в Москве идет дождь.
Если то же самое предложение произнесет человек в Санкт-Петер-
бурге, то приписанной пропозицией будет, что в Санкт-Петербурге
идет дождь.
Характер дает предложению, относительно контекста произ-
несения, условия истинности. Произнесенное в Москве предложение
«Здесь идет дождь» будет истинным, если и только если в Москве
идет дождь.
Интерпретация какого-либо языка – это функция, которая
приписывает каждому предложению языка характер. Языки индиви-
дуализируются с помощью интерпретаций – два разных языка не мо-
гут иметь одну и ту же интерпретацию.
Теперь, вооружившись данными определениями, мы сможем

понять первый тезис Хирша. Лучше всего сделать это на конкретном
примере. Возьмем один из онтологических споров, которые Хирш
Lewis D. On the Plurality of Worlds. New York, Basil Blackwell, 1986

180
Kaplan D. Demonstratives // Almog J., Perry J., Wettste H. K. (eds.) Themes from
181
Kaplan. New York, Oxford University Press, 1989 pp. 481–563

114
считает всего лишь словесными – спор между эндурантизмом и пер-
дурантизмом по поводу существования временных частей. Предста-
вим двух сторонников данных взглядов – эндурантиста Эдуарда и
пердурантиста Петра. Однажды Эдуард по какой-то причине решает
выдать себя за пердурантиста, однако он не хочет произносить то, что
считает ложным. Что же ему делать? Он в тайне ото всех решает
начать говорить на собственном языке. Отныне он будет высказывать
предложения, которые звучат точно также, как предложения пер-
дурантистов, но будет оставаться верным своим эндурантистским
взглядам. Если Эдуард вместе с пердурантистами говорит: «Авраам
Линкольн в 1860 году обладал временной частью, у которой была бо-
рода», то он имеет в виду что у Линкольна в 1860 году была борода.
Если говорить обобщенно, то все высказывания Эдуарда формы «а в
момент времени t обладает временной частью, являющейся F» будут
истинными в той ситуации, в которой а являются F в момент времени
t. Петр принимает аналогичное решение и начинает говорить на сек-
ретном языке, стремясь выдать себя за эндурантиста, но не посту-
питься своими убеждениями. Он решает ограничить во всех кон-
текстах квантор существования теми объектами, которые приемлемы
для эндурантистов, то есть всеми объектами за исключением соб-
ственных 182 временных частей объектов.
На секретном языке Эдуарда все произносимые пердуранти-
стами предложения истинны, поскольку язык был создан именно для
этой цели. Назовем его П-русским языком. С другой стороны, на сек-
ретном языке Петра истинны все предложения эндурантистов, по-
скольку его квантор существования ограничен таким образом, что
временные части на нем просто не упоминаются. Назовем его Э-рус-
ским. Когда мы спрашиваем: «Существуют ли временные части?», то
на П-русском ответом будет «да», а на Э-русском ответом будет
«нет». Ответ на вопрос зависит от выбора того или иного языка.
Вернемся теперь к онтологическому спору между эндуранти-
стами и пердурантистами 183. Если мы внимательно прислушаемся к
тому, что они говорят и правильно интерпретируем их слова, то мы
должны понять, что они говорят на разных языках. Пердурантист
182 Собственной является часть, не совпадающая с самим объектом, то есть меньшая,

чем объект.
183 Здесь и далее читателю крайне важно помнить, что, с точки зрения Хирша, наш
обыденный русский (английский) является эндурантистским языком, на котором

правильным ответом на вопрос о существовании временных частей будет ответ
«нет».
115
говорит на П-русском, а эндурантист на Э-русском. Но как из этого
следует вывод (МХ 1) о словесном характере их спора? Все дело в
том, что два этих языка являются альтернативными языками в специ-
альном смысле этого термина, определяемом Хиршем следующим
образом 184:
(АЯ) Альтернативный язык для какой-либо позиции – это

язык, на котором сторонники данной позиции могут выразить все
пропозиции объектного уровня, в которых они убеждены, утверждая
при этом только те предложения, которые могли бы утверждать сто-
ронники другой позиции.
Предложения в данном определении индивидуируются фоне-

тически, то есть одно и то же предложение может иметь разный ха-
рактер в разных языках. П-русский является альтернативным языком
для эндурантизма, а Э-русский – для пердурантизма. Благодаря тому,
что они являются альтернативными языками, мы можем сказать, что
эти два языка обладают одним множеством характеров, но эти харак-
теры распределены между предложениями по-разному. Для нагляд-
ности поясним это на примере. Возьмем несколько предложений на
этих языках (цифрами обозначены предложения П-русского, а бук-
вами – Э-русского):
1. Авраам Линкольн в 1860 году обладал временной частью, у

которой была борода.
2. Карл Маркс в 1880 году обладал временной частью, у кото-
рой была борода.
3. Эверест в 2019 году обладал временной частью, которая
была более 8800 метров в высоту.
4. Эйфелева башня в 1910 году обладала временной частью,
которая была более 330 метров в высоту.
а. У Авраама Линкольна в 1860 году была борода.

б. У Карла Маркса в 1880 году была борода.
в. Эверест в 2019 году был более 8800 метров в высоту.
г. Эйфелева башня в 1910 году была более 330 метров в вы-
соту.
184Hirsch E. Ontology and Alternative Languages // Chalmers D., Manley D., Wasserman
116
Поскольку языки альтернативны мы можем систематически

сопоставить две группы предложений:
Предложение 1 обладает тем же самым характером, что и

предложение а.
предложение б.
предложение в.
предложение г.
…
Подобные сопоставления можно провести для всех предложе-

ний двух языков, в результате чего все, что можно сказать на одном
из них, можно сказать и на другом. Следует также вспомнить, что ха-
рактер предложения дает вместе с контекстом условия истинности,
так что сопоставленные предложения будут истинными в одних и тех
же условиях.
Остается лишь показать, что спорящих между собой по по-
воду существования временных частей онтологов следует интерпре-
тировать как говорящих на альтернативных языках. По мнению
Хирша, это можно сделать, внимательно исследуя использование
языка философами и опираясь на так называемый принцип доверия,
о котором мы уже говорили в главе 3 185:
(ПМ) При прочих равных условиях интерпретация правдопо-

добна в той мере, в какой ее результатом является то, что многие из
разделяемых сообществом утверждений оказываются истинными
или, по крайней мере, разумными.
Можно заметить, что в определении говорится о некоем «со-

обществе», а у нас до сих пор речь шла об отдельных спорящих друг
с другом людях. Хирш признает, что люди не говорят на своих соб-
ственных, отдельных языках, а являются членами языковых сооб-
ществ. Онтологи не являются здесь исключением и принадлежат к
185
Hirsch E. Physical-Object Ontology, Verbal Disputes, and Common Sense // Philosophy
117
сообществу, говорящему на обычном русском (английском, немец-
ком и т. д.) языке 186. Но в рамках онтологических споров или, как ча-
сто пишут в литературе, находясь внутри онтологической комнаты
(inside the ontology room), они используют особую терминологию
и/или придают обычным словам другое значение. Здесь возникает не-
большая трудность – несмотря на использование слов в нестандарт-
ном значении, онтологи не перестают быть членами своего языкового
сообщества: «если человек принадлежит к определенному языковому
сообществу, то язык этого сообщества является языком этого чело-
века, и независимо от того, какие особенности проявляет языковое
поведение этого человека, утверждаемым им предложениям должен
быть присвоен конвенционально принятый характер. [Данная т]очка
зрения … затрудняет в целом утверждение о том, что в словесном
споре у каждого спорящего есть свой собственный язык» 187. Для об-
хода этой трудности Хирш предлагает нам считать, что представи-
тель каждой из онтологических позиций является членом своего осо-
бого языкового сообщества, в котором все говорят аналогичным об-
разом, или же мы можем представить, что каждый участник спора об-
разует свое собственное языковое сообщество (в дальнейшем изложе-
нии мы будем придерживаться первого варианта).
Применяемый к языковым сообществам принцип доверия
Хирш делит на две части, первая из которых касается интерпретации
перцептивных утверждений членов сообщества, а второй – их апри-
орных утверждений:
(ПМперц) Большинство перцептивных суждений, выносимых

членами языкового сообщества, верны, а выражающие их предложе-
ния истинны.
(ПМапр) Большинство априорных концептуальных суждений,

выносимых членами языкового сообщества, верны, а выражающие их
предложения истинны.
Теперь можно увидеть, каким образом принцип доверия при-

водит к выводу о том, что онтологи говорят на альтернативных
186 К этому лингвистическому факту мы еще вернемся, когда будем говорить о за-
щите Хиршем здравого смысла.

118
языках. Рассмотрим действие каждой из частей этого принципа. Во-
образим себе, что мы, как антропологи, исследуем племя аборигенов,
говорящих на совершенно незнакомом нам языке, то есть составляю-
щих отдельное языковое сообщество. После определенного периода
наблюдения за их поведением мы видим, что они соглашаются с пред-
ложением А только в присутствии кокоса. Какой вывод нам следует
сделать? Что предложение А означает то же самое, что и наше пред-
ложение «Это кокос», или что оно означает то же самое, что и наше
предложение «Это слон», но аборигены впадают в систематическую
перцептивную ошибку и принимают кокос за слона? Равноправны ли
два этих толкования? Принцип доверия утверждает, что нет – при
прочих равных условиях нам всегда следует выбирать ту интерпрета-
цию, которая приписывает членам языкового сообщества меньшее
число ошибок. Этот принцип не является всего лишь полезной реко-
мендацией, а является конституирующим принципом языка и значе-
ния: «Центральным в лингвистической интерпретации является пре-
зумпция того, что правильная интерпретация – это та, которая делает
использование языка людьми настолько разумным, насколько это
возможно. Таким образом, при интерпретации языка существует по-
давляющее, хотя и в принципе преодолимое, предположение о том,
что типичные носители языка делают перцептивные утверждения, ко-
торые являются достаточно аккуратными, и что они не утверждают
относительно простые предложения, которые априори ложны. Прин-
цип доверия не зависит от человеческой щедрости. Как я понимаю,
он является конститутивным для феноменов языка и значения» 188.
Этот принцип мы можем применить и к сообществу пердуранти-
стов 189. Если его представитель находится рядом с кокосом, то он со-
гласится с предложением «Передо мной находится последователь-
ность похожих на кокос объектов, каждый из которых существует
лишь одно мгновение, а затем исчезает». Если мы интерпретируем
его как говорящего на Э-русском, то получится, что он впадает в пер-
цептивную ошибку о том, что находится у него прямо перед глазами.
Кроме того, такая и подобная ей ошибки, будут связаны с общей
ошибкой априорного концептуального утверждения ложного на Э-
русском предложения: «Любой пребывающий объект априорно и
необходимо состоит из последовательности временных частей». По-
скольку пердурантисты ничем особо не выделяются и мало
188Ibid., р. 240
189Здесь вновь следует напомнить, что наш обычный язык, на котором написана дан-
ная книга, является Э-русским, то есть эндурантистским языком.
119
отличаются от своих коллег-эндурантистов, то принцип доверия тре-
бует, чтобы мы интерпретировали их как говорящих на П-русском, на
котором все эти их высказывания истинны. Аналогичным образом
принцип применяется и к эндурантистам, их язык следует интерпре-
тировать как Э-русский. Но эти языки, как мы видели, являются аль-
тернативными друг для друга, а значит верен первый тезис метаонто-
логии Хирша (МХ 1) – каждая сторона онтологического спора может
правдоподобно интерпретировать другую сторону как говорящую на
языке, на котором утверждаемые последней предложения верны.
В результате Хирш приходит к своему главному дефляцион-
ному выводу – вся разница между сторонниками эндурантизма и пер-
дурантизма сводится к выбору одного из двух возможных в данном
случае языков, а их спор носит чисто словесный характер: «Говоря,
что спор между пердурантизмом и эндурантизмом является “чисто
словесным”, я выдвигаю, по сути, два утверждения: во-первых, если
бы существовало языковое сообщество, типичные члены которого
утверждают предложения, которые, в конце концов, утверждают пер-
дурантисты (эндурантисты), тогда доверие в отношении использова-
ния диктует, что язык этого сообщества является П-английским (Э-
английским). Это следует, во-вторых, из того, что носители любого
из этих языков должны допускать, что носители другого языка утвер-
ждают предложения, которые имеют те же самые характеры и, следо-
вательно, те же самые значения истинности, что и предложения, ко-
торые они сами утверждают. Мне кажется, что эти два утверждения
подразумевают идею Карнапа о том, что в основе спора о пердуран-
тизме и эндурантизме нет ничего, кроме выбора либо П-английского,
либо Э-английского» 190.
Если многие онтологические споры являются чисто словес-
ными, то как можно определить победителей в этих спорах и можно
ли это вообще сделать? Здесь возможны два варианта.
Во-первых, мы можем придерживаться упоминаемой выше
условности и считать, что спорящие стороны принадлежат к различ-
ным языковым сообществам, говорящим на разных языках. Этого
требует принцип доверия, максимизирующий истинность высказыва-
ний обеих сторон. В этом случае победителей в споре не будет – каж-
дая сторона говорит нечто истинное на своем языке. Причем сами
спорящие согласятся с этим, если применят принцип доверия и
Universi-ty Press, 2009 р. 242-243
120
подберут к каждому своему предложению предложение противника,
имеющее тот же самый характер.
Во-вторых, мы можем считать, что онтологи – такие же люди,
как и все остальные и говорят на самом обычном русском (англий-
ском, китайском и т. д.) языке. Принцип доверия это также допускает,
поскольку он применяется не к отдельным индивидам, а к языковым
сообществам в целом. 191 При таком подходе в онтологических спорах
есть победители – ими будут те философы, которые придерживаются
позиции здравого смысла, отраженного в нашем естественном языке.
В споре о пребывании объектов во времени правы окажутся эндуран-
тисты, а пердурантисты проиграют; в споре о существовании мерео-
логически составных объектов проиграют сторонники всех позиций,
которые отклоняются от наших обыденных представлений, то есть
сторонники мереологического универсализма, нигилизма, эссенциа-
лизма и т. д. Важно подчеркнуть, что и в этом варианте языковой ха-
рактер онтологических споров не нарушается. Он обеспечивается са-
мой возможностью причислить спорящих к различным языковым со-
обществам, на языках которых все сказанное ими будет истинным.
Победа одной из сторон проистекает только из принадлежности всех
спорящих к сообществу, на языке которого победившая сторона го-
ворит нечто истинное, а проигравшая – ложное. Однако ошибка про-
игравшей стороны носит чисто словесный характер и не является со-
держательной: «Ревизионистские онтологические взгляды, такие как
пердурантизм, доминировали в литературе последнего времени. Я
утверждаю, что ревизионисты, по сути, просто предпочитают исполь-
зовать язык, отличный от обычного, и, поскольку они не осознают
этого (и считают, что используют обычный язык), они совершают
определенного рода языковую ошибку» 192. Все ревизионисты проиг-
рывают только потому, что являются ревизионистами и отклоняются
от обычного словоупотребления.
Между двумя данными вариантами интерпретации есть суще-
ственная разница. Первый опирается на условность – мы представ-
ляем, что ревизионисты принадлежат к своим собственным языковым
сообществам, в которых все говорят так, как они. Вторая
191 Именно поэтому принадлежность онтологов к различным языковым сообществам

из первого варианта является условностью (но это допустимая условность, не нару-
шающая принцип доверия).

University Press, 2009 р. 232
121
интерпретация на подобные условности не опирается и является бо-
лее естественной 193. В связи с этим Хирш провозглашает себя защит-
ником здравого смысла в онтологии, то есть онтологических позиций,
имплицитно заложенных в нашем естественном языке и в повседнев-
ных высказываниях самых обычных людей. Свою защиту здравого
смысла он облекает в форму аргумента от доверия (чуть позже, после
обсуждения кванторной изменчивости, мы дадим более полную фор-
мулировку этого аргумента) 194: принцип доверия можно применять
не только к философам, сторонникам различных онтологических по-
зиций, но и к обычным людям, ничего не знающим об онтологии. В
своей повседневной жизни люди регулярно говорят о существовании
столов, стульев, деревьев и т. д., но объект, состоящий, например, из
Эйфелевой башни и Собора Василия Блаженного, ни один человек не
признает существующим. Точно так же он отвергнет существование
временных частей и других экзотических объектов ревизионистской
онтологии. Но при интерпретации высказываний обычных людей нам
следует применить тот же самый принцип доверия, что и при интер-
претации онтологов – нам следует признать истинными как можно
большее их число. Получается, что люди говорят на таком языке, на
котором их имплицитные онтологические позиции правильны, и на
котором можно с полным правом сказать, что всех этих экзотических
объектов не существует. В итоге аргумент приводит нас к выводу, что
существует сильная презумпция в пользу онтологии здравого смысла,
которой привержены все говорящие на естественных языках люди (в
том числе и сами ревизионисты постольку, поскольку они продол-
жают говорить на естественных языках). Ревизионисты же эту пре-
зумпцию нарушают, не имея для этого никаких веских оснований:
«Ревизионисты, похоже, отвергают эту презумпцию, отвергая ее без
видимой на то причины. Учитывая набор онтологических утвержде-
ний здравого смысла, ревизионисты, по-видимому, извращенно
настаивают на интерпретации этих утверждений таким образом, ко-
торый делает их неверными, даже при том, что кажется вполне воз-
можным интерпретировать их таким образом, который сделал бы их
правильными» 195. Последняя оговорка здесь крайне важна,
193 Однако сама возможность первой интерпретации чрезвычайно важна для успеха
теории Хирша – именно эта возможность делает онтологические споры чисто языко-
выми.
194 Hirsch E. Against Revisionary Ontology // Hirsch E. Quantifier Variance and Realism.
Essays in Metaontology Oxford, Oxford University Press, 2011 р. 99

195 Ibid., p. 99
122
поскольку, как мы уже говорили, дефляционная позиция Хирша яв-
ляется ограниченной и применима далеко не ко всем онтологическим
позициям. Здравый смысл прав только в тех случаях, когда действи-
тельно возможна интерпретация, делающая все его соответствующие
утверждения истинными.
Отличие позиции ревизионизма от позиции здравого смысла
является всего лишь языковым, а не содержательным: ревизионисты
изобретают новый язык, чтобы говорить по-другому о той же самой
реальности, о которой говорит здравый смысл. Это можно пояснить
на примере. Представим самую обычную ситуацию – автомобиль за-
езжает в гараж, а через некоторое время выезжает из него. Глядя на
эту ситуацию любой компетентный носитель русского языка скажет:
«Автомобиль выехал из гаража». Теперь вообразим ревизиониста, ко-
торый считает, что никаких автомобилей нет, существуют лишь вав-
томобили (incars), то есть автомобили, находящиеся в гараже, и вне-
автомобили (outcars), то есть автомобили, находящиеся вне гаража.
Глядя на ту же самую ситуацию, он скажет нечто совсем другое, чем
обычный человек: «Есть вавтомобиль, который сжимается и исчезает
у дверей гаража, и одновременно есть внеавтомобиль, который появ-
ляется и растет, а затем движется по улице» 196. После этого ревизио-
нист начинает считать, что здесь имеется важная онтологическая про-
блема: что же существует на самом деле – автомобили или вавтомо-
били/внеавтомобили? Он начинает придумывать сложные философ-
ские аргументы в пользу своей позиции, а другие философы начи-
нают их опровергать. Постепенно возникает новый раздел онтологии
(метафизики), посвященный проблемам автомобилей. Из данного
примера видно, что все споры в рамках этого нового раздела будут
носить чисто языковой характер, поскольку их участники описывают
одну и ту же реальность, используя для этого разные языки.
До сих пор, при обсуждении первого тезиса метаонтологии

Хирша, мы говорили о языках вообще, их различных интерпретациях,
о разных языковых сообществах и т. д. При этом нетрудно заметить,
что языки ревизионистов почти полностью совпадают с нашим обыч-
ным русским (английским и т. д.) языком, за исключением неболь-
шого числа новых слов и выражений. Что же делает их новыми язы-
ками, в чем именно заключается принципиальное отличие? На этот
196Hirsch E. Objectivity Without Objects // Hirsch E. Quantifier Variance and Realism.

123
вопрос отвечает второй тезис метаонтологии Хирша – разные воз-
можные языки имеют разные понятия того, что «существует» или что
«есть», но, несмотря на это ключевое различие между ними, некото-
рые из этих языков являются одинаково лучшими инструментами для
описания реальности. Поскольку Хирш придерживается ортодок-
сальной позиции, что наилучшим выражением данных понятий явля-
ется квантор существования, тезис получил название тезиса квантор-
ной изменчивости. Рассмотренные нами П-русский и Э-русский
языки отличаются друг от друга значением своих кванторов. Из-за
этой разницы на П-русском истинно предложение «Временные части
существуют» или «∃хВремч(х)», которое ложно на Э-русском, откуда
и возникают все остальные отличия в истинности предложений
между данными языками.
Но для того, чтобы сравнивать кванторы существования из
разных языков, нам нужно иметь способ определения того, какие
слова и выражения языка являются кванторами. По мнению Хирша,
наилучшим критерием является инференциальный – слово будет
квантором, если носители языка используют его как квантор: «Инфе-
ренциальная роль кванторного выражения является его определяю-
щей особенностью – выражение в данном языке является квантором
существования, например, если оно играет логическую роль квантора
существования в этом языке. Несомненно, логическая роль “there is”
или “exists” в естественном языке более сложна, чем роль “∃” в фор-
мальных логических языках, но формально-синтаксическая роль “∃”
обеспечивает точное приближение к неформальной инференциаль-
ной роли “exists” или “there is” на английском» 197.
Те языки, в которых есть кванторные выражения, можно
назвать кванторными языками. Все естественные и ревизионистские
онтологические языки являются кванторными, что обеспечивает воз-
можность сравнения между ними. Теперь мы можем сформулировать
тезис о кванторной изменчивости более кратко и точно. Как мы ви-
дели, этот тезис состоит из двух частей, первая из них дает умерен-
ную (modest) разновидность кванторной изменчивости, а добавление
второго превращает ее в сильную (strong).
(КИумр) Существует множество различных кванторных язы-

ков.
197Hirsch E., Warren J. Quantifier variance // Kusch M. (ed.) The Routledge Handbook of
Philosophy of Relativism London, Routledge, 2020 pp. 349-350
124
(КИсил) Существует несколько лучших с точки зрения метафи-

зических достоинств кванторных языков.
Первый из этих тезисов непосредственно следует из принципа

доверия и инференциального определения квантора: возможно суще-
ствование множества различных способов использования слов и вы-
ражений, которые играют ту же самую роль, которую слова «есть» и
«существует» играют в русском. То есть возможны языки с различ-
ными кванторными выражениями, причем их перевод с помощью
русских слов «есть» и «существует» привел бы к значительному нару-
шению принципа доверия. Из этого следует, что выражения обладают
разным значением, и мы имеем дело с разными кванторными яыками,
что и утверждает тезис (КИумр). Сам по себе этот тезис слишком слаб
и не приводит к дефляционным выводам, его признает подавляющее
большинство (если не все) метаонтологов. Например, главный про-
тивник Хирша Сайдер вводит особый онтологический язык, кван-
торы которого отличаются от кванторов естественных языков, но
Сайдер уверен, что онтологический язык и его кванторы лучше дру-
гих подходят для описания реальности, то есть они обладают метафи-
зическим преимуществом. Именно это отрицает тезис сильной кван-
торной изменчивости (КИсил).
Умеренную кванторную изменчивость можно превратить в
сильную с помощью двух дополнительных утверждений:
1. Эквивалентность: некоторые из кванторных языков явля-
ются эквивалентными, то есть они описывают одни и те же факты или
положения дел: «Когда два языка равны для любой возможной опи-
сательной задачи, мы говорим, что эти языки эквивалентны и что, го-
воря неформально, несмотря на любые различия между ними, они
описывают одни и те же факты или положения дел» 198. Альтернатив-
ные языки, о которых мы говорили при обсуждении первого тезиса
метаонтологии Хирша, являются эквивалентными в данном смысле.
Для любого описания какого-либо факта на одном языке, например,
П-русском, всегда найдется предложение другого языка, например,
Э-русского, обладающее тем же самым характером и описывающее
тот же самый факт: «… два языка эквивалентны только в том случае,
если они могут выражать одни и те же характеры, одни и те же
198 Ibid., p. 350

125
функции от контекстов к … условиям истинности» 199. Такие языки
обладают одинаковой описательной силой, и ни один из них не явля-
ется обедненным по сравнению с другим.
2. Эгалитаризм: описания фактов или положений дел на экви-
валентных кванторных языках равноправны с метафизической точки
зрения, ни одно не является метафизически привилегированным, то
есть не описывает реальность лучше или адекватнее другого: «… ко-
гда два кванторных языка эквивалентны, нет смысла спрашивать, ка-
кой из них метафизически лучше или который лучше отражает объ-
ективную реальность» 200. Следует подчеркнуть, что здесь идет речь
только о метафизическом равенстве языков, они вполне могут быть
неравными с практической точки зрения – один может быть удобнее
в использовании чем другой. Например, предложения П-русского, го-
ворящие о временных частях, являются более громоздкими, длин-
ными и менее удобными в использовании. Гораздо проще сказать: «У
Авраама Линкольна в 1860 году была борода», чем «Авраам Лин-
кольн в 1860 году обладал временной частью, у которой была бо-
рода». Но с точки зрения правильного описания реальности эти пред-
ложения равноправны.
Утверждение о метафизической эгалитарности эквивалент-
ных языков и вытекающая из него сильная кванторная изменчивость
(КИсил) непосредственно ведут к дефляционному выводу относи-
тельно онтологических споров, то есть они обосновывают первый те-
зис метаонтологии Хирша (МХ 1) – онтологические споры носят сло-
весный характер. Участники этих споров говорят на эквивалентных
кванторных языках с разными кванторами, но ни один из языков не
описывает реальность лучше другого, а значит выбор языка является
чисто практическим и в этом смысле метафизически произвольным.
В связи с этим тезис сильной кванторной изменчивости иногда фор-
мулируется сразу в применении к онтологическим спорам 201:
(КИОС) Кванторная изменчивость относительно спора: (i)

Плюрализм: каждому ответу в споре соответствует понятие, подоб-
ное неограниченному существованию (unrestricted-existence-like
notion), при интерпретации в терминах которого этот ответ является
199 Ibid., p. 350

200 Ibid., p. 351
201 Sud R., Manley D. Quantifier variance // Bliss R., Miller J. T. M. (eds.) The Routledge
Handbook of Metametaphysics. London, Routledge, 2020 p. 101

126
истинным, и (ii) Эгалитаризм: ни один из них не выделяется метафи-
зически больше, чем любой другой.
Однако, как подчеркивает Хирш, существование метафизиче-

ски равноправных языков приводит, в конечном итоге, к победе он-
тологии здравого смысла. Эта победа обеспечивается не ее метафизи-
ческим превосходством, а применением принципа доверия. Выше мы
уже упоминали аргумент Хирша в пользу здравого смысла. Теперь
мы можем дать его более строгую и полную формулировку 202:
1. Без подавляющего метасемантического давления, требую-

щего обратного, носители русского (английского) языка говорят на
том возможном языке, который делает их лингвистические диспози-
ции наиболее разумными (поддерживается принципом доверия).
2. Нет подавляющего давления, требующего обратного (под-
держивается тезисом эгалитаризма).
3. Носители русского языка имеют лингвистическую диспози-
цию рассматривать утверждения сторонника здравого смысла как
беспроблемно верные, а выводы здравомыслящего человека – как
беспроблемные (практически бесспорное эмпирическое утвержде-
ние).
4. Язык, который делает эти диспозиции наиболее разумными,
– это тот, на котором эти утверждения верны, а выводы являются
следствиями (inferences are entailments), если такой язык возможен
(поддерживается тезисом эгалитаризма).
5. Такой язык возможен (поддерживается тезисом плюра-
лизма).
6. Следовательно, носители русского языка говорят на языке,
на котором утверждения сторонника здравого смысла верны.
7. Метафизики делают свои утверждения на русском языке.
8. Следовательно, утверждения сторонника онтологии здра-
вого смысла истинны, а противоречащие им утверждения ложны.
Кроме того, (говоря на русском) существуют, например, столы и
люди, но ничего, составленного из столов и людей.
Если аргумент валиден, а его посылки истинны, то Хирш до-

стиг одной из своих главных целей – он защитил здравый смысл и его
202 Ibid., p. 111

127
онтологию, показав попутно чисто языковой характер онтологиче-
ских споров.
Однако далеко не все философы примут посылки данного ар-
гумента и обосновывающую их кванторную изменчивость. По-
скольку главными для кванторной изменчивости являются положе-
ния об эквивалентности и метафизической равноправности различ-
ных кванторных языков и их кванторов, большинство критиков
Хирша пытается опровергнуть именно их. Мы рассмотрим наиболее
известные опровержения, начав с положения об эквивалентности.
Действительно ли такие языки, как П-русский и Э-русский,
эквивалентны, и на одном из них можно выразить все то, что выра-
зимо на другом? Некоторые критики, в частности Мэтти Эклунд 203 и
Джон Готорн 204, в этом сомневаются. Они предлагают аргумент,
называемый Эклундом семантическим, который должен показать,
что эти и подобные языки не эквивалентны. Проблема в том, что в
каждой подобной паре один из языков говорит о существовании боль-
шего числа объектов, чем второй. П-русский говорит о временных ча-
стях, другие языки будут говорить о произвольных мереологических
суммах, числах 205 и т. д. Эклунд расматривает два таких языка – язык
математических платонистов LP и язык математических номинали-
стов LN. Представим, что говорящий на LN номиналист придержива-
ется метаонтологической теории Хирша и считает свой спор с плато-
нистом чисто словесным, а языки LP и LN эквивалентными. Все, что
можно выразить на одном, можно выразить и на другом. Эклунд за-
дается вопросом: можно ли на номиналистском языке LN создать
адекватную семантику для платонистского языка LP. Возьмем, напри-
мер, предложение:
(ДПЧ) Два является простым числом.

или
(ДПЧ) Прост(2).
203 Eklund M. Carnap and Ontological Pluralism // Chalmers D., Manley D., Wasserman
204 Hawthorne J. Metaphysical Essays. Oxford, Oxford University Press, 2006 рр. 59-63
205 Эклунд при изложении семантического аргумента сравнивает языки математиче-
ских платонистов и номиналистов, хотя сам Хирш не считает соответствующие

языки эквивалентными, а спор сторонников этих позиций чисто словесным. Сути ар-
гумента это не меняет, и его легко перенести на другие онтологические споры.
128
Для номиналиста-сторонника Хирша это предложение ложно
на его собственном языке LN, но истинно на языке LP. То есть на LN
истинно предложение:
(ИСТдпч) «Прост(2)» истинно на LP.
Что же из этого следует? Что может сказать носитель LN с се-

мантической точки зрения об истинности предложения «Прост(2)» на
LP? В семантике чрезвычайно популярна восходящая к Альфреду
Тарскому идея, что (говоря обобщенно) в любом истинном субъект-
предикатном предложении денотат (denotation) субъекта должен быть
элементом объема (extension) предиката: «Согласно тарскианской се-
мантике, для любого языка L субъект-предикатное предложение ис-
тинно-в-L, если и только если его субъектный термин имеет денотат-
в-L, который является элементом объема-в-L его предиката» 206. Для
сингулярных терминов, например, имен то же самое верно в отноше-
нии их референтов-в-L. Предложение русского языка «Земля шарооб-
разная» истинно в русском языке, если и только если Земля шарооб-
разная, то есть референт слова «Земля» является элементом объема
слова «шарообразная». Если на языке LN возможна тарскианская се-
мантика для (ДПЧ), то из истинности на LN (ИСТдпч) должна следо-
вать истинность предложения:
(СЕМдпч) Есть нечто, что является референтом-в-LP субъект-

ного термина «2».
Здесь-то и возникает проблема – номиналист должен отверг-

нуть истинность (СЕМдпч), поскольку он является номиналистом и
отрицает существование числа 2. Термин «2» на языке LN не обладает
референтом. В связи с этим Эклунд полагает, что при составлении се-
мантики для LP на LN нарушается тарскианский принцип:
(Т) Чтобы предложение формы «F(a)» любого языка было ис-

тинным, сингулярный термин «a» должен обладать референтом.
Из этого можно сделать вывод, что языки LP и LN не являются

эквивалентными, на одном из них невозможно написать адекватную
семантику для другого. Номиналист-последователь Хирша
206
Sider T. Writing the Book of the World. Oxford, Oxford University Press, 2013 p. 181
129
«…сталкивается с неловкой ситуацией: дело в том, что ее номина-
лизм препятствует ей не только иметь референциальные числовые
термины в своем языке, но и утверждать, что любые числовые тер-
мины любого языка являются референциальными» 207.
Готорн приводит практически такой же аргумент. Он предла-
гает представить возможный мир, состоящий из двух ангелов, Миха-
ила и Гавриила. Гавриил говорит: «Только два объекта существуют,
я сам и Михаил», а Михаил говорит: «Три объекта существуют, Гав-
риил, я сам и объединение (fusion) Гавриила и меня». Они совершают
и другие высказывания, в которых Михаил упоминает объединения
(«Это – объединение»), а Гавриил так не делает. Сторонник Хирша 208
проинтерпретирует их разногласия как чисто словесные, поскольку
каждый говорит на своем языке. Однако, по мнению Готорна, языки
ангелов не равноправны. Михаил может применить принцип доверия
к Гавриилу и сказать на своем языке, что высказывания Гавриила ис-
тинны, просто Гавриил использует квантор существования с ограни-
ченным доменом, который не включает объединения. Но если Гав-
риил захочет применить принцип доверия к Михаилу и сказать на
своем языке, что высказывания Михаила истинны, он столкнется с
проблемой при объяснении этой истинности, поскольку не сможет
следовать принципу:
(Реф) Предложения формы «Это F», произнесенные Михаи-

лом, истинны, если и только если Михаил ссылается на нечто с помо-
щью слова «это».
Из этого можно сделать вывод, аналогичный выводу из аргу-

мента Эклунда – языки Михаила и Гавриила (по сути, это языки ме-
реологического универсалиста и его противника) не являются экви-
валентными, на одном из них невозможно написать адекватную се-
мантику для другого.
Хирш осведомлен об этих возражениях: «Возражение, кото-
рое часто выдвигалось в диалоге, заключается в том, что эта картина
игнорирует фундаментальную асимметрию во взаимоотношениях
между языками, асимметрию, которая фактически не позволяет
207 Eklund M. Carnap and Ontological Pluralism // Chalmers D., Manley D., Wasserman
208 Готорн называет этого воображаемого сторонника Хирша любителем конвенций
(Convention Lover), намекая на защиту Хиршем здравого смысла в онтологии.

130
эндурантистам (носителям Э-английского) правильно понимать P-ан-
глийский… Общая проблема заключается в том, как одна сторона в
споре может интерпретировать другую сторону, которая, как кажется,
постулирует “больше объектов”» 209. Но он не согласен с выводом из
вышеприведенных аргументов и пытается показать, как можно напи-
сать адекватную семантику для П-русского языка на Э-русском 210.
Начинает он с постулата об альтернативности этих языков. Для лю-
бого предложения П-русского на Э-русском можно найти предложе-
ние с тем же самым характером. В связи с эти один из приемлемых,
на первый взгляд, способов написать семантику П-русского на Э-рус-
ском может быть следующий:
(СемП 1) В П-русском предложение вида “a обладает в мо-

мент времени t временной частью, которая является F” имеет тот же
характер, что и Э-русское предложение “a является F в момент вре-
мени t” (где F – это термин, который применяется к объекту в момент
времени в силу того, каким объект является в это время). Другие
формы предложений в языке функционируют очевидными спосо-
бами.
Нам следует представить, что (СемП 1) дается вместе с семан-

тикой для Э-русского на Э-русском, а значит характеры Э-русских
предложений разъяснены. С одной стороны, Хирш признает, что
(СемП 1) не выглядит как хорошая семантика, и вряд ли таковой яв-
ляется. С другой, он считает очевидным, что «любой достаточно ум-
ный носитель Э-английского языка, который руководствуется (1),
возможно, дополненным несколькими хорошо подобранными приме-
рами, сразу же сможет предоставить практически для любого предло-
жения П-английского предложение Э-английского с тем же характе-
ром...» 211. То есть некоторую интерпретацию П-русского носитель Э-
русского предоставить сможет, но для полноценной семантики этого
мало. Необходимо подобрать аналоги для П-русских предложений, в
которых упоминается «референция», например предложения «В П-
210 Вновь следует напомнить, что наш обычный русский язык – это Э-русский.

131
русском слово “бородатый” ссылается (среди многого другого) на
любую из бородатых временных частей Линкольна». На П-русском
оно истинно, но не может таким быть на Э-русском, поскольку на Э-
русском мы говорим, что никаких временных частей не существует.
Необходимо подобрать другое предложение с тем же характером.
Хирш предлагает следующий вариант:
(СемП 2) П-русский функционирует так, как если бы пребы-

вающие во времени объекты необходимо состояли из временных ча-
стей, и П-русское предложение вида “В П-русском выражение e ссы-
лается на вещи, которые являются F” имеет тот же характер, что и Э-
русское предложение “В П-русском дела обстоят так, как если бы вы-
ражение e ссылалось на вещи, которые являются F”.
Ключевым в этом варианте является выражение «как если

бы», которое и позволяет подобрать Э-русский аналог П-русским
предложениям, в которых говорится о референции, несмотря на то,
что слова и выражения П-русского ни на что не ссылаются в Э-рус-
ском смысле этого слова. Такой подход очень близок фикционализму
(о нем см. главу 6), в связи с чем Хирш предлагает еще один, более
обобщенный, вариант семантики:
(СемП 3) Любое П-русское предложение S имеет тот же ха-

рактер, что и Э-русское предложение “При допущении пердуран-
тизма, S”.
Данный вариант семантики Хирш считает вполне приемле-

мым. Однако следует отметить одну характерную особенность (СемП
3). В Э-русском основное положение пердурантизма “Пребывающие
во времени объекты необходимо состоят из временных частей” не
может быть истинным, а значит предложение “При допущении пер-
дурантизма, S” является контрвозможным (counterpossible) кондици-
оналом, то есть «контрфактуалом с невозможным антецедентом» 212,
имеющим вид «Если основное положение пердурантизма истинно,
S». Существуют разные интерпретации таких кондиционалов, но
одно для Хирша несомненно: «Истинность “фикционализирован-
ного” предложения вида “При допущении A, B” (где A невозможно)
212 Kocurek А. Counterpossibles // Philosophy Compass. 2021. № 16(11) Online Issue
DOI: 10.1111/phc3.12787
132
зависит от истинности некоторого “прямого” предложения C, такого,
что из соединения A и C B следует в некотором подходящем смысле
слова “следует”. (Очевидно, это не может быть смысл, в котором из
невозможности следует все)» 213. Если вернуться к примеру с Лин-
кольном, то можно сказать, что истинность Э-русского предложения
«При допущении пердурантизма, Авраам Линкольн в 1860 году обла-
дал временной частью, у которой была борода» зависит от истинно-
сти «прямого» Э-русского предложения «У Авраама Линкольна в
1860 году была борода». Но это предложение как раз того вида, о ко-
тором говорится в (СемП 1), а значит (СемП 1) действительно дает
говорящему на Э-русском правильное представление о том, как рабо-
тает П-русский язык, хотя только (СемП 3) дает правильную семан-
тику.
Но будут ли довольны такой семантикой противники Хирша?
Ведь оно по-прежнему не соблюдает тарскианский принцип (Т):
(Т) Чтобы предложение формы «F(a)» любого языка было ис-

тинным, сингулярный термин «a» должен обладать референтом.
Если принцип (Т) рассматривать как сформулированнный на

Э-русском, то фикционалистская семнатика (СемП 3) для предложе-
ния П-русского языка «Авраам Линкольн в 1860 году обладал времен-
ной частью, у которой была борода» ему явно не соответствует, у сло-
восочетания «временной частью» нет никакого референта. Хирш вы-
нужден с этим согласиться, однако он ставит под вопрос правомер-
ность самого принципа (Т). Он весьма популярен, но в нем отражено
ошибочное, с его точки зрения, представление о функционировании
нашего языка. В соответствии с ним характеры предложений генери-
руются снизу вверх – характер предложения зависит от определенных
референциальных механизмов на уровне отдельных слов. Нам сле-
дует отказаться от такого представления и заменить его на идущее
сверху вниз, то есть более холистское представление, в котором ре-
ференция, если она имеется, определяется характером целого предло-
жения: «От чего следует отказаться, так это от картины языка, в ко-
торой характеры на уровне предложений генерируются некоторыми
лежащими в основе референциальными механизмами на уровне слов.
Эта картина “снизу вверх” ошибочна, потому что референция слов
133
зависит от характеров предложений» 214. Это представление о функ-
ционировании языка Хирш называет неофрегеанским. Если мы при-
мем неофрегеанскую картину, то нам не нужно будет искать рефе-
ренты для словосочетания П-русского «временная часть», мы и без
этого сможем сказать (на Э-русском языке), каков характер П-рус-
ского предложения с этим словосочетанием, например, предложения:
(АЛ) Авраам Линкольн в 1860 году обладал временной ча-

стью, у которой была борода.
Этот характер тождественен характеру Э-русского предложе-

ния «У Авраама Линкольна в 1860 году была борода», как и следует
из (СемП 1). П-русское словосочетание «временная часть» в рамках
(АЛ) функционирует не референциально, а синкатегорематически,
подобно частицам или союзам, которые не имеют самостоятельного
значения, но вносят вклад в характер предложения. Вся эта разница
между языками проистекает из различия кванторов данных языков:
«Наше понятие “(существования) чего-либо” в Э-английском отлича-
ется от соответствующего понятия, выраженного в П-английском.
Все остальные различия между языками зависят от этого» 215. Из-за
различия в кванторах на П-русском предложение: «Временные части
существуют» истинно, и можно сказать: «Словосочетание “времен-
ная часть” функционирует референциально в (АЛ) и ссылается на
временную часть Авраама Линкольна в 1860 году». На Э-русском
предложение «Временные части существуют» ложно, и следует ска-
зать: «Словосочетание “временная часть” функционирует синкатего-
рематически в (АЛ) и ни на что не ссылается». Получается, что языки
обладают не только разными понятиями «существования», но и раз-
ными понятиями «референции».
Хирш признает, что внутри языков референциальное объясне-
ние характеров предложений вполне может быть естественным и
предпочтительным, и мы, говорящие на Э-русском языке, можем по-
нять, что носители П-русского имеют полное право сказать на своем
языке: «Характеры предложений П-русского языка зависят от рефе-
ренции слов П-русского языка». Но понятие «референции» в этом
предложении не будет нашим понятием. В связи с этим Хирш не от-
вергает принцип (Т) полностью, но считает вышеприведенную
214 Ibid., p. 248

215
Ibid., p. 248
134
формулировку слишком сильной. Правильной формулировкой будет
более слабая:
(Тслаб) Чтобы предложение формы «F(a)» данного языка было

истинным, сингулярный термин «a» должен обладать референтом.
В таком виде этот принцип не представляет трудностей для

теории Хирша, Э-русский язык ему соответствует. Его можно назвать
Т-слабым языком. На Т-слабых языках действительно невозможно
дать полноценную тарскианскую семантику для всех возможных язы-
ков (как требует сильный Т принцип), но это не является недостатком,
если принять неофрегеанское представление о функционировании
языка: «В Э-английском, например, мы не смогли бы объяснить усло-
вия истинности (характеры) предложений на П-английском языке,
апеллируя к референтам сингулярных и общих терминов … Если мы
неофрегеанцы, мы не объясняем условия истинности, апеллируя к ре-
ференции. Следовательно, если мы являемся неофрегеанцами, гово-
рящими на Э-английском, мы не сталкиваемся с только что упомяну-
тым недостатком объяснения» 216. Подводя итог обсуждению аргу-
ментов Эклунда и Готорна, мы можем сказать, что Хирш частично
соглашается с их выводами – на Т-слабых языках, к которым отно-
сится Э-русский, невозможна полноценная тарскианская семантика
любых других языков, но из этого не следует, что на них вообще не-
возможна успешная семантика. Хирш приводит пример подобной
фикционалистской семантики и считает ее успешной с неофрегеан-
ской точки зрения.
Только что рассмотренные нами аргументы пытаются опро-

вергнуть необходимую для Хирша эквивалентность языков, но для
его метаонтологии еще необходимо, чтобы эти языки были равно-
правны с метафизической точки зрения – они должны описывать ре-
альность одинаково успешно. Но разве эквивалентность языков не га-
рантирует этого автоматически? Если на одном языке можно сказать
все, что говорится на другом, то как один из них может быть метафи-
зически успешнее другого? Чтобы убедиться, что такая ситуация воз-
можна, рассмотрим конкретный пример, предложенный Крисом Мак-
дэниелом 217.
216Ibid., pр. 250-251
217
McDaniel K. The Fragmentation of Being Oxford, Oxford University Press, 2017 рр.
29-30
135
Возьмем определения цветов, введенные Нельсоном Гудме-
ном при обсуждении так называемой «новой проблемы индукции» 218:
х является зелубым (grue) =df. х является зеленым и изучен до

3000 года н. э., или является голубым и изучен после 3000 года н. э.
х является голеным (bleen) =df. х является голубым и изучен до

3000 года н. э., или является зеленым и изучен после 3000 года н. э.
В нашем русском языке цветовые термины «зелубой» и «го-

леный» изначально отсутствуют, но могут быть введены в него с по-
мощью приведенных стипулятивных определений. Они не являются
семантически примитивными и определяются через примитивные
термины «зеленый» и «голубой». Назовем русский язык, дополнен-
ный данными словами Lgreen. Теперь представим язык, в котором при-
сутствуют семантически примитивные термины «зелубой*» и «голе-
ный*», необходимо эквивалентные и коэкстенсивные терминам «зе-
лубой» и «голеный» из Lgreen. Назовем этот язык Lgrue. В этом языке
присутствуют также термины «зеленый*» и «голубой*», необходимо
эквивалентные и коэкстенсивные терминам «зеленый» и «голубой»
из Lgreen. Но в Lgrue они не являются семантически примитивными и
определяются следующим образом:
х является зеленым* =df. х является зелубым* и изучен до

3000 года н. э., или является голеным* и изучен после 3000 года н. э.
х является голубым* =df. х является голеным* и изучен до

3000 года н. э., или является зелубым* и изучен после 3000 года н. э.
Аналогичным образом, понятия, соответствующие терми-

нами «зелубой*» и «голеный*», являются концептуально примитив-
ными для носителей Lgrue. У разговаривающих на этом языке людей
нет простых и примитивных понятий о зеленом и голубом цвете, они
для них кажутся столь же искусственными, как для нас зелубой и го-
леный. Из-за различия в примитивных понятиях, «зеленый» из Lgreen
и «зеленый*» из Lgrue обладают разным значением при необходимой
коэкстенсивности. Из данной коэкстенсивности следует, что языки
218Goodman N. Fact, Fiction, and Forecast. Cambridge, MA, Harvard University Press,
1983
136
Lgreen и Lgrue являются эквивалентными альтернативными языками по
определению Хирша. Но для нас должно быть очевидным, что один
из них описывает реальность более адекватно чем другой. «Зеленый»
гораздо лучше подходит на роль примитивного термина, чем «зелу-
бой*», поскольку он точнее отражает фундаментальную природу ре-
альности: «Язык неполноценен, если его примитивные предикаты не
являются фундаментальными. Безусловно, ошибочно думать, что
язык должен отражать реальность в том смысле, что гарантируется
соответствие между нашими словами и окружающим миром. Однако
не будет ошибкой думать, что язык в каком-то отношении ущербен в
той степени, в которой нет такого соответствия между словом и ми-
ром. Наличие примитивных, но нефундаментальных предикатов –
одна из метафизически плохих черт языка» 219.
Самый известный противник Хирша, Теодор Сайдер пытается
обобщить этот пример с предикатами на почти все элементы языков
и, в частности, на их кванторы. Поскольку его теория была изложена
в предыдущей главе, мы остановимся на ней очень кратко. Возраже-
ние Сайдера против метаонтологии Хирша можно сформулировать в
виде трех основных положений:
1. Окружающий нас мир обладает фундаментальной структу-
рой. Частью этой структуры является квантификационная структура.
2. Языки могут отражать эту структуру лучше или хуже. Если
язык отражает структуру правильным образом, то его примитивные
понятия «разделяют реальность на естественные части».
3. Онтологические споры не являются чисто словесными, по-
скольку используемый участниками споров квантор существования
имеет одно и то же значение. Это происходит потому, что естествен-
ное значение обладает так называемым «референциальным магнетиз-
мом», который перекрывает принцип доверия. Если этого не проис-
ходит при использовании онтологами естественного языка, то они
могут и должны перейти на новый, онтологичекий язык, квантор су-
ществования которого разделяет реальность на естественные части,
то есть правильно отражает квантификационную структуру мира.
Сам Хирш формулирует возражение Сайдера еще более
сжато: «Сайдер, самый известный противник кванторной изменчиво-
сти, утверждает, что (а) мир содержит естественную квантификаци-
онную структуру и (б) существует однозначно лучший
219 McDaniel K. The Fragmentation of Being Oxford, Oxford University Press, 2017 р. 30
137
онтологический язык» 220. По мнению Хирша, эти два тезиса незави-
симы друг от друга, поскольку из естественности или фундаменталь-
ности чего-либо не следует, что существует уникальный язык, репре-
зентирующий это наилучшим образом. В связи с этим теория кван-
торной изменчивости отрицает только (б), а про (а) ничего не говорит:
«Кванторная изменчивость вообще не говорит о том, на что похож
мир, даже о том, каков мир “на самом деле” и “сам по себе.” В нем
утверждается, что, на что бы ни был похож мир, не может быть одно-
значно наилучшего онтологического языка для его описания. В этом
утверждении не следует обнаруживать даже намека на антиреалист-
ский взгляд, согласно которому то, что существует в мире, каким-то
образом зависит от языка» 221. В результате спор Хирша и Сайдера
сводится к вопросу существования наилучшего онтологического
языка, называемого Сайдером просто онтологическим (Ontologese).
Мы говорили подробно об этих возражениях Хирша при рассмотре-
нии теории Сайдера, потому скажем кратко, что они состоят в следу-
ющем:
1. Невозможно однозначно ответить на вопрос «Какой онто-
логический язык лучше других согласуется с мировой квантификаци-
онной структурой?», по той простой причине, что выражение «лучше
других согласуется с мировой квантификационной структурой»
имеет разные значения в разных языках. В каждом языке будет ис-
тинным, что именно он согласуется со структурой мира лучше всего.
Здесь имеется такая же изменчивость, как и в случае с кванторами.
2. Онтологи не смогут заговорить на онтологическом языке,
просто объявив об этом желании. Принцип доверия все равно возьмет
верх и заставит нас признать, что эндурантист говорит на Э-русском,
пердурантист на П-русском и т. д., а их споры останутся чисто сло-
весными.
Хирш утверждает, что его теория кванторной изменчивости

ничего не говорит о том, какова реальность сама по себе, но некото-
рые его критики, в частности Мэтти Эклунд, с этим не согласны. По
мнению Эклунда, принятие кванторной изменчивости и вытекаю-
щего из нее дефляционизма неизбежно ведет к представлению о ре-
альности как аморфной глыбе (amorphous lump): «Дефляционный он-
толог, напротив, придерживается “картины реальности как аморфной
220 Hirsch E. Quantifier Variance and Realism. Essays in Metaontology Oxford, Oxford
University Press, 2011 р. xiii
221 Ibid., р. xiii
138
глыбы”, как выразился Майкл Даммит... Дефляционная концепция
также иногда описывается с использованием “метафоры формочки
для печенья”, согласно которой реальность, рассматриваемая сама по
себе, подобна некоторому аморфному тесту, а наши концепции по-
добны формочкам для печенья, разделяющим реальность на объ-
екты» 222. В соответствии с метаонтологией Хирша, в различных и при
этом метафизически равноправных языках имеются разные понятия
о «существовании», «референции», «объектности» и т. д. В связи с
этим невозможно однозначно ответить на вопрос, сколько и какие
объекты существуют в мире – ответ будет зависеть от выбора языка.
Это не является прямым опровержением теории, но может сделать ее
непривлекательной для многих философов, которым подобное пред-
ставление о мире покажется слишком антиреалистским. Теодор Сай-
дер солидарен с этой оценкой теории кванторной изменчивости. Сто-
ронник этой теории (вариантист) должен рассматривать мир как без-
объектный на фундаментальном уровне; он вынужден будет сказать
приблизительно следующее: «В моем фундаментальном описании
мира мне не нужны объекты. Мир, по сути, состоит из распределения
свойств в пространстве-времени. Затем поверх этого фундамента
можно различными способами ввести обычное понятие объекта» 223.
Сайдер полагает, что такая позиция непривлекательна и даже внут-
ренне противоречива: какие-то объекты вариантист должен постули-
ровать, будь это точки или регионы пространства-времени, числа,
функции, векторы или другие абстрактные объекты. Квантификация
по ним присутствует во всех наших фундаментальных теориях мира
и обойтись без нее невозможно. Хирш с такой оценкой не согласен.
Хотя он подчеркивает, что кванторная изменчивость ничего не гово-
рит непосредственно о том, каков наш мир на фундаментальном
уровне, из нее вытекает определенная картина мира. Она является ре-
алистской – мир в ней не зависит от нас, от нашего выбора того или
иного языка для его описания. Однако лучше всего представлять мир
как набор независимых от нас неструктурированных фактов, которые
мы можем структурировать по-разному, выбрав определенный язык
описания и сказав, что существуют такие-то объекты: «… как только
мы примем кванторную изменчивость, нет смысла пытаться придер-
живаться сформированных языком фактов, которые существуют в
222 Eklund M. The Picture of Reality as an Amorphous Lump // Sider T., Hawthorne J.,
Zimmerman D. (eds.) Contemporary Debates in Metaphysics. Malden, Blackwell Publish-
ing, 2008 p. 383
139
мире независимо от языка. Однако мы можем сохранить понятие не-
структурированного факта. Я думаю, что это действительно наше са-
мое основное понятие “реальности”, “мира”, “такого, какой он есть”,
и это понятие может оставаться неизменным при любых изменениях
в нашем представлении “вещей, которые существуют”» 224. То есть
никакого антиреализма из теории Хирша не вытекает, с чем согласны
и многие комментаторы его работ. Например, Филлип Брикер в статье
«Онтологическое обязательство» из Стэнфордской энциклопедии фи-
лософии пишет так: «Реализм Хирша резко контрастирует с антиреа-
лизмом Карнапа. Для Карнапа различные языковые каркасы несоиз-
меримы. Они мирно сосуществуют, логически изолированные друг
от друга. Кажущиеся онтологические споры бессмысленны из-за от-
сутствия общего предмета, единой “реальности”, которая оспарива-
ется. С другой стороны, по Хиршу каждая сторона в онтологическом
споре истинно говорит об одной-единственной реальности. Види-
мость подлинного спора возникает из-за того, что они говорят на раз-
ных языках, кванторы которых имеют разные значения… Разногла-
сия возникают из-за значения слов, а не из-за природы реальности» 225.
В заключение главы мы кратко остановимся на методологи-

ческих принципах, которых, с точки зрения Хирша, следует придер-
живаться онтологам при разрешении многих споров о существова-
нии. Этих принципов два, и применение того или иного зависит от
характера конкретного спора. Первый принцип можно назвать карна-
повской толерантностью 226:
(КТ) Карнаповская толерантность: участникам спора следует

признать, что обе стороны правы.
Следование (КТ) уместно, когда оспариваемое утверждение о

существовании чего-либо является двусмысленным и не имеет одно-
значной интерпретации на обычном русском (английском и т. д.)
языке. В таком случае нет четкого разделения онтологических
224 Hirsch E. Quantifier Variance and Realism // Hirsch E. Quantifier Variance and Realism.

225 Bricker, Phillip, "Ontological Commitment", The Stanford Encyclopedia of Philosophy

chives/win2016/entries/ontological-commitment/>.
226 Hirsch E. Quantifier Variance and Realism // Hirsch E. Quantifier Variance and Realism.

140
позиций на ревизионистские и следующие здравому смыслу, и участ-
никам спора следует применить принцип доверия и признать, что
каждая из сторон говорит истину на своем языке.
Второй принцип можно назвать принципом обыденного
языка или следования здравому смыслу:
(ЗС) Здравый смысл: участникам спора следует признать, что

права сторона, следующая здравому смыслу.
Следовать данному принципу необходимо, когда для соответ-

ствующих слов и выражений естественного языка возможна лишь
одна интерпретация, и одна из сторон диспута говорит нечто абсурд-
ное с точки зрения здравого смысла. В соответствии с (ЗС) позиции
пердурантизма, мереологического нигилизма и универсализма не-
верны и должны быть отвергнуты. Если же сторонники этих позиций
продолжают их придерживаться, то они, помимо прочего, совершают
методологическую ошибку, поскольку считают, что онтологические
вопросы являются сложными метафизическим вопросами, которые
нельзя решить простым обращением к обычному словоупотребле-
нию: «Что может помешать этому диспутанту просто согласиться с
обычным употреблением и здравым смыслом, так это неявное пред-
положение о том, что любой вопрос онтологии должен быть в высшей
степени теоретическим, потому что любой такой вопрос касается
того, как описать мир в терминах метафизически привилегирован-
ного смысла квантора» 227. Здесь явно подразумевается позиция Тео-
дора Сайдера, который считает, что онтологические вопросы явля-
ются эпистемически метафизическими, они должны формулиро-
ваться на специальном онтологическом языке, кванторы которого
разделяют реальность на естественные части, и их нельзя решить про-
стым применением эмпирических или концептуальных методов.
Необходима долгая и трудная метафизическая работа по выявлению
наилучшей теории и ее онтологических обязательств. Одно из пре-
имуществ дефляционизма заключается в том, что для многих споров
вся эта работа оказывается ненужной, что не только позволяет полу-
чить ответы на соответствующие онтологические вопросы, но и эко-
номит время и усилия философов, которые могут обратиться к тем
проблемам, для которых дефляционное решение не подходит. К этим
проблемам Хирш относит, например, существование чисел и других
227 Ibid., p. 83
141
абстрактных объектов или существование Бога. В связи с этим он
дает еще одну методологическую рекомендацию – невозможно зара-
нее сказать, применим ли дефляционизм к каким-то онтологическим
проблемам или нет, каждый случай необходимо исследовать индиви-
дуально: «Однако я просто завершу это обсуждение, подчеркнув важ-
ность того, чтобы не предполагать, что карнаповский подход либо ве-
рен для всех онтологических вопросов, либо не верен ни для одного
из них. Нужно изучить каждый случай и посмотреть, существует ли
правдоподобная интерпретация, при которой обе стороны окажутся
правы» 228.
1. Eklund M. The Picture of Reality as an Amorphous Lump //

Sider T., Hawthorne J., Zimmerman D. (eds.) Contemporary Debates in
Metaphysics. Malden, Blackwell Publishing, 2008 рр. 382-396
2. Finn S., Bueno O. Quantifier Variance Dissolved // Royal Insti-
tute of Philosophy Supplement. 2018. № 82. рр. 289–307
3. Jiang A. Against Hirsch's metaontological deflationism // Syn-
these. 2021. № 199. рр. 14333–14348
4. Hirsch E. Ontological Arguments: Interpretive Charity and
Quantifier Variance // Sider T., Hawthorne J., Zimmerman D. (eds.) Con-
temporary Debates in Metaphysics. Malden, Blackwell Publishing, 2008
рр. 367-381
228
Hirsch E. Ontology and Alternative Languages // Chalmers D., Manley D., Wasserman
University Press, 2009 рр. 255-256
142
5. Hirsch E. Ontology and Alternative Languages // Chalmers D.,
Manley D., Wasserman R. (eds). Metametaphysics: New Essays on the
Foundations of Ontology. Oxford, Oxford University Press, 2009 рр. 255-
256
6. Hirsch E. Physical-Object Ontology, Verbal Disputes, and Com-
mon Sense // Philosophy and Phenomenological Research. 2005. № 70(1).
р. 71
7. Hirsch E. Quantifier Variance and Realism. Essays in Metaon-
tology Oxford, Oxford University Press, 2011
8. Hirsch E. Three Degrees of Carnapian Tolerance // Blatti S.,
Lapointe S. (eds.) Ontology after Carnap. Oxford, Oxford University
Press, 2016 рр. 105-121
9. Hirsch E., Warren J. Quantifier variance // Kusch M. (ed.) The
Routledge Handbook of Philosophy of Relativism London, Routledge,
2020 pp. 349-357
10. Sud R., Manley D. Quantifier variance // Bliss R., Miller J. T.
M. (eds.) The Routledge Handbook of Metametaphysics. London,
Routledge, 2020 рp. 100-117
143
Глава 5. Легкая
онтология Э. Томассон
Метаонтологическая теория Эми Томассон является дефляци-

онной, поскольку в ее рамках онтологические вопросы, то есть во-
просы существования, обесценены – лишены той глубины и трудно-
сти, которые приписываются им в рамках неокуайновской пара-
дигмы, а значит ответить на них весьма просто. В связи с этим Томас-
сон называет свою теорию 229 легкой онтологией: «Я называю это
“легким” подходом к вопросам существования, поскольку он подра-
зумевает, что те вопросы существования, которые имеют смысл, не
являются глубокими и трудными темами для метафизических споров,
а скорее вопросами, которые должны быть решены прямолинейно,
используя нашу концептуальную компетентность, часто сочетая это
с эмпирическими исследованиями» 230. В обобщенном виде теорию
229 Следует помнить, что название «легкая онтология» принадлежит метаонтологи-

ческой, а не онтологической теории Томассон.
144
Глава 5. Легкая онтология Э. Томассон
можно сформулировать следующим образом (более точную форму-
лировку мы дадим по ходу главы) 231:
(ЛО) На осмысленные и полностью уточненные вопросы су-

ществования можно легко ответить, используя концептуальную ком-
петентность или/и эмпирические исследования.
Теорию (ЛО) можно отнести к неокарнаповской парадигме,

сама Томассон считает ее продолжением и развитием метаонтологии
Рудольфа Карнапа. Она уверена, что метаонтологические взгляды
Карнапа до сих пор неверно интерпретировались и ассоциировались
с антиреализмом и верификационизмом: «… я утверждаю, что перво-
начальная позиция Карнапа часто отвергалась, потому что ее оши-
бочно ассоциировали с верификационизмом и антиреализмом. Но я
буду утверждать, что существует способ интерпретации Карнапа, при
котором его точка зрения не опирается на верификационизм и не ве-
дет к антиреализму. Затем подход Карнапа был отброшен в сторону и
забыт, учитывая распространенное предположение, что Куайн побе-
дил в дебатах Карнапа-Куайна и сделал мир безопасным для трудной
метафизики» 232. Поскольку теория Томассон основана на реинтерпре-
тации теории Карнапа, то прежде, чем говорить о легкой онтологии,
мы кратко рассмотрим, как именно Томассон понимает позицию
Карнапа, и как эта интерпретация ведет ее к построению собственной
теории.
В первой главе мы рассказывали про традиционное прочтение
метаонтолгических взглядов Карнапа, которое Томассон считает
ошибочным. Как мы помним, Карнап делил все онтологические во-
просы на внутренние и внешние. Внутренние формулируются и отве-
чаются в рамках определенных языковых каркасов, они осмысленны
и легитимны. Внешние, которые формулируются вне какого-либо
языкового каркаса, лишены смысла и являются метафизическими
псевдо-вопросами, ответить на которые невозможно. Или же их
можно считать прагматическими вопросами о целесообразности при-
нятия нами того или иного каркаса.
Приверженцы неокуайновской парадигмы, то есть сторон-
ники тяжелой метафизики (hard metaphysics), интерпретировали это
деление неправильно. Они утверждали, что у Карнапа:
231 Ibid., р. 20
232 Ibid., рр. 29-30
145
1. Ответы на внутренние вопросы не могут дать нам информа-
цию о том, что объективно существует. Все существующее оказыва-
ется таковым лишь в рамках языковых каркасов. Позиция Карнапа
становится антиреалисткой: «… идея о том, что ответы на внутренние
вопросы должны быть даны “внутри лингвистической структуры”,
опирается на некоторую форму антиреализма. Эта линия беспокой-
ства может проявляться одним из двух способов: либо считается, что
эта точка зрения подразумевает, что то, что есть (или что определен-
ные спорные вещи: свойства, числа и т. д.), зависит от того, какой
языковой каркас мы принимаем, что приводит к неприемлемому иде-
алистическому тезису. Или, во-вторых, считается, что эта точка зре-
ния подразумевает, что мы не можем ответить на реальный вопрос
метафизика: “что действительно существует вне всех каркасов?” – а
только на неинтересные вопросы о том, что существует в соответ-
ствии с тем или иным каркасом» 233.
2. Провозглашение внешних вопросов псевдо-вопросами опи-
рается на давно дискредитированный верификационизм – вопросы
бессмысленны, поскольку не могут быть эмпирически верифициро-
ваны, то есть соотнесены с нашим опытом.
Томассон предлагает другое понимание Карнапа, которое
должно объяснить деление вопросов на внутренние и внешние без ан-
тиреализма и верификационизма: «Существует простой, прямолиней-
ный способ понимания различия внутренние/внешние, который мо-
жет объяснить, почему на внутренние вопросы легко ответить, а
внешние вопросы (теоретически понятые) являются псевдо-вопро-
сами, без обращения к чему-либо вроде антиреализма или верифика-
ционизма» 234. Основная идея новой 235 интерпретации заключается в
233 Ibid., рр. 34-35

234 Ibid., р. 35
235 Томассон не претендует здесь на оригинальность и ссылается на Хью Прайса,
предлагающего похожую интерпретацию. В частности, Прайс писал следующее: «На

мой взгляд, полезно сформулировать точку зрения Карнапа в терминах различия
между использованием и упоминанием. Законное использование таких терминов, как
“число” и “материальный объект”, обязательно является внутренним, поскольку
именно соответствие (более или менее) правилам рассматриваемого каркаса пред-
ставляет собой использование. Но как внутренние вопросы, отмечает Карнап, эти во-
просы не могли бы иметь того значения, которое им придает традиционная метафи-
зика. Метафизика пытается локализовать их где-то в другом месте, но тем самым до-
пускает ошибку использования-упоминания. Единственные законные внешние во-
просы просто упоминают рассматриваемые термины» (Price H. Metaphysics after Car-
nap: The Ghost Who Walks // Chalmers D., Manley D., Wasserman R. (eds).
146
понимании различия внутренние/внешние в терминах использова-
ние/упоминание. Внутренние вопросы ставятся в рамках определен-
ного языкового каркаса, то есть с использованием соответствующих
терминов (число, свойство, материальный объект). Это использова-
ние управляется определенными правилами, которые задаются язы-
ковым каркасом. Например, каркас языка чисел позволяет нам при
принятии предложения «На столе пять книг» ввести новый существи-
тельный термин (noun term) «число» и сказать, что «Число книг на
столе равно пяти» или «Пять – это число». Затем мы можем ввести
термины для свойств новых сущностей («четное», «простое» и т. д.),
переменные, значениями которых могут быть числа, квантификацию
по числам и т. д 236.
Как только правила языкового каркаса введены в действие,
мы можем начать использовать подчиняющиеся этим правилам тер-
мины и без проблем оценивать истинность предложений существова-
ния, содержащих данные термины. Например, мы можем оценить ис-
тинность предложения «На столе лежит книга», используя простей-
шие эмпирические методы (с помощью нашего зрения, осязания и т.
д.), поскольку это позволяют нам правила использования слов «стол»,
«книга», «лежит». А истинность предложения «Есть простое число
между двумя и пятью» можно оценить с помощью математических
доказательств, поскольку таковы правила, управляющие числовыми
терминами. Таким же образом мы отвечаем на общие вопросы суще-
ствования – используя правила для терминов вместе с обычными пра-
вилами дедукции. Из предложения «Есть простое число между двумя
и пятью» правила позволяют вывести общее предложение «Есть по
крайней мере одно число» или «Есть по крайней мере один

Press, 2009 р. 324).
236 Карнап формулирует правила для языкового каркаса чисел следующим образом:
«В качестве примера системы, имеющей скорее логическую, чем фактическую при-

роду, возьмем систему натуральных чисел. Каркас этой системы строится посред-
ством введения в язык новых выражений с соответствующими правилами: (1) выра-
жений чисел, подобных «пять», и форм предложений, подобных «на столе находится
пять книг»; (2) общего термина «число» для новых объектов и форм предложений,
подобных «пять есть число»; (3) выражений для свойств чисел (например, «нечет-
ное», «простое»), отношений (например, «больше чем»), функций (например,
«плюс») и форм предложений, подобных «два плюс три есть пять»; (4) числовых пе-
ременных («m», «n» и т. д.) и кванторов для общих предложений («для каждого n,
...») и экзистенциальных предложений («существует n такое, что…») с обычными
правилами дедукции» (Карнап Р. Значение и необходимость. М.: Издательство ино-
странной литературы, 1959, с. 303).
147
математический объект». Определение истинности предложений и
выведение одних из других не представляют труда 237 для компетент-
ных носителей языка, поскольку управляются набором простых и по-
нятных правил использования тех или иных терминов: «… мы можем
легко понять, почему на вопросы, задаваемые в рамках – или лучше
сказать с использованием – языковых каркасов, легко ответить.
Например, сами правила введения языка свойств (в сочетании с
“обычными дедуктивными правилами”) позволяют нам делать вывод
из обычной истины, такой как “дом красный”, что “дом обладает
свойством быть красным” и, таким образом, давать простой утверди-
тельный ответ на общий вопрос (задаваемый внутренне) “Есть ли
свойства?”» 238. Томассон подчеркивает, что Карнап не скатывается
здесь в субъективизм – наши разговоры о свойствах действительно
зависят от языковых правил, но сами свойства от них независимы и
остаются объективными. Антиреализма у него тоже нет – высказыва-
ния о существовании тех или иных объектов совершаются нами в рам-
ках языковых каркасов по определенным правилам. Но сами объекты
существуют не в рамках этих каркасов, подобно тому, как персонажи
романа существуют лишь в соответствии с выдуманной автором ис-
торией. Они существуют независимо от языка. Антиреалистское про-
чтение Карнапа – распространенная ошибка, которую нужно испра-
вить: «Такое распространенное неправильное толкование, по-види-
мому, отчасти стоит за общим сопротивлением точке зрения Карнапа.
Вместо этого суть заключается в простом, почти тривиальном наблю-
дении, что для того, чтобы вопрос был задан осмысленно, термины в
нем должны регулироваться правилами использования: мы должны
использовать языковой каркас, чтобы задать (внутренний) вопрос о
существовании» 239. Но вопрос может касаться объективного, незави-
симого от всяких каркасов существования.
Внешние вопросы являются у Карнапа псевдо-вопросами не
из-за того, что они не могут быть верифицированы. Задавая внешний
вопрос о существовании чего-либо, мы пытаемся использовать тер-
мин («число», «свойство» т. д.) без каких-либо правил 240. Но без них
237 Речь здесь идет лишь об отсутствии принципиальных трудностей, поскольку со-
ответствующие эмпирические исследования или дедуктивные выводы могут быть
весьма нелегким делом, требующим приложения значительных усилий.
239
Ibid., рр. 34-35
240 Если бы мы задавали их по правилам, то ответить на них было бы очень просто и
вопросы были бы не внешними, а внутренними.

148
термин становится бессмысленным и на вопрос невозможно отве-
тить, как нельзя ответить на вопрос «Существуют ли хаусады?», по-
скольку нам неизвестны правила, управляющие термином «хаусады»,
а значит этот термин лишен для нас смысла. Единственное отличие в
том, что философам слова «число» или «свойство» кажутся осмыс-
ленными даже при внешнем употреблении, поскольку они и все мы
знакомы с соответствующими языковыми каркасами, в рамках кото-
рых эти слова действительно осмысленны. Однако мы можем истол-
ковать внешние вопросы прагматически: мы можем сказать, что со-
ответствующие термины в них не используются, а только упомина-
ются. В такой ситуации использование терминов не должно будет
подчиняться правилам языковых каркасов. Мы можем спросить:
«Нужно ли нам слово “хаусады”?» и предложить набор правил для
него, но в самом вопросе это слово не должно подчиняться предло-
женным правилам, так как оно не используется, а упоминается. Фи-
лософы (если мы интерпретируем их по принципу доверия) таким же
образом упоминают спорные термины «число», «пропозиция», «про-
извольная мереологическая сумма» и т. д., когда задают внешние во-
просы о существовании вроде вопроса: «Нужно ли нам слово
“число”?». В результате трудные метафизические споры сводятся к
прагматическим спорам о языке: «… с этой точки зрения номинали-
ста в философии математики лучше всего рассматривать как предла-
гающего нам отказаться от использования числовых терминов в каче-
стве существительных и вместо этого обойтись номиналистическим
языком» 241.
Свою метаонтологическую теорию Томассон строит на ос-

нове изложенной нами интерпретации Карнапа. Главная для нее идея
Карнапа заключается в том, что при внутреннем использовании тер-
минов мы используем их по определенным правилам. Томассон раз-
вивает эту идею и формулирует теорию, которую можно представить
в виде трех главных тезисов:
(МТ 1) Слово «существует» управляется правилом использо-

вания, выраженным в схеме Е, где «K» – общее существительное, а
«Ks» – его множественное число.
149
Е: Ks существуют, если и только если условия применения
(application conditions), актуально ассоциированные с «К», выпол-
нены.
(МТ 2) На осмысленные и полностью уточненные вопросы су-

ществования можно легко ответить, используя концептуальную ком-
петентность или/и эмпирические исследования.
(МТ 3) Значительное число онтологических споров может

быть решено с помощью тривиальных аргументов из бесспорных по-
сылок.
Мы подробно рассмотрим все три тезиса, начав с первого, ко-

торый является центральным для всей теории. Из первого тезиса
видно, что Томассон радикально переосмысляет роль квантора суще-
ствования. Согласно неокуайновской парадигме, он присутствует во
всех подлинных утверждениях о существовании (в канонической но-
тации) и сигнализирует о наличии у нас онтологических обязательств
признать существование тех сущностей, по которым пробегает свя-
занная квантором переменная. Даже такие противники ортодоксии,
как Эли Хирш, все свое внимание сосредотачивают именно на нем –
онтологические споры для Хирша являются чисто словесными, по-
скольку квантор существования может иметь разные и при этом рав-
ноправные значения. Но в (МТ 1) и схеме Е квантор вообще не упо-
минается, а главную роль играют общие существительные и их усло-
вия применения. Как же Томассон обосновывает такой отход от орто-
доксальной позиции?
По ее мнению, слово «существует» является чисто формаль-
ным термином. Это слово не нацелено на описание каких-либо харак-
теристик объектов, оно не является предикатом первого порядка:
«“Существует” просто не выполняет ту же функцию, что парадиг-
мальные предикаты первого порядка, такие как “красный”» 242. «Су-
ществует» является предикатом второго порядка, с чем согласны мно-
гие известные философы, в том числе и Карнап, полагавший, что «…
утверждение о том, что существует человек (∃x(Hx)), эквивалентно
утверждению второго порядка о том, что класс людей непустой или
что свойство или понятие Человек инстанцированы» 243. Томассон в
242 Ibid., р. 84
243 Ibid., р. 84
150
целом согласна с этой позицией, она принимает так называемый тезис
Канта-Фреге:
(ТКФ) Существование является предикатом второго порядка,

предикатом понятий, пропозициональных функций, свойств и т. д.
Однако прежние формулировки тезиса кажутся ей неудач-

ными. Возьмем, например, вариант (ТКФ), который считает суще-
ствование предикатом понятий (concepts): утверждение о существо-
вании чего-либо необходимо эквивалентно утверждению о том, что
соответствующее понятие инстанцировано. Но что это понятие из
себя представляет? Если мы будем считать его некоей ментальной
сущностью, то нам придется отвергнуть эквивалентность, так как
объект может существовать и в том возможном мире, где понятие о
нем отсутствует (например, потому, что в этом мире вообще нет мыс-
лящих существ). Чтобы избежать проблемы, мы можем занять плато-
нистскую позицию, но это приведет к собственным трудностям. Нам
надо будет объяснять природу объективно существующих понятий,
доказывать их существование и т. д. Кроме того, наша позиция станет
для номиналистов неприемлемой по умолчанию. Подобные трудно-
сти возникают со свойствами, пропозициональными функциями и
другими объективными сущностями. В связи с этим Томассон счи-
тает целесообразным использовать в формулировке (МТ 1) термины
(«общие существительные»), а не свойства. Но и при таком подходе
нужна осторожность. Мы не можем просто сказать, что утверждение
«Ks существуют» эквивалентно утверждению «Термин “К” обладает
непустым экстенсионалом», поскольку Ks могут существовать в воз-
можных мирах, где нет термина «К». Проблем можно будет избежать,
если мы прибегнем к так называемым «условиям применения» тер-
мина. Все общие существительные подчиняются определенными
конститутивными правилами, частью которых являются условия при-
менения, говорящие нам, в каких ситуациях применимо данное суще-
ствительное. Например, слово «мяч» применимо, когда имеется
сплошной или полый внутри шар из какого-нибудь упругого матери-
ала, отскакивающий от твердой поверхности. Чтобы не возникла про-
блема возможных миров, в которых термин «К» не существует или
имеет другие условия применения, необходимо ригидифицировать
наше упоминание этих условий, то есть привязать его к актуальному
миру: Ks существуют, если и только если условия применения, акту-
ально ассоциированные с «К», выполнены. Сплошной или полый
151
внутри шар из какого-нибудь упругого материала, отскакивающий от
твердой поверхности, может существовать в возможном мире w1, в
котором нет нашего слова «мяч» или в котором этим словом обозна-
чается что-то другое. Но само наличие шара с такими характеристи-
ками означает, что актуальные условия для слова «мяч» в w1 выпол-
нены, а значит мячи в нем существуют. Необходимая эквивалент-
ность не нарушена, и мы имеем полное право сказать:
(Емяч) Мячи существуют, если и только если есть сплошной

или полый внутри шар из какого-нибудь упругого материала, отска-
кивающий от твердой поверхности.
Как мы видим, утверждения о существовании формулиру-

ются с помощью условий применения общих существительных. Ка-
кая же роль остается для квантора существования? В принципе, мы
можем сохранить ортодоксальную эквивалентность между квантифи-
цированными утверждениями и утверждениями о существовании, но
они по-прежнему будут разъясняться через условия применения, и
мы получим следующий вариант схемы Е:
(Е*) ∃x(Kx), если и только если условия применения, акту-

ально ассоциированные с «К», выполнены.
Против данной схемы есть еще одно возражение. Может по-

казаться, что она неправомерно приравнивает утверждения о суще-
ствовании объектов к утверждениям, касающимся условий примене-
ния терминов, но, когда мы говорим, что нечто существует, мы гово-
рим об окружающем нас мире, о том, что этот мир содержит, а не о
терминах нашего языка и их применении к объектам. В связи с этим
следует подчеркнуть, что схема Е не утверждает синонимию между
«Ks существуют» и «Условия применения, актуально ассоциирован-
ные с «К», выполнены». Сказать о существовании Ks, не значит ска-
зать, что актуальные условия применения термина «К» выполнены.
Вместо этого схема Е показывает нам, как перейти от упоминания
термина «К» к его использованию – мы имеем право пользоваться
термином «К» и заявлять о существовании Ks, когда выполнены ак-
туальные условия применения данного термина. Другими словами,
схема Е дает нам правило использования слова «существует», как и
сказано в (МТ 1), первом тезисе метаонтологии Томассон. Она пишет
об этом следующее: «Схему эквивалентности, включающую
152
“существует”, не следует воспринимать как сообщение о синонимии.
Вместо этого схема (E) демонстрирует связь между правилами ис-
пользования, которая позволяет нам перемещаться вверх и вниз по
семантической лестнице, от упоминания терминов и оценки того, вы-
полняются ли условия их применения, до использования этих терми-
нов при обсуждении того, существуют ли сущности такого рода. Пока
эти термины используются, утверждения, сделанные с их использо-
ванием, действительно, как и хотел бы критик, относятся к миру, а не
к языку» 244.
Тезис (МТ 1) можно рассматривать как дефляционный взгляд
на слово «существует» и квантор ∃, подобный дефляционной теории
истины. Все дефляционные теории истины придерживаются в том
или ином виде трех основных положений 245:
1. То, чем является истина, исчерпывается схемой, наподобие
следующих:
(СЭ) Пропозиция, что р истинна ≡ р

(СР) «р» истинно ≡ р
Первая представляет собой схему эквивалентности, в ней «ис-

тинна» применяется к пропозициям. Вторая называется схемой рас-
кавычивания, и в ней «истинно» применяется к предложениям.
2. Истина представляет собой экспрессивное средство, кото-
рое можно использовать вместо бесконечных дизъюнкций и конъ-
юнкций. Например, католик, верящий в непогрешимость папы рим-
ского, может сказать: «Все, что говорит папа, истинно» вместо пере-
числения всего того, что сказал папа и что может быть полностью ему
неизвестно. Истина не играет какой-то существенной и глубокой объ-
яснительной роли.
3. Истина не является свойством или же подлинным, содержа-
тельным (genuine, substantive) свойством. Она не обладает какой-либо
природой, о которой можно сказать что-либо содержательное.
Дефляционная теория существования придерживается трех
аналогичных положений:
1. То, чем является существование, исчерпывается схемой Е

или Е*.
244Thomasson A. Ontology Made Easy. Oxford, Oxford University Press, 2014 р. 87
245Eklund M. What is deflationism about truth? // Synthese. 2021. № 198(Suppl 2) р. 632-
633
153
2. Существование представляет собой экспрессивное сред-

ство. Томассон замечает, что слово «существует» в нашей обыденной
речи чаще всего используется в отрицаниях, которые должны указать
людям на их ошибки: «Как правило, они используются для того,
чтобы разуверить слушателей в ошибках, которые, по нашему мне-
нию, они совершают, [в тех случаях, когда] люди говорят о чем-то
(или рисуют, или...), а на самом деле они совершают ошибку, расска-
зывают историю, притворяются или что-то в этом роде» 246. Позитив-
ные утверждения о существовании, в свою очередь, могут использо-
ваться для отрицания отрицаний, которые мы считаем ошибочными.
Наиболее типичная ситуация, в которой теист скажет: «Бог суще-
ствует» – это спор с отрицающим его существование атеистом.
3. Существование не является свойством или же подлинным,

содержательным свойством. Оно не обладает какой-либо природой, о
которой можно сказать что-либо содержательное. В связи с этим лег-
кая онтология отвергает все предлагавшиеся ранее содержательные
критерии существования – независимость от сознания, каузальная эф-
фективность, нахождение в пространстве-времени и т. д. «Природа»
существования может быть понята через набор банальностей, таких
как схема Е.
Поскольку понятие условий применения является централь-

ным для метаонтологии Томассон, мы остановимся на нем подробнее.
Их можно кратко определить следующим образом:
(УП) Условия применения термина – некоторые базовые пра-

вила использования данного термина, которые являются частью
набора правил, конституирующего значение термина.
В случае сортальных 247 терминов условия применения явля-

ются условиями наличия/отсутствия референции: если условия в
246Thomasson A. Ontology Made Easy. Oxford, Oxford University Press, 2014 рр. 87-88
247Сорталии или сортальные термины – это общие существительные, с которыми ас-
социированы принципы индивидуации и критерии тождества обозначаемых ими
объектов. Говоря более строго, мы можем определить сорталии так: «Если «F» явля-
ется сортальным термином (термином, соответствующим сортальному понятию), то-
гда выражения вида «это F», «то F», «такое-то F» могут быть использованы для вы-
деления индивидуального объекта (принцип индивидуации) таким образом, что по-
является возможность определить, что считается тем же самым индивидуальным
154
какой-то ситуации выполнены, то употребленный в данной ситуации
термин является референциальным и ссылается на объект. Например,
условия применения сортального термина «кошка» в актуальном
мире выполняются во многих ситуациях, и его употребления в них
будут референциальными. Однако условия применения сортального
термина «единорог» в нашем мире не выполняются никогда, и все
употребления термина (если он употребляется именно как сорталь-
ный термин) не являются референциальными 248.
Овладение условиями применения слов является частью про-
цесса овладения языком: дети могут узнать, какими правилами управ-
ляется то или иное слово, наблюдая за взрослыми и пытаясь употреб-
лять слово самостоятельно. Взрослые корректируют это употребле-
ние и исправляют ошибки детей. В результате этого процесса компе-
тентный носитель языка может сказать, применимо ли данное слово,
и является ли оно референциальным в какой-либо актуальной или ги-
потетической ситуации. Если да, то он имеет полное право заявить,
что в данной ситуации «Есть некоторое К» («There is a K»). Затем,
пользуясь простыми концептуальными взаимосвязями между утвер-
ждениями, он сможет сказать, что «Ks существуют» («Ks exist»).
Более точно мы можем охарактеризовать условия применения
терминов следующим образом:
1. Условия применения – это семантические правила исполь-

зования, которыми овладевают говорящие, но эти правила не обяза-
тельно должны принимать форму необходимых и достаточных усло-
вий и не обязательно должны быть поддающимися формулировке.
Многие компетентные носители не в состоянии сформулиро-
вать точные условия применения для самых простых и
объектом, который был выделен, а что – нет (критерий тождества)» (Кононов Е. А.

Аналитическая метафизика. Тематический обзор. 2-е изд., испр. и доп. М. 2023 с. 140
https://philpapers.org/rec/KONVEB). Сортальными терминами будут, например, «те-
левизор», «стол», «кошка», так как, опираясь на определенные свойства (для каждого
случая разные), мы без труда сможем указать, сколько собак, кошек или телевизоров
присутствует в каком-либо месте. Но термин «красная вещь» сортальным не будет,
так как, указывая на стол красного цвета, мы не можем с уверенностью сказать,
сколько точно красных вещей у нас имеется: являются ли ножки стола, столешница
и сам стол разными красными вещами или одной единственной вещью?
248 Это упрощенный пример, в нем не рассматривается возможность того, что термин
«единорог» ссылается на актуально существующие фиктивные объекты. О фиктив-

ных объектах подробнее см. Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематиче-
155
распространенных слов, однако они могут с уверенностью применять
данные слова в различных ситуациях: «Условия применения следует
рассматривать как семантические правила, аналогичные грамматиче-
ским правилам; точно так же, как компетентные носители языка
должны быть мастерами следования грамматическим правилам, но
необязательно уметь их формулировать (хотя, вероятно, именно нор-
мативные практики этих носителей языка в устной речи, исправление
речи других и т. д., фиксируют грамматические правила для конкрет-
ного языка), компетентные носители языка должны быть мастерами
в следовании семантическим правилам, но не обязательно уметь их
формулировать» 249. Более того, вполне возможно, что условия приме-
нения каких-либо слов не могут быть сформулированы в принципе:
как минимум, каждый язык содержит определенный набор базовых
слов, то есть таких, которые нельзя выучить, выучив их словесное
определение. В этих случаях носители языка овладевают базовыми
словами через остенсивное определение или сравнение с парадиг-
мальными случаями, а некоторые слова могут оказаться врожден-
ными в том смысле, что человек с рождения обладает концептуальной
ролью, которую остается только связать с определенным сочетанием
звуков 250. Подводя итог описанию первой характеристики условий
применения, Томассон пишет: «Короче говоря, вместо того, чтобы
думать об условиях применения как об определениях, которые могли
бы процитировать компетентные говорящие (или кто-либо другой),
мы должны вместо этого думать о них как о правилах, определяющих,
когда уместно и неуместно использовать термин, которым говорящие
овладевают, приобретая компетентность в применении и отказе от
[применения] нового термина в различных ситуациях, и которые (по-
сле освоения) позволяют компетентным носителям языка оценить,
будет ли этот термин надлежащим образом применяться в ряде реаль-
ных и гипотетических ситуаций» 251.
2. Условия применения – это не просто условия, при которых

у нас имелись бы свидетельства о применимости данного термина, а
скорее условия, при которых применение этого термина было бы пра-
вильным.
250 Томассон ссылается на работу Сюзан Кэри: Carey S. The Origin of Concepts. Oxford,
Oxford University Press, 2009

156
Другими словами, условия применения носят нормативный
характер. Они не просто говорят нам, как мы можем узнать, приме-
ним ли термин в тех или иных ситуациях, они дают нам нормативные
основания для применения терминов в этих ситуациях. Если условия
выполнены, то у нас есть полное право использовать слово.
3. Условия применения не обязательно должны быть дескрип-

тивными, они могут включать отсылки к экспертному мнению и са-
мому миру.
Третья характеристика необходима, чтобы сделать метаонто-
логию Томассон совместимой с популярными экстерналистскими и
каузальными теориями референции для терминов естественных ви-
дов. Например, условия применения для «утконос» или «тигр» не
ограничиваются описаниями анатомических и физиологических осо-
бенностей данных биологических видов, поскольку новые научные
открытия могут коренным образом изменить наши представления об
этих особенностях. Однако термины в этом случае своего значения не
изменят, и их по-прежнему можно будет применять к утконосам и
тиграм, поскольку их условия применения отсылают к мнению уче-
ных-биологов и к самому окружающему нас миру, который содержит
два биологических вида, обозначаемых словами «утконос» и «тигр».
Как пишет Томассон: «Там, где термины имеют отсылающие-к-миру
[world-deferential] правила, подобные этим, мы можем обратиться к
миру (или к экспертам, обладающим специальными знаниями о
мире), чтобы выяснить, что именно отличает вид утконосов от других
биологических видов, каковы его существенные особенности и так
далее» 252.
4. Условия применения не могут принимать следующую

форму:
(СУЩ) «“К” применим, если и только если Ks существуют».
Утверждение подобной формы всегда истинно, но не является

условием применения.
Данная особенность является ключевой для метаонтологии
Томассон. Если для некоторых слов нельзя найти других условий
применения, кроме (СУЩ), то все попытки Томассон дать
252 Ibid., p. 94
157
дефляционное истолкование «существует» и квантора ∃ потерпят не-
удачу: «Чтобы показать, что мы можем использовать E для получения
легкого подхода к вопросам существования, я должна показать, как
мы можем надеяться понять условия применения термина “К” без
включения в них требования о существовании Ks (хотя их выполне-
ние, конечно, влечет за собой существование Ks – учитывая соответ-
ствующие концептуальные связи)» 253. Для доказательства четвертого
пункта Томассон последовательно приводит примеры условий при-
менения для основных видов терминов, хотя и напоминает, что в со-
ответствии с первым пунктом условия не обязаны поддаваться фор-
мулировке.
Главная задача Томассон на данном этапе – дать примеры
условий применения для различных сортальных терминов, поскольку
именно они фигурируют в онтологических вопросах. Эти термины
можно, прежде всего, разделить 254 на субстанциальные сорталии
(substance sortals) – «собака», «стол», «животное», «артефакт», кото-
рые приложимы к объекту во все время его существования, и фазовые
или акцидентальные сорталии – «щенок», «ребенок», «учитель», ко-
торые приложимы к объекту на протяжении определенного периода
времени или отражают играемую им роль, но могут перестать приме-
няться к нему, хотя объект при этом существовать не перестанет.
Акцидентальные сорталии не представляют особой трудно-
сти, ассоциированные с ними условия применения можно легко сфор-
мулировать без упоминания существования соответствующих Ks.
Например, мы можем сказать, что термин «учитель» применим, если
и только если есть личность, которую наняли для обучения. В резуль-
тате, существование учителей выводимо из утверждений, где учителя
не упоминаются. Это возможно благодаря тому, что подобные вы-
воды не являются онтологически амплиативными (ontologically
ampliative), они не вводят новых сущностей – личность, о которой го-
ворится в условиях применения, это и есть тот самый учитель, к ко-
торому должен быть применен термин. Мы отвечаем на вопрос о су-
ществовании учителей, просто определяя, отвечает ли объект (лич-
ность) каким-либо дополнительным условиям (нанят для обучения).
Гораздо сложнее сформулировать аналогичные условия для
субстанциальных сорталий. При их применении мы можем делать
253Ibid., p. 96
254Grandy, Richard E. and Max A. Freund, "Sortals", The Stanford Encyclopedia of Phi-
losophy (Summer 2023 Edition), Edward N. Zalta & Uri Nodelman (eds.), URL =
<https://plato.stanford.edu/archives/sum2023/entries/sortals/>
158
поистине амплиативные выводы, то есть выводить существование но-
вых объектов из утверждений, которые не содержат терминов, ссыла-
ющихся на данные объекты. Субстанциальные сорталии можно раз-
делить на два вида: производные существительные (derivative nouns)
и базовые номинативные термины (basic nominative terms). Найти со-
ответствующие четвертому пункту условия применения для первого
вида немного легче, поэтому мы начнем с него, оставив более слож-
ный вид напоследок.
Производные существительные вводятся на основе базовых.
Однако они не являются акцидентальными сорталиями, так как ни
один из базовых номинативных терминов не ссылается на тот же са-
мый объект, что и вводимое нами новое существительное, как это
было в случае «учитель»-«личность». Примером подобных производ-
ных существительных являются институциональные термины
(institutional terms). Например, мы можем применить слово корпора-
ция, в ситуации, когда оформлены все требуемые законом документы
для создания корпораций. Самое главное, что в таком случае у нас
есть гарантия того, что вводимый нами новый термин (существитель-
ное «корпорация») будет обладать референтом – он будет ссылаться
на только что основанную корпорацию. Здесь нет аналогии с акци-
дентальными существительными: будет абсурдным сказать, что пра-
вильно оформленные бумаги – это и есть наша новая корпорация. Об
этой особенности производных существительных Томассон пишет:
«… мы действительно вводим референцию на новую сущность, а не
просто переназываем старую сущность новой акцидентальной сорта-
лией. Термины для законов, браков, долгов, тачдаунов и т. д. анало-
гичным образом явно вводятся путем указания (в других терминах)
условий, при которых создается закон, заключается брак, возникает
долг, засчитывается тачдаун. Эти условия могут быть сформулиро-
ваны в форме правил, которые позволяют нам перейти от высказыва-
ний, в которых не используется релевантный существительный тер-
мин (или любой синонимичный или кореференциальный термин –
хотя в нем могут использоваться другие существительные), к выска-
зываниям, в которых используется новое существительное» 255.
Опираясь на данные условия применения, мы без труда смо-
жем выводить существование обозначаемых производными суще-
ствительными объектов. Например, мы можем вывести возникнове-
ние новой корпорации из двух посылок, одна из которых является
159
правилом, опирающимся на условия применения слова «корпора-
ция», а вторая – простым эмпирическим фактом (базовым для дан-
ного случая):
(КОРП) 1. Если оформлена вся необходимая в соответствии с

законодательством документация, то возникает новая корпорация.
2. Петр Иванов оформил всю необходимую в соответствии с
законодательством документацию.
3. Возникла новая корпорация.
Для легкой онтологии самым важным в этом выводе является

то, что нам не надо доказывать существование корпораций перед тем,
как сделать вывод – в базовом эмпирическом факте из п. 2 никакие
«корпорации» (или кореференциальные термины) не фигурируют, и
правило из п. 1 не требует, чтобы какие-либо корпорации уже суще-
ствовали перед тем, как возникнет новая. В то же время у нас есть
гарантия того, что новая корпорация возникнет, если выполнены
условия из п. 1. Эта гарантия основывается на условиях применения
термина «корпорация» – при выполнении антецедента из п. 1 мы
имеем право применить термин «корпорация» и можем быть уве-
рены, что примененный нами термин будет референциальным, то
есть будет ссылаться на объект, на корпорацию. Поскольку же базо-
вый факт из п. 2 выполняет антецедент, то мы имеем право заклю-
чить, что возникла корпорация. Как пишет Томассон: «При условии,
что мы используем термины в соответствии с их обычными прави-
лами использования, на поставленные вопросы о существовании мо-
гут быть даны прямые ответы. В каждом случае истинность базового
утверждения гарантирует выполнение условий применения термина,
так что мы можем заключить, что объект существует и термин ссыла-
ется на него, не полагаясь на предварительное суждение о том, что
существует объект, тождественный рассматриваемому» 256.
Аргументы, подобные (КОРП), работают не только для инсти-
туциональных терминов, но и для многих других производных суще-
ствительных. Из утверждения «Петр родился 5 октября» мы можем
вывести «Рождение Петра произошло 5 октября», из чего далее выво-
дится существование рождений и вообще событий. Из утверждения
«Толпа запаниковала» мы можем вывести «Толпа пришла в состоя-
ние паники», из чего далее выводится существование состояний
256 Ibid., p. 102

160
паники и вообще состояний (states). Томассон, однако, отмечает, что
легкость этих выводов связана с тем, что они касаются производных
существительных, чье применение опирается на уже имеющиеся в
нашем распоряжении более базовые слова: «документация», «Петр»,
«толпа» и т. д. Гораздо труднее найти соответствующие четвертому
пункту условия применения для базовых терминов. Как мы можем
сформулировать условия применения для «К» без упоминания суще-
ствования Ks, если «К» является базовым термином? Томассон при-
знает эту трудность: «Действительно, можно было бы опасаться, что
условия применения для базовых сортальных терминов “К” должны
апеллировать к существованию Ks (а не к тому, что они выполняются
существованием сущностей других видов), что делает невозможным
апеллирование к тому, выполняются ли условия применения, чтобы
определить, являются ли объекты соответствующего рода существу-
ющими, и, таким образом, делает легкий подход к вопросам суще-
ствования неприменимым для этого диапазона терминов» 257.
При решении данной проблемы базовые термины необходимо
разделить на два вида. Термины первого вида являются базовыми, по-
скольку ссылаются на базовые, фундаментальные сущности. К таким
терминам относятся, прежде всего, научные термины – «электрон»,
«кварк», «частица», «суперструна» и т. д. Для легкой онтологии осо-
бых проблем они не создают: эти термины не являются базовыми в
нашей концептуальной схеме и вводятся учеными в рамках гипотез
или теорий, то есть на основе других терминов. Например, термин
«частица» вводится, по словам Томассон, «… как часть общей тео-
рии, оценивается в основном на основе его эмпирической адекватно-
сти и применяется в ситуациях на основе определенных эмпириче-
ских условий» 258. В результате формулировка условий применения
этих терминов без упоминания их существования не представляет
принципиальных проблем, хотя нахождение точных условий может
быть трудной задачей, решение которой невозможно без привлечения
данных эмпирических наук.
Метаонтологический интерес представляют базовые термины
второго вида – они являются базовыми в рамках нашей концептуаль-
ной схемы. Такими терминами могут быть самые обычные слова, ко-
торые маленькие дети приобретают в ходе освоения языка, например
«стол», «собака», «чашка», «игрушка» и т. д. Возьмем для примера
257 Ibid., pр. 103-104

258 Ibid., p. 105
161
слово «чашка». Сможем ли мы сформулировать условия для его при-
менения без отсылки к существованию чашек и без использования
кореференциальных с ним слов? Томассон уверена, что сможем, по-
скольку формулировка не обязательно должна выглядеть привычной
и естественной для нас. Условия могут выглядеть так:
(Ечаш) Чашки существуют, если и только если есть частицы,

организованные чашкообразно 259.
Такие условия являются достаточными, но они не необхо-

димы. Философы и ученые, отвергающие частицы, могут заменить их
на точки пространства-времени, суперструны или другие фундамен-
тальные объекты: «… кажется, что существует множество различных
онтологических описаний, которые мы могли бы использовать, чтобы
выразить достаточные условия для применения обычной сорталии
“чашка”: если частицы расположены чашкообразно, есть чашка; если
есть цельное вещество [plenum stuff], расположенное чашкообразно,
есть чашка; если есть положение дел, состоящее из объекта, экзем-
плифицирующего чашковость [cuphood], есть чашка; если есть набор
тропов, включающий чашкость [cupness] и т. д., есть чашка, или если
есть определенный вид изменения или возмущения в области про-
странства-времени, есть чашка и т. д» 260.
Такой ответ может не удовлетворить всех критиков. Дело в
том, что во всех условиях применения фигурируют те или иные объ-
екты (в самом широком смысле этого слова), а значит термин «объ-
ект» является подлинно базовым, и Томассон должна предоставить
его условия применения, которые не нарушали бы требования пункта
4, то есть не упоминали бы никакие объекты. Можно ли это сделать?
Отвечая на эту критику, Томассон выделяет два различных употреб-
ления слова «объект». Первый она называет покрывающим (covering)
использованием, при котором «объект» является своего рода сорта-
лией второго порядка, то есть используется как замена для любого
первопорядкового сортального термина. Используя «объект» таким
259 Слово «чашкообразно» в данной формулировке заимствовано из лексикона мерео-

логических нигилистов, которые отвергают существование обычных объектов (ча-
шек, столов, стульев и т. д.), но пытаются сохранить истинность большинства наших
высказываний о них. О мереологическом нигилизме подробнее см. Кононов Е. А.
Аналитическая метафизика. Тематический обзор. 2-е изд., испр. и доп. М. 2023 с. 309-
312 https://philpapers.org/rec/KONVEB
162
образом, мы можем вывести «Есть некоторый объект» из «Есть неко-
торое S», где S – сортальный термин. «Есть некоторый объект» выво-
дится из «Есть некоторая чашка/собака/личность/частица» и т. д. Дан-
ное использование слова «объект» не является базовым, поскольку
это слово наследует условия применения тех сорталий первого по-
рядка, которые оно заменяет. При таком использовании нам не нужно
убеждаться, что есть некоторый объект, перед тем, как сказать, что
есть некоторая чашка. Наше рассуждение будет идти в обратном
направлении – из наличия чашки мы выведем наличие объекта.
Второе употребление превращает «объект» в сорталию пер-
вого порядка, стоящую в одном ряду со всеми другими, то есть с
«чашкой», «столом», «частицей» и т. д. При таком употреблении
«объект» действительно является одним из самых базовых слов/поня-
тий нашего языка. Вполне возможно, что оно не приобретается нами,
а является врожденным. Здесь Томассон ссылается на работу Сюзан
Кэри 261: «Кэри … утверждает, что это сортальное понятие “объект”
(наряду с “числом”, “агентом” и “причиной”) является частью “базо-
вого знания” [core cognition]: тех базовых понятий, которыми обла-
дают не владеющие языком младенцы, разделяя их с другими живот-
ными (которые имеют общих с нами эволюционных предков), такими
как хлопковые тамарины и макаки-резусы, и которые остаются нетро-
нутыми в знании взрослых. Это базовое понятие объекта, по-види-
мому, связано с индивидуализирующими принципами, которые поз-
воляют младенцам создавать “объектные файлы” [“object files”], ин-
дивидуализировать и отслеживать различные объекты в мире посред-
ством изменений в местоположении, свойствах, окклюзии и так далее
– рассматривая их как одного и того же индивида во время этих изме-
нений и оценивая, когда они сохраняются или перестают существо-
вать» 262 Индивидуализирующие принципы, о которых пишет Кэри, и
будут нужными Томассон условиями применения термина «объект»:
младенцы и животные оценивают наличие/отсутствие объекта через
наличие/отсутствие внешних границ, сопротивления, внутренней
связности и т. д. того, с чем они взаимодействуют. Точно таким же
образом, опираясь на те же критерии, мы в состоянии применять тер-
мин «объект» в тех ситуациях, где мы не знаем заранее о существова-
нии какого-либо объекта.
261Carey S. The Origin of Concepts. Oxford, Oxford University Press, 2009

262Thomasson A. Ontology Made Easy. Oxford, Oxford University Press, 2014 рр. 109-
110
163
Мы рассмотрели условия применения для всех видов терми-
нов, начиная с акцидентальных сорталий и заканчивая наиболее базо-
вой сорталией – словом «объект». Все эти условия применения можно
сформулировать без упоминания существования обозначаемых тер-
минами объектов, что и требуется четвертой характеристикой. Теперь
мы можем увидеть обоснованность второго тезиса метаонтологии То-
массон – на осмысленные и полностью уточненные вопросы суще-
ствования можно легко ответить, используя концептуальную компе-
тентность и/или эмпирические исследования. Концептуальная компе-
тентность дает нам знание условий применения терминов, а эмпири-
ческие исследования необходимы, чтобы узнать, выполнены ли эти
условия: «Ведь компетентному носителю достаточно воспользо-
ваться своим знанием правил употребления термина – в сочетании с
доступом к любой релевантной эмпирической информации – чтобы
определить, соблюдены ли условия применения, и таким образом
оценить, существуют ли соответствующие сущности» 263. Если мы
знаем, что слово «мяч» применяется, когда есть сплошной или полый
внутри шар из какого-нибудь упругого материала, отскакивающий от
твердой поверхности, то нам остается лишь взглянуть вокруг себя и
убедиться, что такой шар действительно имеется. Если это так, то мы
можем применить слово «мяч» и сказать: «Есть мяч», а затем обоб-
щить это утверждение и прийти к выводу о том, что мячи суще-
ствуют. Нам нет необходимости вступать в онтологические споры о
существовании обычных объектов, опровергать мереологических ни-
гилистов или строить сложные метафизические аргументы для обос-
нования нашего вывода. Простые носители языка, не искушенные в
философии, способны легко ответить на вопросы о существовании,
над которыми метафизики бьются много столетий или даже тысяче-
летий без особых успехов. Онтологические проблемы не являются
эпистемически метафизическими в терминологии Теодора Сайдера,
то есть отсутствуют принципиальные проблемы в их решении с по-
мощью концептуальных и/или эмпирических методов, хотя примене-
ние данных методов может быть делом долгим и трудоемким. Напри-
мер, установление существования новой частицы может потребовать
долгих эмпирических исследований со стороны ученых, но с метафи-
зическими трудностями они при этом не столкнутся. Трудоемкой мо-
жет оказаться и чисто концептуальная работа, например, из-за нечет-
кости (vagueness) многих наших понятий. Решать ее должны уже не
263 Ibid., p. 113

164
ученые-эмпирики, а философы. Но и в этом случае на их пути нет
принципиальных метафизических препятствий. В процессе уточне-
ния наших обыденных понятий философы вполне могут решить, что
от них лучше вообще отказаться и ввести собственные, технические
термины вместо обыденных или наряду с ними – они могут говорить
о тропах, мереологических суммах, временных частях и т. д. Однако
после проделанной философами концептуальной работы у этих но-
вых терминов должны появиться ясные и четкие условия примене-
ния, и философы получат возможность с легкостью ответить на все
онтологические вопросы, в которых используются эти термины. И
вновь никаких метафизических проблем не остается: «Но хотя может
потребоваться серьезная концептуальная работа, здесь нет глубоких
метафизических загадок, которые нужно разгадать, и нет необходи-
мости апеллировать к наилучшей “общей теории” или проводить ка-
кие-либо эпистемически метафизические исследования для решения
вопросов существования» 264. Вся неокуайовская методология оказы-
вается излишней – философам больше не нужно отыскивать онтоло-
гические обязательства наших наиболее успешных научных теорий,
им достаточно установить, выполняются ли условия применения тех
или иных терминов.
Подобная легкость в решении вопросов существования и поз-
воляет Томассон назвать свою метаонтологическую теорию дефляци-
онной 265. Легкость обеспечивается, среди прочего, тем, что существо-
вание лишено внутренней природы, и при ответе на онтологические
вопросы философам не нужно пытаться эту природу раскрыть, доста-
точно лишь удостовериться в выполнении условий применения тер-
мина. В связи с этим Томассон отвергает все содержательные крите-
рии существования, предлагавшиеся различными философами. К
наиболее известным можно отнести следующие 266:
264 Ibid., p. 114

265 Выше мы писали, что Томассон предлагает дефляционную теорию существова-
ния, подобную дефляционной теории истины – существование/истина лишены со-
держательной природы, внутренней сущности. Здесь же говорится о том, что вся ее
метаонтология является дефляционной – она обесценивает онтологические вопросы,
поскольку считает их очень легкими, лишенными принципиальных трудностей. Это
разные, но взаимосвязанные вещи – онтологические вопросы являются легкими, по-
тому что существование лишено содержательной природы.
266 Каждого из данных критериев придерживается не только указанный нами фило-
соф, но и многие другие.

165
• Каузальная эффективность: «Все, что существует, вносит

свой вклад в каузальные силы чего-нибудь» 267.
• Нахождение в пространстве-времени плюс каузальная эф-
фективность: «a существует =df a принадлежит простран-
ственно-временной каузальной системе, которой является
наш мир» 268.
• Независимое от сознания обладание сущностными свой-
ствами, чей сущностный статус также независим от созна-
ния 269.
Легкая онтология делает поиски этих и других подобных кри-

териев бессмысленными: «… мы отрицаем, что нам следует даже ис-
кать какой-либо принцип следующей формы: для каждого x, x суще-
ствует, если и только если x является таким-то (каузально эффектив-
ным, независимым от сознания, обладающим реальной природой ...).
Таким образом, дефляционный подход предполагает отказ от идеи о
том, что существует общий содержательный критерий существова-
ния» 270. Такой отказ от поисков содержательного критерия, который
был бы необходимым и достаточным для существования, объясня-
ется тем, что условия применения терминов нашего языка являются
чрезвычайно разнообразными. Всегда найдутся такие термины, кото-
рые мы можем использовать в ситуациях, где нет ничего каузально
эффективного, независимого от сознания и т. д. В этих ситуациях мы
вправе применить соответствующий термин и заявить о существова-
нии обозначаемых им объектов, которые не будут обладать указан-
ными характеристиками. То есть для каждого из предлагаемых кри-
териев возможен контрпример, доказывающий, что они не являются
необходимыми и достаточными. Для примера рассмотрим существо-
вание неодушевленных обычных объектов – столов, стульев, статуй
и т. д. Элиминативист Трентон Меррикс отвергает их существование
на основании первого из критериев: все ординарные объекты не при-
вносят каких-либо новых каузальных сил по сравнению с
267 Armstrong D. A World of States of Affairs. Cambridge, Cambridge University Press,

1997, р. 41
268 Aune B. Metaphysics. The Elements. Minneapolis, University of Minnesota Press, 1985,
р. 35
269 Elder C. Real Natures and Familiar Objects. Cambridge, MA, MIT Press, 2004
166
организованными соответствующим образом частицами 271. Органи-
зованные мячеобразно частицы могут сделать все, что сделал бы мяч,
если бы существовал. Для опровержения этой и всех подобных пози-
ций легкая онтология обращается к условиям применения тех сор-
тальных терминов, чье использование в данных ситуациях является
уместным: если перед нами находятся организованные мячеобразно
частицы, нам не нужны какие-либо аргументы, и мы можем смело
применять сорталию «мяч». Томассон пишет следующее: «Кажется,
что мир, который описывает элиминативист – это мир, в котором есть
[мячи], в соответствии с условиями применения, связанными с сор-
тальным термином [“мяч”]. До тех пор, пока они обладают теми же
сорталиями с теми же условиями применения, что и те, которые ис-
пользуются сторонником обычных объектов, трудно понять, как реа-
листы и элиминативисты могут действительно расходиться в своих
ответах» 272. Привнесение новых каузальных сил не входит в условия
применения нашего слова «мяч», а значит мячи существуют в тех си-
туациях, где есть организованные мячеобразно частицы.
Даже если привнесение новых каузальных сил (или обладание
хоть какими-то каузальными силами) необходимо для существования
объектов определенного вида, данный критерий не будет универсаль-
ным. Всегда найдутся объекты другого вида, у которых условия при-
менения их сорталий этого не требуют. Например, симфонии или ро-
маны (в отличие от их отдельных исполнений и экземпляров) могут
существовать, вообще не обладая каузальными силами, поскольку та-
ковы условия применения терминов «симфония» и «роман». Подводя
итог, мы можем сказать, что общая ошибка сторонников содержа-
тельных критериев заключается в превращении критерия, приложи-
мого к одному виду объектов, в общий критерий существования 273.
Но критерии существования лишь отражают условия применения
терминов нашего языка, которые чрезвычайно многообразны, а зна-
чит ни один критерий не может быть универсальным, кроме чисто
формального критерия – мы имеем право заявить о существовании
чего-либо, если выполняются условия применения его термина:
«Учитывая связи между условиями применения и существованием,
271 Merricks T. Objects and Persons. New York, Oxford University Press, 2001 р. 56
272 Thomasson A. Ordinary Objects. Oxford, Oxford University Press, 2007 р. 156
273 Онтологические плюралисты, о которых мы говорим в главе 7, тоже обвинили бы
сторонников содержательных критериев существования в неправомерном обобще-

нии – перенесении способа бытия, свойственного лишь одной категории сущностей,
на все существующее вообще.
167
условия применения наших терминов могут (по семантическому нис-
хождению) быть выражены на объектном языке как условия суще-
ствования объектов (если таковые имеются), на которые ссылаются
эти термины, и условия существования объектов разных видов могут
быть настолько различными, насколько различны условия примене-
ния наших терминов. Таким образом, хотя каждый из этих предло-
женных критериев может быть релевантен как условие существова-
ния некоторых видов вещей (например, независимость от сознания
может быть релевантным критерием для фундаментальных частиц
или гор), они не используются легитимно в качестве критериев суще-
ствования чего бы то ни было вообще (например, независимость от
сознания не может быть легитимно использована в качестве критерия
существования денег или произведений искусства)» 274.
Упомянутая в приведенной нами цитате взаимосвязь между
метаязыком, на котором формулируются условия применения тер-
мина, и объектным языком, на котором говорится об условиях суще-
ствования обозначаемых термином объектов, является основой для
(МТ 3), третьего тезиса метаонтологии Томассон – значительное
число онтологических споров может быть решено с помощью триви-
альных аргументов из бесспорных посылок. Мы уже встречались с
такими аргументами при обсуждении ее теории – с помощью (КОРП)
мы доказывали существование корпораций. Чтобы аргумент стал
явно онтологическим, к нему необходимо добавить еще один вывод
– «Корпорации существуют». Третий тезис утверждает, что подобные
аргументы могут решить большинство или даже все онтологические
споры, в которые философы вовлечены столетиями. Мы можем дока-
зать существование свойств, чисел, событий:
(СВ) 1. Этот мяч красный.

2. Если мяч красный, то мяч обладает свойством быть крас-
ным.
3. Этот мяч обладает свойством быть красным.
4. Свойства существуют.
(ЧИС) 1. На столе стоят две кружки.

2. Если на столе стоят две кружки, то число стоящих на столе
кружек равно двум.
121
168
3. Число стоящих на столе кружек равно двум.
4. Числа существуют.
(СОБ) 1. Петр родился 5 октября.

2. Если Петр родился 5 октября, то событие рождения Петра
произошло 5 октября.
3. Событие рождения Петра произошло 5 октября.
4. События существуют.
В каждом из этих аргументов вторые посылки являются отра-

жением на объектном языке (языке первого порядка) метаязыковых
условий применения соответствующих терминов – «свойство»,
«число», «событие». Всем носителям языка должна быть очевидна
истинность вторых посылок, так как они являются концептуально не-
обходимыми аналитическими истинами – их истинность основана на
значении входящих в них слов, то есть на условиях их применения.
Истинность первых посылок устанавливается самым элементарным
эмпирическим исследованием. В результате происходит обесценива-
ние онтологических споров – они решаются с помощью тривиальных
аргументов из бесспорных посылок. Как отмечает Томассон, такой
легкий подход к онтологии не является чем-то совершенно новым.
Представители так называемого неофрегеанского направления в фи-
лософии математики, а также Стефан Шиффер 275 отвечали на некото-
рые онтологические вопросы 276 с помощью тривиальных аргументов.
Свою легкую онтологию Томассон представляет как обобщение и
развитие этих теорий – в отличие от них, легкая онтология должна
решать все вопросы о существовании, а не только какую-то их часть:
«Идея о том, что определенные онтологические споры могут быть
легко разрешены путем тривиальных аргументов из бесспорных ис-
тин, знакома по некоторым дискуссиям в современной метафизике.
До недавнего времени эта идея развивалась в основном в изолирован-
ных группах, например, неофрегеанцами в философии математики и
Стивеном Шиффером в его обсуждениях различных плеонастических
сущностей, а также мной при защите обычных объектов. Лишь
275Schiffer S. The Things We Mean. Oxford, Oxford University Press, 2003

276 У нео-фрегеанцев это вопросы о существовании математических объектов, а у
Шиффера – вопросы о так называемых плеонастических сущностях (pleonastic
entities), к которым он причисляет пропозиции, свойства, события и т. д., то есть все
те сущности, которые, с его точки зрения, существуют лишь в некоем неполноцен-
ном или скудном (thin) смысле.
169
относительно недавно эта точка зрения начала признаваться в каче-
стве единого подхода – и она также привлекает все больше симпа-
тий» 277. В связи с таким родством неофрегеанства и метаонтологии
Томассон мы сделаем небольшое отступление и рассмотрим, как два
его представителя – Боб Хейл и Криспин Райт – решают проблему
существования чисел.
Неофрегеанство, далее НФ, является ограниченным метаон-

тологическим подходом, который сосредотачивает свое внимание на
существовании математических объектов и особенно чисел. НФ
можно охарактеризовать как сочетание платонизма и неологицизма
(что такое принципы абстракции, будет объяснено ниже) 278:
(П) Платонизм: существуют независимые от сознания аб-

страктные объекты.
(НЛ) Неологицизм: математика аналитична.
(ПА) Принципы абстракции: ключом к обоснованию первых

двух принципов является опора на принципы абстракции, такие как
принцип Юма.
Как и теория Томассон, неофрегеанская метаонтология Хейла

и Райта – они называют ее абстракционизмом 279, поскольку централь-
ную роль в ней играет принцип абстракции – заметно отходит от
неокуайновской ортодоксии, которая при решении онтологических
вопросов ставила во главу угла квантор существования. Вместо этого
НФ сосредотачивает внимание на терминах нашего языка – онтоло-
гически нагруженное понятие объекта должно объясняться через син-
гулярные термины. Объект – это все то, что может быть обозначено
сингулярным термином, то есть именем или определенной дескрип-
цией. Данное положение Криспин Райт называет тезисом синтакси-
ческого приоритета (syntactic priority thesis), поскольку функцией
133
278 Eklund M. The metametaphysics of neo-Fregeanism // Bliss R., Miller J. T. M. (eds.)
The Routledge Handbook of Metametaphysics. London, Routledge, 2020 p. 146

279 Hale B., Wright C. The Metaontology of Abstraction // Chalmers D., Manley D., Was-
serman R. (eds). Metametaphysics: New Essays on the Foundations of Ontology. Oxford,

Oxford University Press, 2009 р. 178
170
слов, принадлежащих к синтаксической категории синглулярных тер-
минов, является ссылка (referring) на те или иные объекты: «Ключе-
вым моментом платонизма Фреге, согласно нашей интерпретации, яв-
ляется тезис о синтаксическом приоритете: категория объектов, в
частности, должна быть объяснена как включающая в себя все, на что
может ссылаться сингулярный термин, где подразумевается, что син-
гулярный термин получает референцию, благодаря его включению в
истинные утверждения соответствующего типа» 280.
Говоря более обобщенно, существует соответствие между
онтологическими категориями и типами терминов, которые их обо-
значают (сингулярные термины, предикаты и т. д.). Именно поэтому
для определения того, какие объекты существуют, нам следует выяс-
нить, на что ссылаются сингулярные термины в истинных утвержде-
ниях: «Если сущности, принадлежащие к определенной онтологиче-
ской категории, являются просто тем, что обозначают выражения
определенной логической категории, тогда мы можем аргументиро-
вать существование сущностей такого рода, утверждая, что суще-
ствуют истинные утверждения, включающие выражения соответ-
ствующего типа. Если, например, существуют истинные утвержде-
ния, включающие выражения, функционирующие как сингулярные
термины, то существуют объекты некоторого соответствующего
вида. Если сингулярные термины таковы, что, если они вообще обла-
дают референтом, они ссылаются на числа, то есть числа» 281. По-
скольку объект – это то, на что ссылаются сингулярные термины, то
для полноты теории нам необходимо независимое определение этих
терминов, мы не можем просто сказать, что сингулярные термины –
это термины, которые могут ссылаться на объекты. Чтобы избежать
круга в определении, НФ дает инференциальное определение сингу-
ляррных терминов, то есть определяет их через их взаимодействие с
другими видами терминов, через синтаксическую роль в предложе-
ниях, через выводы с их участием и т. д. Сингулярные термины, в от-
личие, например, от союзов или глаголов, особенно хорошо подходят
для утверждений тождества вроде «Марк Твен – это Сэмюэл Кле-
менс».
Следует заметить, что для НФ-метаонтологии важны не син-
гулярные термины сами по себе, но сингулярные термины в рамках
истинных предложений. Возьмем, например, термин «Эйфелева
280 Wright C. Frege’s Conception of Numbers as Objects. Aberdeen, Aberdeen University

Press, 1983 р. 53
281 Hale B. The Bearable Lightness of Being // Axiomathes. 2010. № 20 р. 406
171
башня». Это сингулярный термин и его функция – ссылаться на объ-
ект. Но как мы можем быть уверены, что он действительно ее выпол-
няет и на что-то ссылается? По мнению сторонников НФ, термин бу-
дет ссылаться, если он является частью истинного предложения, по-
скольку в истинном предложении сингулярный термин действи-
тельно выполняет предназначенную ему функцию. Если бы он ее не
выполнял, то предложение не было бы истинным. Если «Эйфелева
башня была построена в XIX веке» истинно, то термин «Эйфелева
башня» ссылается на объект. Получается, что сингулярным терминам
для обладания референцией «… требуется не больше того, что они
встречаются в истинных утверждениях, свободных от всех эпистемо-
логических, модальных, цитатных и других форм лексики, которые,
как стандартно признается, ставят под угрозу прямую референциаль-
ную функцию» 282.
Данный подход Хейл и Райт использовали для доказатель-
ства существования чисел. В частности, Хейл сформулировал так
называемый Фрегеанский аргумент в пользу их существования 283:
1. Если ряд выражений функционирует как сингулярные тер-

мины в истинных высказываниях, то существуют объекты, обознача-
емые выражениями, принадлежащими этому ряду.
2. Числа, а также многие другие числовые выражения, функ-

ционируют таким образом во многих истинных утверждениях (как
чистой, так и прикладной математики).
3. Существуют объекты, обозначаемые этими числовыми вы-

ражениями (т.е. существуют числа).
Но с числами есть дополнительная сложность – противники

НФ могут отвергнуть истинность всех предложений, сингулярные
термины которых должны ссылаться на числа. Фикционалисты (см.
главу 6), например, скажут, что предложение «Два плюс три равня-
ется пяти» ложно и представляет собой чрезвычайно полезную фик-
цию, в связи с чем и кажется нам истинным. Сторонникам НФ нужно
каким-то образом показать, что спорные утверждения выводимы из
тех, с которыми все согласятся. Для этого Хейл и Райт используют
282 Hale B., Wright C. The Reason’s Proper Study. Oxford, Oxford University Press, 2001
р. 8
283 Hale B. Abstract Objects, Oxford, Blackwell, 1987 р. 11
172
фрегеанский принцип абстракции – с его помощью мы можем вво-
дить новые сингулярные термины, опираясь на бесспорные утвержде-
ния, в которых этих терминов нет. Сам Фреге пояснял его на понятии
направления: «Суждение: “Прямая а параллельна прямой b” в знаках:
а // b
также может пониматься как равенство. Если мы так посту-

паем, то получаем понятие направления и говорим: “Направление
прямой а равно направлению прямой b”. Таким образом, мы заменили
знак // на более общий =, тем, что распределили особое содержание
первого между а и b. Мы расчленили содержание иначе, нежели из-
начальный способ и, благодаря этому, получили новое понятие» 284.
Задействованный у Фреге принцип абстракции для направлений
можно сформулировать следующим образом (где dir – направление, а
// – параллельность):
(НАПР) dir(a) = dir(b) ↔ a // b
Принцип (НАПР) можно рассматривать как имплицитное

определение понятия направления, с помощью которого мы можем
вводить это понятие/обозначающий его сингулярный термин туда,
где его до этого не было: от разговора о параллельных прямых мы
переходим к разговору о направлениях этих прямых и утверждаем,
что эти направления тождественны. В более общем виде принцип аб-
стракции у Хейла и Райта выглядит так:
(ПА) (∀х)(∀у)(Σ(х) = Σ(у) ↔ E(х, у)),
где х и у – переменные определенного типа, Σ – формирую-

щий термин оператор (term-forming operator), а Е – отношение экви-
валентности предметов определенного типа, то есть такое, которое
является рефлексивным (каждое х находится в этом отношении к
себе), симметричным (если х Е-относится к у, то у Е-относится к х) и
транзитивным (если х Е-относится к у, а у Е-относится к z, то х Е-
относится к z). В примере Фреге х и у – прямые, отношение Е –
284Фреге Г. Логико-философские труды. Новосибирск, Сибирское университетское

издательство, 2008 с. 199
173
отношение параллельности, а оператор Σ формирует термин «направ-
ление».
Хейл и Райт рассматривают (НАПР) и другие примеры прин-
ципа абстракции как имплицитные стипулятивные определения вво-
димых понятий/сингулярных терминов, что должно дать принципу
аналитический статус. При этом предполагается, что отношение эк-
вивалентности и его реляты уже знакомы нам и никаких вопросов не
вызывают, а значит мы имеем полное право воспользоваться (ПА) и
обоснованно ввести новые сингулярные термины: «Что имеет реша-
ющее значение с абстракционистской точки зрения, так это эписте-
мологическая перспектива, которая рассматривает эти принципы, по
сути, как стипулятивные имплицитные определения оператора – и,
следовательно, нового вида термина, образованного с его помощью,
и соответствующего сортального понятия. Для этой цели предполага-
ется, что отношение эквивалентности E уже понято, и что типы сущ-
ностей, составляющих его область применения, знакомы – что каж-
дый соответствующий пример правой части абстракции [E(х, у)]
имеет условия истинности, которые понятны и о которых в доста-
точно широком диапазоне случаев может быть известно, удовлетво-
рены они или нет…» 285. Поскольку E(х, у) и Σ(х) = Σ(у) имеют одни и
те же условия истинности, и Σ(х) = Σ(у) выводится из E(х, у) с помо-
щью аналитически истинного принципа абстракции (ПА), мы без
труда можем переходить от утверждений, где нет данного сингуляр-
ного термина к утверждениям, где он фигурирует. Теперь следует
вспомнить, что в НФ-подходе именно с помощью сингулярных тер-
минов определяется существование объектов. В результате следует
главный метаонтологический вывод – существование определенного
рода объектов может быть тривиально выведено из бесспорных по-
сылок с помощью аналитически истинного принципа. В процессе вы-
вода мы правомерно переходим от утверждения, не имеющего опре-
деленных экзистенциальных импликаций (утверждение о параллель-
ных прямых не подразумевает в явном виде существования направле-
ний), к утверждению, обладающему этими импликациями (утвержде-
ние о тождестве направлений прямых подразумевает существование
направлений). Хейл и Райт называют центральной онтологической
идеей то, «… что допустимо фиксировать условия истинности одного
вида утверждений как совпадающие с условиями истинности другого
285Hale B., Wright C. The Metaontology of Abstraction // Chalmers D., Manley D., Was-
serman R. (eds). Metametaphysics: New Essays on the Foundations of Ontology. Oxford,
174
– “вид” здесь относится к чему-то вроде логической формы – таким
образом, что явные экзистенциальные импликации первого превы-
шают последствия второго, хотя эпистемологический статус послед-
него … наследуется первым» 286. Если истинно, что имеются парал-
лельные друг другу линии, то истинно, что существует такой аб-
страктный объект, как направление.
Поскольку НФ касается в основном философии арифметики,
центральным для метаонтологической позиции Хейла и Райта явля-
ется принцип абстракции, позволяющий доказать существование чи-
сел. Он получил название принципа Юма и выглядит следующим об-
разом 287:
(ПЮ) Число Fs тождественно числу Gs, если и только если Fs

и Gs являются равночисленными (equinumerous), где Fs и Gs являются
равночисленными, если и только если Fs находятся во взаимно одно-
значном соответствии с Gs.
С его помощью мы можем перейти от разговора о равночис-

ленности каких-либо объектов к разговору об их числе, из которого
уже можно, с точки зрения НФ, делать онтологические выводы: по-
скольку в истинном предложении есть синглулярные термины, ссы-
лающиеся на числа («число Fs», «число Gs»), то числа существуют.
Если на столе лежит по пять вилок и ложек, то мы можем сказать, что
«Вилки и ложки на столе равночисленны», а затем сказать, что
«Число вилок на столе тождественно числу ложек» и утверждать, что
числа существуют.
По мнению Томассон, аргументы сторонников НФ можно

представить таким образом, что становится заметным сходство этого
подхода и ее собственной легкой онтологии. Аргументы с использо-
ванием принципа Юма аналогичны, по сути, тривиальным аргумен-
там с бесспорными посылками, о которых говорится в третьем тезисе
метаонтологии Томассон (МТ 3). Типичный неофрегеанский аргу-
мент она представляет следующим образом:
(НФЧ) 1. Бесспорная истина: Чашки и блюдца раночисленны.
Ibid., рр. 180-181

286
Eklund M. The metametaphysics of neo-Fregeanism // Bliss R., Miller J. T. M. (eds.)

287
The Routledge Handbook of Metametaphysics. London, Routledge, 2020 p. 143

175
2. Концептуальная истина (принцип Юма): Число ns = числу
ms, если и только если ns и ms равночисленны.
3. Выведенное утверждение: Число чашек = числу блюдец.
Затем неофрегеанцы выводят существование чисел из присут-

ствия ссылающихся на них сингулярных терминов («число чашек» и
«число блюдец») в истинном выведенном утверждении. Параллели
между НФ и метаонтологией Томассон очевидны. Главное отличие
между теориями в том, какую именно концептуальную истину они
используют. Концептуальные истины неофрегеанцев – принципы аб-
стракции (при доказательстве существования чисел – это принцип
Юма), которые они рассматривают как имплицитные стипулятивные
определения, а концептуальные истины Томассон – истины, базиру-
ющиеся на условиях применения тех или иных терминов нашего
языка. Из этой разницы вытекает и различие в степени общности тео-
рий: принципы абстракции позволяют выводить существование лишь
тех или иных абстрактных объектов, а условия применения есть у
всех терминов нашего языка. Поэтому Томассон рассматривает ме-
таонтологию НФ как частный случай своей теории: «Обобщение под-
хода таким образом делает его более мощным. Хотя неофрегеанский
… подход был создан в основном для решения споров о сущностях,
отличных от конкретных объектов, этот подход [подход Томассон]
столь же эффективен для решения вопросов о существовании обыч-
ных конкретных объектов, как и для решения споров о трудноулови-
мых абстрактных или философских сущностях» 288. С помощью аргу-
мента, аналогичного (НФЧ), мы можем доказать существование кон-
кретных объектов, например, столов:
(СТОЛ) 1. Бесспорная истина: Есть частицы, организованные

столообразно.
2. Концептуальная истина: Если есть частицы организован-

ные столообразно, то есть столы.
3. Выведенное утверждение: Есть столы.
142
176
Более того, у подхода Томассон есть еще одно преимущество
– он может обойтись вообще без аргументов подобных (СТОЛ) в слу-
чае, если критик поставит под сомнение его первую посылку (критик
может оказаться элиминативистом в отношении всех объектов или
считать, что существует лишь один объект – наша Вселенная). Легкая
онтология позволяет компетентному носителю языка при восприятии
определенным образом выглядящей ситуации заявить, что есть
столы: «… компетентный носитель имеет не меньшее право, исполь-
зуя свою концептуальную компетентность, сделать вывод “есть стол”
из достоверного наблюдения за интерьером ресторана, чем сделать
вывод “есть свойство” из знания истинности того, что “платье
Бейонсе красное”. Использование подхода, который я рекомендовала,
позволяет нам рассматривать оба онтологических вывода как одина-
ково допустимые для тех, кто обладает соответствующей концепту-
альной компетенцией» 289.
Подводя итог изложению своей метаонтологии, Томассон пе-

речисляет ее главные достоинства и преимущества. Во-первых, лег-
кая онтология дает возможность простого решения всех онтологиче-
ских споров, которое философы ведут не одно столетие. Во-вторых,
как способы поиска ответов на онтологические вопросы, так и сами
ответы хорошо согласуются с нашими обыденными представлени-
ями, со здравым смыслом и не требуют ничего, кроме языковой ком-
петенции и эмпирической информации. В-третьих, теория объясняет
наше знание математических и других абстрактных объектов 290.
Несмотря на перечисленные достоинства, легкая онтология не
завоевала значительного признания, она и родственные ей подходы
остаются позицией меньшинства. Какие же аргументы выдвигаются
против этой метаонтологии? Мы рассмотрим несколько основных
возражений.
Одно из наиболее распространенных возражений обвиняет
легкую онтологию и родственные ей теории, в частности неофрегеан-
ство, в неправомерном смешении языка и мира. При доказательстве
реального существования объектов Томассон опирается на концепту-
альные, аналитические истины, которые отражают лингвистические
правила, то есть правила использования слов нашего языка. Но
289Ibid., p.143
290Подробнее о трудностях со знанием абстрактных объектов см. Кононов Е. А. Ана-
литическая метафизика. Тематический обзор. 2-е изд., испр. и доп. М. 2023 с. 82-85
177
выводить метафизические следствия из лингвистических посылок не-
правильно. Мы действительно можем прийти к выводу, что какой-
либо термин уместен в определенной ситуации, но где гарантия того,
что обозначаемый термином объект существует? Томассон пишет об
этом возражении так: «Идея заключается в следующем: истины, ле-
жащие в основе легких выводов, являются фундаментальными линг-
вистическими или концептуальными принципами (отражающими
правила использования наших терминов или понятий); сущности –
это объекты в мире. Итак (возражение продолжается), как лингвисти-
ческие принципы могут гарантировать существование реальных сущ-
ностей?» 291. Для противников теории это выглядит как трюк фокус-
ника, вытаскивающего кролика из пустого цилиндра: «Аргументы
выдвигаются с ощутимым чувством дерзости, как будто кролика вот-
вот вытащат из шляпы» 292. Мэтти Эклунд критикует неофрегеанцев
теми же самыми словами, заявляя, что их теория: «… может пока-
заться неприятно близкой к попытке вытащить кролика из шляпы.
Действительно ли можно получить столь много за столь мало?» 293.
Томассон уверена, что все подобные возражения основаны на недо-
понимании легкой онтологии и родственных ей теорий. Они не явля-
ются антиреалистскими. Тривиальные аргументы Томассон и
неофрегеанцев позволяют нам с легкостью выводить существование
тех или иных объектов, но они не создают их. Концептуальные ис-
тины вводят новые термины, такие как «пропозиция», «число»,
«свойство», «событие», «стол», но в результате этого появляется
лишь новое слово, а не новый объект. Сами объекты существуют, как
правило, независимо 294 от нашего сознания и языка (если речь не идет
216
292 Yablo S. A Priority and Existence // Boghossian P., Peacocke, C. (eds.) New Essays on
the A Priori. Oxford: Oxford University Press р. 197

293 Eklund M. Neo-Fregean Ontology // Philosophical Perspectives, 2006, № 20 р. 97
294 Это позиция самой Томассон. Некоторые родственные ее теории подходы счи-
тают, что с помощью тривиальных аргументов можно доказать существование

только не вполне реальных объектов, наподобие пропозиций или свойств, которые
Стивен Шиффер называет плеонстическими сущностями и считает своего рода те-
нями предложений или терминов нашего языка. Шиффер пишет об этом так: «Воз-
можно, лучшим ответом на характерную особенность “нечто из ничего” было бы до-
пустить существование сущностей, которые, казалось бы, чудесным образом воз-
никли благодаря манере говорить, но относиться к их существованию соответствую-
щим образом дефляционно или минималистично. Состояния, события, свойства и
пропозиции действительно существуют, но, признавая это, мы просто подыгрываем
языковым играм, которые вводят эти понятия, и в природе этих вещей нет ничего
178
о социальных сущностях, вроде корпораций или браков). Существо-
вание соответствующих объектов скрытно утверждается в бесспор-
ных истинах из тривиальных аргументов. Например, в первой по-
сылке из аргумента (СТОЛ) говорится о существовании организован-
ных столообразно частиц, но в ситуации, где есть организованные та-
ким образом частицы, стол уже существует. Аргумент нужен, чтобы
показать, что в этой ситуации мы имеем право применить слово
«стол» и сказать, что столы существуют. Сами столы ни нами, ни
нашим языком не создаются. Однако нам не следует волноваться, что
в мире не хватит объектов для вводимых нами терминов, и они оста-
нутся без референтов – наличие объекта гарантируется той бесспор-
ной истиной, с которой начинается тривиальный аргумент, хотя в
этой посылке и нет ссылающегося на данный объект термина: «… с
точки зрения сторонника легкой онтологии, мы можем сказать, по-
чему у нас нет причин беспокоиться о том, что может не хватить со-
ответствующих принципам “объектов”: концептуальные истины, ле-
жащие в основе тривиальных выводов, являются аналитическими
принципами, которые гарантируют, что иногда для применения но-
вого термина требуется не больше, чем для выполнения определен-
ных других условий (или чем требуется для выполнения условий ис-
тинности бесспорного предложения). С этой точки зрения, поскольку
для применения “стол” требуется не больше, чем для того, чтобы
были частицы, организованные столообразно, не требуется никакой
метафизической магии, никакого “внезапного появления”, чтобы был
стол при условии, что есть частицы, организованные столообразно (а
учитывая, что есть стол, гарантированно есть объект в покрывающем
смысле слова “объект”)» 295. Легкая онтология может вытащить кро-
лика из шляпы только потому, что он там уже находится.
Чтобы подчеркнуть реалистский характер своей теории, То-
массон проводит четкое различие между метаонтологическим и онто-
логическим компонентами легкой онтологии:
(МЕТОНТ) На метаонтологическом уровне легкая онтология

является дефляционной теорией – вопросы о существовании явля-
ются осмысленными и на них можно дать ответы, но эти ответы
можно дать с помощью тривиальных аргументов, используя
большего, чем определяют эти маленькие языковые игры» (Schiffer S. A Paradox of

Meaning // Noûs. 1994. № 28(3). р. 305).
179
эмпирические и концептуальных средства и не испытывая при этом
принципиальных трудностей эпистемически метафизического харак-
тера.
(ОНТ) На онтологическом уровне легкая онтология является

простым реализмом (simple realism). На большинство из интересую-
щих философов вопросов о существовании теория дает положитель-
ный ответ – соответствующие сущности существуют. Обо всех этих
сущностях мы можем сказать, что они существуют в одном и том же
простом смысле. Сущности, чье существование доказывается триви-
альными аргументами (это могут быть как абстрактные пропозиции,
так и конкретные столы), не создаются нами и не обладают каким-
либо скудным или ущербным существованием.
Кроме вышеизложенной общей критики против тривиальных

аргументов выдвигаются и более частные возражения. Некоторые
философы, вслед за Куайном 296, ставят под вопрос само существова-
ние аналитических истин и осмысленность деления истин на анали-
тические и синтетические. Но вторые посылки тривиальных аргумен-
тов являются истинами именно такого типа. Томассон подробно раз-
бирает и пытается опровергнуть аргументы Куайна 297. Мы не будем
на этом останавливаться, так как это займет слишком много места и
уведет нас в сторону от метаонтологии. Скажем лишь, что согласно
результатам проведенного Рhilpapers в 2020 году опроса, 62.48% при-
нявших в нем участие философов признают деление истин на анали-
тические и синтетические 298. Поэтому позиция Томассон не является
маргинальной или экзотической в этом отношении.
Другой вид критики опирается на так называемый аргумент
плохой компании. По мнению некоторых философов, с помощью ар-
гументов, аналогичных тривиальным аргументам, можно «доказать»
существование того, чего доказать таким образом явно нельзя или до-
казать существование явно несуществующих объектов. В своих аргу-
ментах Томассон использовала, например, следующие концептуаль-
ные истины, которые она называет влекущими существование конди-
ционалами (existence-entailing conditionals):
296 Quine W. V. O. Two Dogmas of Empiricism // Philosophical Review. 1951. № 60(1).

р. 20-43
297 Thomasson A. Ordinary Objects. Oxford, Oxford University Press, 2007 рр. 28-53
298 https://survey2020.philpeople.org/survey/results/all
180
1. Если мяч красный, то мяч обладает свойством быть крас-
ным (а значит есть свойства).
2. Если на столе стоят две кружки, то число стоящих на столе

кружек равно двум (а значит есть числа).
3. Если есть частицы организованные столообразно, то есть

столы.
Проблема в том, что нетрудно придумать концептуальные ис-

тины, неотличимые на первый взгляд от данных кондиционалов, но
ведущие к абсурдным выводам. Тим Баттон, например, предлагает та-
кой кондиционал (мы приводим его на английском, поскольку в пе-
реводе смысл теряется) 299:
4. If I did it for him, then I did it for his sake (and so there are
sakes).
В английском есть устойчивое выражение «for someone's

sake», означающее «ради кого-либо», поэтому «I did it for his sake»
можно перевести как «Я сделал это ради него». Очевидно, что ника-
ких объектов, обозначаемых английским сиингулярным термином
«sake», не существует. Примерным аналогом русском языке может
быть такой кондиционал 300:
5. Если он ничего не делает, то он бьет баклуши (а значит есть

баклуши).
В пользу существования теистического Бога тоже можно

сформулировать подобный кондиционал:
6. Если понятие Бог включает совершенство (свойство быть

совершенным), то Бог существует.
299 Button T. Deflationary metaphysics and ordinary language // Synthese. 2020. № 197. р.
35
300Изначально слово «баклуши» действительно ссылалось на объект – обрубки дре-
весины, но во фразеологизме «бить баклуши» его референциальная функция уже
утрачена, и из того, что человек бездельничает, не следует существования каких-
либо объектов.
181
Но большинство современных философов, даже верующих и
даже сторонников онтологического аргумента, посчитают такое про-
стое доказательство бытия Бога слишком легким и неправомерным.
Мэтти Эклунд предлагает еще два кондиционала, которые
взятые вместе приводят к очевидному противоречию. Эти кондицио-
налы должны ввести в наш язык два новых термина «хсредце»
(«xheart») и «хпечень» («xliver») 301:
7-1. Только если есть сердце и нет хпеченей, то есть хсредце.

7-2. Только если есть печень и нет хсердец, то есть хпечень.
Каждый из кондиционалов доказывает существование объек-

тов определенного вида, но они не могут сосуществовать, а значит,
по крайней мере один из кондиционалов не является концептуальной
истиной. Но какой и почему? И есть ли принципиальное отличие пло-
хих кондиционалов от хороших?
Томассон уверена, что да, принципиальная разница суще-
ствует, и она заключается в тех терминах, которые используются в
плохих/хороших кондиционалах. В хороших кондиционалах введе-
ние новых терминов должно отвечать определенным условиям. Если
эти условия соблюдены, то мы можем сказать, что новый сортальный
термин минимально введен (minimally introduced) в наш язык. Усло-
вий всего три (L – язык не содержащий вводимый термин):
1. Термин должен вводиться с помощью кондиционала, даю-

щего достаточные условия для его применения, сформулированного
с использованием существующих терминов L и/или других мини-
мально введенных терминов.
2. Введение этого термина не должно аналитически влечь за
собой ничего такого, что можно было бы сформулировать на нерас-
ширенном L, и что уже аналитически не вытекало бы из истин, изло-
женных на L.
3. Термин также должен быть связан с достаточными услови-
ями соприменения (coapplication conditions), чтобы мы могли выно-
сить суждения о тождестве и различии объектов, обозначаемого им
сорта. Это условие делает вводимые термины сортальными.
301 Eklund M. Neo-Fregean Ontology // Philosophical Perspectives. 2006. №20. рр. 112-
113
182
Данные условия должны отсеять все плохие кондиционалы.
Первое отвергает кондиционалы Эклунда 7-1 и 7-2, поскольку в них
новые термины не вводятся с помощью уже существующих терми-
нов, а с помощью друг друга. Второе условие позволяет отвергнуть
кондиционал 6 о существовании Бога, поскольку существование все-
могущего и всеведущего творца аналитически влечет за собой, напри-
мер, существование того, кто сотворил вселенную из ничего. Однако
ничто в языке, в котором нет понятия теистического Бога, этого ана-
литически не влечет. Третье условие должно исключить sakes и ба-
клуши из кондиционалов 4 и 5 и все подобные абсурдные объекты –
у обозначающих их терминов «sakes» и «баклуши» нет условий со-
применения и мы не можем сказать, когда человек бьет те же самые
баклуши, что и раньше.
Некоторые критики считают, что даже хорошие кондицио-
налы (как и тривиальные аргументы, в которые они входят) не дости-
гают нужной Томассон цели и не имеют онтологического значения.
По мнению Томаса Хофвебера 302, функция этих кондиционалов в
нашем языке совсем другая, в связи с чем мы не можем делать на их
основании выводы о существовании чего-либо. Например, сам кон-
диционал 1 «Если мяч красный, то мяч обладает свойством быть крас-
ным (а значит есть свойства)» и подобные ему кондиционалы вполне
правомочны, но добавление в скобках неверно. Причина этого проста
– функция кондиционалов заключается в смене акцентов, привлече-
нии нашего внимания к какому-то аспекту того, что утверждается, а
не в доказательстве существования тех или иных сущностей. Хофве-
бер поясняет это на примере. Томассон считает концептуальной ис-
тиной следующий кондиционал:
(ЮП) Если Юпитер обладает четырьмя спутниками, то число

спутников Юпитера равно четырем 303.
Данный кондиционал концептуально истинен, поскольку

утверждения «Юпитер обладает четырьмя спутниками» и «Число
спутников Юпитера равно четырем» концептуально эквивалентны:
(ЮП*) Юпитер обладает четырьмя спутниками, если и только

если число спутников Юпитера равно четырем.
302 Hofweber T. Thomasson on Easy Arguments // Garcia-Godinez M. (ed.) Thomasson on
Ontology. Cham, Palgrave Macmillan, 2023 рр. 39-60

303 На самом деле у Юпитера около ста спутников.
183
В нашем повседневном языке присутствуют оба этих утвер-

ждения, в связи с чем Хофвебер задается вопросом – почему это так?
Зачем нужны два разных, но концептуально эквивалентных предло-
жения? Он пишет: «… возникает вопрос, почему в нашем языке
должны быть оба этих концептуально эквивалентных предложения, и
почему мы когда-либо произносили одно, а не другое в обычном об-
щении. В конце концов, они концептуально эквивалентны, поэтому,
какое из них мы бы использовали, не может иметь значения. В част-
ности, поскольку одно из эквивалентных предложений длиннее и
сложнее, казалось бы, от него должно быть мало пользы. В конце кон-
цов, зачем лишние усилия?» 304.
Хофвебер отвечает на данный вопрос так: два эквивалентных
предложения разной формы нужны для эффекта фокусировки (focus
effect), то есть для привлечения внимания слушателей к определен-
ному аспекту того, что говорится. Когда мы говорим: «Число спутни-
ков Юпитера равно четырем», мы хотим акцентировать внимание не
на том, что у Юпитера вообще есть спутники, а на том, что их всего
четыре. Того же самого эффекта можно было бы достичь особым вы-
делением слова «четырьмя» в первом предложении – мы могли бы
произнести его громче или написать заглавными буквами «Юпитер
обладает ЧЕТЫРЬМЯ спутниками». Доказательством этому может
служить характер вопросов, подходящих для каждого из предложе-
ний: «То, что это так, можно доказать, посмотрев на соответствие во-
просов и ответов в различных предложениях, т. е. какие предложения
являются правильными ответами на какие вопросы. В двух словах,
если вы спросите, что я ел на обед, можно ответить, что у меня было
два рогалика, но странно отвечать, что количество рогаликов, кото-
рые я съел, равно двум. Это подчеркивает неправильную вещь:
сколько я съел, а не что я съел. Но если вы спросите, сколько у меня
было рогаликов на обед, то все в порядке» 305. Для предложений про
спутники Юпитера вопросы также разнятся:
(ЮП-1) Есть ли у Юпитера спутники? – Юпитер обладает че-

тырьмя спутниками.
(ЮП-2) Сколько именно у Юпитера спутников? – Число спут-
ников Юпитера равно четырем.
304 Hofweber T. Thomasson on Easy Arguments // Garcia-Godinez M. (ed.) Thomasson on
Ontology. Cham, Palgrave Macmillan, 2023 рр. 44

305 Ibid., p. 45
184
Хофвебер приходит к выводу, что семантической функцией

слова «четыре» является в обоих случаях модификация существи-
тельного «спутник», а не ссылка на объект (число четыре): «… тогда
“четыре” в “Число спутников Юпитера равно четырем” не является
референциальным. Его семантическая функция заключается в моди-
фикации существительного, но синтаксически оно появляется вдали
от существительного для эффекта фокусировки. Но референция – это
также семантическая функция, и она несовместима с модификацией
существительного» 306.
В ответ на данное возражение Томассон частично соглаша-
ется с Хофвебером – изменение положения слова «четыре» в предло-
жении может быть связано с эффектом фокусировки. Однако данный
эффект никак не связан с вопросом о наличии у слова референта: мы
можем сказать: «Петр любит Марию» или «Мария любима Петром»,
где место того или иного имени определяется нашим желанием сфо-
кусировать внимание собеседника на Петре либо Марии. Однако во
всех случаях имена ссылаются на соответствующих людей: «Таким
образом, их присутствие в предложении с эффектом фокусировки
само по себе не может дать нам никаких оснований сомневаться в
том, что соответствующие термины выполняют референциальную
функцию» 307.
В заключение главы мы кратко остановимся на вопросах ме-

тодов онтологии. Томассон отвергает куайновскую методологию вы-
явления онтологических обязательств научных теорий, в чем она ви-
дит одно из важных преимуществ легкой онтологии. Мы не обязаны
принимать существование тех и только тех сущностей, по которым
мы должны квантифицировать в наших наилучших научных теориях.
Во-первых, квантификация не играет никакой онтологиче-
ской роли – через тривиальные аргументы мы можем вводить новые
термины в язык и доказывать существование тех объектов, по кото-
рым мы ранее не квантифицировали. Все происходит наоборот, кван-
тификация следует за сингулярными терминами – введя новый тер-
мин, мы можем, если захотим, заменить его переменной, связанной
квантором существования.
306 Ibid., p. 47
307 Thomasson A. Ordinary Objects. Oxford, Oxford University Press, 2007 р. 278
185
Во-вторых, куайновская стратегия перефразирования (о ней
см. главу 1) теряет всякий смысл – даже если мы, например, перефра-
зируем все предложения с упоминанием чисел так, чтобы эти упоми-
нания убрать, мы всегда можем воспользоваться тривиальными аргу-
ментами и их вернуть. Томассон приходит к выводу, что «… должны
ли мы квантифицировать по числам, столам, пропозициям, свойствам
или чему-либо еще, в значительной степени не имеет значения, если
любое утверждение, которое мы использовали бы для замены кванти-
фицированного утверждения, приводит нас путем тривиальных выво-
дов к тому, в котором мы действительно используем соответствую-
щие ссылающиеся существительные или квантифицируем по сущно-
стям такого рода» 308. Впрочем, Томассон отвергает лишь исключи-
тельность куайновского критерия, мы не должны признавать суще-
ствование только тех сущностей, по которым мы квантифицируем,
но квантификация может быть одним из способов доказательства су-
ществования, хотя тривиальные аргументы делают ее не особо полез-
ной.
В-третьих, Томассон отвергает куайновскую зацикленность
на научных теориях – тривиальные аргументы могут выводить суще-
ствование из самых обычных истинных утверждений, не являющихся
частью научной теории. Шляпы, столы и кружки не фигурируют в
научных теориях, однако они существуют, и мы можем это доказать.
Куайновский критерий может быть полезен для проведения различия
между базовыми для науки сущностями и всеми остальными.
Если принять методологию Томассон, то что произойдет с он-
тологией как входящей в состав метафизики философской дисципли-
ной? По сути, она должна исчезнуть, поскольку тривиальные аргу-
менты дадут ответ на значительное большинство специфически фи-
лософских онтологических вопросов – о существовании свойств, про-
позиций, чисел, множеств, обычных объектов и т. д. Причем подав-
ляющее большинство этих ответов будут утвердительными – спор-
ные сущности действительно существуют. По мнению Томассон, та-
кой результат следует оценивать положительно, поскольку раньше
онтологические споры были бесплодными и не могли быть удовле-
творительно разрешены с помощью ортодоксальной методологии. Но
исчезновение онтологии не означает конца метафизики в целом, ко-
торая может заниматься самыми различными вопросами, не касаю-
щимися существования каких-либо сущностей: «Помимо вопросов
308 Ibid., p. 131

186
существования, метафизика рассматривает целый ряд вопросов, ко-
торые являются (имплицитно или эксплицитно) модальными вопро-
сами: вопросы о сущностях и природе, условиях тождества и посто-
янства, условиях существования, контрфактических ситуациях и так
далее. Метафизика также рассматривает вопросы взаимоотношений:
вопросы о том, как связаны сущности “более высокого уровня” и “бо-
лее низкого уровня”, вопросы о конституции, зависимости, супер-
вентности, редукции и (наиболее заметно в недавней литературе) ба-
зировании [grounding]» 309. Томассон уверена, что все они могут быть
решены концептуальными и/или эмпирическими методами, без обра-
щения к тяжеловесной метафизике, характерной для неокуайнов-
ского подхода.
Некоторые философы, соглашаясь с Томассон относительно
легкости вопросов существования, не разделяют ее мнения о конце
онтологии. В частности Джонатан Шаффер, чья теория будет рас-
смотрена в главе 9 согласен с тем, что на большинство традиционных
онтологических вопросов легко дать положительный ответ, но онто-
логия как дисциплина должна отвечать не на куайновский вопрос
«Что есть?», а на аристотелевский вопрос «Что на чем базируется?».
1. Brenner А. Easy ontology, application conditions and infinite

regress // Analysis. 2018. № 78(4). рр. 605-614
2. Garcia-Godinez M. (ed.) Thomasson on Ontology. Cham, Pal-
grave Macmillan, 2023
309 Ibid., p. 325

187
3. Korman D. Easy Ontology without Deflationary Metaontology
// Philosophy and Phenomenological Research. 2019. № 99(1). рр. 236-
243
4. Raab J. The unbearable circularity of easy ontology // Synthese.
2021. № 199(1-2). рр. 3527-3556.
5. Thomasson A. Answerable and Unanswerable Questions //
Chalmers D., Manley D., Wasserman R. (eds). Metametaphysics: New Es-
says on the Foundations of Ontology. Oxford, Oxford University Press,
2009 рр. 444-471
6. Thomasson A. Existence Questions // Philosophical Studies.
2008. № 141. рр. 63–78
7. Thomasson A. Experimental Philosophy and the Methods of
Ontology // Monist. 2012. № 95(2). рр. 175–99
8. Thomasson A. Ontology Made Easy. Oxford, Oxford University
Press, 2014
9. Thomasson A. Ordinary Objects. New York: Oxford University
Press, 2007
10. Thomasson A. The Easy Approach to Ontology // Axiomathes.
2009. № 19(1). рр. 1–15
188
Глава 6. Фикционалистская метаонтология С. Ябло
Глава 6.
Фикционалистская
метаонтология С. Ябло
Рассматриваемый в данной главе фикционализм, хотя и не

причисляется к дефляционизму, о котором шла речь в двух предыду-
щих главах, является достаточно близкой к нему позицией. Он также
производит своего рода обесценивание некоторых онтологических
споров, поскольку считает спорные сущности фиктивными, суще-
ствующими лишь согласно определенной истории, фикции. В связи с
этим фикционализм и дефляционизм часто объединяют, называя их
промежуточными позициями между антиреализмом, умеренной фор-
мой которого является фикционализм, и реализмом, умеренной фор-
мой которого является дефляционизм: «Фикционализм и дефляцио-
низм – это два умеренных метаонтологических взгляда , которые за-
нимают промежуточное положение между крайностями жесткого ре-
ализма и крайнего элиминативизма в отношении определенных видов
сущностей (например, чисел, множеств, пропозиций, возможных
189
миров или вымышленных персонажей). Фикционализм – это умерен-
ная форма антиреализма, которая отрицает существование рассмат-
риваемых сущностей, но оправдывает разговоры об этих сущностях
как о чем-то сродни полезной художественной литературе... Дефля-
ционизм, с другой стороны, является умеренной формой реализма,
которая утверждает не только то, что рассматриваемые сущности су-
ществуют, но и то, что их существование может быть установлено с
помощью так называемых “легких аргументов” – аргументов, кото-
рые, предположительно, опираются исключительно на неоспоримые
предпосылки и тривиальные умозаключения» 310.
В данной главе будет рассказано об одной фикционалистской
метаонтологической теории – фигурализме Стивена Ябло. Но перед
этим мы дадим общую характеристику фикционализма 311.
Фикционализм в отношении какого-либо дискурса строится
на аналогии между ним и парадигмально фикциональными дискур-
сами – художественными произведениями, рассказами, романами,
фильмами и т. д., в связи с чем объекты этого дискурса оказываются
несуществующими (чаще всего) или же наделенными тем же онтоло-
гическим статусом, что фиктивные объекты – литературные герои,
вымышленные страны, города, предметы 312. Это можно назвать тези-
сом об аналогии 313:
(АН) Целевой дискурс может быть с пользой интерпретиро-

ван по аналогии с естественным способом интерпретации парадиг-
мально вымышленного дискурса, и последующая теория целевого
дискурса поддерживает антиреалистский подход к его кажущемуся
предмету.
Сразу следует сказать, что все фикционалистские теории де-

лятся на герменевтические и революционные:
310 Contessa G. It Ain’t Easy: Fictionalism, Deflationism, and Easy Arguments in Ontology
// Mind. 2016. № 125(499) р. 763
311 Последующие изложение общей характеристики фикционализма частично заим-
ствовано из гл. 8 «Моральный фикционализм» книги Кононова Е. А. Метаэтика. Тео-

ретический обзор. М. 2023 https://philpapers.org/rec/KONALX
312 О фиктивных объектах см. Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематиче-

313 Skiba L., Woodward R. Fictionalist strategies in metaphysics // Bliss R., Miller J. T. M.
(eds.) The Routledge Handbook of Metametaphysics. London, Routledge, 2020 р. 260

190
(ГФ) Герменевтический фикционализм: целевой дискурс уже
является фикциональным.
(РФ) Революционный фикционализм: целевой дискурс дол-

жен стать фикциональным.
Для герменевтического фикционалзма наш математический,

модальный и т. д. дискурсы уже являются фикциональными. Все ре-
ально совершаемые высказывания в их рамках должны интерпрети-
роваться по аналогии с фиктивными высказываниями. Революцион-
ный фикционализм предлагает эту аналогию как новую, революцион-
ную интерпретацию дискурсов, которые в настоящее время таковыми
не являются. Как правило, эта разновидность фикционализма явля-
ется продолжением теории ошибки в отношении целевого дискурса –
актуально совершаемые высказывания в его рамках ложны, но полез-
ный для нас дискурс можно сохранить, рассматривая его как фикцию.
Рассматриваемый в данной главе фигурализм принадлежит к герме-
невтическому фикционализму.
Более полно фикционализм вообще можно охарактеризовать
с помощью трех принципов: фактуальности, квази-фикциональности
и полезности. 314 Рассмотрим каждый из них более подробно.
(Факт) Каждое кажущееся утверждение соответствующего

типа действительно является утверждением, то есть чем-то, что мо-
жет быть истинным или ложным; оно выражает пропозицию; оно яв-
ляется репрезентацией (аккуратной или нет) того, как обстоят дела.
Оно может обладать истинностным значением (truth-apt).
Принцип фактуальности утверждает когнитивистскую пози-

цию относительно соответствующих дискурсов. Если взять, напри-
мер, моральный фикционализм, то мы можем сказать, что моральные
утверждения (по крайней мере, при их буквальном понимании) дей-
ствительно нечто утверждают и могут быть истинными или лож-
ными. Это противопоставляет фикционализм различным видам нон-
когнитивизма, для которых соответствующие утверждения являются
выражением чувств, предписаний, установок, принятия норм и так
далее.
314Kroon F., McKeown-Green J., Brock S. A critical introduction to fictionalism London,

Bloomsbury Academic, 2018 р. 93
191
(Квази-фикц) Каждое утверждение р соответствующего типа

напоминает утверждения о фиктивных объектах постольку, по-
скольку нормой принятия (norm of acceptance) или согласия (assent)
для утверждений этого типа является не истина, а истина в фикции
или истории F. Эта истина в фикции F понимается одним из стандарт-
ных путей, которым понимается это понятие в литературной фикции:
или в терминах истины утверждения р с прибавлением «в фикции F»
(то есть «в фикции F р») или в терминах притворства (pretence), бази-
рующегося на фикции F.
Данный принцип носит название принципа квази-фикцио-

нальности, поскольку заявляется лишь аналогия, а не полное тожде-
ство, соответствующего дискурса и художественных произведений.
Математика или мораль для фикционалистов не являются в букваль-
ном смысле литературными произведениями, но лишь похожи на них.
Это сходство и раскрывает данный принцип. Оно состоит в том, что
в рассматриваемом дискурсе и в художественной литературе дей-
ствует одна и та же норма принятия. Поясним это на примере, сравнив
обычное и литературное утверждение. Все мы примем и согласимся
с двумя следующими утверждениями, одно из которых касается ре-
ального мира, а другое – выдуманного:
(1) Джо Байден является президентом США.
(2) Шерлок Холмс является частным детективом.
Хотя мы принимаем каждое из этих утверждений, мы прини-

маем их на разных основаниях. Первое мы примем, поскольку оно ис-
тинно. Второе мы тоже примем, но не из-за его истинности: это утвер-
ждение ложно, так как Шерлок Холмс никогда не существовал и не
был детективом. Мы принимаем его, поскольку в рамках литератур-
ных произведений, рассказов Конан Дойла, Шерлок Холмс действи-
тельно является частным детективом. Оно является истинным в фик-
ции F, где F – тот или иной рассказ Конан Дойла (или все они вместе).
Как видно из формулировки принципа, истину в фикции F
можно понимать двояко. В зависимости от этого фикционализм де-
лится на два вида – фикционализм содержания (content fictionalism) и
фикционализм силы (force fictionalism):
192
(Фсод) При обычном произнесении предложения дискурса D
утверждается некоторое содержание, однако утверждаемое содержа-
ние отличается от буквального.
В соответствии с данной разновидностью фикционализма, ко-

гда человек произносит предложение: «Шерлок Холмс является част-
ным детективом», он действительно делает утверждение, однако
утверждает он не то, что Холмс является детективом (такое утвержде-
ние было бы ложным), а то, что, в соответствии с произведениями
Конан Дойла, Шерлок Холмс является частным детективом. То есть
содержание предложения включает в себя скрытое добавление или
префикс, поэтому данную разновидность фикционализма называют
иногда префикс-фикционализмом. В таком виде утверждение явля-
ется истинным.
(Фсил) При обычном произнесении предложения дискурса D

содержание, выражаемое предложением, на самом деле не утвержда-
ется, вместо этого выполняется другой речевой акт.
В данной разновидности фикционализма реальное содержа-

ние предложения остается неизменным, однако речевые акты при
произнесении предложений (1) и (2) оказываются разными, хотя мы
можем этого и не замечать. Какой же именно речевой акт происходит
вместо утверждения? По мнению большинства философов, наиболее
подходящим является притворство (pretense, make-believe). Мы
только притворяемся, что утверждаем нечто, подобно тому, как актер
на сцене притворяется, что он – Гамлет или Макбет.
Последним основным принципом фикционализма является
принцип полезности.
(Полез) Вклад, вносимый продолжением участия в данном

дискурсе, является достаточно весомым для продолжения этого уча-
стия. Вклад, как теоретический, так и практический, достаточен для
того, чтобы продолжать делать кажущиеся утверждения в рамках
дискурса, несмотря на то, что полагаемые дискурсом объекты не су-
ществуют, и утверждения (понимаемые буквально) являются лож-
ными.
Именно приверженность принципу полезности отличает фик-

ционалистов от аболиционистов, считающих, что от
193
соответствующего дискурса следует вообще отказаться. Для того
чтобы быть полезными, дискурс или теория необязательно должны
быть истинными. Например, математический фикционализм при-
знает, что полагаемые математическим дискурсом объекты (числа,
множества, функции и т. д.) не существуют, но это никак не умень-
шает полезности математики в самых разных областях нашей жизни.
Такое сочетание несуществования и полезности Стивен Ябло
считает отправной точкой для принятия фикционализма как метаон-
тологической теории. Он называет его Затруднительное положение
(The Predicament) 315:
(ЗП) Затруднительное положение: 1. мы произносим предло-

жения, которые, как кажется, обязывают нас признать существование
определенных сущностей, 2. мы не верим в то, что эти сущности су-
ществуют.
Для тех, кто оказался в подобном затруднительном положе-

нии, куайновская ортодоксия предлагает три возможных выхода:
1. Показать, как нежелательные обязательства могут быть

удалены путем перефразирования.
2. Прекратить произнесение проблемных предложений.
3. Прекратить сопротивление и признать нежелательные обя-
зательства.
Для Куайна и его последователей невозможно продолжать ис-

пользовать какой-либо дискурс в неизменном виде, не признавая при
этом его онтологических обязательств. Те, кто так делает, вызывают
лишь сожаление: «Я сожалею о таком поверхностном стиле мысли,
согласно которому мы можем свободно употреблять абстрактные
термины всеми возможными для терминов способами без того, чтобы
признавать тем самым существование каких-либо абстрактных объ-
ектов. В соответствии с этим решением абстрактные обороты речи –
это просто лингвистические употребления, свободные от метафизи-
ческого обязательства в отношении особого царства сущностей» 316.
Фикционализм предлагает сделать именно это, то есть он предлагает
еще один выход, помимо трех указанных выше, и Ябло ставит своей
315 Yablo S. Go figure: A path through fictionalism // Midwest Studies in Philosophy. 2001.
№ 25(1). р. 72
194
целью показать, что в этом нет ничего предосудительного и достой-
ного сожаления. Для этого он последовательно рассматривает не-
сколько форм фикционализма, чтобы в итоге прийти к наиболее убе-
дительной – фигурализму.
Куайн, сам того не замечая, упоминает фикционалистскую

возможность решить проблему нежелательных обязательств, не отка-
зываясь от проблемного дискурса: «Один из способов, с помощью ко-
торого человек может не разделять онтологические обязательства
своего дискурса, – это ... занять несерьезную позицию. Родитель, рас-
сказывающий сказку о Золушке, обязан допускать в свою онтологию
добрую фею и карету из тыквы не более, чем истинность самой
сказки» 317. Ябло убежден, что такую «несерьезную позицию» можно
превратить в отдельный метаонтологический подход, что даст чет-
вертый выход из затруднительного положения:
4. Рассматривать предложения как фикциональные или при-

творные.
В своем наиболее простом воплощении такой фикционализм

считает, что люди притворяются (make as if), когда они утверждают,
что S, убеждены в том, что S или слышат от других информацию о
том, что S. Это притворство служит полезной цели – оно упрощает
принимаемую людьми теорию, укорачивает доказательства и т. д.
Если остановиться на таком представлении о фикционализме и не
предлагать никакого дальнейшего объяснения того, что люди на са-
мом деле делают, когда притворяются, что S, то мы получим инстру-
менталистский фикционализм или просто инструментализм, самую
базовую версию фикционализма силы:
(ИНСТ) Инструментализм: произнесение предложения S яв-

ляется притворным утверждением, что S, и служит какой-либо полез-
ной цели.
По мнению Ябло, инструментализм сталкивается с тремя се-

рьезными проблемами, которые он решить не в состоянии. Первая из
них касается феноменологии. Когда мы произносим: «Два плюс три
317 Quine W. V. O. From a Logical Point of View. 2nd edn. Cambridge, MA: Harvard Uni-
versity Press, 1980 p. 103

195
равно пяти» или «Число апостолов равно двенадцати» 318, то данные
произнесения подавляющему большинству из нас не кажутся чем-то
притворным. Они выражают наши подлинные убеждения. Если же
при произнесении мы не утверждаем, что два плюс три равно пяти
или что число апостолов равно двенадцати, то у этих произнесений
должно быть какое-то другое реальное содержание, которое мы дей-
ствительно утверждаем. Но инструментализм ничего не говорит о
данном содержании. Поэтому первую проблему можно назвать про-
блемой реального содержания.
Вторая проблема связана с тем, что мы характеризуем наши
произнесения как правильные и неправильные. Сказать, что два плюс
три равно пяти, правильно, а сказать, что два плюс три равно семи –
нет. Интуитивно кажется, что произнесение правильно, если и только
если его реальное содержание истинно. Однако инструменталисты
умалчивают о реальном содержании, а значит не могут провести тре-
буемое различие между правильными и неправильными произнесе-
ниями. Эту вторую проблему можно назвать проблемой правильно-
сти.
Третья проблема связана с поведением людей. Люди ведут
себя так, как вели бы, если бы действительно были убеждены в ис-
тинности соответствующих высказываний: они утверждают их, под-
крепляют их свидетельствами и аргументами, отстаивают свою
правоту, если другие оспаривают их и т. д. Все это указывает на при-
сутствие подлинных убеждений.
В качестве примера инструментализма Ябло приводит теорию
Хартри Филда в книге «Наука без чисел» 319 – в соответствии с ней мы
квази-утверждаем различные вещи относительно математических
объектов, поскольку это значительно сокращает наши доказательства
и упрощает формулировки теорий относительно конкретных объек-
тов. Но о том, что мы действительно утверждаем какое-то S*, когда
квази-утверждаем S, у Филда ничего не говорится. В этом и заключа-
ется слабость его теории и всех разновидностей инструментализма
вообще – дополнение теории и введение реального (реально утвер-
ждаемого) содержания для притворных утверждений помогло бы ре-
шить три указанных проблемы.
318 В своих работах Ябло сосредотачивает почти все свое внимание на математиче-
ском фикционализме, в связи с чем приводимые им примеры касаются чисел и дру-
гих математических объектов.
319 Field H. Science Without Numbers. Princeton, Princeton University Press, 1980
196
Все фикционалисты пытаются отличить правильные притвор-
ные или квази-утверждения от неправильных. Притворство является
своеобразной игрой по вполне определенным правилам. Для каждого
притворного утверждения, что S, есть набор условий С, при выполне-
нии которых притворно утверждать, что S, является правильным:
(ПРАВ) Притворное утверждение, что S, является правиль-

ным, если и только если C(S).
Отбросив инструментализм, сторонник фикционализма мог

бы указать на C(S) как на реальное содержание притворного утвер-
ждения, что S: при произнесении предложения S мы притворно утвер-
ждаем его буквальное содержание и действительно утверждаем, что
выполнены условия, которые делают произнесение правильным. По
сути, мы действительно утверждаем нечто о самом предложении: мы
утверждаем, что произнести его в данный момент является уместным
действием в соответствии с правилами притворства. Такую разновид-
ность фикционализма Ябло называет метафикционализмом:
(МЕТФ) Метафикционализм: произнесение предложения S

является утверждением, что S обладает свойством являться подходя-
щей вещью для произнесения в данный момент в соответствии с пра-
вилами притворства.
Поясним это на примере. Произнесение предложения «Два

плюс три равно пяти» будет правильным, если и только если данное
равенство следует из аксиом и определений стандартной арифметики.
Арифметика будет задавать правила притворства в данном случае, а
значит, для метафикционалиста произнесение предложения «Два
плюс три равно пяти» будет утверждением, что это предложение об-
ладает свойством являться подходящей вещью для произнесения в
данный момент в соответствии со стандартной арифметикой.
Метафикционализм сразу же сталкивается с серьезной про-
блемой. Как кажется, два плюс три с необходимостью равняется пяти,
другой результат здесь невозможен, и мы знаем это априорно. Однако
другая стандартная арифметика возможна (история математики
могла бы сложиться по-другому), в результате чего предложение
«Два плюс три равно пяти» не обладает с необходимостью свойством
являться подходящей вещью для произнесения в данный момент в со-
ответствии со стандартной арифметикой. Кроме того, наши
197
знания о том, какова стандартная арифметика, не являются априор-
ными (мы получаем их в школе в процессе обучения). Метафикцио-
налим неоправданно изменяет модальный и познавательный статус
того, что мы утверждаем при произнесении предложения.
Другая проблема связана с тем, что является предметом
нашей заботы, что нас волнует при произнесении предложений. Нас
будет заботить то, что число голодающих в мире увеличивается. Но
мало кого волнуют аксиомы и определения стандартной арифметики.
Если же метафикционализм прав, то притворно утверждая, что число
голодающих в мире увеличивается, мы на самом деле утверждаем,
что говорить об увеличении числа голодающих в мире уместно в со-
ответствии со стандартной арифметикой. Вряд ли нас заботит, что
уместно, а что нет по правилам арифметики.
Со второй проблемой связана третья – феноменологическая.
Когда мы говорим: «Число голодающий людей в мире увеличилось»,
нам совсем не кажется, что мы утверждаем нечто, хотя бы отдаленно
связанное с арифметикой. Предложение про голодающих касается
правил арифметики не в большей степени, чем предложение «Снег
белый» касается правил русского языка, в соответствии которыми
оно составлено.
Мы можем воспользоваться этой аналогией с правилами рус-
ского языка и предложить более успешный вариант фикционализма.
При произнесении предложений с упоминанием чисел мы опираемся
на правила арифметики, хотя и не говорим ничего, чтобы их касалось.
Точно так же при произнесении любого осмысленного предложения
мы опираемся на правила русского языка, хотя подавляющее боль-
шинство произносимого нами этих правил не касается. Фикция, как и
правила языка, служит посредником, а не посланием.
Правила языка говорят нам, при каких условиях в мире ис-
тинны те или иные предложения, то есть дают условия истинности
предложений. Ябло предлагает определить вклад правил более точно
следующим образом 320:
1. Ситуация, когда условия К достаточны в соответствии с
набором правил R для истинности предложения S, обозначается как
RK ≥ S.
Yablo S. Go figure: A path through fictionalism // Midwest Studies in Philosophy. 2001.

320
№ 25(1). р. 76
198
2. Ситуация, когда условия К необходимы в соответствии с
набором правил R для истинности предложения S, обозначается как
RK ≤ S.
3. Ситуация, когда условия К необходимы и достаточны в со-
ответствии с набором правил R для истинности предложения S, обо-
значается RK = S.
Воспользовавшись этими обозначениями, мы можем опреде-
лить буквальное содержание предложения S так:
(БС) litcontent(S) = [условия K таковы, что RK = S]
Буквальным содержанием предложения являются его условия

истинности в соответствии с правилами R. Формула RK = S внешне
напоминает формулу математической операции возведения в сте-
пень, в связи с чем Ябло пользуется этой аналогией и предлагает еще
один вариант определения:
(БС*) litcontent(S) = logR(S)
Из определения видно, что R нужны для закрепления соответ-

ствующего содержания за предложением S, но сами они в этом содер-
жании не задействованы. Аналогично, равенство 2 = log39 не говорит
о том, что число 3 каким-либо образом «задействовано» в числе 2.
Теперь для получения новой разновидности фикционализма
осталось заменить правила языка R на фикцию F, а буквальное содер-
жание на реальное. Получится, что реальным содержанием S является
не то, что S уместно в соответствии с фикцией, а те условия K, кото-
рые делают S уместным в соответствии с фикцией:
(БСФ) realcontent(S) = [условия K таковы, что FK = S]
(БСФ*) realcontent(S) = logF(S)
Условия К будут уже не условиями истинности, а условиями

фиктивности, то есть уместности для произнесения в соответствии с
фикцией F. Этот вариант фикционализма Ябло называет объектным
фикционализмом:
(ОФ) Объектный фикционализм (object fictionalism): произне-

сение предложения S является утверждением, что выполнены
199
условия K, которые делают S уместным в соответствии с фикцией F,
то есть что logF(S).
Фикция F определяет, какими должны быть условия K в каж-

дом конкретном случае. Например, фикция арифметики определяет,
что при наличии нескольких Е, можно говорить о существовании
сущности (числа), которая измеряет их по мощности («measures them
cardinality-wise»): при наличии пяти Е, этой сущностью будет число
5, при наличии миллиона Е, этой сущностью будет число 1000000 и
т. д. Фикция возможных миров определяет, что если нечто возможно,
то можно говорить о существовании возможного мира, в котором это
нечто действительно имеет место. Фикция свойств определяет, что
если есть некоторые Q и только они являются Q, то можно говорить
о существовании свойства Q-вости, которое инстанцировано только
ими. Говоря более формально, объектный фикционализм утверждает,
что:
logF(число E’s = n) = есть n E’s.

logF(есть мир, такой, что H) = возможно, что H.
logF(x обладает Q-востью) = x является Q.
В соответствии с (БСФ*) можно сказать:
realcontent(число E’s = n) = есть n E’s.

realcontent(есть мир, такой, что H) = возможно, что H.
realcontent(x обладает Q-востью) = x является Q.
Теперь мы можем сказать, что именно мы действительно

утверждаем при притворном утверждении чего-либо:
притворное утверждение «Число E’s = n» является действи-

тельным утверждением, что есть n E’s.
притворное утверждение «Есть Н-мир» является действитель-
ным утверждением, что возможно, что H.
притворное утверждение «x обладает Q-востью» является
действительным утверждением, что x является Q.
В объектном фикционализме истинность-в-фикции какого-

либо предложения зависит от реальной истинности сопоставляемого
с ним другого предложения: «Число планет в Солнечной системе
200
равно восьми» истинно-в-фикции, поскольку «Есть восемь планет в
Солнечной системе» истинно simpliciter. Притворное утверждение
истинного-в-фикции является действительным утверждением ре-
ально истинного.
Переход к объектному фикционализму решает три упомяну-
тые выше проблемы метафикционализма. Проблемы заботы и фено-
менологии: когда мы говорим, что число голодающих увеличивается,
то мы действительно утверждаем, что раньше голодающих было
меньше, а сейчас и в будущем их больше и больше. Это как раз то,
что и должно нас заботить, наши утверждения связаны с положением
людей и никак не касаются арифметики. Модальная проблема: при-
творное утверждение предложения «Два плюс три равно пяти» явля-
ется действительным утверждением, касающимся того факта, что
если имеются два F’s и три G’s, то при отсутствии пересечения у нас
имеется пять (F-или-G)’s. Данное утверждение можно представить
как: (∃2xFx & ∃3yGy & ¬∃z(Fz & Gz)) → ∃5u(Fu ∨ Gu), что является
логической истиной, которая необходима и априорна. Мы получили
нужный модальный статус.
Несмотря на все свои достоинства, объектный фикционализм
сталкивается с фатальной для себя проблемой, которая была впервые
сформулирована Стюартом Броком 321 и Гидеоном Розеном 322 для мо-
дального фикционализма (проблема Брока-Розена), а затем обобщена
для всего фикционализма Дэниелом Ноланом и Джоном OʼЛири-
Хоторном 323.
В соответствии с объектным фикционализмом предложение S
притворно утверждаемо, если и только если оно истинно-в-фикции.
Кроме этого, оно притворно утверждаемо, если и только если его ре-
альное содержание истинно simpliciter. Проблема в том, что из этих
определений можно вывести реальное существование фиктивных
сущностей, что подрывает саму основу фикционализма. Рассмотрим,
как это можно сделать на примере арифметической фикции («#(K’s)»
обозначает число K’s):
(а) «#(K’s)=n» притворно утверждаемо, если и только если в

соответствии с числовой фикцией #(K’s)=n.
321 Brock S. Modal Fictionalism: A Response to Rosen // Mind. 1993. № 102 рр. 147–150
322 Rosen G. A Problem for Fictionalism about Possible Worlds // Analysis. 1993. № 53.
рр. 71–81
323 Nolan D., O’Leary-Hawthorne J. Reflexive Fictionalisms // Analysis. 1996. № 56. рр.
26–32.
201
(b) «#(K’s)=n» притворно утверждаемо, если и только если ре-

ально есть n K’s.
(с) В соответствии с числовой фикцией #(четные простые

числа)=1.
(d) «#(четные простые числа)=1» притворно утверждаемо.
из (b) и (d) следует, что
(е) Реально есть простое число.
Следствие (е) явно неприемлемо для арифметического фикци-

онализма, ведь его главная цель – сохранение числового дискурса при
реальном отсутствии чисел, то есть при номинализме. Фикционали-
сту нужно иметь возможность сказать:
(е*) Реально нет чисел.
Но и из этого, если пройти предыдущий аргумент в обратную

сторону, получится нечто неприемлемое для фикционалиста:
из (b) и (е*) следует, что
(d*) «#(числа)=0» притворно утверждаемо.
из (а) и (d*) следует, что
(с*) В соответствии с числовой фикцией #(числа)=0.
Но фикционализм утверждает нечто обратное: в соответствии

с числовой фикцией чисел очень много, их бесконечно много. Подоб-
ные неприемлемые выводы для объектного фикционализма (ОФ) по-
лучаются во всех областях. Например, для фикционализма свойств из
(е**) Реально нет свойств.
получается, что
202
(с**) В соответствии с фикцией свойств, свойство быть свой-
ством не инстанцировано.
Более того, полученные таким образом результаты не просто

ложны, но опровергают сами себя. Возьмем, например, утверждение
из (с*), которое должно быть истинно в соответствии с числовой фик-
цией: «#(числа)=0» или «Число чисел равно нулю». Оно не просто
ложно в рамках фикции, но и не может быть истинным: если число
чисел равно нулю, то одно число все-таки существует – число ноль.
Объектный фикционализм решить эту проблему не может и
должен быть модифицирован. Чтобы показать, как именно его сле-
дует модифицировать, Ябло берет только что рассмотренное нами
предложение «Число чисел равно нулю». На первый взгляд оно
ложно и опровергает себя, однако многие похожие на него предложе-
ния кажутся нам истинными. Возьмем, например, выражение «нести
чепуху» 324, которое применяется к человеку, говорящему бессмыс-
лицу или очевидную ложь. Оно практически никогда не понимается
буквально, мы не думаем, что несущие чепуху люди действительно
несут какой-то особый предмет – чепуху. Но мы можем вообразить
ситуацию, где это выражение используется буквально. Представим
себе наивного, очень доверчивого и плохо знающего русский язык
Неда. Его приятель Петр решил подшутить над ним и убедил, что все,
о ком говорят, что они несут чепуху, действительно несут какой-то
предмет. При общении с Недом, мы замечаем это абсурдное убежде-
ние и пытаемся разубедить его, говоря, что это просто фигура речи.
Но Нед очень упрям и отвечает нам: «Может быть вам и кажется, что
это фигура речи, но я так не думаю. Петр все очень убедительно до-
казал». В раздражении мы восклицаем: «Все, кто говорит, что люди
несут чепуху, несут чепуху». Опровергает ли данное предложение
само себя, превращаясь в нечто наподобие парадокса лжеца? Если
правильно его интерпретировать, то нет: в первый раз выражение
«несут чепуху» имеет буквальный смысл – «буквально несут чепуху»,
а во второй раз переносный – «говорят очевидную ложь». В резуль-
тате предложение имеет тот же смысл, что и предложение «Все, кто
говорит, что люди буквально несут чепуху, говорят очевидную
ложь». Аналогичным образом номиналист в отношении чисел может
сказать: «Число чисел равно нулю» и сказать нечто истинное. Как мо-
жет фикционализм объяснить это в случае номиналиста?
324
Ябло использует английское выражение «full of it».
203
Объектный фикционализм ошибочно считал, что единствен-
ная функция фиктивных Х (абстрактных чисел) – помогать нам гово-
рить о реальных Y (конкретных объектах). На самом же деле Х могут
играть две разных роли:
1. Они могут быть репрезентационными средствами
(representational aids). Так функционируют «бабочки» в предложении
«У меня бабочки в животе» и числа в «Число спутников Марса равно
двум».
2. Они могут быть репрезентируемыми вещами (things-
represented). Так функционируют «бабочки» в предложении «Бабочки
порхают вокруг цветка» и числа в «На самом деле чисел нет».
Если модифицировать объектный фикционализм и дополнить
его второй ролью для Х, то мы получим то, что Ябло называет ре-
флексивным фикционализмом:
(РЕФ) Рефлексивный фикционализм: фиктивные объекты Х

могут быть как репрезентационными средствами, так и репрезенти-
руемыми вещами.
Поскольку Х могут быть или не быть репрезентационными

средствами и быть или не быть репрезентируемыми вещами, получа-
ется четыре варианта предложений, из которых остается три, если от-
бросить вариант, где Х не появляются ни в какой из ролей:
1. Первый вариант, где Х функционируют только как репре-

зентационные средства. Это можно назвать прикладной Х-речью
(applied X-talk), примером которой будет предложение «Число спут-
ников Марса равно двум». В прикладной Х-речи невозможна посылка
(с) из вышеприведенного аргумента, подрывающего объектный фик-
ционализм, поскольку в ней числа являются репрезентируемыми ве-
щами.
2. Второй вариант, где Х функционируют только как репре-
зентируемые вещи. Это можно назвать явной Х-речью (explicit X-
talk), примером которой будет предложение «Числа существуют»,
произносимое платонистом или «Числа не существуют», произноси-
мое номиналистом во время философских споров о существовании
чисел. Для явной Х-речи посылки (а) и (b) не имеют силы, так как
говорят о притворной утверждаемости в рамках фикции.
3. Третий вариант, где Х функционируют и как репрезентаци-
онные средства, и как репрезентируемые вещи. Это можно назвать
204
самоприкладной Х-речью (self-applied X-talk), примером которой бу-
дет предложение «Число четных простых чисел равно нулю», произ-
носимое номиналистом, где простые числа являются репрезентируе-
мыми вещами, а число ноль – репрезентационным средством. Для са-
моприкладной Х-речи посылка (а) имеет силу, но будет признана но-
миналистом ложной – номиналист с полным правом может при-
творно утверждать «Число четных простых чисел равно нулю», хотя
в рамках фикции число четных простых чисел равно единице.
В рефлексивном фикционализме предложения с Х могут
функционировать по-разному, и нет единой фикции F, которая управ-
ляла бы всеми их случаями. Вместо нее Ябло вводит множество раз-
ных притворных игр (make believe games) G, каждая из которых имеет
свои правила: «Рефлексивный фикционализм пытается учесть тот
факт, что Х-предложения открыты для множества интерпретаций, что
соответствует различным способам разделения их Х-образных отсы-
лок на искренние и притворные. Препятствием на пути к разнообра-
зию контента является наша универсальная фикция F. Поэтому F при-
дется убрать. На ее место мы предлагаем притворные игры G, где под-
разумевается, что в разные игры можно играть с одинаковыми пред-
ложениями, и они будут такими, как того требует ситуация. Измене-
ния в игре, в которую мы играем с S, приводят к изменениям в реаль-
ном содержании в соответствии со следующим правилом:
realcontent(S) = logG(S), где G – текущая игра. (Прикладная Х-речь
становится самоприкладной, когда приемлемость в G попадает под
контроль фактов о X). Реальное содержание – это условие, каким бы
оно ни было, которому S обязано своей приемлемостью в G» 325. Если
номиналист говорит: «Число спутников Марса равно двум», то игра
G1, в которую он вовлечен, управляется фактами о Марсе и его спут-
никах, и высказывание является приемлемым. Если же номиналист
говорит: «Число чисел равно нулю»», то игра G2, в которую он вовле-
чен, управляется фактами о числах, и высказывание также является
приемлемым. Высказывания не противоречат друг другу, поскольку
входят в разные игры с разными правилами.
Понятие притворных игр (games of make-believe) Ябло заим-

ствует у Кендала Уолтона 326, чья теория фикции оказала на него зна-
чительное влияние. В связи с этим мы сделаем небольшое
№ 25(1). р. 82
326 Walton K. Mimesis as Make-believe. Cambridge, MA, Harvard University Press, 1990
205
отступление и кратко охарактеризуем данную теорию. По мнению
Уолтона, в процессе восприятия того или иного произведения потре-
бители участвуют в своего рода игре, притворстве. Само произведе-
ние как материальный предмет (книга, кинопленка, холст с нанесен-
ными на него красками и так далее) являются в такой игре вспомога-
тельными средствами, реквизитом (props). Суть же игры в том, что
люди представляют, притворяются, что окружающий их мир действи-
тельно таков, каким его описывает произведение. Подобно тому как
дети в процессе игры воображают, что их игрушечное оружие –
настоящее, так и читатели рассказов Конан Дойля представляют (по
крайней мере, на время чтения) Холмса не как выдуманного персо-
нажа, а как реального человека: «Чтобы понять картины, пьесы,
фильмы и романы, мы должны сначала взглянуть на куклы, детские
лошадки, игрушечные грузовики и плюшевые мишки. Занятия, в ко-
торых используются репрезентативные произведения искусства и ко-
торые дают им их смысл, лучше всего рассматривать как продолже-
ние детских притворных игр. На самом деле, я выступаю за то, чтобы
рассматривать эти занятия как притворные игры, и я буду утверждать,
что репрезентативные работы выполняют роль реквизита в таких иг-
рах, как куклы и плюшевые мишки в детских играх» 327. Отсюда то
сопереживание, та эмоциональная вовлеченность, которую вызывают
произведения искусства. На самом деле люди понимают, что ника-
кого Шерлока Холмса не существует, но лишь притворяются, что он
реален. Как и у всех других игр, у этой игры тоже есть правила. Они
задаются реквизитом – текстом, фильмом, картиной, содержание ко-
торых накладывает определенные ограничения на работу воображе-
ния аудитории, санкционируют определенные интерпретации и за-
прещают другие. Если человек, читая рассказ «Этюд в багровых то-
нах», будет представлять Холмса балериной в пачке и пуантах, то он
окажется неправ, и его соответствующее утверждение будет ложным.
Реквизит (текст рассказа) не санкционирует такую интерпретацию.
В этом и большинстве других случаев, реквизит играет вспо-
могательную роль, помогая нам лучше понять фиктивное содержание
игры. Реальное содержание нам не интересно – нам важно не то, из
какой бумаги сделана книга, как она была напечатана и т. д., а то, что
в ней написано. Но так происходит не во всех играх, которые Уолтон
разделяет на ориентированные на содержание (content oriented), для
р. 11
206
которых важно фиктивное содержание игры, и ориентированные на
реквизит (prop oriented), для которых важно реальное содержание, ка-
сающееся используемого в игре реквизита: «Но реквизит не всегда
является инструментом на службе у притворства. Иногда притвор-
ство – это средство для понимания реквизита. Реквизит сам по себе
может быть в центре нашего внимания, и смысл рассмотрения его как
реквизита в (актуальных или потенциальных) притворных играх мо-
жет заключаться в том, чтобы предоставить полезные или проясняю-
щие способы его описания или осмысления. Само по себе участие в
игре может быть не особенно увлекательным, и нас может мало инте-
ресовать содержание воображаемого мира или предмет наших фанта-
зий. Игра может быть придумана просто для того, чтобы прояснить
или раскрыть особенности реквизита для того, чтобы мы могли
наблюдать за его ролью в ней. Это притворная игра, служащая позна-
нию реквизита. Я называю это ориентированным на реквизит при-
творством и противопоставляю его ориентированному на содержание
притворству, интерес которого заключается в содержании притвор-
ства, в вымышленном мире» 328.
Чтобы лучше понять данное различие, рассмотрим конкрет-
ный пример, используемый самим Уолтоном 329. Дети играют на при-
роде и представляют, что пни являются медведями. Пни в данном
случае являются реквизитом, который задает правила игры: если дети
натыкаются на очень большой пень, то это значит, что им встретился
огромный медведь, маленький пень может означать медвежонка.
Если они убегают от большого пня с криками ужаса, то это означает,
что они убегают от огромного медведя и т. д. Во время игры они ис-
пользуют еще один реквизит – веревки, которые они пытаются набро-
сить на пни, то есть поймать медведей в лассо. Игра самих детей ори-
ентирована на содержание – их интересуют медведи и их поимка с
помощью лассо. Теперь представим мать детей, которая недовольна
тем, что после игры они часто забывают принести веревки обратно.
Она говорит дочери: «В прошлый раз ты забыла лассо на одном из
медведей. Больше так не делай». Мать тоже участвует в игре, она
называет веревку лассо, а пень медведем. Но ее игра ориентирована
на реквизит – для нее важно, что дети оставляют веревки висеть на
328 Walton K. Metaphor and Prop Oriented Make-Believe // Kalderon M. Fictionalism in

Metaphysics. Oxford, Oxford University Press, USA, 2005 р. 65
р. 21
207
пнях. С помощью слова «медведь» она передает дочери информацию
о реквизите игры – о пне.
Ябло заимствует данные идеи Уолтона о притворных играх и
использует их в своей метаонтологической теории, к рассмотрению
который мы возвращаемся.
Рефлексивный фикционализм справляется с проблемами го-

раздо успешнее предыдущих версий фикционализма, но и его Ябло
считает неполной и несовершенной версией. Чтобы увидеть это, вер-
немся к примеру с номиналистом, который стал теперь сторонником
рефлексивного фикционализма и ему не терпится опробовать новые
возможности. Но его энтузиазм, скорее всего, быстро исчезнет, по-
скольку ему не о чем будет говорить. Единственное, что он может
сказать с помощью явной Х-речи – это «Чисел не существует», а с
помощью самоприкладной Х-речи – «Число чисел равно нулю». Этим
оба типа речи исчерпываются. Остается только прикладная Х-речь,
которая была и в предыдущей версии фикционализма. Не в лучшей
ситуации окажется и платонист, ведь он верит в существование чисел
в реальности. Зачем ему понадобятся числа как репрезентационные
средства и связанные с ними типы речи? В представленном виде ре-
флексивный фикционализм оказывается никому не нужным. Чтобы
исправить это, необходимо добавить еще один, последний компо-
нент, последнее различие.
Еще раз вернемся к номиналисту. Представим, что он произ-
носит предложение: «Неверно, что существует много четных простых
чисел». Как его можно интерпретировать? Возможно, он хочет ска-
зать что-то о том, каковы числа в реальности – он не признает суще-
ствование чисел вообще, а значит и того, что существует много чет-
ных простых чисел. В этом случае можно сказать, что он говорит в
невовлеченной (disengaged) манере. С другой стороны, возможно он
хочет сказать нечто о числах в том виде, в котором их представляют
участники соответствующей игры, игры в арифметику. В рамках
арифметики четное простое число всего одно – число 2, а значит не-
верно, что таких чисел много. В данном случае можно сказать, что
номиналист говорит в вовлеченной (engaged) манере. Номиналист
должен иметь возможность использовать обе манеры – невовлечен-
ную в философских спорах и вовлеченную во время математических
разговоров.
Вовлеченный номиналист и платонист могут обсуждать
числа, их свойства, отношения и т. д., несмотря на то, что номиналист
208
не признает существования чисел. При этом числа функционируют
как репрезентируемые вещи, но не в реальности, а в рамках фикции.
Именно такого варианта не хватает рефлексивному фикционализму,
поскольку в явной Х-речи, где числа были репрезентируемыми ве-
щами, имелись в виду только числа в реальности. Если мы добавим
две разных манеры говорить об Х, то получим релятивный рефлек-
сивный номинализм:
(РРЕФ) Релятивный рефлексивный фикционализм: фиктив-

ные объекты Х могут быть как репрезентативными средствами, так и
репрезентируемыми вещами, а говорить о них можно как в вовлечен-
ной, так и в невовлеченной манере.
Вовлеченную манеру можно рассматривать как особую раз-

новидность притворных игр G. Для этого все притворные игры сле-
дует разделить на два основных типа: 1. какая-либо игра G является
базовой, если приемлемость в ней зависит от того, какими вещи явля-
ются на самом деле, в реальности; 2. какая-либо игра G* является па-
разитической, если приемлемость в ней зависит от того, какими вещи
воображаются в ходе другой игры (ей может быть базовая игра G).
Вовлеченный номиналист участвует в паразитической игре G*, в ко-
торой приемлемость высказываний о числах зависит от того, какими
числа воображаются в прикладной арифметике.
Мы практически вплотную подошли к фикционалистской тео-
рии самого Ябло – фигурализму. Фигурализм – это тот же релятивный
рефлексивный фикционализм, новое название лишь подчеркивает
аналогию между участием в различных притворных играх, которые
вводит фикционализм, и повседневным использованием метафориче-
ского, фигурального языка, в котором слова используются не в бук-
вальном, а в переносном смысле. Такую же аналогию проводил и по-
влиявший на Ябло Уолтон, который считал метафоры разновидно-
стью притворных игр: «метафорическое высказывание (в его контек-
сте) подразумевает, подсказывает, представляет или напоминает о
(возможной) притворной игре. Высказывание может быть актом вер-
бального участия в подразумеваемой игре, или это может быть просто
произнесение предложения, которое может быть использовано для
участия в игре. Говоря то, что она говорит, говорящая описывает
вещи, которые являются или могли бы быть реквизитом в
209
подразумеваемой игре» 330. Особенность метафор для Уолтона в том,
что они связаны с притворными играми, ориентированными на рек-
визит – при использовании метафор нам важно передать определен-
ное реальное содержание. Когда мы метафорически говорим: «Город
Таранто расположен в каблуке Апеннинского сапога», то нас интере-
сует не сходство Апеннинского полуострова с сапогом, а реальное
местоположение города. Ябло заимствует у Уолтона эту аналогию и
провозглашает используемые в прикладной математике числа созда-
ниями экзистенциальной метафоры (creatures of existential metaphor):
«Рассматриваемое в свете теории Уолтона, наше предположение …
можно сформулировать следующим образом: числа в том виде, в ка-
ком они используются в прикладной математике, являются создани-
ями экзистенциальной метафоры. Они являются частью мира, в кото-
рый мы играем, потому что притворство представляет собой желае-
мый – иногда незаменимый – способ доступа к определенным усло-
виям реального мира, а именно: условиям, которые делают подобное
притворство уместным в соответствующей игре. Подобно тому, как
мы делаем вид, что, например, с людьми соединены запасы чего-то,
называемого “удачей”, чтобы иметь возможность метафорически
описать некоторых из них как индивидуумов, чья удача “на исходе”,
мы делаем вид, что с множествами [pluralities] соединены “числа”,
чтобы иметь возможность выразить (иначе трудно выразимый) бес-
конечно дизъюнктивный факт о релятивных мощностях [relative
cardinalities], например, так: число Fs делимо на число Gs» 331.
(ФИГ) Фигурализм: фиктивные объекты Х являются создани-

ями экзистенциальной метафоры.
Для подтверждения центральной для фигурализма аналогии

между фиктивными и метафорическими объектами Ябло приводит
несколько примеров, сравнивая арифметические и обыденные мета-
форические высказывания 332:
(А) «11 больше, чем 7» – «Бежать сломя голову быстрее, чем

ползти улиточьим шагом».
330
Walton K. Metaphor and Prop Oriented Make-Believe // Kalderon M. Fictionalism in
Metaphysics. Oxford, Oxford University Press, USA, 2005 р. 74
331
Yablo S. Go figure: A path through fictionalism // Midwest Studies in Philosophy. 2001.

332
№ 25(1). р. 86
210
(В) «11 является простым числом» – «Невидимая рука рынка
действует независимо от сознательных усилий людей».
(С) «Простые числа в основном нечетные» – «Бури в стакане
воды возникают в основном из-за пустяков».
(D) «Число F’s велико, если и только если есть много F’s» –
«Артист является гвоздем программы, если и только если он является
самым известны артистом, принимающим участие в мероприятии».
Все эти утверждения являются необходимо истинными, как

для числовых, так и для фигуральных высказываний. На этом сход-
ство арифметических и обыденных фигуральных выражений не за-
канчивается. И в тех, и в других используются особые слова –
«число», «семь», «одиннадцать», «невидимая рука», «гвоздь про-
граммы» – которые нужны для передачи контингентной информации
о конкретной реальности: «Петр владеет одиннадцатью машинами,
что больше, чем семь машин, которыми владеет Павел», «Петр бежит
сломя голову, а значит он движется быстрее, чем ползущий ули-
точьим шагом Павел». Кроме того, возможность передавать с их по-
мощью такую контингентную информацию является главным осно-
ванием для наличия данных особых слов в нашем языке. Нас интере-
сует, что Петр движется быстрее Павла, а не то, сломал ли он голову
(для нас очевидно, что он этого не делал). Аналогичным образом нас
интересует то, что одиннадцать столов, чашек, мячей и т. д. больше,
чем семь столов, чашек или мячей, а не сами числа 11 или 7. Еще одна
общая особенность заключается в том, что полезность данных слов
не зависит от действительного наличия/отсутствия у них референтов.
Даже если нет никакой невидимой руки или числа 11, мы все равно
можем продолжать использовать эти слова с точно такой же эффек-
тивностью.
Помимо данного сходства, подтверждением фигурализма яв-
ляется его объяснительная сила. По мнению Ябло, он может успешно
объяснить многие характерные черты соответствующих дискурсов,
которые другие метаонтологические подходы объясняют с трудом.
Если брать в качестве примера математический дискурс, то фигура-
лизм дает объяснение следующих особенностей:
1. Незначительность, беспредметность (insubstantiality) –
числа представляются нам тонкими, лишенными скрытой существен-
ной природы. Им присуще не больше, чем того требует наше понятие
о них, разработанное в математике. Никто не ожидает, что однажды
откроют некую до сих пор скрытую существенную характеристику
211
чисел, подобно тому, как можно открыть что-то новое об электроне
или нейтрино. Но именно так и должно быть, если числа – фикции,
созданные для описания конкретной реальности. Они настолько
полно охарактеризованы, насколько это требуется для выполнения
поставленной перед ними цели.
2. Неопределенность (indeterminacy) – отношения тождества у
чисел гораздо менее определенны, чем у конкретных объектов. На эту
особенность чисел указывал Бенацерраф, который приводил в пример
два стандартных способа интерпретации утверждений арифметики в
терминах теории множеств 333. Эти способы (предложенные Джоном
фон Нейманом и Эрнстом Цермело) идентифицируют натуральные
числа с различными теоретико-множественными прогрессиями, то
есть множествами множеств, удовлетворяющих аксиомам Пеано. Со-
гласно предложению Цермело, мы отождествляем 0 с пустым множе-
ством Ø и отождествляем любое число n+1 с {n}. Согласно же пред-
ложению фон Неймана, мы отождествляем 0 с пустым множеством Ø
и отождествляем любое число n+1 с объединением n и {n}, т. е. {n,
{n}}. Соответственно начальные сегменты этих двух прогрессий бу-
дут выглядеть так:
Цермело: Ø, {Ø}, {{Ø}}, {{{Ø}}} ...

Фон Нейман: Ø, {Ø}, {Ø, {Ø}}, {Ø, {Ø}, {Ø, {Ø}}} ...
Каждый из способов дает успешную интерпретацию нату-

ральных чисел, но проблема в том, что они несовместимы друг с дру-
гом. Противоречие становится очевидным, например, при ответе на
вопрос: число 2 представляет собой {{Ø}} или {Ø, {Ø}}? Мы сталки-
ваемся с выбором из двух несовместимых, но одинаково успешных
вариантов. Само по себе наличие разных способов интерпретации не
приводит к проблемам для противников фикционализма. Основная
трудность в том, что эти способы одинаково приемлемы, у нас нет
основания предпочесть один из них другому. Аналогичная ситуация
имеет место в отношении фиктивных персонажей: является ли Дон
Жуан, фигурирующий в пьесе «Севильский озорник, или Каменный
гость» Тирсо де Молины тем же самым Доном Жуаном, который фи-
гурирует в опере «Дон Жуан, или Наказанный развратник» Моцарта?
Или, когда мы фигурально называем человека Дон Жуаном, то с кем
333Benacerraf P. What Numbers Could not Be // The Philosophical Review. 1965. № 74(1).
рр. 47-73
212
из этих героев мы его сравниваем? Как кажется, во всех этих случаях,
также как и в случае чисел, нет какого-либо объективного факта, ко-
торый помог бы дать однозначный ответ на вопросы о тождестве.
3. Прозрачность (translucency) – мы как бы «смотрим» сквозь
выражения, обозначающие числа, и непосредственно «видим» сооб-
щаемый с их помощью факт. Если нам говорят: «Число зебр в Африке
сократилось вдвое», то нам даже не придет в голову, что это является
утверждением о числе, нам сразу же понятно, что оно касается зебр и
только их. Фигуральные выражения ведут себя аналогично. Если нам
говорят: «Я чувствовал себя не в своей тарелке», то нам даже не при-
дет в голову, что это утверждение как-то связано с тарелками.
4. Нетерпеливость (impatience) – люди, постоянно упоминаю-
щие числа в своих утверждениях, оказываются крайне равнодуш-
ными в отношении их реального существования. Представим высту-
пающего на конференции математика, в докладе которого содер-
жится множество утверждений о числах. Во время доклада один из
других участников встает и говорит, что на самом деле никаких чисел
не существует – философы очень убедительно это доказали 334, и весь
доклад в связи с этим становится бессмысленным. Как прореагирует
математик и большинство участников конференции, даже если они
согласятся с доказательством философов? Скорее всего, они проявят
нетерпеливость и сочтут это плохой шуткой или досадной помехой
выступлению. Точно также мы отреагируем, когда нам скажут, что на
самом деле в местах пешеходных переходов нет никаких зебр.
5. Репрезентациональность (representationality) – все «откры-
тые» до сих пор абстрактные объекты оказались на удивление полез-
ными репрезентативными средствами, с помощью которых удобно
передавать информацию о конкретных объектах. Но если они явля-
ются фиктивными сущностями, созданными именно для этой цели, то
в таком факте нет ничего удивительного.
6. Необходимость и априорность – то, что какая-либо сущ-
ность существует, представляет собой парадигмальный случай кон-
тингентного, познаваемого апостериорно положения дел. Однако ма-
тематические утверждения, переполненные, как кажется, экзистенци-
альными обязательствами, являются необходимыми и априорными.
Фикционализм, как мы говорили выше, может объяснить это,
334Для усиления этого мысленного эксперимента можно заменить философов на все-

ведущего и никогда не ошибающегося Оракула, который изрек, что чисел не суще-
ствует.
213
приравняв их реальное содержание к логическим истинам: реальное
содержание «2 + 3 =5» – это логическая истина:
«∃2xFx & ∃3yGy & ¬∃z(Fz & Gz)) → ∃5u(Fu ∨ Gu)».
Несмотря на все перечисленные достоинства, фикционализм

в целом и фигурализм в частности не стал доминирующей метаонто-
логической позицией. Против него было выдвинуто несколько серь-
езных возражений, из которых мы рассмотрим два – одно против гер-
меневтического фикционализма вообще, а в второе против фигура-
лизма Ябло конкретно.
Наиболее серьезным аргументом против герменевтического
фикционализма является феноменологический. Он опирается на тот
очевидный факт, что подавляющее большинство из нас не замечают
никакого притворства со своей стороны при произнесении математи-
ческих, модальных, моральных и т. д. высказываний. Их феномено-
логия не отличается от феноменологии самых обычных фактуальных
высказываний: буквальное содержание предложения «Семь больше
пяти» не кажется нам метафорическим, фиктивным, притворным и т.
д. Оно сообщает об определенном факте так же, как это делает бук-
вальное содержание предложения «Юпитер больше Земли». Если же
герменевтический фикционализм прав, и мы только притворно утвер-
ждаем буквальное содержание математических, модальных и т. д.
предложений, то мы на протяжении своей жизни совершаем огромное
количество грубейших ошибок относительно наших собственных
действий и не замечаем их. Однако притворство – это такая уста-
новка, которая должна быть заметна тому, кто ей обладает. Актер, иг-
рающий на сцене, понимает, что его реплики являются лишь притвор-
ными утверждениями.
Один из сторонников аргумента, Джейсон Стенли, пишет об
этом следующее: «… позиция герменевтического фикционализма
подразумевает, что для человека недоступно, занимается ли он при-
творством или нет. Например, рассмотрим герменевтический фикци-
онализм относительно арифметики. Компетентные пользователи
арифметического дискурса, безусловно, будут отрицать, что они при-
творяются, когда обсуждают арифметику. В таких случаях герменев-
тический фикционалист должен утверждать, что тот факт, что поль-
зователь языка притворяется, недоступен для него даже в принципе.
Итак, притворство, несомненно, является психологической установ-
кой человека по отношению к содержанию; оно относится к тому же
214
семейству отношений, что и убеждение. Таким образом, сторонник
герменевтического фикционализма придерживается тезиса о том, что
существует (нефактивное) психологическое отношение, которое x
может иметь к пропозиции, даже если для x недоступно, что x имеет
такое отношение (в отличие от определенного другого в семействе) к
этой пропозиции. Если герменевтический фикционалист прав, то x
может придерживаться пропозициональной установки притворства
по отношению к пропозиции, при этом для x в принципе не является
доступным, что x придерживается пропозициональной установки
притворства по отношению к этой пропозиции. Но это вводит новую
и довольно радикальную форму утраты осведомленности первого
лица [first-person authority] в отношении собственных ментальных со-
стояний» 335.
В ответ на данный аргумент Ябло вводит понятие симуля-
ции 336 убеждения, которое является особым подвидом притворства.
Притворство или притворное убеждение (making believe) представ-
ляет собой соединение двух компонентов: 1. пребывание как бы в со-
стоянии наличия убеждения, 2. пребывание в этом состоянии через
сознательные усилия. Такое притворство характерно для актерской
игры, участия в различных играх, чтения художественной литера-
туры, просмотра фильмов и т. д. Но иногда притворство может состо-
ять только из одного, первого компонента. Такую его разновидность
Ябло называет симуляцией:
(СИМ) Симуляция: человек симулирует убеждение, что S в

том случае, если все выглядит в релевантном отношении так, как если
бы он был убежден в S, но при сознательном размышлении об этом
он обнаруживает, что не убежден в S или является агностиком в его
отношении, или не связывает уместность своей позиции с убежде-
нием в S.
Когда речь идет о нашем участии в математическом, модаль-

ном и т. д. дискурсе, то их притворный характер может стать замет-
ным лишь после долгого и систематического сознательного размыш-
ления. В обычной жизни мы этого не замечаем: «Притворство – это
сознательная деятельность, или та, которую легко довести до
335 Stanley J. Hermeneutic Fictionalism // French P., Wettstein H. (eds.) Midwest Studies
in Philosophy Volume XXV: Figurative Language, Oxford, Blackwell, 2001 рр. 46-47
№ 25(1). р. 90
215
сознания. Симуляция – нет. Может даже оказаться большим сюрпри-
зом, что мы симулируем» 337. Очевидно, что противникам фикциона-
лизма такое решение феноменологической проблемы может пока-
заться ad hoc.
Эми Томассон выдвигает против фигурализма еще одно воз-
ражение 338. По ее мнению, существует радикальное отличие между
математическим дискурсом и метафорами/притворными играми, что
делает проводимую фигурализмом аналогию неоправданной. Во
время участия в притворных играх мы всегда знаем разницу между
обязательствами притворного утверждения чего-либо и обязатель-
ствами реального утверждения того же самого. Для прояснения этого
Томассон обращается к уолтоновскому примеру игры, в которой дети
воображают пни медведями: «В случае с притворством о медведях
мы можем понять разницу между тем, что значит утверждать, что на
заднем дворе действительно пять медведей, и тем, что значит просто
притворяться, что утверждаешь это… как бы мы ни понимали усло-
вия применения слова “медведь”, они не выполняются при наличии
лишь пня – есть нечто большее (или, скорее, нечто другое), что тре-
буется для того, чтобы здесь действительно были медведи. Итак, го-
ворящий, который притворно утверждает (в притворной игре), что
медведей пять, но реально обязывает себя только в отношении реаль-
ного содержания, а именно того, что там пять пней, берет на себя со-
всем другие обязательства, чем тот, кто серьезно утверждает букваль-
ное содержание, что там пять медведей» 339. Даже ребенку понятно
различие между притворным утверждением о медведе, которое для
своей уместности требует наличия пня, и реальным утверждением о
медведе, требующим наличия медведя. Точно так же дело обстоит с
метафорой: уместное метафорическое утверждение о зебре на дороге
требует присутствия белых или желтых полосок краски, но уместное
буквальное утверждение требует присутствия настоящего живот-
ного. Разница между ними велика и очевидна.
Теперь вернемся к математическому дискурсу: есть ли раз-
ница в обязательствах при притворном и реальном утверждении, что
число спутников Марса равно двум? Если мы попробуем вообразить
ситуации, необходимые для уместности притворного и реального
утверждений о числе спутников, то никакой очевидной разницы не
337 Ibid., p. 90
194
339 Ibid., p. 187
216
обнаружим. И в том, и в другом случае мы представим два небесных
тела, вращающихся вокруг четвертой от Солнца планеты. В резуль-
тате ключевая для фигурализма аналогия между математическим дис-
курсом и притворными играми нарушается.
Что же могут ответить сторонники фигурализма? По мнению
Габриэля Контессы, Томассон неправомерно смешивает притворство
и воображение. Когда мы попытаемся вообразить две ситуации, то
мы действительно не заметим никакой разницы в силу того простого
факта, что числа, если они реальны, являются абстрактными объек-
тами и не могут быть наглядно нами представлены. Но притворство
подобной наглядности не требует: совершая притворное утверждение
мы притворяемся, что абстрактные числа существуют, а совершая ре-
альное утверждение, мы действительно в этом убеждены. Контесса
пишет об этом так: «Фикционалист может просто ответить, что для
того, чтобы числа действительно существовали, нужно просто, чтобы
они были – независимые от разума, не привязанные к пространству и
времени, причинно-следственно инертные абстрактные объекты, ко-
торые делают арифметические истины истинными. Я подозреваю,
что беспокойство Томассон основано на смешении притворства и во-
ображения. Конечно, мир не выглядел бы сильно по-другому, если бы
на самом деле существовали числа, в то время как, возможно, он вы-
глядел бы иначе, если бы существовали, скажем, драконы или эльфы.
Итак, хотя нам легко представить, что существуют драконы или
эльфы (т.е. создать мысленный образ мира, в котором есть драконы
или эльфы, который отличается от нашего мысленного образа реаль-
ного мира), неясно, сможем ли мы успешно представить, что суще-
ствуют числа, поскольку, если бы были числа, наш мир не выглядел
бы для нас иначе. Однако для того, чтобы притвориться, что суще-
ствуют числа, не требуется способность создавать мысленный образ
мира, содержащего числа» 340.
340Contessa G. It Ain’t Easy: Fictionalism, Deflationism, and Easy Arguments in Ontology

// Mind. 2016. № 125(499). р.771
217
1. Armour-Garb B., F. Kroon (eds.) Fictionalism in Philosophy.

Oxford, Oxford University Press, 2020
2. Eklund, Matti, "Fictionalism", The Stanford Encyclopedia of
Philosophy (Spring 2024 Edition), Edward N. Zalta & Uri Nodelman
(eds.), URL = <https://plato.stanford.edu/archives/spr2024/entries/fiction-
alism/>
3. Kalderon M. (ed.) Fictionalism in Metaphysics. Oxford, Oxford
4. Kroon F., McKeown-Green J., Brock S. A critical introduction
to fictionalism London, Bloomsbury Academic, 2018
5. Nolan D., O’Leary-Hawthorne J. Reflexive Fictionalisms //
Analysis. 1996. № 56. рр. 26–32
6. Rosen G. A Problem for Fictionalism about Possible Worlds //
Analysis. 1993. № 53. рр. 71–81
7. Sainsbury R. M. Fiction and fictionalism. New York, Routledge,
2009
8. Skiba L., Woodward R. Fictionalist strategies in metaphysics //
Bliss R., Miller J. T. M. (eds.) The Routledge Handbook of Metametaphys-
ics. London, Routledge, 2020 рр. 259-269
9. Walton K. Mimesis as Make-Believe, Cambridge, Mass., Har-
vard University Press, 1990
10. Yablo S. Go figure: A path through fictionalism // Midwest
Studies in Philosophy. 2001. № 25(1). рр. 72-102
11. Yablo S. Things: Papers on Objects, Events, and Properties,
Oxford, Oxford University Press, 2010
12. Бурьян В.В., Черкасов Г.В. Фикционализм, неустрани-
мость и цикады: критика неустранимости математики и ее значение
для онтологического статуса абстрактных объектов // Вестник
218
Пермского университета. Философия. Психология. Социология.
2023. Вып. 3. С. 404–413
13. Целищев В. В. Неправдоподобность фикционализма в фи-
лософии математики // Вестник Томского государственного универ-
ситета. Философия. Социология. Политология. 2014. № 4(28). С. 85-
95
219
Глава 7. Онтологический
плюрализм К. Макдэниела
В наиболее общем виде онтологический плюрализм (ОП)

можно определить как позицию, утверждающую, что имеется не-
сколько способов бытия (ways of being) 341.
(ОП 1) Онтологический плюрализм: имеется несколько спо-

собов бытия.
Все существующее существует, но существует оно по-раз-

ному – тот способ, которым существуют, например, числа отличается
от способа существования электронов или деревьев. Во избежание
путаницы необходимо сразу же провести различие между ОП как ме-
таонтологической и ОП как собственно онтологической позицией.
Первый из них, как мы только что сказали, касается множества
341Turner J. Ontological pluralism // Bliss R., Miller J. T. M. (eds.) The Routledge Hand-
book of Metametaphysics. London, Routledge, 2020 p. 184
220
Глава 7. Онтологический плюрализм К. Макдэниела
способов бытия, а второй говорит о существовании множества вещей
или видов вещей, но не о тех способах, которыми они существуют.
Эти две позиции независимы друг от друга. Например, ван Инваген,
теорию которого мы рассматривали в главе 2, на метаонтологическом
уровне является строгим монистом – бытие/существование для него
унивокально, и все существующее существует в одном и том же
смысле, одним и тем же способом. Но на онтологическом уровне его
можно назвать плюралистом: он признает, как минимум, две катего-
рии объектов – конкретные и абстрактные.
В данной главе речь пойдет о метаонтологическом ОП 342, мы
рассмотрим позицию наиболее известного его представителя Криса
Макдэниела.
Макдэниел утверждает, что противостояние онтологического
монизма и плюрализма всегда было одной из важнейших тем в исто-
рии философии, поскольку многие философы стремились ответить на
вопрос о природе бытия: «Один из древнейших вопросов метафизики
касается не различной природы сущих [beings], а скорее природы са-
мого бытия [being]: является ли бытие единым или оно фрагмен-
тарно? … Существует много видов сущих – камни, личности, арте-
факты и, возможно, числа, абстрактные утверждения и, возможно,
даже Бог, – но существует ли также много видов бытия?» 343. В совре-
менной аналитической традиции доминирующим взглядом является
монизм: бытие/существование унитарно и унивокально, то есть не су-
ществует разных видов или способов бытия, а сам термин «бытие»
является однозначным. Такие ведущие метафизики, как Питер ван
Инваген или Теодор Сайдер и их последователи придерживаются сле-
дующих двух тезисов:
(ОМ) Онтологический монизм:

1. Метафизический тезис – бытие/существование унитарно и
не делится на различные виды или способы.
2. Семантический тезис – «бытие/существование» униво-
кально, то есть однозначно.
Однако в истории западной философии монизм никогда не

был столь доминирующей позицией. Макдэниел приводит имена
342 Далее под ОП всегда подразумевается метаонтологическая позиция.

221
многих известнейших философов, которых можно назвать онтологи-
ческими плюралистами 344:
• Фома Аквинский различал бытие Бога и сотворенных ве-

щей,
• Лейбниц различал бытие монад и хорошо обоснованных
феноменов,
• Кант различал бытие эмпирической и трансценденталь-
ной реальности,
• Лотце различал бытие вещей, событий и идеальных зако-
нов,
• Бертран Рассел различал бытие абстрактных и конкрет-
ных объектов.
В средние века ОП был весьма распространенной позицией,

которой придерживались многие ведущие философы, такие как Ген-
рих Гентский или Фома Аквинский 345. Для них главной мотивацией
ОП была теологическая, связанная с радикальным отличием Бога от
всех сотворенных вещей. В связи с данным различием мы не можем
сказать, что Богу и его творениям какое-либо свойство, в том числе и
бытие, присуще в одном и том же смысле: «лучший способ сформу-
лировать доктрину о том, что Бог радикально отличается от Своих
созданий, состоит в том, что не существует буквальной предикации
какой-либо фундаментальной черты, которая была бы верна как для
Бога, так и для конечных созданий; Бог и Его создания не обладают
никакими общими фундаментальными свойствами» 346.
В отличие от аналитической традиции, ОП никогда не пере-
ставал быть значимой и заметной теорией в континентальной фило-
софии. Его наиболее известным представителем 347 был Мартин
Хайдеггер, на основе работ которого Макдэниел формулирует одну
из возможных версий плюрализма. Мы остановимся на ней более по-
дробно, хотя следует сразу заметить, что Макдениел не является ее
сторонником и приводит ее лишь в качестве показательного примера
того, как можно сформулировать ОП.
344 Ibid., pр. 2-3

345 Cross R. Duns Scotus. Oxford, Oxford University Press, 1999 р. 34-35
347 По крайней мере, в интерпретации Макдэниела.
222
По мнению Хайдеггера 348, мы не можем заниматься соб-
ственно онтологией, не решив прежде этого метаонтологического во-
проса, то есть не определив смысла «бытия»: «Всякая онтология, рас-
поряжайся она сколь угодно богатой и прочно скрепленной категори-
альной системой, остается в основе слепой и извращением самого
своего ее назначения, если она прежде достаточно не прояснила
смысл бытия и не восприняла это прояснение как свою фундамен-
тальную задачу» 349. Данный проект по определению смысла «бытия»
является семантическим, но базируется на метафизических основа-
ниях, касающихся наличия различных способов бытия. Ответ на во-
прос о смысле «бытия» даст нам необходимые и достаточные условия
для того, чтобы быть сущностью (being an entity). Однако этот ответ
не будет простым перечислением того, что есть, или перечислением
онтологических категорий вместе с необходимыми и достаточными
условиями для принадлежности к ним. Вместо этого он должен про-
яснить, что значит быть, а не просто сказать, что есть.
В итоге своих размышлений над данным вопросом Хайдеггер
приходит к выводу что слова «бытие», «существование», «есть», «яв-
ляется сущностью» («is an entity») являются аналогическими по сво-
ему смыслу. Что это значит? Аналогическое слово или выражение
имеет общий смысл, который приложим к объектам разного вида в
силу обладания ими различными свойствами. В качестве примера по-
добного слова можно привести слово «здоровый». Мы можем назвать
здоровым человека, его систему кровообращения, его диету, съеден-
ное им яблоко и т. д. Но все перечисленное можно назвать здоровым
благодаря наличию разных свойств: человек здоров, если его орга-
низм находится в состоянии благополучия; система кровообращения
здорова, если она хорошо выполняет свою функцию; диета является
здоровой, если она способствует благополучию организма и т. д. По-
лучается, что каждый из этих здоровых объектов здоров своим осо-
бым образом. Но несмотря на это, аналогическое выражение имеет и
общий смысл, который в случае «здоровый» обеспечивается сложной
системой взаимосвязей между организмом, его частями, его пищей и
т. д. Поэтому мы можем сказать: «Петр и его легкие здоровы», и это
не будет ошибкой силлепса (см. главу 2).
На вопрос о смысле аналогического выражения, будь то «здо-
ровый» или «бытие», можно ответить, указав все те разные способы,
348 Здесь и далее в главе все мнения и утверждения Хайдеггера рассматриваются в

интерпретации Макдэниела.
349 Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Академический проект 2013 с. 11
223
какими объекты являются здоровыми или существующими. В случае
«бытия» эти способы будут теми, о которых говорится в определении
онтологического плюрализма. Их можно также назвать модусами бы-
тия или бытийными модусами. Хайдеггер насчитывает несколько та-
ких способов или модусов: экзистенция, присущая человеческим су-
ществам, которую он называет Dasein; подручность, присущая чело-
веческим орудиям (например, молотку); наличность, присущая объ-
ектам в пространстве-времени; жизнь, присущая живым организмам;
наличие, присущее абстрактным объектам (числам, пропозициям).
Вместе с тем есть и общий смысл «бытия», поэтому мы можем ска-
зать: «Петр и камень существуют» и не совершить ошибку – хотя
Петр экзистирует, а камень наличен, оба они есть: «В соответствии с
этим можно сказать, например: [физическое] тело никогда не экзисти-
рует (existiert nie), но имеется в наличии. Наоборот, Dasein, т. е. мы
сами, никогда не наличны, но Dasein экзистирует. Однако и Dasein
как экзистирующее, и [физическое] тело как наличное всякий раз
сущи» 350. Одной из важных задач философа является понимание того,
что именно объединяет разные способы бытия в единое целое: «Каж-
дое сущее имеет некоторый способ быть. Вопрос в том, носит ли этот
способ быть в каждом сущем один и тот же характер – как это пола-
гала античная онтология и, в сущности, вынуждена утверждать и по-
следующая философия вплоть до сего дня – или отдельные способы
бытия различаются между собой. Каковы основные способы бытия?
В самом ли деле имеется некое многообразие таких способов? Как
возможна множественность способов быть и как ее можно понять, ис-
ходя из смысла бытия вообще? Как можно вопреки множественности
способов быть вообще говорить о едином понятии бытия? Эти во-
просы можно свести воедино в проблеме возможных модификаций
бытия и единства его многообразия» 351.
Хайдеггер признает общее понятие бытия, но можно спро-
сить: должен ли он и любой другой онтологический плюралист это
делать? Может показаться, что для плюралиста более правильным и
последовательным будет признать лишь отдельные смыслы «бытия»
(способы бытия) и отказаться от общего смысла «бытия» (бытия во-
обще). Макдэниел уверен, что нет. При отказе от общего смысла плю-
ралист не сможет одновременно принять два своих главных тезиса,
350 Хайдеггер М. Основные проблемы феноменологии. СПб.: Высшая религиозно-

философская школа, 2001 с. 33
351 Ibid., с. 22
224
метафизический и семантический, относительно бытия. Такой плю-
ралист должен иметь возможность утверждать:
(М 1) Есть сущности х и у, такие что х существует одним спо-

собом, в то время как у существует другим способом.
(С 1) Есть несколько различных смыслов слов «бытие», «су-

ществование», «есть» и т. д., каждый из которых соответствует опре-
деленному способу существования, модусу бытия. Ни один из этих
способов не присущ всем вещам вообще. Другого смысла слов «бы-
тие», «существование», «есть» и т. д. нет.
Проблема для отвергающего общий смысл «бытия» плюрали-

ста в том, что из истинности (С 1) следует многозначность тезиса (М
1) и его ложность при любом из этих многих значений, поскольку не
будет такого значения «есть» из (М 1), при котором тезис был бы ис-
тинным. В этом легко убедиться на примере. Отвергающий общий
смысл «бытия» плюралист уподобляет это слово таким многознач-
ным словам, как, например, слово «ключ». В отношении этого слова
мы можем сформулировать аналогичные тезисы (представим, что
«ключ» имеет только два значения):
(МКЛ) Есть только два вида ключей: те, которыми открывают

замки, и те, которые бьют из-под земли.
(СКЛ) Есть только два смысла слова «ключ». Один смысл –

«приспособление для открывания замков», второй смысл – «источ-
ник, бьющий из-под земли».
Из тезиса (СКЛ) следует двусмысленность первого тезиса, ко-

торый можно проинтерпретировать двумя способами, причем в лю-
бой из двух интерпретаций (МКЛ) оказывается ложным:
(МКЛ*) Есть только два вида приспособлений для открыва-

ния замков: те, которыми открывают замки, и те, которые бьют из-
под земли.
(МКЛ**) Есть только два вида источников, бьющих из-под

земли: те, которыми открывают замки, и те, которые бьют из-под
земли.
225
То же самое произойдет и с тезисами о «бытии». Отвергаю-

щий общий смысл «бытия» плюралист совершает ошибку, и без об-
щего смысла ему не обойтись. Тезис (С 1) должен быть изменен:
(С 1*) Есть несколько различных смыслов слов «бытие», «су-

ществование», «есть» и т. д., каждый из которых соответствует опре-
деленному способу существования, модусу бытия. Ни один из этих
способов не присущ всем вещам вообще. Наряду с этим есть общий
смысл слов «бытие», «существование», «есть» и т. д., приложимый ко
всем способам существования.
Благодаря признанию общего смысла плюралист в состоянии

ответить на аргумент ван Инвагена (см. главу 2) в пользу унивокаль-
ности бытия, который опирается на тесную связь между числом и бы-
тием/существованием: «Унивокальность числа и тесная связь между
числом и существованием должны убедить нас в том, что есть, по
крайней мере, очень веские основания полагать, что существование
унивокально» 352. Плюралист может сказать, что аргумент относится
лишь к общему смыслу, но наряду с ним есть и более частные
смыслы, которые отражают наличие разных способов бытия.
Данный общий смысл «бытия» лучше всего выражается, по
мнению Макдэниела, с помощью квантора существования формаль-
ной логики ∃. То есть он частично соглашается с четвертым тезисом
метаонтологии Инвагена, который мы рассматривали в главе 2:
(МИ 4) Единственный смысл бытия или существования может

быть адекватно схвачен с помощью квантора существования фор-
мальной логики.
Но плюралист должен немного изменить формулировку те-

зиса, чтобы он выглядел следующим образом:
(МИ 4*) Общий смысл бытия или существования может быть

адекватно схвачен с помощью квантора существования формальной
логики.
352 van Inwagen P. Meta-Ontology // Erkenntnis. 1998. № 48(2/3). р. 236

226
Но как же в таком случае лучше всего выразить частные
смыслы «бытия», соответствующие его отдельным способам? Мак-
дэниел уверен, что и их лучше всего выражать с помощью кванторов
существования, только для этого подойдут ограниченные кванторы.
Понятие ограниченного квантора не является чем-то новым и исполь-
зуется в логике. Такой квантор «пробегает только некоторое соб-
ственное подмножество того, что пробегает неограниченный кван-
тор» 353. Лучше всего пояснить это на примере. Предположим, что
Петр в поисках яблока идет на кухню и заглядывает в холодильник,
но ни одного яблока там не находит. Он говорит:
(Я) Яблок нет.
Как лучше всего перевести это высказывание на язык логики

предикатов? Очевидно, мы не можем перевести его как
(Я 1) ¬∃х(Ах), где А означает «быть яблоком».
В таком виде оно будет утверждать, что яблок вообще не су-

ществует. Для правильного перевода мы можем использовать кван-
тор, ограниченный лишь холодильником Петра:
(Я 2) ¬∃fх (Ах).
Теперь высказывание правильно утверждает, что яблоки от-

сутствуют только в его холодильнике, а не во всем мире. Следует, од-
нако, подчеркнуть, что мы легко можем заменить (Я 2) эквивалент-
ным утверждением, но с неограниченным квантором. Для этого
нужно добавить еще один предикат F, означающий «находиться в хо-
лодильнике Петра»:
(Я 3) ¬∃х(Fx&Ах)
Подобные ограниченные кванторы можно предложить для

каждого из имеющихся способов бытия. Для хайдеггерианских спо-
собов такими кванторами будут ∃экзистенция, ∃подручность, ∃наличность, ∃жизнь,
∃наличие. Квантор ∃подручность, например, в силу своего значения пробе-
гает лишь по тем сущностям, которым присуща подручность как
227
способ бытия, то есть по человеческим орудиям. Утверждение о су-
ществовании молотков мы можем представить так:
(МОЛ) ∃подручностьx(Hх), где H означает «быть молотком».
С точки зрения хайдеггерианского плюралиста, данные огра-

ниченные кванторы первичны по своему значению (prior in meaning)
по отношению к общему неограниченному квантору. Общий квантор
должен быть объяснен, исходя из ограниченных кванторов, но не
наоборот. Из этой первичности следует, что ограниченные кванторы
должны быть семантически примитивными – не должно быть воз-
можности определить их, используя неограниченный квантор и како-
либо предикат, как это было сделано в (Я 3).
Когда Хайдеггер говорит о «проблеме возможных модифика-
ций бытия и единства его многообразия» 354, то это можно интерпре-
тировать как проблему определения общего неограниченного кван-
тора существования с помощью семантически примитивных ограни-
ченных кванторов. Макдэниел признает, что у самого Хайдеггера нет
четкого решения этой проблемы. Ясно лишь, что бытие вообще не
является простой дизъюнкцией различных способов/модусов бытия,
а представляет собой аналогическое понятие, чье единство обеспечи-
вается некоторой взаимосвязью между способами бытия, которая и
делает все эти способы способами бытия. Определение общего кван-
тора с помощью ограниченных должно это каким-то образом отра-
зить.
Однако при таком подходе возникает еще одна серьезная про-
блема для ОП – становится слишком трудно найти принципиальное
отличие ОП от онтологического монизма. Дело в том, что монист
вполне может признать наличие ограниченных кванторов существо-
вания. Как мы уже говорили, они не являются чем-то экзотическим и
используются в логике. Единственное отличие в том, что для мониста
семантически примитивным будет общий квантор, а ограниченные
будут определены через него и какой-либо предикат, как это было
сделано в (Я 3). Например, хайдеггерианский квантор ∃подручность про-
бегает лишь по человеческим орудиям, а значит мы можем опреде-
лить его следующим образом 355:
354 Хайдеггер М. Основные проблемы феноменологии. СПб.: Высшая религиозно-

228
(ПОД) х обладает подручностью: ∃подручностьу (х=у) =df. ∃у (х=у
и х является орудием).
Получается, что вся разница между плюрализмом и монизмом

сводится к тому, какие именно кванторы они считают примитив-
ными, ограниченные или неограниченный. Как кажется, подобное
различие не является слишком важным. Для решения этой проблемы
Макдэниел обращается к понятию фундаментальности, заимствован-
ному им у Теодора Сайдера (см. главу 3): «Несмотря на то, что [плю-
ралист] признает общее понятие бытия [мониста], а [монист] в прин-
ципе мог бы признать различные смыслы “бытия” [плюралиста], все
еще остается вопрос о том, какой из них более метафизически фун-
даментален» 356. В соответствии с теорией Сайдера, в мире суще-
ствует объективная фундаментальная структура, и наши понятия/тер-
мины могут ее отражать. Если они это делают, то мы можем сказать,
что они разделяют мир на естественные части. Возьмем, например,
два свойства: быть электроном и быть электроном или коровой.
Первое из них является фундаментальным и разделяет мир на есте-
ственные части, то есть на электроны и все остальное. Второе явля-
ется простой дизъюнкцией (mere disjunction), дизъюнкты которой по-
чти ничего между собой не связывает. Оно не делит мир на естествен-
ные части, то есть на электроны плюс коровы и все остальное.
Различие между монизмом и плюрализмом заключается в том,
какие именно кванторы в этих теориях разделяют мир на естествен-
ные части. Для монистов это делает неограниченный квантор, а огра-
ниченные кванторы представляют собой простые ограничения (mere
restrictions). Так же как простая дизъюнкция (быть электроном или
коровой) менее фундаментальна, чем ее дизъюнкты (быть электро-
ном, быть коровой), простые ограничения (∃экзистенция, ∃подручность,
∃наличность и т. д.) менее фундаментальны чем неограниченный квантор
∃. Для плюралистов все наоборот: ограниченные кванторы, хотя и
называются ограниченными, являются более фундаментальными по
сравнению с неограниченным квантором; их уже нельзя назвать про-
стыми ограничениями. Здесь необходимо сделать важную оговорку.
Фундаментальными для плюралистов будут только те ограниченные
кванторы, которые соответствуют способам бытия, а все остальные
(например, квантор ∃f из примера выше, ограниченный холодильни-
ком Петра) будут простыми ограничениями. Список
356 Ibid., p. 27
229
фундаментальных ограниченных кванторов не является произволь-
ным, а отражает структуру мира: «Хайдеггер [или любой другой плю-
ралист] не рассматривает свой список различных разновидностей бы-
тия как произвольный. Он стремится к тому, чтобы его список отра-
жал реальную онтологическую структуру мира. Не существует спо-
соба бытия для каждого способа разграничения области неограничен-
ного квантора существования. Не существует способа, которым
могли бы обладать все, и только те вещи, которые либо уродливы,
либо представляют собой простое число. Не существует способа, ко-
торым могли бы обладать все, и только те вещи, которые либо меньше
трех футов ростом, либо верят в существование пришельцев из кос-
моса. Хайдеггер считает, что способы бытия, на которые он обращает
наше внимание, метафизически особенные: ограниченные кванторы,
которые их представляют, обладают статусом, не разделяемым боль-
шинством их собратьев. Есть только несколько гордых ограниченных
кванторов, которые являются метафизически базовыми» 357.
Поскольку плюралист признает несколько кванторов, его по-
зицию можно спутать с мнением сторонника кванторной изменчиво-
сти (quantifier variance) или вариантиста, который, как кажется, делает
то же самое 358. Необходимо отделить плюрализм от вариантизма. По
мнению вариантистов, мы можем интерпретировать сторонников раз-
личных онтологических позиций, как говорящих на разных языках, в
которых кванторы существования имеют разное значение. Ни один из
этих кванторов не является более фундаментальным, чем другие, все
они равноправны. Плюралист также признает несколько в равной
мере фундаментальных кванторов. В чем же разница? На самом деле
разница есть и весьма существенная. Кванторы вариантиста являются
различными, конкурирующими кандидатами на значение одного и
того же неограниченного квантора. Поскольку ни один из них не яв-
ляется фундаментальным, мы не можем отдать предпочтение ка-
кому-либо из них, из чего вариантист делает вывод о равной истин-
ности различных онтологических позиций на соответствующих язы-
ках. Плюралист же признает несколько ограниченных кванторов,
каждый из которых является фундаментальным наряду с осталь-
ными. Кроме того, плюралист может признать, что у неограничен-
ного квантора есть такое значение, которое будет более фундамен-
тальным, чем все другие возможные кандидаты, хотя оно и будет
357Ibid., p. 29
358Теория наиболее известного представителя вариантизма, Эли Хирша, рассмот-
рена в главе 4.
230
менее фундаментальным, чем значения ограниченных кванторов. Ни-
какого равноправия различных онтологических позиций отсюда не
следует.
Теперь, используя понятие фундаментальных ограниченных
кванторов, мы можем дать более развернутое и подробное определе-
ние ОП 359, который в таком виде можно назвать квантификационным
плюрализмом:
(ОП 2) Онтологический плюрализм (квантификационный

плюрализм) – имеется несколько способов бытия. Несколько спосо-
бов бытия имеется, если есть несколько возможных значений для се-
мантически примитивных ограниченных кванторов, таких что (1)
каждый ограниченный квантор имеет непустой домен (область при-
менения), который должным образом включен в домен неограничен-
ного квантора, (2) ни один из этих доменов не пересекается, и (3) каж-
дое значение, по крайней мере, столь же фундаментально, как значе-
ние неограниченного квантора.
Это общее определение, но с точки зрения Макдэниела наибо-

лее приемлем тот вариант плюрализма, который в п. 3 утверждает,
что значения ограниченных кванторов более фундаментальны, чем
значение неограниченного квантора.
Приведенное нами определение проясняет, в чем заключается
позиция ОП, но должны ли мы принять эту позицию и стать плюра-
листами? Есть ли убедительные аргументы в пользу ОП? Макдэниел
приводит несколько, но мы рассмотрим два наиболее удачных на наш
взгляд.
Первый из них опирается на аналогичность бытия. Как мы пи-
сали выше, Хайдеггер (в интерпретации Макдэниела) считал слова
«бытие», «существование», «есть» и др. аналогическими по своему
смыслу, то есть имеющими общий смысл, который приложим к объ-
ектам разного вида в силу обладания ими различными свойствами.
Макдэниел переносит это представление со слов на свойства, то есть
превращает его из семантического в метафизическое: «Предпочитае-
мая мной точка зрения заключается в том, что аналогический термин
– это термин, который выражает аналогическое свойство или отноше-
ние. Таким образом, феномен аналогии в первую очередь метафизи-
ческий, а не семантический, и аналогический термин может быть
231
унивокальным в обычном языке» 360. Бытие является одним из таких
аналогических свойств. Для пояснения этого утверждения нам необ-
ходимо выяснить подробнее, что такое аналогическое свойство.
Аналогические свойства Макдэниел уподобляет определи-
мым и определенным (determinable-determinate) свойствам. В соот-
ветствии с установившейся терминологией, более общие свойства
объектов являются определимыми по отношению к их более частным
разновидностям, то есть определенным свойствам. Цвет является
определимым по отношению к красному, зеленому, синему и другим
цветам. Масса по отношению к 1 кг, 2 кг, 10 г или 45 т. Причем обла-
дание одним из определенных свойств с необходимостью влечет об-
ладание соответствующим определимым – все красные объекты яв-
ляются цветными. Подобным образом более общее аналогическое
свойство быть здоровым связано с более частными свойствами быть
благополучным организмом, быть хорошо функционирующей частью
организма, быть способствующим благополучию организма и т. д.
Эти более частные свойства называются аналогическими случаями
(analogue instances). Сходство между аналогическими свойствами-
аналогическими случаями и определимыми-определенными свой-
ствами в том, что случаи и определенные свойства (быть красным,
быть благополучным организмом) являются своего рода уточнени-
ями более общих свойств (быть цветным, быть здоровым). Про
цветной/здоровый объект мы можем спросить: каким именно образом
он является цветным или здоровым? Возможными ответами будут те
или иные определенные свойства или аналогические случаи. Разница
же в том, что определимые свойства столь же естественны (фунда-
ментальны), что и определенные, но аналогическое свойство менее
естественно, чем его случаи.
Говоря более обобщенно, мы можем сказать, что существует
своего рода континуум свойств. На одном его конце находятся такие
совершенно фундаментальные свойства, как быть электроном. На
противоположном конце расположены простые дизъюнкции. Таким
будет, например, свойство быть ключом*, которым обладают объ-
екты являющиеся либо приспособлениями для открывания дверей,
либо бьющими из-под земли источниками. Аналогические свойства
находятся примерно посередине между этими двумя крайностями –
они не совершенно фундаментальны (хотя их аналогические случаи
такими могут быть), но и не являются простыми дизъюнкциями.
360 Ibid., p. 48
232
Более строго мы можем определить аналогическое свойство следую-
щим образом 361:
(АС) Если свойство F является аналогическим, то F не явля-

ется совершенно естественным свойством, и существуют свойства,
Gs, такие, что (1) каждое из Gs более естественно, чем F, (2) необхо-
димо, что все, что экземплифицирует одно из Gs, является F, (3) каж-
дое из Gs присуще меньшему числу видов вещей, чем F.
Бытие Макдэниел относит к аналогическим свойствам, случа-

ями которого являются фундаментальные отдельные способы бытия.
Такой метафизический, в противоположность семантическому, под-
ход к аналогии позволяет Макдэниелу легко обойти аргументы онто-
логического мониста ван Инвагена в пользу унивокальности бытия,
поскольку Инваген рассматривает свой третий тезис (бытие униво-
кально) как семантический. Макдэниел утверждает, что, в принципе,
он может этот тезис принять: «Свойство может быть аналогичным и
в то же время являться единственным семантическим значением пре-
диката – и поэтому ни в каком семантическом смысле этот предикат
не является менее чем унивокальным» 362. Вполне возможно, что пре-
дикат нашего естественного языка «существует» является унивокаль-
ным и обозначает только аналогическое свойство бытия, но не его от-
дельные случаи, то есть способы бытия. Но для плюралиста из этого
следует лишь то, что наш язык не является совершенным и не в пол-
ной мере отражает фундаментальную структуру реальности, но воз-
можны более совершенные языки, где для каждого способа бытия
есть свой предикат или соответствующий ему квантор. В таком слу-
чае ОП можно будет определить «… как мнение о том, что суще-
ствуют возможные языки с семантически примитивными ограничен-
ными кванторами, которые, по крайней мере, столь же естественны,
как и неограниченный квантор» 363, и эти языки отражают фундамен-
тальную структуру реальности лучше, чем наш язык.
Но как мы можем доказать, что какое-либо свойство является
аналогическим? По мнению Макдэниела, такие свойства являются
систематически изменчиво полиадичными (systematically variably
polyadic) и систематически изменчиво аксиоматичными
(systematically variably axiomatic). Рассмотрим эти особенности
361 Ibid., p. 56
362 Ibid., p. 54
363 Ibid., p. 146
233
свойств подробнее на конкретных примерах, начав с полиадичности.
Адичность (арность, местность) свойства или отношения зависит от
числа сущностей, которые необходимы для насыщения данного свой-
ства или отношения, то есть получения полноценного факта 364. Фун-
даментальные свойства унарны, то есть для их насыщения нужна
только одна сущность: для насыщения свойства красный (предполо-
жим, что оно фундаментально) подойдет один красный мяч, и мы по-
лучим полноценный факт, выражаемый предложением «Мяч крас-
ный». Для насыщения бинарного отношения, например выше, чем,
необходимы уже две сущности, например, два человека, Петр и Павел
или их упорядоченная пара <Петр, Павел>, и мы получим полноцен-
ный факт, выражаемый предложением «Петр выше, чем Павел». Для
насыщения тернарного отношения, например находится между, по-
надобится три сущности и т. д.
Некоторые свойства и отношения могут изменять свою адич-
ность и делать это систематически, что свидетельствует об их анало-
гичности: мы имеем дело не с одним фундаментальным свойством, а
с несколькими аналогическими случаями, каждый из которых обла-
дает собственной адичностью. Поэтому нам и кажется, что объединя-
ющее эти случаи аналогическое свойство меняет адичность. Более
формально данную изменчивость можно определить так 365:
(СИП) Систематически изменчивая полиадичность: признак F

систематически изменчиво полиадичен только в том случае, если су-
ществуют онтологические категории O1 и O2, такие, что всякий раз,
когда некоторые вещи в O1 участвуют в F, для полного насыщения F
необходимо ровно n вещей, тогда как всякий раз, когда только вещи
в O2 участвуют в F, для полного насыщения необходимо ровно m ве-
щей F (где n – это не то же самое число, что m).
Это определение Макдэниел поясняет на примере отношения

части (parthood relation), поскольку он причисляет себя к композици-
ональным плюралистам и считает, что существует несколько фунда-
ментальных отношений части, которые объединены в одно общее, но
уже аналогическое отношение. Представим, что верна онтология,
включающая регионы пространства-времени, материальные объекты,
занимающие эти регионы (предположим, что они пребывают во
364 Ibid., p. 57
365 Ibid., p. 57
234
времени, находясь целиком в каждом из моментов) 366, свойства и
факты, понимаемые не как истинные пропозиции, а как сущности, ко-
торые могут делать пропозиции истинными. Возьмем материальные
объекты – они пребывают во времени, находясь целиком в каждом из
моментов, но с течением времени они могут терять старые и приоб-
ретать новые части 367. В связи с этим части материальных объектов
являются их частями лишь по отношению к тем или иным регионам
пространства-времени. Отношение части оказывается тернарным –
материальный объект х часть материального объекта у в регионе про-
странства-времени z. Однако для самих регионов это неверно – один
из них можно назвать частью другого безотносительно к еще какому-
то региону. Отношение части оказывается бинарным – регион про-
странства-времени х часть региона пространства-времени у. В ре-
зультате у нас есть, как минимум, две онтологические категории – ма-
териальный объект и регион пространства-времени – в применении к
которым отношение части имеет разную адичность. Получается, что
помимо тематически-нейтрального (topic-neutral) отношения части,
то есть отношения применимого ко всем онтологическим категориям,
у нас имеется несколько тематически-специфических (topic-specific)
отношений части, применимых лишь в пределах одной онтологиче-
ской категории. Что же из этого следует? Наиболее разумным в такой
ситуации будет сделать вывод, что отношение части не является пол-
ностью естественным/фундаментальным, но и не является простой
дизъюнкцией (специфические отношения части являются именно от-
ношениями части, а не совершенно разными отношениями), а анало-
гически объединяет несколько более естественных отношений.
Еще один признак аналогических свойств/отношений – их си-
стематически изменчивая аксиоматичность. У каждого свойства или
отношения есть, так сказать, своя «логика», состоящая из тех необхо-
димых истин, которые можно выразить только с помощью чисто ло-
гических терминов плюс термин, обозначающий данное свойство или
366 Таково мнение эндурантистов. Противоположная позиция пердурантистов утвер-

ждает, что материальные объекты пребывают во времени, находясь в каждом из мо-
ментов не целиком, а только своими временными частями. Подробнее об этом см.
Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор. 2-е изд., испр. и доп.
М. 2023 с. 360-385 https://philpapers.org/rec/KONVEB
367 Мереологический эссенциализм это отвергает. Согласно этой теории ни один со-
ставной материальный объект не в состоянии приобрести или потерять ни одну из

своих частей. В примере предполагается ложность данной позиции. Подробнее об
этом см. Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор. 2-е изд.,
испр. и доп. М. 2023 с. 324 https://philpapers.org/rec/KONVEB
235
отношение. Совокупность таких истин управляет свойством/отноше-
нием – они приложимы ко всем возможным ситуациям, в которых
данное свойство или отношение экземплифицированы. Если совокуп-
ность этих истин меняется от одной онтологической категории к дру-
гой, то свойство/отношение являются систематически изменчиво ак-
сиоматичными:
(СИА) Систематически изменчивая аксиоматичность: при-

знак F систематически изменчиво аксиоматичен только в том случае,
если принципы, управляющие признаком F, систематически меня-
ются в зависимости от онтологической категории объектов, которым
присущ признак F.
Следует добавить, что если признак систематически измен-

чиво полиадичен, то он систематически изменчиво аксиоматичен, но
не наоборот. Поясним определение на примере вышеупомянутой он-
тологии, сравнив отношение части у регионов пространства-времени
и фактов. Отношение части у регионов управляется принципами
классической мереологии:
1. (Неограниченная композиция): в любом случае, когда име-

ются два региона, имеется и регион, составленный из них.
2. (Экстенсиональность): в любом случае, когда регионы r1 и
r2 составлены из одних и тех же регионов, регионы r1 и r2 тожде-
ственны.
3. (Транзитивность): если регион r1 является частью региона
r2, а регион r2 является частью региона r3, то регион r1 является частью
региона r3.
Однако очевидно, что неограниченная композиция и экстен-

сиональность не приложимы к частям фактов – объектам и свойствам.
Из существования Эйфелевой башни и свойства быть сделанным из
золота вовсе не следует существования того факта, что Эйфелева
башня сделана из золота. Получается, что принципы систематически
меняются от одной онтологической категории к другой. Из этого мы
можем сделать тот же самый вывод, что и раньше – тематически-
нейтральное отношение части является аналогическим, а тематиче-
ски-специфические отношения части – его случаями.
Подводя итог данным рассуждениям, Макдэниел пишет:
«Движущая интуиция заключается в том, что в высшей степени
236
естественные черты обладают своего рода единством во всех своих
случаях. Когда в какой-либо черте отсутствует это единство, причем
систематически, в то время как тематически-специфические черты
демонстрируют такое единство, можно с полным основанием утвер-
ждать, что тематически-специфические черты более естественны,
чем тематически-нейтральные. Поскольку мы думаем, что в отноше-
нии части есть некоторое единство, мы будем склонны думать, что
отношение части – это аналогическое отношение, а не простая дизъ-
юнкция. Если мы принимаем онтологию регионов, материальных
объектов и фактов, мы не обязаны говорить, что отношение части ана-
логично. Интуиции, выявленные здесь, не являются дедуктивным до-
казательством того, что отношение части аналогично. Тем не менее
они действительно делают это утверждение обоснованным и оказы-
вают значительное давление, настаивая на том, что отношение части
аналогично». 368
Теперь осталось перенести эти рассуждения на бытие/суще-
ствование. В результате переноса мы можем сформулировать следу-
ющий индуктивный аргумент:
(ИААС) 1. Если существование является систематически из-

менчиво полиадичным и/или систематически изменчиво аксиоматич-
ным, то у нас есть хорошие основания, чтобы считать его аналогиче-
ским свойством.
2. Существование является систематически изменчиво полиа-

дичным и/или систематически изменчиво аксиоматичным.
3. У нас есть хорошие основания, чтобы считать существова-

ние аналогическим свойством.
Первая посылка подкрепляется интуициями, которые должны

у нас возникнуть при рассмотрении вышеизложенного примера с от-
ношением части. Остается обосновать истинность второй посылки.
Макдэниел делает это, рассматривая несколько различных онтологи-
ческих схем 369, которые должны показаться нам приемлемыми и
правдоподобными, и из которых следует систематическая изменчи-
вая полиадичность и аксиоматичность бытия.
368McDaniel K. The Fragmentation of Being. Oxford, Oxford University Press, 2017 р. 59

369Макдэниел не называет себя сторонником всех этих онтологических схем, но счи-
тает их правдоподобными.
237
В качестве первой схемы рассмотрим эндурантизм 370 плюс
платонизм в отношении абстрактных объектов 371. Эта теория утвер-
ждает, что материальные объекты пребывают во времени, находясь
целиком в каждом из моментов. В связи с эти для теории возникает
серьезная проблема. Дело в том, что с течением времени объекты из-
меняются, теряют старые и приобретают новые свойства. Красный
мяч является красным в один момент времени t1, а после перекраски
будет синим в последующий момент времени t2, но согласно эндуран-
тизму в каждом из моментов времени мяч находится целиком. Полу-
чается, что один и тот же мяч целиком красный и целиком синий, а
это является противоречием. Данная проблема получила название
проблемы временных внутренних свойств (problem of temporary in-
trinsics). Одно из решений проблемы предлагает считать, что объекты
обладают свойствами не просто так, а в отношении регионов про-
странства-времени. Правильным будет сказать не «Мяч является
красным», а «Мяч является красным в регионе r1», что уже не проти-
воречит «Мяч является синим в регионе r2». Унарное свойство оказы-
вается бинарным отношением. Рассматриваемая нами онтологиче-
ская схема считает, что существование подобно в этом отношении
всем другим свойствам материальных объектов. Этот взгляд кажется
Макдэниелу весьма разумным: материальные объекты с метафизиче-
ской необходимостью пространственны и темпоральны, они всегда
существуют в том или ином месте в то или иное время; невозможно
представить материальный объект, который нигде не находится. Та-
кую необходимость можно объяснить наилучшим образом, предпо-
ложив, что существование материальных объектов является отноше-
нием между объектом и регионом пространства-времени: «мы можем
объяснить, почему материальные объекты с необходимостью явля-
ются пространственно-временными сущностями: само их бытие при-
суще им только относительно некоторой части пространства-вре-
мени, и поэтому возможный мир без пространства-времени – это мир,
в котором отсутствуют материальные объекты» 372. Существование
материальных объектов – бинарное отношение между ними и
370 Подробнее об эндурантизме см. Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тема-

тический обзор. 2-е изд., испр. и доп. М. 2023 с. 360-367 https://phil-
371
Подробнее об абстрактных объектах см. Кононов Е. А. Аналитическая метафи-
зика. Тематический обзор. 2-е изд., испр. и доп. М. 2023 с. 67-91 https://phil-
238
регионами пространства-времени. Однако абстрактные объекты,
числа или пропозиции, с необходимостью существуют независимо от
пространства и времени – будет абсурдным сказать, что число 2,
например, где-нибудь находится. Существование абстрактных объек-
тов – унарное свойство. В результате можно сделать вывод, что бы-
тие/существование является систематически изменчиво полиадич-
ным, а значит аналогическим свойством, более фундаментальными
случаями которого являются два способа бытия, которые можно
назвать бытие-здесь (being-there) материальных объектов и субси-
стенцией (subsistence) абстрактных объектов. Макдэниел отмечает,
что придерживающийся данной схемы онтологический плюралист
может признать наличие не только разных способов (модусов) бытия,
но и наличие разных его порядков (orders of being). Он может сказать,
что существовать безотносительно к чему-либо в определенном ме-
тафизическом смысле лучше, чем существовать в отношении к чему-
либо. Относительное существование метафизически менее совер-
шенно, так как зависит от чего-то постороннего. Получается, что суб-
систенция является способом бытия более высокого порядка, чем бы-
тие-здесь. А какой-нибудь способ бытия с тернарной адичностью был
бы способом еще более низкого порядка по сравнению с бытием-
здесь.
Еще одна онтологическая схема, в которой бытие является си-
стематически изменчиво полиадичным, состоит из субстанций
(substances), под которыми Макдэниел подразумевает конкретные
партикулярии 373, и их атрибутов (attributes), то есть свойств. Атри-
буты не могут существовать сами по себе, независимо от субстанций
– красный цвет или масса в 1 кг с необходимостью должны быть при-
сущи тому или иному объекту. Их способ бытия можно назвать бы-
тием-в (being-in), то есть они существуют в той или иной субстанции.
Этот способ является бинарным: атрибут х существует в субстанции
у. Отношение между атрибутом и субстанцией называют присущно-
стью (inherence), и противник плюрализма вынужден считать это от-
ношение базовым и не подлежащим объяснению. Но плюралист мо-
жет редуцировать его к способу бытия атрибута, бытию-в.
Для субстанций в этой схеме характерен другой способ бытия
– абсолютное бытие (absolute being). Они существуют сами по себе, а
не в чем-то другом. Этот способ является унарным: субстанция х
373О них подробнее см. Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический об-

239
существует. Здесь мы также встречаемся с порядками бытия – унар-
ное абсолютное бытие субстанций более совершенно, чем бинарное
бытие-в атрибутов, а значит способ бытия первых является способом
более высокого порядка, чем способ бытия вторых.
В итоге мы опять должны прийти к выводу, что бытие явля-
ется систематически изменчиво полиадичным, а значит представляет
собой аналогическое свойство.
Нам осталось рассмотреть онтологические схемы, в которых
бытие является систематически изменчиво аксиоматичным. Но в
начале нам необходимо определить, какие именно принципы управ-
ляют бытием. В случае рассматриваемого выше примера отношения
части управляющими принципами были принципы мереологии. Ме-
реология является «логикой» отношения части. Что же является «ло-
гикой» бытия? По мнению Макдэниела, ей является логика кванти-
фикации (logic of quantification), то есть логика, использующая кван-
тор существования. Если эта логика варьируется от одной онтологи-
ческой категории к другой, то бытие является систематически измен-
чиво аксиоматичным. Для доказательства этого Макдэниел вновь рас-
сматривает несколько возможных и правдоподобных с его точки зре-
ния онтологических схем.
Одна из таких схем включает наряду с актуальными конкрет-
ными объектами простые интенциональные объекты или интенцио-
налии (mere intentionalia). Среди этих простых интенционалий есть
два следующих типа объектов:
Неполные объекты (incomplete objects) – данные объекты та-

ковы, что для некоторого свойства, они не обладают ни этим свой-
ством, ни его отрицанием.
Противоречивые объекты (inconsistent objects) – данные объ-

екты таковы, что для некоторого свойства, они и обладают этим свой-
ством, и не обладают им.
Для обращения с этими двумя видами объектов лучше всего

подходит так называемая паранепротиворечивая логика
(paraconsistent logic), которая не позволяет выводить из противоречия
все, что угодно: «Существование паранепротиворечивой логики по-
казывает, что можно разумно рассуждать о противоречивых объектах
и что можно постулировать их, не будучи приверженным
240
утверждению, что каждый объект является противоречивым объек-
том» 374. Но для актуальных конкретных объектов из рассматриваемой
схемы будет вполне достаточно обычной, классической логики. Такая
разница в логике между объектами из разных онтологических катего-
рий вполне приемлем и правдоподобна с точки зрения Макдэниела:
объекты с различными фундаментальными свойствами подчиняются
разным фундаментальным законам, и если объект неполон или про-
тиворечив, то нет ничего удивительного в том, что он подчиняется
другим логическим законам по сравнению с обычным объектом. Он
пишет так: «Естественно думать, что естественные свойства лежат в
основе законов природы: причинно-следственный профиль объектов
определяется естественными свойствами, которые они экземплифи-
цируют. Когда объекты экземплифицируют принципиально разные
виды характеристик, они участвуют в различных фундаментальных
законах. С точки зрения, описанной здесь, фундаментальные законы
логики основаны на способах бытия сущностей, которыми они управ-
ляют. Логика существования – это квантификационная логика: для
точек зрения, в которых имеются разные способы существования, нет
ничего удивительного в том, что ими могут управлять разные законы
логики» 375. В итоге у нас имеется правдоподобная онтологическая
схема, в которой бытие является систематически изменчиво аксиома-
тичным.
Другая онтологическая схема признает фундаментальное раз-
личие между вещами (things) и веществом (stuff): вещи индивидуали-
зированы (individuated) и их можно сосчитать; вещество неиндивиду-
ализировано и счету не поддается. Про вещи мы можем спросить,
сколько (how many) их, но про вещество можно спросить лишь как
много (how much) его имеется. Подобную схему отстаивает, напри-
мер, Нед Маркозиан, который называет ее смешанной онтологией:
«Смешанная онтология: (i) Физический мир – это на фунда-

ментальном уровне мир как вещей, так и вещества. (ii) Среди самых
базовых фактов о физическом мире есть факты о вещах, а также
факты о веществе. (iii) Наиболее точное описание физического мира
должно быть в терминах как вещей, так и вещества. (iv) Дискурс о
вещах (thing talk) и квантификация по вещам, так же как дискурс о
375 Ibid., p. 70
241
веществе (stuff talk) и квантификация по веществу, являются неиз-
бежными» 376.
Для онтологического плюралиста главным в определении яв-

ляется четвертый пункт. Из него следует что «логика» вещей – это
обычная логика с уже знакомыми нам кванторами, но «логика» веще-
ства другая. В ней используются так называемые множественные
кванторы (plural quantifiers), например, «некоторые Fs являются G».
Предложения с этими кванторами не могут быть систематически пе-
рефразированы в предложения без их использования, поскольку фун-
даментальная структура мира для своего выражения требует обоих
видов кванторов, одного для квантификации по вещам, а другого для
квантификации по веществу. Основная мотивация Маркозиана для
признания этих двух разновидностей квантификации «состоит в том,
чтобы учесть возможность существования объектов, у которых отсут-
ствуют собственные части [proper parts], но, тем не менее, они каче-
ственно неоднородны в протяженной области пространства. По его
мнению, сфера может быть наполовину красной, наполовину синей,
несмотря на отсутствие частей, которые являются ее красной и синей
половиной. Маркозиан объясняет эту кажущуюся возможность,
утверждая, что такой объект состоит из порции вещества, которая
сама содержит две порции вещества, одна из которых красная, а дру-
гая синяя» 377. В данной онтологической схеме сущности из разных
онтологических категорий подчинены разным принципам, а значит
бытие является систематически изменчиво аксиоматичным.
Мы рассмотрели несколько различных онтологических схем.
Взятые вместе они должны обосновать вторую посылку аргумента
(ИААС), доказывающего, что бытие/существование является анало-
гическим свойством в определении Макдэниела, а значит имеются
его отдельные аналогические случаи – способы бытия.
Второй из аргументов Макдэниела в пользу онтологического

плюрализма является, по сути, рядом соображений и примеров, кото-
рые должны показать теоретические достоинства ОП, его превосход-
ство над другими теориями. Мы должны принять ОП, поскольку он
обладает большей объяснительной силой, то есть способен с легко-
стью объяснить то, что вызывает затруднения у других теорий.
376 Markosian N. Simples, Stuff, and Simple People // The Monist. 2004. № 87(3). р. 413
242
Макдэниел рассматривает онтологические категории, базирование
(grounding) 378, сущности и т. д. Но мы остановимся на наиболее пока-
зательном, с нашей точки зрения, примере – на «почти ничто» (мно-
жественное число – «almost nothings»).
К почти ничто относятся такие чисто негативные сущности
как дыры, щели, тени и т. д., чье существование зависит от отсутствия
таких позитивных сущностей, как пончики, стены, солнечный свет и
т. д. Наш повседневный дискурс содержит множество ссылок на по-
чти ничто: «Мы квантифицируем по дырам и даже считаем их: мы
говорим, например, что в сыре есть несколько дыр, точнее, семь. Мы
приписываем им характерные черты и говорим так, как будто они
находятся в отношениях: эта дыра шириной в 3 фута, намного шире,
чем вон та шина. Дыры, по-видимому, сохраняются во времени, о чем
свидетельствует тот факт, что на моем свитере та же дыра, что и в
прошлый раз, когда вы видели меня одетым в него. Мы даже говорим
так, как будто ямы каузально эффективны: я сильно вывихнул ло-
дыжку, потому что “не обратил внимания на зазор” и упал в проме-
жуток между поездом и пешеходным переходом. Мы видим ямы на
дорогах и сворачиваем, чтобы их объехать. Мы верим в дыры. Если
наши убеждения верны, дыры должны обладать какой-то реально-
стью» 379.
Проблеме почти ничто посвящено большое количество фило-
софской литературы 380, философы спорят о природе подобных сущ-
ностей и пытаются объяснить их характерные особенности. Однако
оказалось, что удовлетворительно объяснить все характеристики по-
чти ничто весьма непросто. По мнению Макдэниела, это связано с
тем, что практически все философы, занимающиеся данной пробле-
мой, являются онтологическими монистами. Для них все существую-
щее существует в одном и том же смысле, одним и тем же способом,
а значит дыры в сыре, если они действительно существуют, так же
реальны, как и сам сыр. Такой вывод, очевидно, непривлекателен и,
если есть такая возможность, его следует избежать. Но как? Совсем
отвергнуть почти ничто – значит отвергнуть значительную часть
378 О базировании подробнее см. Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Темати-
ческий обзор. 2-е изд., испр. и доп. М. 2023 с. 163-184 https://philpapers.org/rec/KON-
VEB
379 McDaniel K. The Fragmentation of Being. Oxford, Oxford University Press, 2017 р.
140
380 см. статью Lewis D., Lewis S. Holes // Australasian Journal of Philosophy. 1970. №48.
рр. 206–12 и монографию Casati R., Varzi A. Holes and other Superficialities. Cambridge,
Mass, MIT Press, 1994
243
нашего повседневного дискурса. Перефразировать все их упомина-
ния очень непросто или невозможно 381. В итоге, как пишет Рой Се-
ренсен, «кажется парадоксальным говорить, что отсутствия
[absences] существуют, но не лучше сказать, что отсутствий не суще-
ствует» 382.
У плюралиста при решении проблемы есть значительное пре-
имущество – все характерные особенности почти ничто он может
объяснить их особым способом существования. Остается лишь
подыскать подходящий способ. Но здесь есть свои трудности: «ка-
жется, что та реальность, которой обладают дыры, в некотором
смысле дегенеративна или менее полноценна, чем та реальность, ко-
торой обладают “позитивные” сущности. На самом деле, трудно по-
нять, что можно было бы иметь в виду, утверждая, что дыры и другие
“отсутствия” в каком-либо смысле являются “отсутствиями”, если
вид существования, которым они обладают, такой же, как вид суще-
ствования “присутствий”. Того факта, что каждое “отсутствие” обя-
зательно существует только в том случае, если существует какое-то
“присутствие”, недостаточно для того, чтобы гарантировать умест-
ность этих ярлыков: возможно, каждый конкретный объект обяза-
тельно зависит от существования Бога, но это не означало бы, что мы
являемся отсутствиями, в то время как Бог – это присутствие» 383. Спо-
соб бытия отсутствий должен не просто быть другим, чем у положи-
тельных сущностей, он должен отражать меньшую полноценность,
дегенеративность их существования. Макдэниел предлагает соб-
ственное оригинальное решение – почти ничто вообще не обладают
фундаментальным способом бытия, подобным способам бытия поло-
жительных сущностей. Как же это возможно?
Для простоты изложения предположим, что смысл «бытия» из
нашего естественного языка адекватно выражается семантически
примитивным неограниченным квантором существования ∃. Плюра-
лист в таком случае может ввести несколько своих ограниченных
кванторов, выражающих отдельные способы бытия. Предположим,
что плюралист признает всего два фундаментальных способа, один
381 Casati, Roberto and Achille Varzi, "Holes", The Stanford Encyclopedia of Philosophy
(Summer 2023 Edition), Edward N. Zalta & Uri Nodelman (eds.), URL =
<https://plato.stanford.edu/archives/sum2023/entries/holes/>
382 Sorensen R. Seeing Dark Things: the Philosophy of Shadows. Oxford, Oxford Univer-
sity Press, 2008, р. 19

383 McDaniel K. The Fragmentation of Being. Oxford, Oxford University Press, 2017 р.
141
244
для конкретных материальных объектов, а второй для абстрактных, а
значит и ограниченных кванторов будет всего два – ∃m и ∃a. Теперь
обратим наше внимание на домены этих трех кванторов, то есть на
множества объектов, по которым они пробегают. С точки зрения
нашего плюралиста все, что существует, существует лишь двумя фун-
даментальными способами, а значит оно попадает либо в домен ∃m,
либо в домен ∃a. Но каким должен быть домен неограниченного кван-
тора ∃? Кажется, что ответ очевиден – этот квантор называется не-
ограниченным, а значит пробегает по всему существующему вообще,
независимо от способа его существования. Но все существующее су-
ществует только двумя фундаментальными способами. Получается,
что его домен должен представлять собой простое объединение до-
менов ограниченных кванторов. Макдэниел считает, что очевидность
является кажущейся. Да, домен квантора ∃ должен включать в себя
домены ∃m и ∃a, но он может содержать больше объектов. Если это
так, то мы сможем сказать, что есть такие объекты, для которых
верно, что нет фундаментального способа, которым они существуют.
Их способ существования, представленный квантором ∃b, производен
и может быть определен всецело негативно. Макдэниел называет его
бытием-из-вежливости (being-by-courtesy) и определяет так:
(БИВ) ∃bxΦ =df. ∃xΦ&~(∃mxΦ или ∃axΦ).
Важно помнить, что для плюралиста неограниченный квантор

не является фундаментальным, а значит существующие из вежливо-
сти объекты в фундаментальном смысле вообще не существуют. Мак-
дэниел пишет об этом следующее: «Бытие-из-вежливости – это поис-
тине дегенеративный способ быть. С одной стороны, о вещах, кото-
рые являются сущими из вежливости [beings by courtesy], можно дей-
ствительно сказать, что они существуют, т.е. они подпадают под дей-
ствие неограниченного квантора обычного английского языка. С дру-
гой стороны, ни на одном языке с только совершенно естественными
кванторными выражениями, не осуществляется квантификация по
сущим из вежливости. Это дает нам другой способ сформулировать
утверждение о том, что некоторые сущности более реальны, чем дру-
гие: x более реален, чем y, если x обладает фундаментальным спосо-
бом бытия, в то время как y является просто сущим из вежливости» 384.
384McDaniel K. The Fragmentation of Being. Oxford, Oxford University Press, 2017 рp.
147-148
245
Однако, в связи с тем, что неограниченный квантор нашего
естественного языка ∃ гораздо менее естественен/фундаментален,
чем фундаментальные ограниченные кванторы ∃m и ∃a, возникает
трудность. Данный квантор менее естественен в том числе и потому,
что его домен не является простым объединением доменов ∃m и ∃a,
а дополнительно включает сущих из вежливости. Но в таком случае
возможен нефундаментальный, но более естественный, чем ∃ неогр-
ниченный квантор, чей домен является простым объединением до-
менов ∃m и ∃a. Назовем его ∃d. Теперь вспомним теорию референци-
ального магнетизма из главы о метаонтологии Сайдера (см. главу 3)
– естественные сущности или аспекты структуры мира является сво-
его рода «магнитами», которые притягивают слова из нашего языка и
становятся их референтами. Если это так, то значением нашего не-
ограниченного квантора будет значение ∃d, чей домен – объединение
доменов ∃m и ∃a, а значит мы не сможем утверждать, что сущие из
вежливости существуют хоть в каком-то смысле. Макдэниел уверен,
что в данном случае доверие при интерпретации сильно перевеши-
вает магнетизм: слишком уж много в нашем языке отсылок к сущим
из вежливости и квантификации по ним. Значение ∃ менее есте-
ственно, чем значение ∃d, но оно лучше согласуется с нашим исполь-
зованием языка, а значит действительно является значением исполь-
зуемого нами квантора. Из этого следует, что наши утверждения о
существовании сущих из вежливости, хотя и истинны, являются лишь
следствием метафизического несовершенства нашего языка – неогра-
ниченный квантор в нем менее естественен, чем мог бы быть.
Как мы видим, при решении этой трудности различные кван-
торы или их возможные значения сравнивались между собой по своей
естественности. Опираясь на возможность такого сравнения, Мак-
дэниел вводит понятие степеней (degrees) бытия или реальности, в до-
полнение к уже рассмотренным способам и порядкам:
(СР) х менее реален в степени n, чем у, если и только если (1)

«∃1» является самым естественным квантором, который пробегает по
х, (2) «∃2» является самым естественным квантором, который пробе-
гает по у, (3) «∃2» является более естественным квантором, чем «∃1»
в степени n.
Данное понятие позволяет плюралисту выстроить своеобраз-

ную иерархию всего существующего, на вершине которой будут су-
ществующие в самом естественном, фундаментальном смысле
246
сущности, а в самом низу – наименее реальные сущие из вежливости.
Разделение всего существующего на более или менее реальное,
сходно с позицией Кита Файна, чья теория будет рассмотрена в главе
9.
Вернемся к проблеме почти ничто. Теперь ее решение не
должно вызвать особых трудностей – почти ничто являются сущими
из вежливости. Это объясняет все их характеристики, их своеобраз-
ное положение между существующим и несуществующим, почему
они являются почти ничем и при этом все-таки существуют и т. д.
Причем данное объяснение не является ad hoc – бытие-из-вежливости
присуще не только почти ничто, но и многому другому. К сущим из
вежливости можно отнести 385:
поссибилии (possibilia), то есть всего лишь возможные, но не

актуальные индивиды или миры.
фиктивные объекты, то есть воображаемые объекты, встреча-

ющиеся в произведениях искусства и литературы – персонажи книг,
вымышленные животные, города, страны и т. д. 386
простые интенционалии, то есть всего лишь интенциональные

объекты – не существующие в реальности объекты наших мыслей,
представлений и т. д., даже те, которые являются метафизически не-
возможными.
обычные объекты, то есть привычные для всех нас столы, сту-

лья, камни и т. д. Признание их сущими из вежливости может помочь
решить многие мереологические споры 387 или даже избежать их. Оно
позволит нам «отвлечь внимание от вопросов о том, существуют ли
эти сущности, и сосредоточиться вместо этого на вопросе о том, как
они существуют» 388.
385 Макдэниел подчеркивает, что список представляет лишь возможных кандидатов

в сущие из вежливости, и не все из них он таковыми считает.
386 О фиктивных объектах подробнее см. Кононов Е. А. Аналитическая метафизика.
Тематический обзор. 2-е изд., испр. и доп. М. 2023 с. 92-11 https://phil-

387
О мереологии подробнее см. Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тема-
тический обзор. 2-е изд., испр. и доп. М. 2023 с. 305-329 https://phil-
388 McDaniel K. The Fragmentation of Being. Oxford, Oxford University Press, 2017 p.
162
247
В результате рассмотрения почти ничто и других трудных ме-

тафизических проблем Макдэниел приходит к выводу, что онтологи-
ческий плюрализм, в отличие от монизма, располагает значительным
арсеналом средств для их решения. Плюралист может прибегнуть к
различным способам, порядкам и степеням бытия для объяснения
особенностей тех или иных сущностей. На этом фоне монистическая
онтология выглядит обедненной.
Несмотря на все эти преимущества ОП, монизм в его неокуай-
новской форме продолжает оставаться господствующей и ортодок-
сальной метаонтологической позицией. Почему же это так? Какие
возражения выдвигаются против плюрализма? Одно из наиболее рас-
пространенных обвиняет плюрализм в превращении сущностных
(essential) различий, то есть различий в природах (natures) между сущ-
ностями (entities), в онтологические различия, то есть различия в их
способах существования. Это обвинение в адрес плюрализма было
выдвинуто Трентоном Мерриксом, Рейнхардтом Гроссманном, Пите-
ром ван Инвагеном и др.
Меррикс пишет, что «плюралисты постулируют различие в
бытии там, где вместо этого есть различие в виде [difference in kind]
между сущностями, которые существуют одинаковым образом» 389.
Ту же самую претензию высказывает и Гроссман. По его мнению, ар-
гументация всех плюралистов строится примерно одинаковым обра-
зом – сначала плюралист провозглашает фундаментальное различие
между некоторыми видами сущностей, а затем делает вывод, что та-
кое различие должно быть различием в их способах бытия. Это явный
non sequitur: «Этот тип аргументации очевидно ошибочен. Из того
факта, что два вида вещей фундаментально различаются по своим
свойствам, просто не следует, что они должны иметь разные способы
бытия. Конечно, они могут существовать разными способами, но то,
что они действительно так существуют, нельзя показать таким обра-
зом. Конкретные вещи фундаментально отличаются от абстрактных
тем, что только первые обладают временными свойствами и нахо-
дятся во временных отношениях друг к другу. Но этот факт, каким
бы впечатляющим и важным он ни был, никоим образом не доказы-
вает, что в дополнение к этому различию существует также разница в
их способах бытия» 390.
Merricks T. The Only Way To Be // Noûs. 2019. № 53(3) р. 603

389
390Grossmann R. The existence of the world: An introduction to ontology. London,
Routledge, 1992 р. 96
248
Инваген заходит в своей критике еще дальше и называет при-
знание способов бытия фундаментальной метаонтологической ошиб-
кой, возникающей из смешения природы вещи со способом ее бытия:
«так называемые специфические кванторы являются проявлением
фундаментальной метаонтологической ошибки, которая, как я, сто-
ронник “скудного представления о бытии”, неоднократно утверждал,
лежит в основе идеи (распространенной среди сторонников “насы-
щенных” представлений о бытии) о том, что существуют различные
и несводимые модусы бытия: ошибка приписывания способам бытия
вещи признака, который должным образом принадлежит ее при-
роде» 391. Такое смешение происходит из-за слишком большого раз-
личия природ вещей. Плюралисты рассуждают, с точки зрения Инва-
гена, примерно так: между двумя данными видами вещей, например,
между конкретными и абстрактными объектами, существует огром-
ная разница. Разница настолько велика, что ее нельзя приписать при-
родам этих объектов, их сущностям. Она должна быть онтологиче-
ской разницей в способах их бытия. Но одно не следует из другого,
их рассуждения ошибочны. Впрочем, Инваген признает, что у него
нет отдельного аргумента против позиции плюралистов, но он счи-
тает ее крайне контринтуитивной. Вместо этого в адрес плюралистов
он обращает гневную тираду (она адресована Бертрану Расселу, при-
звавшему различие в способах бытия абстрактных и конкретных объ-
ектов): «Нет, Рассел, нет! Отношения сильно отличаются от столов,
да, но это просто означает, что члены одного из этих двух классов
объектов имеют сильно отличающуюся природу от членов другого –
что свойства отношений сильно отличаются от свойств столов ... Но
когда вы описали радикально разные свойства, которыми обладают
отношения и столы, вы не только сделали все, что необходимо для
описания огромной разницы между отношениями и столами, вы сде-
лали все, что можно сделать для ее описания. Вот что такое описа-
ние огромной разницы. Перестаньте пытаться сделать что-то боль-
шее, когда больше нечего делать: перестаньте пытаться выразить
огромную разницу между отношениями и столами, говоря, что у них
разные виды бытия» 392.
Плюралисты могут воспользоваться данным отсутствием пря-
мых аргументов. Если монисты объявляют ОП контринтуитивной по-
зицией, то плюралисты могут попытаться вызвать противоположные
391 van Inwagen P. Modes of being and quantification // Disputatio. 2014. № 6(38). р. 21–
22
392 Ibid., p. 23
249
интуиции. Именно так поступает Байрон Симмонс. Для него цен-
тральная интуиция плюрализма как раз и состоит в признании чисто
онтологической разницы между объектами, наряду с разницей в при-
родах. Каждая вещь обладает как бытием, так и природой. Если вещи
могут различаться по природе, то почему бы им не различаться и по
бытию? Симмонс пишет об этом так: «Сущности [entities] обладают
как бытием, так и природой. Природа сущности состоит как из ее
сущностных [essential], так и из привходящих характеристик. Она го-
ворит нам, на что похожа эта сущность, и дает нам нечто похожее на
ее полное понятие. Плюралист считает, что сущности могут отли-
чаться не только по своей природе, но и по своему бытию. Таким об-
разом, основная плюралистическая интуиция, на мой взгляд, заклю-
чается в том, что существуют особые онтологические различия
между определенными сущностями (где мы можем сказать, что име-
ется онтологическое различие между двумя сущностями только в том
случае, если одна из этих сущностей обладает способом бытия, кото-
рого нет у другой)» 393. Данную основную интуицию можно подкре-
пить мысленным сопоставлением двух ситуаций. В первой мы срав-
ниваем объекты с разными природами – кошку и канарейку, гору и
кротовую кочку и т. д. Все это – весьма разные объекты и различия
между ними могут быть очень большими, но эти различия остаются
различиями в природе, в сущностных или привходящих свойствах.
Во второй ситуации мы сравниваем два доллара, один из которых ак-
туален, а второй является лишь возможным (merely possible) 394. По
393 Simmons B. Ontological Pluralism and the Generic Conception of Being // Erkenntnis.
2022. №87. рр. 1278-1279
394 Плюралист Симмонс признает разницу в способах бытия между актуальными и
лишь возможными объектами. Это он сочетает с модальным реализмом, в связи с чем

и актуальные, и лишь возможные объекты являются конкретными объектами, отли-
чающимися только способом бытия: «Я принимаю модальный реализм с абсолютной
актуальностью …. Я верю, что за пределами реальности существует огромное мно-
жество конкретных, но всего лишь возможных миров, населенных различными кон-
кретными, но всего лишь возможными индивидуумами. Эти конкретные возможные
индивидуумы обладают присущими им качественными характеристиками и служат
объектами многих наших мыслей. Но учитывая, что актуальность абсолютна, статус
объекта как актуального не является, как предположил бы Льюис …, просто вопро-
сом его принадлежности к нашему миру. Актуальное и просто возможное не нахо-
дятся в онтологическом равенстве. Напротив, существует подлинное, объективное и
именно онтологическое различие между теми мирами и индивидами, которые явля-
ются актуальными, и теми, которые ими не являются: актуальные конкретные сущ-
ности наслаждаются не только конкретным возможным существованием, но и ак-
туальным существованием как способом своего бытия — они не только существу-
ютс, но и существуют@; в то время как просто возможные конкретные сущности не
250
своим природам они ничем не отличаются и обладают одними и теми
же свойствами. Разные у них лишь способы бытия – один актуален, а
второй лишь возможен. При сопоставлении данных ситуаций у нас
должна возникнуть интуиция, что во второй из них мы имеем дело со
специфически онтологическим различием между вещами: «Возьмем
… разницу между реальным и просто возможным серебряным долла-
ром. Эта разница совершенно не похожа на разницу между кошкой и
канарейкой, горой и кротовой кочкой или столом и табличкой. Ибо
эти вещи различаются по своей природе. Но реальный и просто воз-
можный серебряный доллар не обязательно должны отличаться по
своей природе. Они могут иметь точно такой же размер, форму, вес и
химический состав. Тем не менее, при всем их сходстве, между ними,
по-видимому, все еще существует важное и фундаментально онтоло-
гическое различие: один актуален, другой просто возможен» 395. Од-
нако аргументация плюралистов не обязательно должна сводиться к
интуициям. Мы видели, что Макдэниел приводит аргументы в пользу
ОП, в частности аргумент от систематически изменчивой полиадич-
ности и аксиоматичности бытия, доказывающий его аналогичность.
В заключение главы мы кратко остановимся на методах и за-

дачах онтологии с точки зрения плюрализма. Согласно куайновской
ортодоксии главным онтологическим вопросом является вопрос «Что
есть?». Очевидно, что для плюралистов это будет лишь частью глав-
ного вопроса, ведь ответ на него не скажет нам, какими именно спо-
собами есть то, что есть. Главным вопросом должен стать «Что и как
есть?». Для ответа на него онтология должна составить перечень всех
способов бытия. Но как это сделать? Ответ относительно прост –
нужно составить перечень всех онтологических категорий. Мак-
дэниел отождествляет способы бытия и онтологические категории:
«Отстаиваемая здесь точка зрения уважает интуицию о том, что тот
факт, что объект принадлежит к определенной онтологической кате-
гории, является более глубоким фактом, чем любой факт, касаю-
щийся свойств, которыми обладает этот объект. Категория, к которой
принадлежит объект, является не просто еще одним свойством среди
обладают актуальным существованием – они просто существуютс» (Simmons B. On-

tological Pluralism and the Generic Conception of Being // Erkenntnis. 2022. №87. рр.
1277). Следует отметить одну отличительную особенность – в теории Симмонса один
объект может обладать сразу двумя способами бытия.
395 Simmons B. Ontological Pluralism and the Generic Conception of Being // Erkenntnis.
2022. №87. р. 1279

251
многих, которыми обладает объект, а скорее онтологически предше-
ствует любому свойству, которым обладает объект. Свойства разде-
ляют сущих [beings] в мире. Онтологические категории разделяют
само бытие [being]» 396. Исходя из этого, Макдэниел формулирует
главные задачи онтологии и метаонтологии:
(ГЗО) Главная задача онтологии – нахождение правильного

списка онтологических категорий.
(ГЗМ) Главная задача метаонтологии – определение того, что

значит быть онтологической категорией и что значит подпадать под
онтологическую категорию.
Такая постановка задач значительно облегчает поиск спосо-

бов бытия, поскольку многие философы составляли списки онтоло-
гических категорий и пытались дать общее определение данному по-
нятию 397. Задачу (ГМЗ) решает рассмотренная в данной главе метаон-
тологическая теория: онтологическая категория – это способ бытия,
подпадать под онтологическую категорию – значит обладать соответ-
ствующим способом бытия. Задачу (ГЗО) должна решить онтология,
в связи с чем Макдэниел не пытается найти ее решение в рамках своей
метаонтологической теории: «Представление об онтологических ка-
тегориях, защищаемое здесь, ничего не говорит о большом количе-
стве онтологических споров первого порядка. Оно не скажет вам,
например, о том, принадлежат ли субстанции или абстрактные сущ-
ности, или модусы, или события к различным онтологическим кате-
гориям» 398. Это дает ОП определенное преимущество, поскольку де-
лает его совместимым с различными предлагаемыми схемами онто-
логических категорий.
396 McDaniel K. The Fragmentation of Being. Oxford, Oxford University Press, 2017 рp.
124-125
397 см. монографию Вестерхоффа Westerhoff J. Ontological Categories: Their Nature and
Significance. Oxford, Oxford University Press, 2005 и недавно вышедший кембридж-

ский элемент Perović К. Ontological Categories. A Methodological Guide. Cambridge,
398 McDaniel K. The Fragmentation of Being. Oxford, Oxford University Press, 2017 p.
125
252
1. Cotnoir A., Edwards D. From Truth Pluralism to Ontological

Pluralism and Back // The Journal of Philosophy. 2015. № 112(3). рр. 113-
140
2. McDaniel K. A Return to the Analogy of Being // Philosophy
and Phenomenological Research. 2010. № 81(3). рр. 688–717
3. McDaniel K. Being and Almost Nothingness // Noûs. 2010. №
44(4). рр. 628–49
4. McDaniel K. Degrees of Being // Philosophers’ Imprint. 2010.
№ 13(19). рр. 1–18
5. McDaniel K. Ontological Pluralism, the Gradation of Being, and
the Question “Why Is There Something Rather than Nothing?” // Gold-
schmidt T. (ed.) The Puzzle of Existence: Why Is There Something Rather
Than Nothing? London, Routledge, 2013
6. McDaniel K. The Fragmentation of Being. Oxford, Oxford Uni-
versity Press, 2017
7. McDaniel K. Ways of Being // Chalmers D., Manley D., Was-
serman R. (eds). Metametaphysics: New Essays on the Foundations of On-
tology. Oxford, Oxford University Press, 2009 рр. 290-319
8. Simmons B. Ontological Pluralism and the Generic Conception
of Being // Erkenntnis. 2022. № 87. рр. 1275-1293
9. Spencer J. Ways of Being // Philosophy Compass. 2012. №
7(12). рр. 910–918
10. Turner J. Logic and Ontological Pluralism // Journal of Philo-
sophical Logic. 2012. №41. рр. 419–448
253
11. Turner J. Ontological pluralism // Bliss R., Miller J. T. M.
(eds.) The Routledge Handbook of Metametaphysics. London, Routledge,
2020 рр. 184-196
12. Turner J. Ontological Pluralism // Journal of Philosophy. 2010.
№ 107(1). рр. 5–34
254
Глава 8. Неомейнонгианская метаонтология Т. Парсонса
Глава 8.
Неомейнонгианская
метаонтология Т. Парсонса
Неомейнонгианские метаонтологические теории объединяет

признание наличия несуществующих объектов – есть, имеются такие
объекты, которые не существуют. В этом они следуют за Алексисом
Мейнонгом, который писал, что «…имеются предметы, о которых
было бы верно сказать, что предметов такого рода не существует» 399.
(НМ) Неомейнонгианство: есть объекты 400, которые не суще-

ствуют.
399 Майнонг А. О теории предметов // Эпистемология и философия науки. 2011. №
1. С. 209
400 В русском переводе Мейнонга для передачи "Gegenstand" используется слово
«предмет», однако в английском языке его переводят как "object". В связи с тем, что
глава посвящена не самому Мейнонгу, а его англоязычным последователям, которые
предлагают теории "несуществующих объектов" ("nonexistent objects") мы будем ис-
пользовать русское слово «объект» для перевода английского «object».
255
Кроме самого наличия несуществующих объектов для НМ

чрезвычайно важна возможность ссылаться на эти объекты с помо-
щью имен собственных и квантифицировать по ним. В связи с этим
Марк Сэйнсбери дает более развернутое определение неомейнонги-
анства, включая в него один онтологический и два семантических те-
зиса 401:
(НМО) Неомейнонгианство, онтологический тезис: некото-

рые вещи не существуют.
(НМС 1) Неомейнонгианство, семантический тезис 1: некото-

рые имена собственные ссылаются на вещи, которые не существуют,
и могут быть использованы для утверждения истин о таких вещах.
(НМС 2) Неомейнонгианство, семантический тезис 2: некото-

рые кванторы пробегают по вещам, которые не существуют, и могут
быть использованы для утверждения истин о таких вещах.
С точки зрения НМ, утверждения, касающиеся несуществую-

щих объектов, весьма распространены в нашей повседневной жизни:
мы говорим о фиктивных объектах, литературных персонажах, ге-
роях мифов, выдуманных странах, предметах и событиях, мы обсуж-
даем всего лишь возможные события и факты, события, которые
только должны произойти в будущем, но могут никогда не случиться
и т. д. Многие интенциональные объекты, то есть объекты наших
мыслей, установок, эмоций или желаний оказываются всего лишь ин-
тенциональными, то есть не существующими в реальности. Для нас
не кажется чем-то необычным утверждение о слишком доверчивом
человеке: «Есть много вещей, в которые он верит, но которые не су-
ществуют». Мы регулярно используем имена собственные для обо-
значения объектов, о несуществовании которых нам хорошо из-
вестно: «Шерлок Холмс – великий детектив. Шерлок Холмс никогда
не существовал, он был придуман Артуром Конаном Дойлом». Даже
само отрицание существования чего-либо, как кажется, требует от нас
признания его наличия в некотором смысле. Когда мы говорим: «Зо-
лотая гора не существует», то словосочетание «золотая гора» в этом
истинном предложении должно на что-то ссылаться. Самым
401 Sainsbury R. M. Fiction and fictionalism. New York, Routledge, 2009 р. 45

256
очевидным кандидатом в референты будет несуществующий объект
– сама золотая гора.
Однако, несмотря на все эти факты, многим философам тезис
НМ о наличии несуществующих объектов кажется чем-то абсурдным
и очевидно ошибочным. Например, Уильям Лайкан писал о мейнон-
говской квантификации по несуществующим объектам «… для меня
она в буквальном смысле ахинея или пустой звук» 402. Даже сам Мей-
нонг предлагал свой знаменитый тезис о том, что «имеются пред-
меты, о которых было бы верно сказать, что предметов такого рода не
существует» для тех, кто «предпочитает парадоксальный способ вы-
ражения». Этот тезис Тед Парент назвал «шокером Мейнонга»
(«Meinong’s shocker») 403. В связи с подобной реакцией, одной из глав-
ных задач всех неомейнонгианских метаонтологических теорий явля-
ется смягчение или устранения этой кажущейся абсурдности и бес-
смысленности их главного тезиса. Они должны сделать шокер Мей-
нонга менее шокирующим.
За последние десятилетия появилось множество НМ теорий,
которые пытаются создать убедительную и аргментированную мей-
нонгианскую метаонтологию. Они по-разному осмысляют шокирую-
щий тезис Мейнонга, в связи с чем Мэти Эклунд предложил разде-
лить все НМ теории на две группы 404. Первая утверждает, что несу-
ществующие вещи не обладают существованием, но обладают неким
обедненным или «разбавленным» бытием, которое и имеют в виду,
когда говорят, что они есть. Говоря другими словами, эта группа тео-
рий проводит различие между бытием (х есть) и экзистенцией/суще-
ствованием (х существует), что дает следующую версию онтологиче-
ского тезиса:
(НМ 1) Есть объекты, которые не существуют.
Теории, придерживающиеся (НМ 1), Эклунд называет мей-

нонгианством способов или модусов бытия (modes-of-being). К нему
можно отнести теорию, предложенную Эдвардом Залтой, который
писал следующее: «В частности, предпочтительнее отличать бытие
(то есть логическое или метафизическое существование) от
402 Lycan W. The Trouble with Possible Worlds // Loux M. (ed.) The Possible and the
Actual. Ithaca, NY: Cornell University Press, 1979 p. 290
403 Parent T. Ontological commitment and quantifiers // Bliss R., Miller J. T. M. (eds.) The
Routledge Handbook of Metametaphysics. London, Routledge, 2020 p. 91

404 Eklund M. Metaontology // Philosophy Compass. 2006. № 1(3) р. 328
257
экзистенции (то есть физического существования). И кто-то предпо-
чтет использовать квантор “∃” для обозначения первого и
“(∃x)(E!x&...)” для обозначения второго. У такого способа выражения
есть много преимуществ. С одной стороны, мы можем представить
утверждение “есть несуществующие объекты”, не превращая его в
логическую ложь. Это тезис, с которым мы должны быть в состоянии
не соглашаться, не предполагая, что философы, принимающие этот
тезис, могут быть опровергнуты только на логических основа-
ниях» 405. Как мы видим, Залта считает, что парадоксальность тезиса
преодолевается при различении бытия и существования.
Вторая группа теорий не различает бытие и существование и
утверждает, что некоторые вещи лишены бытия/существования. Это
дает звучащую еще более парадоксально версию онтологического те-
зиса:
(НМ 2) Есть объекты, которых нет.
Теории, придерживающиеся (НМ 2), Эклунд называет безобя-

зательственным (non-commitment) мейнонгианством: в соответствии
с ним, утверждение, что есть какие-то объекты, не несет само по себе
никаких онтологических обязательств по признанию их бытия/суще-
ствования 406. К этому виду НМ можно отнести теории Ричарда Ро-
утли 407, Грэма Приста 408 и Франческо Берто 409. Впрочем, сразу сле-
дует заметить, что деление является достаточно условным: например,
Теренс Парсонс, чьей теории посвящена данная глава, предпочитает
занимать нейтральную позицию в отношении различия между бы-
тием и существованием: «Я никогда не мог найти здесь ничего, кроме
терминологической проблемы, и если возникает вопрос о том,
405 Zalta E. Intensional Logic and the Metaphysics of Intentionality. Cambridge, MA, MIT
Press, 1988 р. 103
406 Сходного деления придерживается П. ван Инваген, который использует при этом
другую терминологию: у него мейнонгианство утверждает, что «есть вещи, такие что
нет таких вещей («there are things such that there are no such things»), а неомейнонги-
анство утверждает, что «есть вещи, которые не существуют» («there are things that do
not exist»). См. van Inwagen P. Being. A Study in Ontology. Oxford, Oxford University
Press, 2023 р. 8
407 Routley R. Exploring Meinong’s Jungle and Beyond. Canberra, Australian National
University, RSSS, 1980

408 Priest G. Towards Non-Being. The Logic and Metaphysics of Intentionality. Oxford,

409 Berto F. Existence as a Real Property. Dordrecht, Springer, 2012
258
обладают ли несуществующие объекты каким-либо бытием, я наме-
рен оставаться нейтральным в этом вопросе» 410. Каким же образом
сторонники (НМ 2) преодолевают парадоксальность этого тезиса?
Они утверждают, что объекту для обладания свойствами не обяза-
тельно существовать – он может быть объектом, являться носителем
свойств, даже не существуя. Говоря другими словами, объектность
(objecthood) является более широким по своему объему понятием,
чем бытие/существование. Как пишет об этом Натан Сэлмон «… Ме-
тафизическое состояние наличия свойств вполне отделимо от онтоло-
гического состояния существования. Предикация предшествует су-
ществованию. Конечно, все, что существует, обладает свойствами, но
это потому, что наличие свойств метафизически совершенно неиз-
бежно – в отличие от смерти и налогов» 411. При таком подходе (НМ
2) теряет парадоксальность: «есть» означает обладание свойствами, а
«нет» в конце – бытие/существование. Подобная идея восходит к са-
мому Мейнонгу, который утверждал независимость так-бытия
(Sosein) объекта, то есть наличия у него свойств, от его бытия (Sein):
«Это все не отменяет тот факт, что на так-бытие некоторого предмета
никак не влияет его небытие. Этот факт является настолько важным,
что заслуживает того, чтобы быть ясно сформулированным в виде
принципа независимости бытия от так-бытия. И чтобы лучше понять,
какова область распространения этого принципа, необходимо при-
нять во внимание факт, что ему подчиняются не только предметы, ко-
торые не существуют фактически, но и предметы, которые не могут
существовать, так как их существование в принципе невозможно» 412.
Получается, что неомейнонгианские метаонтологические теории
придерживаются так называемого принципа независимости:
(НЕЗАВ) Принцип независимости: обладание свойствами

независимо от бытия/существования.
Данный принцип позволяет сторонникам НМ говорить о не-

существующих объектах, приписывать им свойства и не впадать при
этом в абсурд и бессмыслицу. Именно признание несуществующих
объектов является центральной особенностью неомейнонгианской
410 Parsons T. Nonexistent Objects. New Haven and London, Yale University Press, 1980
р. 10
411 Salmon N. Existence // Philosophical Perspectives. 1987. №1, Metaphysics. p. 97
412 Майнонг А. О теории предметов // Эпистемология и философия науки. 2011. №
1. С. 208
259
метаонтологии, отделяющей ее от всех других метаонтологических
теорий. Эта метаонтология дополняет онтологический вопрос Куайна
вопросом о несуществующих объектах:
(ГВО) Главный вопрос онтологии: что существует?

(ДВО) Дополнительный вопрос онтологии: есть ли несуще-
ствующие объекты?
и дает на него положительный ответ, который резко контра-

стирует с куайновским тезисом «Все существует», отрицающим не-
существующие объекты. Но для полноценного положительного от-
вета сторонникам НМ необходимо создать развернутую теорию объ-
ектов такого рода. В данной главе мы рассмотрим одну из попыток
сделать это, принадлежащую Теренсу Парсонсу, который прямо ста-
вил перед собой эту цель: «Моей целью было выдвинуть определен-
ную теорию несуществующих объектов» 413. Свою теорию Парсонс
рассматривает как продолжение и развитие теории объектов Мей-
нонга, хотя и подчеркивает, что его теория – не простое изложение
взглядов последнего. Теория Парсонса учитывает и пытается отве-
тить на критику, выдвинутую против Мейнонга Бертраном Расселом
и Уиллардом Куайном.
Любая подобная теория должна предложить то, что Парсонс

называет принципом свертывания (comprehension principle) для объ-
ектов. Этот принцип должен соотнести свойства с объектами, кото-
рым эти свойства присущи. Как кажется, наиболее простым и разум-
ным для мейнонговской теории объектов должен быть неограничен-
ный принцип свертывания, который утверждает, что имеется объект,
обладающий любым набором свойств:
(НПС) Неограниченный принцип свертывания: для любого

множества свойств некоторый объект обладает всеми свойствами из
этого множества и никакими другими свойствами.
Однако в таком виде принцип неприемлем и вызывает множе-

ство проблем. В процессе изложения взглядов Парсонса мы увидим,
какой принцип взамен (НПС) он предлагает, и как он справляется с
р. xii
260
наиболее серьезными возражениями против него, к которым отно-
сятся три следующие:
1. Проблема логического противоречия, указанная Расселом:
несуществующие объекты, например круглый квадрат, обладающий
свойствами быть круглым и быть некруглым. Рассел писал, что такое
нарушение неприемлемо и любая альтернативная теория будет лучше
мейнонговской: «Признается, что такие объекты не существуют, но
тем не менее предполагается, что они являются объектами. Эта точка
зрения трудна сама по себе, но главное возражение состоит в том, что
такие объекты, по общему признанию, склонны нарушать закон про-
тиворечия. Утверждается, например, что существующий ныне король
Франции существует, а также не существует; что круглый квадрат яв-
ляется круглым, а также некруглым и т. д. Но это неприемлемо, и если
какая-либо теория может найти способ избежать этого результата, ее,
конечно же, следует предпочесть» 414. Об этой же проблеме писал и
Куайн (прообразом вымышленного философа Вимана у него является
Мейнонг): «… круглый квадратный купол Беркли-колледжа нельзя
признать даже в качестве не воплощенной в действительность воз-
можности. Можем ли мы теперь подвести Вимана к признанию еще и
царства не воплощаемых в действительность невозможностей? Если
да, то относительно них можно задать довольно много неудобных во-
просов. Можно даже надеяться поймать Вимана на противоречии са-
мому себе, заставив его признать, что некоторые из этих сущностей
одновременно круглые и квадратные» 415.
2. Проблема тривиальности, также указанная Расселом. Если
(НПС) позволяет объекты с произвольным набором свойств, то мы
легко можем превратить любой несуществующий объект в существу-
ющий. Например, такой несуществующий объект, как золотая гора,
обладает лишь двумя свойствами – золотистостью и гористостью. Но
мы можем добавить к этим двум свойствам свойство существования
и получим существующую золотую гору. Но такой горы, как мы
знаем, не существует. Если же мы признаем это и скажем, что суще-
ствующей золотой горы не существует, то вернемся к первой про-
блеме логического противоречия.
3. Проблема критерия тождества, указанная Куайном. Он при-
водит пример несуществующих лысого и толстого людей, стоящих в
дверном проеме. Первый обладает свойствами быть лысым и стоять
414 Рассел Б. Избранные труды. Новосибирск, Сибирское университетское издатель-

ство, 2009 с. 22
261
в дверном проеме, а второй свойствами быть толстым и стоять в
дверном проеме. Являются ли эти два человека одним и тем же чело-
веком, лысым толстяком, или нет? У нас нет четкого критерия тожде-
ства, позволяющего дать однозначный ответ: «Возьмем, к примеру,
возможного толстого человека в этом дверном проеме и еще – воз-
можного лысого человека в этом дверном проеме. Это один возмож-
ный человек или два возможных человека? Как можно решить эту
проблему? Каким образом много возможных людей находятся в этом
дверном проеме? Больше ли там возможных худых людей, чем воз-
можных толстых? Сколько среди них одинаковых? Или – будут ли
все они одним возможным человеком вследствие их одинаковости?
Верно ли, что никакие две возможные вещи не являются одинако-
выми? То же ли это самое, что сказать, что невозможно, чтобы две
вещи были одинаковыми? Или, наконец, может быть понятие тожде-
ства просто неприменимо к не воплощенным в действительность воз-
можностям? Но какой смысл может иметь разговор о сущностях, о
которых нельзя осмысленно утверждать, что они тождественны сами
себе и отличны одна от другой?» 416. В своем возражении Куайн при-
меняет свой знаменитый тезис о том, что «нет сущности без тожде-
ства» («no entity without identity») – если мы не можем указать крите-
рий тождества для какого-либо класса объектов, то это является вес-
ким основанием для непризнания подобных объектов.
Свою метаонтологическую теорию Парсонс ограничивает

конкретными объектами и оставляет за скобками вопрос об абстракт-
ных объектах и присущем им особом способе бытия (субсистенция,
subsistence или Bestand у Мейнонга). Кроме этого, Парсонс следует
ортодоксальной позиции в отношении существующих конкретных
объектов, и его единственное, но ключевое, отличие от ортодоксии
заключается в признании наличия несуществующих конкретных объ-
ектов: «В частности, я намерен использовать слово “существует” та-
ким образом, чтобы оно охватывало именно те объекты, которые, по
мнению ортодоксальных философов, существуют. В частности, оно
включает в себя все обычные физические объекты, которые мы
обычно воспринимаем как существующие, и не включает единорогов,
золотые горы, крылатых лошадей, круглые квадраты (круглые квад-
ратные вещи), Пегаса или Шерлока Холмса. Теория, приведенная
ниже, будет утверждать, что есть единороги, есть такая вещь, как
416 Там же, с. 327-328

262
Пегас и т.д. Но ничего из этого не существует» 417. Как же именно Пар-
сонс обосновывает наличие всех этих объектов? Начинает он с пред-
положения о существующих объектах: нет двух физических объек-
тов, обладающих одними и теми же свойствами. По его мнению, та-
кое предположение не является чем-то надуманным и неправдопо-
добным и свидетельствует не о нехватке объектов, а об изобилии
свойств: каждый объект в мире обладает по крайней мере одним свой-
ством, присущем только ему и ничему другому. На основе данного
предположения можно установить однозначную корреляцию между
реально существующими объектами и множествами свойств. В итоге
мы получим список всех существующих объектов, в котором каж-
дому из них соответствует уникальное множество:
о1 Множество свойств объекта о1

.
.
оn Множество свойств объекта оn
Список объектов с левой стороны исчерпывает онтологию,

признаваемую сторонниками ортодоксального подхода. По мнению
Парсонса, мы вполне способны продолжить список, поскольку мно-
жеств свойств для этого хватает. Возьмем любое непустое множество
свойств, например, такое, в котором присутствуют два свойства, зо-
лотистость и гористость, не присущие вместе ни одному реально су-
ществующему объекту. В результате мы получим множество, которое
можно будет соотнести с несуществующим объектом – золотой го-
рой:
оn+1 {золотистость, гористость, ...}
При желании вместо многоточия можно добавить еще каки-

либо свойства, но двух первых достаточно для того, чтобы оn+1 не был
ни одним из существующих объектов. Этот список объектов можно
продолжать и дальше, добавляя новые множества свойств, не встре-
чающиеся у реальных объектов. Парсонс полагает, что мы не можем
р. 11
263
сразу же, без рассмотрения аргументов за и против, отвергнуть до-
полнение списка несуществующими объектами лишь на том основа-
нии, что они не существуют – это будет проявлением предубеждения:
«Но, как заметил Мейнонг, это не значит, что не имеется нереальных
золотых гор; хотя некоторые ограниченные люди возражают против
этого, это просто потому, что они предубеждены! (Он назвал это
“предубеждением в пользу актуального” …)» 418. В результате мы по-
лучим полный список всех возможных множеств свойств, каждому из
которых будет соответствовать объект, у каких-то множеств объект
будет существующим, у каких-то – несуществующим, но принцип со-
ответствия остается прежним.
Полученный список строится на основе двух принципов, ко-
торые являются центральными для метаонтологии Парсонса; второй
из них представляет собой принцип свертывания и должен преодо-
леть недостатки (НПС):
1. Никакие два объекта (реальные или нереальные) не обла-

дают абсолютно одинаковыми нуклеарными (nuclear) свойствами.
2. (ППС) Парсоновский принцип свертывания: для любого

множества нуклеарных свойств некоторый объект обладает всеми
свойствами из этого множества и никакими другими нуклеарными
свойствами.
Как мы видим, в этих формулировках вводится новое понятие

нуклеарного свойства, и все свойства, которые входят в множества,
соотносимые с объектами, должны быть нуклеарными. Различие
между нуклеарными и экстрануклеарными свойствами является для
Парсонса примитивным и не подлежащим определению, хотя его
можно прояснить на примерах. Именно отсутствие такого разделения
в (НПС) ведет к возникновению перечисленных выше проблем.
Начнем с проблемы тривиальности: если бы свойство существования
было нуклеарным, то в правой части нашего списка появилось бы
множество {быть золотым, быть горой, существовать ...}, которое со-
ответствовало бы существующей золотой горе, хотя, как нам из-
вестно, такой горы не существует. Для предотвращения такого неже-
лательного результата, свойство существования и соответствующий
ему предикат «существует» следует признать экстрануклеарным и не
418 Ibid., p. 18
264
подпадающим под действие (ППС). Парсонс приводит еще несколько
примеров как нуклеарных, так и экстрануклеарных предикатов 419:
(НП) Нуклеарные предикаты: «является синим», «является

высоким», «ударил Сократа», «был ударен Сократом», «ударил кого-
то», «является золотым», «является горой» и т. д.
(ЭНП) Экстрануклеарные предикаты:
Онтологические: «существует», «является мифическим», «яв-

ляется фиктивным».
Модальные: «является возможным», «является невозмож-

ным».
Интенциональные: «является мыслимым Мейнонгом», «почи-

таем кем-то».
Технические: «является полным» («is complete»).
По мнению Парсонса, данное деление предикатов и соответ-

ствующих им свойств не является чем-то совершенно новым и сходно
с делениями, предлагавшимися Фреге и Расселом. Экстрануклеарные
предикаты – те, которые Фреге считал предикатами второго порядка,
приложимыми не к индивидам, а к понятиям. К ним он относил, в
частности, предикат «существует».
Хотя точного определения данным разновидностям предика-
тов дать нельзя, у нас есть процедура (decision procedure), с помощью
которой мы можем правильно разделить предикаты: «Наша истори-
ческая ситуация дает очень приблизительную процедуру принятия
решения о том, является ли предикат нуклеарным или экстрануклеар-
ным. Она такова: если все согласны с тем, что предикат обозначает
обычное свойство индивидов, то это нуклеарный предикат, и он обо-
значает нуклеарное свойство. С другой стороны, если все согласны с
тем, что он не обозначает обычное свойство индивидов (по какой-
либо причине), или если в прошлом были споры о том, обозначает ли
он обычное свойство индивидов, то это экстрануклеарный предикат,
и он не обозначает нуклеарное свойство. Конечно, эта “процедура
419 Ibid., p. 23
265
принятия решения” очень несовершенна. Вероятно, ее главное досто-
инство заключается в том, что она дает нам достаточно четкие при-
меры нуклеарных и экстрануклеарных предикатов, чтобы мы могли
интуитивно различать их и могли легко классифицировать новые слу-
чаи» 420. По мнению Парсонса, у нас есть подобная интуиция, и любой
человек, ознакомившийся с приведенными выше примерами, сможет
применять деление к новым случаям.
Аналогичное деление предикатов предлагалось и другими
сторонниками неомейнонгианства помимо Парсонса. Например,
Ричард Роутли (Сильван) делил предикаты на характеризующие и не-
характеризующие 421. Парадгмальными представителями первого
типа являются дескриптивные предикаты «сухой», «пыльный», «яв-
ляется треугольником», «является золотой горой», «бежит», «сидит»,
«спит» и т. д. Парадигмальными представителями второго являются
онтические предикаты «существует», «является созданным», «возмо-
жен», «является контингентным» и т. д. Роутли также не дает четкого
принципа деления и лишь ссылается на исторические примеры: «Раз-
личие, которое следует провести, не совсем новое, но оно похоже на
различия, которые проходят через всю историю философии; напри-
мер, традиционное различие между предикатами, определяющими
сущность, и теми, которые не могут быть использованы для опреде-
ления сущности или природы вещи; Фреге различает уровни, в соот-
ветствии с которыми “существует”, в отличие от “является красным”,
является предикатом второго уровня; различие Мейнонга и Малли
между konstitutorisch и ausserkonstitutorisch предикатами, которое
связано с разделением Мейнонгом предикатов (или, скорее, свойств)
на порядки; разделение Расселом предикатов … на элементарные и
неэлементарные, а также современное разделение предикатов на те,
которые выражают свойства, и те, которые этого не делают. Все эти
подразделения проводят различие, с которого можно начать, между
такими предикатами, как “круглый”, “тяжелый”, “сухой”, “холод-
ный”, “мокрый”, “красный”, с одной стороны, и “существует” – с дру-
гой» 422.
Для многих критиков подобное отсутствие четкого критерия
является неприемлемым и значительно ослабляет убедительность
теории. Например, Грэм Прист считает, что без критерия списки
420 Ibid., p. 24
421 Routley R. Exploring Meinong’s Jungle and Beyond. The Sylvan Jungle – Volume 1.
Cham, Springer, 2018 р. 346
422 Ibid., p. 345
266
свойств выглядят искусственно сконструированными
(gerrymandered) для решения проблем, вызванных (НПС): «Стандарт-
ный ответ, начиная с Мейнонга, состоял в том, чтобы принять
[(НПС)], только если свойства, используемые в [(НПС)], имеют опре-
деленный вид: принимаемые, характеризующие, нуклеарные, назва-
ния могут быть разными. И существование (среди прочего) не явля-
ется таким предикатом. Проблема для этого подхода – дать принци-
пиальную характеристику того, что представляет собой характеризу-
ющий предикат и почему. Насколько мне известно, никто не смог
этого сделать. Некоторые классы предикатов могут быть отграни-
чены и считаться безопасными. Но без соответствующего обоснова-
ния трудно избавиться от ощущения, что класс подвергся искусствен-
ному конструированию просто для того, чтобы избежать проблем» 423.
В дополнение к этому Прист выдвигает феноменологическое
возражение против предлагаемого деления свойств/предикатов во-
обще и признания существования экстрануклеарным, нехарактеризу-
ющим свойством в частности. Как кажется, мы можем сформировать
представление об объекте, характеризуемом любым набором свойств,
нашему воображению ничего не может помешать: «… кажется, что
мы можем думать об объекте, удовлетворяющем любому набору
условий. По крайней мере, с феноменологической точки зрения нет
абсолютно никакой разницы между размышлением об объекте, кото-
рый обладает только официально характеризующими свойствами –
какими бы они ни были – и объекте, который также обладает некото-
рыми нехарактеризующими свойствами, скажем, существова-
нием» 424. В подтверждение этого Прист приводит конкретный при-
мер. Рассмотрим два объекта – объект а, который является существу-
ющим злым демоном и объект b, который представляет собой вы-
мышленного, реально не существующего демона. Охарактеризован-
ные таким образом объекты могут вызвать очень разную реакцию у
какого-нибудь впечатлительного человека – он будет бояться только
демона а, именно потому, что тот реально существует. Существова-
ние в этом примере должно рассматриваться как характеризующее,
нуклеарное свойство, потому что оно является ключевым для объяс-
нения разницы в реакции человека.
Чтобы справиться с данной проблемой Парсонс несколько мо-
дифицирует свое деление свойств на нуклеарные и
423 Priest G. Towards Non-Being. The Logic and Metaphysics of Intentionality. Oxford,
424 Ibid., p. 83
267
экстрануклеарные. Он вводит дополнительный тезис, идея которого
восходит к самому Мейнонгу 425: каждому экстрануклеарному свой-
ству соответствует свой собственный ослабленный (watered-down)
нуклеарный аналог 426. Например, экстрануклеарному свойству суще-
ствовать (existing) будет соответствовать нуклеарное свойство быть
существующим (being existent). Человек из примера Приста боится
злого демона, поскольку тот обладает нуклеарным, характеризую-
щим свойством быть существующим, однако, как мы знаем, такого
демона не существует, то есть он не обладает полноценным и не
ослабленным свойством существовать. Отношения между полно-
ценными экстрануклеарными свойствами и их ослабленными анало-
гами можно определить следующим образом:
(ОСЛАБ) Если p – это ослабленная версия P, то (1) P является

экстрануклеарным, (2) p является нуклеарным, (3) трудно определить
разницу между p и P, (4) любой реальный объект обладает p, если и
только если он обладает P. Для каждого экстрануклеарного свойства
Р имеется по крайней мере одно нуклеарное свойство р, соответству-
ющее п. (4).
Получается, что расхождение между обладанием двумя вер-

сиями свойств имеется лишь у несуществующих объектов – реально
существующий стол будет обладать как свойством существовать,
так и свойством быть существующим. Но существующая золотая
гора из примера Рассела будет обладать лишь ослабленным нуклеар-
ным свойством быть существующим, что решает указанную Рассе-
лом проблему тривиальности: мы не можем заставить любую вещь
существовать, приписав ей свойство существования, поскольку при-
писанное таким образом свойство будет ослабленной нуклеарной
версией существования. Кроме того, не возникает никакого противо-
речия, когда мы говорим: «Существующая золотая гора не суще-
ствует», поскольку в первом и втором упоминании существования
речь идет о разных свойствах.
По мнению критиков, подобное уточнение деления свойств
выглядит ad hoc и является слишком нечетким и плохо мотивирован-
ным. Например, Франческо Берто пишет об этом уточнении
425 Meinong A. Über Möglichkeit und Wahrscheinlichkeit // Haller R., Kindinger R. (eds.)
Alexius Meinong Gesamtausgabe VI. Graz, Akademische Druck und Verlagsanstalt, 1972
р. 44
268
следующее: «Каков именно статус нуклеарных двойников экстра-
нуклеарных свойств? Мы знаем, что свойство P и его ослабленный
нуклеарный аналог [р] являются коэкстенсивными по отношению к
существующим объектам, но это лишь частичное совпадение выгля-
дит как случайное: его использование заключается в том, чтобы со-
гласовать [р] с P, так сказать, в максимально возможной степени. Не
должны ли мы тогда независимо объяснить и мотивировать разницу
между P и [р] в отношении несуществующих объектов?» 427. Главный
вопрос – почему р и Р совпадают у существующих объектов и не сов-
падают у несуществующих? – остается без ответа.
Тем не менее Парсонс уверен, что предложенное деление
свойств выполняет свое основное назначение – оно решает проблемы,
стоящие перед неомейнонгианской метаонтологией. Мы только что
видели, как оно решает проблему тривиальности. Кроме этого, оно
дает критерий тождества для несуществующих объектов, на отсут-
ствие которого указывал Куайн. Этот критерий Парсонс называет
принципом тождества нуклеарно неразличимых:
(ПТНН) Если х и y обладают одними и теми же нуклеарными

свойствами, то х=у.
Решает ли это проблему возможного толстого и возможного

лысого человека в дверном проеме, о которой говорил Куайн в при-
водимой выше цитате? Тождественны ли они? С точки зрения теории
Парсонса, быть толстым, быть лысым и быть человеком являются
нуклеарными свойствами, а быть возможным – экстрануклеарным.
Множество разных объектов обладают тремя данными нуклеарными
свойствами, часть из них возможны, а часть – нет. В связи с этим не-
возможно однозначно ответить на вопрос Куайна о тождестве, но это
никак не связано с несуществованием объектов, о которых идет речь,
а связано с тем, что вопрос сформулирован недостаточно четко: «Та-
ким образом, вопрос о том, являются ли “они” одним и тем же воз-
можным человеком или нет, не имеет смысла; это не имеет ничего
общего с “их” несуществованием, это просто тот факт, что не было
выделено никаких конкретных объектов, о которых можно было бы
задать этот вопрос. Некоторые возможные толстяки в дверном про-
еме – это также возможные лысые мужчины, которые стоят в дверном
427 Berto F. Existence as a Real Property. Dordrecht, Springer, 2012 р. 128

269
проеме, а некоторые – нет» 428. Сколько же всего возможных людей в
дверном проеме? Столько, сколько существует непротиворечивых
множеств нуклеарных свойств, включающих свойства быть челове-
ком и находиться в дверном проеме: «Их будет, по крайней мере,
счетно бесконечно [countably infinite] много. Возможно ли, что тол-
стяков больше, чем худых? Вероятно, нет; каждого из них бесконеч-
ное количество, но паритет предполагает, что количество элементов
будет одинаковым для каждого» 429.
При ответе на вопрос о числе возможных людей Парсонс, как
мы видим, ограничивает соответствующие им множества свойств не-
противоречивыми (consistent) множествами. Это возвращает нас к
еще одному возражению Рассела – Мейнонг и его последователи при-
знают наличие таких невозможных несуществующих объектов, как
круглый квадрат. Но это ведет к противоречию, в связи с тем, что
квадрат, поскольку он квадрат, является некруглым, а значит круглый
квадрат обладает одновременно двумя противоречащими друг другу
свойствами – быть круглым и быть некруглым. Данный аргумент
Рассела Парсонс представляет более строго следующим образом 430:
1. Круглый квадрат 431 является круглым.

2. Круглый квадрат является квадратным.
3. ∀x (x является квадратным ⊃ ~ (x является круглым)).
4. ~ (Круглый квадрат является круглым).
5. Круглый квадрат является круглым ∧ ~ (Круглый квадрат
является круглым).
Парсонс уверен, что данный аргумент не достигает своей цели

и уязвим для критики. Квантор всеобщности в третьей посылке дол-
жен быть достаточно широким, чтобы пробегать и по круглому квад-
рату, о котором идет речь в первых двух посылках. Но в таком случае
у нас нет оснований принимать ее истинность – круглый квадрат как
раз и является исключением. Сторонник аргумента может сказать,
что «неверно, что х является круглым» является частью значения «х
р. 28
429 Ibid., p. 29
430 Ibid., p. 38
431 Следует помнить, что Парсонс ограничивает свою теорию конкретными объек-
тами, в связи с чем под «круглым квадратом» имеется в виду круглый и квадратный
конкретный объект, например, круглый и квадратный купол Беркли-колледжа, о ко-
тором писал Куайн.
270
является квадратным», а значит третья посылка представляет собой
аналитическую истину. Парсонс это отвергает: «Но я не думаю, что
это правда. Даже если бы кто-то мог определить слово “квадратный”
таким образом, чтобы включить в его определение “не круглый”, та-
кое определение было бы искусственным и не соответствовало бы
значению этого слова в обычном употреблении. Если быть квадрат-
ным означает не быть круглым, то это из-за некоторых геометриче-
ских принципов, которые связывают эти два понятия, а не просто из-
за одних только определений» 432. Можно возразить, что эти геомет-
рические принципы действуют с необходимостью и тем самым под-
крепляют третью посылку. Кроме того, она может быть основана на
нашей интуиции о том, что квадратность квадрата делает неверным,
что он является круглым, квадратность и круглость исключают друг
друга. По мнению Парсонса, все эти рассуждения правильны, но огра-
ниченны – и геометрические принципы и наши интуиции приложимы
лишь к реально существующим объектам и не распространяются на
несуществующие, к которым принадлежит круглый квадрат: «…
квадратность исключает круглость для реальных объектов (и вообще
для всех возможных объектов), и обычно мы имеем дело, в первую
очередь, с реальными объектами. Существует давняя традиция, со-
гласно которой реальность должна быть согласованной определен-
ным образом, и одним из таких способов является исключение круг-
лости из-за квадратности… поскольку мы, в первую очередь, имеем
дело с реальными объектами, мы инстинктивно делаем выводы о вза-
имоисключаемости свойств (таких как круглость и квадратность), ко-
торые присущи реальным вещам. Вполне естественно, что мы
должны чувствовать силу этих инстинктов, когда пытаемся обсуж-
дать нереальные вещи» 433.
Но как быть с несуществующими круглыми некруглыми объ-
ектами, не должна ли любая последовательная неомейнонгианская
теория признать их и впасть тем самым в логическое противоречие?
Парсонс с этим не согласен. Он проводит различие между противоре-
чивыми (сontradictory) и невозможными объектами. Первые из них
удовлетворяют формулу формы P(a) & ~ P(a). Таких объектов не
только не существует, их вообще нет, поскольку, если бы они были,
то могли бы быть истинны логические противоречия, чего Парсонс
допустить не хочет. Круглый квадрат к таким объектам не относится.
р. 39
433 Ibid., pр. 40-41
271
Он является одним из невозможных объектов, которым Парсонс дает
определение, не прибегая к понятию противоречивости: невозмож-
ный объект – объект, который не является возможным. Возможный
же объект определяется так:
(ВОЗМ) х является возможным, если и только если возможно,

что существует некоторый объект, который обладает всеми нуклеар-
ными свойствами х.
Все существующие объекты возможны по определению.

Круглый квадрат невозможен, поскольку невозможно существование
объекта, обладающего его нуклеарными свойствами быть круглым и
быть квадратным. Но он есть, поскольку не является противоречи-
вым.
Многие несуществующие объекты в теории Парсонса не
только являются невозможными, но и обладают другими «стран-
ными» характеристиками, которыми не обладает ни один из суще-
ствующих объектов. Принцип (ППС), в частности, не требует, чтобы
объекты были логически замкнутыми (logically closed): объект может
обладать свойством быть синим и свойством быть квадратным, но
не обладать вытекающим из него свойством быть синим-и-квадрат-
ным. Кроме этого, некоторые из несуществующих объектов будут не-
полными (incomplete). Полные объекты Парсонс определяет следую-
щим образом:
(ПОЛН) Объект является полным, если и только если для каж-

дого нуклеарного свойства объект обладает либо этим свойством,
либо его отрицанием.
Отрицание в (ПОЛН) является нуклеарным отрицанием, кото-

рому Парсонс дает такое определение: для каждого нуклеарного
свойства р, есть другое нуклеарное свойство q, которым существую-
щие объекты обладают, если и только если они не обладают р и кото-
рое можно назвать нуклеарным отрицанием р или не-р. В соответ-
ствии с данными определениями все существующие объекты явля-
ются полными, но для несуществующих объектов это неверно. Золо-
тая гора, например, будет неполной в отношении всех нуклеарных
свойств кроме тех, которые эксплицитно указаны в ее характери-
стике, то есть свойств золотистости и гористости. Она не будет
272
обладать ни таким нуклеарным свойством как белизна, ни его нукле-
арным отрицанием небелизной.
Парсонс особо подчеркивает, что полноту не следует смеши-
вать с логической замкнутостью. Возможен, например, логически за-
мкнутый несуществующий объект, не являющийся полным. Чтобы
его получить, можно взять золотую гору и добавить к ее двум нукле-
арным свойствам золотистости и гористости все свойства, логически
вытекающие из данных двух. Получится логически замкнутая золо-
тая гора, которая, однако, не будет полной: из золотистости и гори-
стости не вытекает ни свойство весить сто тысяч тонн, ни его отри-
цание.
Представленная нами теория несуществующих объектов об-

ладает, по мнению Парсонса, целым рядом преимуществ по сравне-
нию с ортодоксальной метаонтологической позицией, которая такие
объекты отвергает. Важнейшее из них – та легкость, с которой она
справляется с фиктивными объектами, трудными для понимания в
рамках ортодоксальной позиции.
В своей повседневной жизни мы часто утверждаем предложе-
ния, касающиеся фиктивных объектов, например литературных или
мифологических персонажей:
1. По иронии судьбы, некий вымышленный детектив (а

именно Шерлок Холмс) гораздо более знаменит, чем любой настоя-
щий детектив, живой или мертвый.
2. Нескольким греческим богам также поклонялись римляне,
хотя они называли их по-другому.
3. Любой хороший современный криминалист знает о хими-
ческом анализе больше, чем знал Шерлок Холмс.
Большинство сочтет эти утверждения истинными, и prima

facie они обязывают нас к признанию Шерлока Холмса и греческих
богов. Критически настроенный человек может отвергнуть это prima
facie обязательство. Однако, по мнению Парсонса, утверждения 1-3
мало чем отличаются от следующих утверждений, касающихся оче-
видно реальных объектов:
1*. По иронии судьбы, некий античный философ (а именно

Платон) гораздо более знаменит, чем любой современный философ,
живой или мертвый.
273
2*. В нескольких греческих городах также проживали рим-
ляне, хотя они называли их по-другому.
3*. Любой хороший современный криминалист знает о хими-
ческом анализе больше, чем знал Антуан Лавуазье.
Признание истинности утверждений 1*-3* обязывает нас при-

знать существование Платона, греческих городов и Антуана Лавуа-
зье. Но если между утверждениями 1-3 и 1*-3* нет релевантной раз-
ницы, то нам точно таким же образом следует признать существова-
ние Шерлока Холмса и греческих богов. Здесь-то и возникает про-
блема для сторонников куайновской ортодоксии, поскольку любой
здравомыслящий человек согласится с истинностью утверждений об
их несуществовании:
(ШХ) Шерлок Холмс не существует.

(ГБ) Греческих богов не существует.
Для неомейнонгианской метаонтологии Парсонса такой про-

блемы нет, поскольку она может заявить, что Холмс и боги есть, но
не существуют:
(ШХ*) Шерлок Холмс есть, но не существует.

(ГБ*) Греческие боги есть, но не существуют.
Последователи Куайна могут, не выходя за рамки своей пара-

дигмы, попытаться решить проблему несколькими способами, ни
один из которых не кажется Парсонсу убедительным. Во-первых, они
могут сказать, что утверждения 1-3 находятся в так называемом не-
экстенсиональном контексте, в котором не возникает онтологических
обязательств. Подобные контексты создаются такими выражениями
«возможно, что», «он убежден в том, что» и т. д. Если мы принимаем
как истинное утверждение «Петр убежден в том, что в Японии живут
единороги», то у нас нет обязательств принимать существование еди-
норогов. Есть два главных признака наличия неэкстенсионального
контекста: провал подстановочности тождественных (substitutivity of
identicals) и провал экзистенциального обобщения (existential
generalization). Однако оба этих признака отсутствуют как в утвер-
ждениях 1*-3*, так и в утверждениях 1-3.
Подстановочность тождественных не работает в неэкстенсио-
нальных контекстах – в них замена одного референциального
274
выражения на другое с тем же самым референтом может повлечь из-
менения истинностного значения. Умозаключения, наподобие следу-
ющего, в них не валидны:
Петр убежден в том, что Марк Твен – великий писатель.

Марк Твен – это Сэмюэл Клеменс.
Петр убежден в том, что Сэмюэл Клеменс – великий писатель.
Но аналогичные умозаключения валидны в вышеприведен-

ных примерах:
По иронии судьбы, некий античный философ (а именно Пла-

тон) гораздо более знаменит, чем любой современный философ, жи-
вой или мертвый.
Платон – это Аристокл.
По иронии судьбы, некий античный философ (а именно Ари-
стокл) гораздо более знаменит, чем любой современный философ,
живой или мертвый.
По иронии судьбы, некий вымышленный детектив (а именно

Шерлок Холмс) гораздо более знаменит, чем любой настоящий де-
тектив, живой или мертвый.
Шерлок Холмс – это главный герой рассказа «Пестрая лента».
По иронии судьбы, некий вымышленный детектив (а именно
главный герой рассказа «Пестрая лента») гораздо более знаменит,
чем любой настоящий детектив, живой или мертвый.
Экзистенциальное обобщение также работает в приведенных

примерах. Из
«по иронии судьбы, некий античный философ (а именно Пла-

тон) гораздо более знаменит, чем любой современный философ, жи-
вой или мертвый»
мы можем вывести
«по иронии судьбы, некто гораздо более знаменит, чем любой

современный философ, живой или мертвый» или
«∃х(по иронии судьбы, х гораздо более знаменит, чем любой
современный философ, живой или мертвый)».
275
Аналогичным образом из
«по иронии судьбы, некий вымышленный детектив (а именно

Шерлок Холмс) гораздо более знаменит, чем любой настоящий де-
тектив, живой или мертвый»
мы можем вывести
«по иронии судьбы, некто гораздо более знаменит, чем любой

настоящий детектив, живой или мертвый» или
настоящий детектив, живой или мертвый)».
Парсонс признает, что в случае фиктивных объектов, Холмса

и греческих богов, экзистенциальное экзистенциальное обобщение
(existential existential generalization) не работает, поскольку мы не мо-
жем выводить, что «По иронии судьбы, некто существующий гораздо
более знаменит, чем любой настоящий детектив, живой или мерт-
вый», но этого и не требуется, поскольку речь идет о простом экзи-
стенциальном обобщении, которое оказывается правомочным в дан-
ном случае. Сторонники ортодоксии с этим, естественно, не согла-
сятся поскольку для них квантор существования является экзистен-
циально нагруженным: «∃х» означает не только «х есть», но и «х су-
ществует», поскольку бытие и существование у них между собой не
различаются. У Парсонса «∃х» означает «х есть», причем «есть» ис-
пользуется в экзистенциально не нагруженном смысле. Для полно-
ценных утверждений о существовании он использует предикат E!, ко-
торый мы не можем приписать Шерлоку Холмсу или греческим бо-
гам. Они будут одними из значений переменной х в формуле
∃x(¬E!x).
Но для определения экстенсиональности тех или иных кон-

текстов требуется, по мнению Парсонса, лишь экзистенциально не
нагруженный квантор ∃.
Сторонники ортодоксии могут согласиться с
276
настоящий детектив, живой или мертвый)»
но заявить, что в данном случае мы имеем дело с так называ-

емой подстановочной квантификацией (substitutional quantification),
которая не несет с собой никаких обязательств. Подстановочную
квантификацию можно определить следующим образом 434:
(ПОДК) ∃x(х является А) означает, что имеется имя, такое что

результатом замены переменной х в открытом предложении «х явля-
ется А» данным именем является истинное предложение.
При таком решении у ортодоксов нет четкого критерия – спо-

соба определить, когда квантификация является обязывающей, а ко-
гда подстановочной. Без такого критерия слишком легко избавиться
от любых нежелательных обязательств: «Моя главная причина, по ко-
торой я не воспринимаю подстановочную квантификацию всерьез,
заключается в том, что ее можно с таким же успехом использовать,
чтобы вообще избежать обязательств к чему угодно. Если я настаиваю
на том, что коровы есть, противник коров может признать истинность
моих слов, но утверждать, что это на самом деле не обязывает его к
тому, что коровы есть, поскольку “есть” может быть воспринято как
простая подстановка» 435.
Еще один возможный для ортодоксов путь – предложить та-
кое перефразирование проблемных высказываний, в которой никакой
референции к фиктивным объектам не будет. Парсонс сильно сомне-
вается в возможности успешного перефразирования утверждений,
подобных утверждениям 1-3, а саму убежденность сторонников орто-
доксии в его возможности считает ничем не подкрепленной верой: «С
тех пор как Рассел показал, как это делается с предложениями типа
“Король Франции не лыс”, широко распространилась “вера в пере-
фразирование”, которая даже иногда имеет тенденцию опережать
предубеждение в пользу актуального. Степень, в которой вера в су-
ществование подходящего перефразирования превосходит способ-
ность верующего дать такое перефразирование, часто бывает весьма
xli
р. 36
277
поразительной…» 436. Вера в существование перефразирования в слу-
чае фиктивных объектов является особенно уязвимой, поскольку: 1.
не было предложено никаких убедительных примеров перефразиро-
вания, 2. невозможно провести принципиальное различие между
утверждениями 1-3 и 1*-3* – почему первые нуждаются в перефрази-
ровании, а вторые нет? Единственно возможный ответ ортодоксов на
этот вопрос (Шерлока Холмса и греческих богов нет, а Платон и гре-
ческие города есть) совершает предвосхищение основания (begging
the question), то есть заранее решает в свою пользу спорный вопрос о
фиктивных объектах.
Кроме этого, любым теориям, работающим в рамках ортодок-
сальной парадигмы, крайне трудно объяснить, почему первое из сле-
дующих утверждения является истинным, а второе – нет 437:
Пегас является крылатым конем из греческой мифологии.
Зевс является крылатым конем из греческой мифологии.
В результате рассмотрения различных ортодоксальных реше-

ний проблемы фиктивных объектов Парсонс приходит к выводу, что
мейнонгианское решение является prima facie убедительным: «При
беспристрастном рассмотрении я полагаю, что в ортодоксальной тра-
диции нет ничего, что могло бы подорвать prima facie правдоподоб-
ность, предлагаемую примерами, подобными [1-3], наличия несуще-
ствующих объектов. Конечно, я не доказал, что есть несуществующие
объекты; я не верю, что кто-то мог бы сделать это без предвосхище-
ния основания» 438. Именно способность дать интуитивно приемле-
мую и лишенную особых трудностей теорию фикитивных объектов
является для Парсонса главным преимуществом мейнонгианской ме-
таонтологии по сравнению с ортодоксальной куайновской 439. У нас
436 Ibid., р. 36
437 Сторонникам другой неортодоксальной позиции – фикционализма, о котором шла
речь в главе 6, объяснить эту разницу гораздо проще. Она основана на правилах фик-
ции, то есть притворной игры, связанной с греческими мифами.
р. 37
439 Для других сторонников неомейнонгианства главным может быть другое преиму-
щество. Например, для Тима Крейна – это возможность создать убедительную тео-
рию несуществующих интенциональных объектов (nonexistent intentional objects). В
своей книге «Объекты мысли» он пишет: «Всякий раз, когда кто-то думает, он думает
о чем-то. Или, другими словами, всякий раз, когда кто-то думает, есть нечто, о чем
278
нет возможности воспроизвести теорию в полном объеме, поэтому
мы ограничимся ее краткой характеристикой.
Теория фиктивных объектов (ФО), то есть объектов, фигури-
рующих в тех или иных фикциях – произведениях искусства, литера-
туры, музыки и т. д., покоится на трех базовых принципах 440:
(А) Герои фикции (fictional characters), как правило, не суще-

ствуют.
(В) Тем не менее герои фикции есть.
(С) Их несуществование не уменьшает их литературной цен-
ности.
Общая теория несуществующих объектов дает Парсонсу бо-

лее чем достаточное число кандидатов в ФО, однако для полноценной
теории необходим метод, позволяющий сказать, какие из этих канди-
датов являются соответствующими героями фикций. Но перед обсуж-
дением метода необходимо провести различие между туземными
(native) для повествования объектами и объектами-иммигрантами.
Туземные объекты – те, которые полностью вымышлены и выдуманы
при создании истории, а объекты-иммигранты перенесены в повест-
вование откуда-то извне. Например, в рамках историй Артура Конан
Дойля, Шерлок Холмс является туземным объектом, а Лондон – объ-
ектом-иммигрантом. Однако в рамках другой истории, написанной по
мотивам рассказов Дойля каким-либо другим автором, Холмс будет
объектом-иммигрантом. Предлагаемая Парсонсом теория касается
туземных ФО, которых не существует в реальности.
В повествованиях туземные ФО характеризуются определен-
ным образом: автор рассказывает нам о внешности, происхождении,
занятиях, поступках и т. д. описываемых им персонажей. Кроме того,
уже вне рамок самих повествований нам известно некоторое число
фактов о них, об их восприятии читателями, критиками, влиянии на
реальный мир и т. д. Например, о Шерлоке Холмсе можно утверждать
следующее:
он думает. Некоторые вещи, о которых он думает, существуют, а некоторые – нет.

Есть истинные и ложные утверждения о несуществующих вещах, о которых он ду-
мает. И все же весь мир – реальный мир, реальность, бытие, Вселенная, называйте
это как хотите – содержит не больше того, что существует. Цель этой книги – защи-
тить эти прописные истины» (Crane T. The Objects of Thought. Oxford, Oxford Univer-
sity Press, 2013 р. 3).
р. 50
279
1. Он является детективом.
2. Он живет на Бейкер-стрит 222В.
3. Он не существует.
4. Он является выдуманным детективом.
5. О нем думало много людей.
6. Им восхищаются многие настоящие детективы.
К этому списку Парсонс применяет свое деление предика-

тов/свойств на нуклеарные и экстрануклеарные: в первых двух пред-
ложениях имеет место нуклеарная предикация, а в остальных экстра-
нуклеарная. С помощью этого деления мы можем сказать, каким
именно несуществующим объектом является Шерлок Холмс и, что
очень важно, сохранить истинность утверждений 1-6. Шерлок Холмс
– это тот несуществующий объект, который обладает всеми теми нук-
леарными свойствами, которые приписаны ему в рамках соответству-
ющего повествования, в данном случае – в рамках рассказов Конан
Дойля.
(ШХ) Шерлок Холмс = тот объект, который обладает именно

теми нуклеарными свойствами, которые приписываются ему в произ-
ведениях Артура Конан Дойля.
В более общем смысле туземный ФО можно охарактеризовать

следующим образом (это не является определением, поскольку φ
встречается как слева, так и справа от знака равенства):
(ТФО) φ из истории s = тот объект х, который для каждого

нуклеарного свойства р обладает этим свойством, если и только если
φ из истории s таков, что в s он обладает р.
Вместо φ мы можем подставить имя или определенную де-

скрипцию, обозначающую туземного ФО. Имя «Шерлок Холмс» или
«Выдуманный Конан Дойлем детектив, живущий на Бейкер-стрит»
дадут нам несуществующий объект, обладающий такими нуклеар-
ными свойствами, как быть детективом, расследовать преступле-
ния, быть другом Ватсона и т. д. Как и многие другие несуществую-
щие объекты этот объект будет неполным, например, он не будет об-
ладать ни свойством иметь родинку на спине, ни его отрицанием. Это
соответствует нашим ожиданиям от подобного объекта, поскольку
280
Конан Дойл нигде не упоминает ни наличие родинки на спине
Холмса, ни ее отсутствие.
Изложенная нами теория фиктивных объектов сталкивается с
серьезной проблемой – проблемой авторства или творчества. Для по-
давляющего большинства из нас очевидно, что ФО творятся, созда-
ются писателями, поэтами, сценаристами и т. д. Они не просто не су-
ществуют, но их вообще нет до того, как они были созданы. Однако
для неомейнонгианской теории это не так – несуществующие объ-
екты, с которыми мы отождествляем ФО, есть независимо от творче-
ской деятельности автора; трудно представить, как кто-то может со-
здать подобный несуществующий объект, и можно ли вообще осмыс-
ленно говорить об этом. Марк Сэйнсбери замечает, что данная про-
блема имеется у всех версий мейнонгианства: «Все версии мейнонги-
анства сталкиваются с проблемой реалистичного описания творче-
ского процесса. Авторы художественных произведений интуитивно
создают своих персонажей, они творят их. Мейнонгианцам запре-
щено говорить об этом, поскольку их точка зрения подразумевает, что
вымышленных персонажей не существует и, следовательно, они не
творятся» 441. Получается контринтуитивное следствие, что Конан
Дойл не является творцом Шерлока Холмса. Парсонсу приходится
согласиться с этим – мы говорим, что авторы создают своих персона-
жей, но это лишь нестрогий и неточный способ описания отношений
между автором и несуществующим объектом. Правильно сказать, что
авторы делают определенные несуществующие объекты фиктив-
ными объектами, то есть теми, о которых говориться в фикции, в по-
вествовании. Можно даже сказать, что в результате этого несуще-
ствующий объект приобретает новое экстрануклеарное свойство –
фиктивное существование, то есть существование в соответствии с
некоторой фикцией: «Я уже говорил, что, в популярном смысле, ав-
тор создает персонажей, но это тоже трудно поддается анализу. Это
не означает, например, что автор создает этих персонажей, поскольку
их не существует. Он или она также не превращает их в объекты, по-
скольку они были объектами до того, как появились в историях. Мы
могли бы сказать, я полагаю, что автор делает их фиктивными объек-
тами, и что они не были фиктивными объектами до творческого акта.
Мы могли бы даже сказать, что автор наделяет их фиктивным суще-
ствованием … если не путать это с обычным существованием» 442.
441Sainsbury R. M. Fiction and fictionalism. New York, Routledge, 2009 р. 57

р. 188
281
Различные неомейнонгианские метаонтологические теории,

одну из которых мы рассмотрели в данной главе, приобретают все
большую популярность. По словам Туомаса Тахко, «мейнонгианство
в последние годы переживает своего рода ренессанс, и можно ожи-
дать, что эта тенденция сохранится» 443. Но для сторонников ортодок-
сальной куайновской парадигмы она остается неприемлемым откло-
нением от ставшего общепринятым в данной парадигме отождеств-
ления бытия и существования. Например, Питер ван Инваген бросает
своеобразный вызов последователям Мейнонга – привести хотя бы
один пример несуществующего объекта. Инваген уверен, что о лю-
бом приведенном примере можно будет сказать, что этот объект су-
ществует или его вообще нет: «В общем, нет таких вещей, которые не
существовали бы. Этот тезис кажется мне настолько очевидным, что
я с трудом представляю, как его аргументировать. Я могу сказать
только одно: если вы считаете, что есть вещи, которых не существует,
приведите мне пример. Правильным ответом на ваш пример будет
либо “Это тоже существует”, либо “Такой вещи нет”» 444. Инваген раз-
бирает множество предполагаемых примеров несуществующих объ-
ектов и в каждом случае выносит один из двух упомянутых в цитате
вердиктов. Такого объекта, как золотая гора нет – следуя Расселу, мы
можем успешно перефразировать истинное утверждение «Золотая
гора не существует» и убрать кажущуюся референцию. Фиктивные
же объекты не только есть, но и существуют. Согласно Инвагену 445,
они являются особой разновидностью абстрактных объектов – теоре-
тическими объектами литературной (в случае литературных героев)
критики.
Кроме того, сама идея о наличии несуществующих объектов
кажется Инвагену внутренне противоречивой, поскольку для него
верна следующая цепочка дедуктивных выводов 446:
1. Есть вещи, которые не существуют,
Press, 2015 p. 27
10
445 О теории фиктивных объектов Инвагена см. Кононов Е. А. Аналитическая мета-
физика. Тематический обзор. 2-е изд., испр. и доп. М. 2023 с. 103-106 https://phil-
83
282
следовательно,
2. ∃x x не существует,
3. ∃x ¬ x существует,
4. ∃x ¬ ∃y y = x,
5. ∃x x ≠ x.
Инваген приходит к выводу, что «… идея о том, что есть

вещи, которых не существует, противоречит сама себе и должна быть
отвергнута» 447. Очевидно, что неомейнонгианцы с этим не согла-
сятся, поскольку их представления о кванторе ∃ отличаются от орто-
доксальных, и этот квантор для них не является экзистенциально
нагруженным, а утверждение о наличии несуществующих объектов
записывается как «∃x(¬E!x)» и не ведет к указанному Инвагеном про-
тиворечию.
1. Berto F. Existence as a Real Property. Dordrecht, Springer, 2012

2. Bealer G. Review: Terence Parsons, Nonexistent Objects //
Journal of Symbolic Logic. 1984. № 49(2). рр. 652-655
3. Crane T. The Objects of Thought. Oxford, Oxford University
Press, 2013
4. Findlay J. Meinong’s Theory of Objects and Values. Oxford,
447 Ibid., p. 83
283
5. Fine K. Critical Review of Parsons’ Nonexistent Objects // Phil-
osophical Studies. 1984. № 45. рр. 94–142
6. Howell R. Nonexistent Objects by Terence Parsons // Journal of
Philosophy. 1983. № 80(3). рр. 163-173
7. Parsons T. Nonexistent Objects. New Haven and London, Yale
8. Priest G. Towards Non-Being. The Logic and Metaphysics of
Intentionality. Oxford, Oxford University Press, 2005
9. Routley R. Exploring Meinong’s Jungle and Beyond. Canberra,
Australian National University, RSSS, 1980
10. Zalta E. Intensional Logic and the Metaphysics of Intentional-
ity. Cambridge, MA, MIT Press, 1988
11. Селиверстов В.В. Значение и становление теории предме-
тов Алексиуса Майнонга // Эпистемология и философия науки. 2011.
№ 1. С. 198–201
12. Селиверстов В. В. Сверхонтология Алексиуса Майнонга:
по ту сторону бытия и небытия // Эпистемология и философия науки.
2021. № 58(1). С. 220-234
13. Селиверстов В. В. «Существующая золотая гора» как глав-
ная проблема теории Майнонга // Философский журнал. 2023. №
16(2). С. 191-203
14. Селиверстов В. В. Эрнст Малли: от Майнонга к Залте //
Эпистемология и философия науки. 2014. № 42(4). С. 202-208
15. Фролов К. Г. Мейнонгианский анализ понятия существо-
вания: проблемы и затруднения // Философия науки. 2021. № 1(88).
С. 13-29
284
Глава 9. Неоаристотелевская метаонтология Д. Шаффера и К. Файна
Глава 9.
Неоаристотелевская
метаонтология Д. Шаффера
и К. Файна
Рассматриваемые в данной главе метаонтологические теории

принадлежат к неоаристотелевской парадигме в метаонтологии. Они
значительно отходят от куайновской ортодоксии и пытаются ради-
кально переосмыслить тот вопрос, на который должна отвечать онто-
логия, а не только предложить новые ответы на него. Хотя позиция
Куайна остается популярной и продолжает именоваться ортодоксаль-
ной, неористотелевские теории набирают популярность и приобре-
тают все большую известность, что отмечается многими исследова-
телями. В частности, Майкл Греч пишет: «Начиная с 1990-х годов,
группа философов в аналитической традиции стала испытывать недо-
вольство куайновской характеристикой метафизики по метаметафи-
зическим причинам. Они считают, что метафизика как философская
285
деятельность имеет смысл, но считают, что Куайн неверно охаракте-
ризовал ее цель. В частности, они считают, что вопрос, который
Куайн считает фундаментальным для метафизики – вопрос “Что
есть?” – вовсе не является фундаментальным. Одним из этих филосо-
фов является Джонатан Шаффер» 448. Об этом же говорит и Жолт Ка-
пелнер: «В течение последних нескольких десятилетий возникло но-
вое направление в метафизике и метаонтологии, называемое нео-ари-
стотелианством… Нео-аристотелианцы, такие как Кит Файн, ныне
покойный Э. Д. Лоу и Джонатан Шаффер, часто противопоставляют
себя куайнианцам, представителям, по-видимому, доминирующего
взгляда на современную метаонтологию, происходящего от работ У.
Куайна… Нео-аристотелианцы утверждают, что куайнианство явля-
ется ошибочным представлением о том, что такое онтология, и что
они могут дать жизнеспособную альтернативу» 449. Нео-аристотели-
анство можно считать подходом/парадигмой в рамках как метафи-
зики 450, так и метаонтологии. Нас, естественно, интересует
448 Grech M. Two Ways of Saying No to Quine // Symposia Melitensia. 2021. № 17. pp.
40
449 Kapelner Z. Reconciling Quinean and Neo-Aristotelian Metaontology. Master’s thesis,
Central European University, 2015 р. 1
450 (Нео-)аристотелианский подход в метафизике Туомас Тахко характеризует следу-
ющим образом: «Выражение “аристотелевская метафизика” предполагает привер-

женность взгляду на то, что существует наука, отличная от естествознания и пред-
шествующая ему. Метафизика – это “первая философия”, ядро и начало любого фи-
лософского и рационального исследования мира. Задача метафизики состоит не в
том, чтобы служить науке или устранять концептуальную путаницу, а в том, чтобы
изучать бытие и фундаментальную структуру реальности на самом общем уровне.
Этот взгляд конкурирует с недавней дефляционной концепцией о методах и целях
метафизики. Один из подходов, который прочно обосновался в этой области, можно
было бы назвать “куайновским”. Согласно куайновской, “натурализованной” кон-
цепции, метафизика неразрывно связана с наукой в своих методах и целях. На во-
просы о природе реальности следует отвечать с помощью применения “упорядочен-
ной теории”. Философы …, которых в различных отношениях можно охарактеризо-
вать как “неоаристотелевцев”, продолжают рассматривать метафизику как исследо-
вание, отличное от естествознания. Они используют то, что они считают отчетливо
философскими, часто априорными, методами для обсуждения метафизических поня-
тий, таких как сущность, субстанция, зависимость, потенциальность, основание и
других категорий бытия и отношений между сущностями, описываемых языком, ко-
торый не является чисто экстенсиональным. Мы также можем противопоставить ари-
стотелевскую метафизику кантовской метафизике: категории занимают центральное
место в обеих, но в аристотелевской метафизике они являются категориями бытия,
тогда как в кантовской метафизике они являются категориями рассудка» (Tahko T.
Introduction // Tahko T. (ed.) Contemporary Aristotelian Metaphysics. Cambridge, Cam-
bridge University Press, 2011 р. 1).
286
последнее, и в данной главе мы рассмотрим две метаонтологические
теории, принадлежащие Джонатану Шафферу и Киту Файну.
В своей метаонтологической теории Шаффер стремится кар-

динально переосмыслить основной вопрос куайновской онтологии, а
не просто дать на него новый ответ. Для Куайна главным вопросом
был «Что есть/существует?».
(ГВОк) Главный вопрос онтологии (Куайн): что существует?
По мнению Шаффера, постановка именно этого вопроса как

основного в онтологии, значительно обедняет эту философскую дис-
циплину. Во-первых, ответить на этот вопрос очень легко – практи-
чески все сущности, о которых спорят онтологи (временные части,
универсальные мереологические суммы, абстрактные объекты и т. д.)
существуют, просто не все из них являются базовыми, фундаменталь-
ными сущностями. Во-вторых, даже если мы найдем удовлетвори-
тельный ответ на этот вопрос, то это не даст нам полной и целостной
картины реальности: мы не будем знать, какие взаимоотношения
имеют место между разными сущностями, то есть какие из них фун-
даментальны, а какие – производны и базируются на фундаменталь-
ных. В связи с этим главным вопросом онтологии должен стать во-
прос «Что на чем базируется?».
(ГВОаш) Главный вопрос онтологии (Шаффер): что на чем ба-

зируется?
Такой взгляд на онтологию (и метафизику в целом) Шаффер

возводит к Аристотелю и противопоставляет его доминирующему
куайновскому: «Согласно доминирующему сейчас куайновскому
взгляду, метафизика – это [область исследований] того, что есть.
Осмысленная таким образом метафизика заинтересована такими во-
просами, как существуют ли свойства, существуют ли значения
[meanings] и существуют ли числа. Я буду выступать в пользу воз-
рождения более традиционного аристотелевского взгляда, согласно
которому метафизика – это [область исследования] того, что на чем
базируется [about what grounds what]. Возрожденная таким образом
метафизика не утруждает себя вопросами о том, существуют ли
287
свойства, значения и числа. Конечно же да! Вопрос в том, являются
ли они фундаментальными или нет» 451.
Переосмысление основного вопроса должно повлечь за собой
перестройку всей онтологии, ее задач и методов. Доминирующая
куайновская онтология 452 отвечала на вопрос (ГВОк), в связи с чем ее
задачей было сказать, что есть, что существует, то есть составить пе-
речень существующих сущностей:
(ЗОк) Задача онтологии (метафизики) – сказать, что суще-

ствует.
С куайновской точки зрения, то, что существует составляет

домен квантификации. Этот домен представляет собой простое мно-
жество (или класс) сущностей, которое лишено всякой внутренней
структуры. Поэтому решить задачу (ЗОк) – означает составить список
или перечень сущностей, которые являются элементами данного мно-
жества. Сделать это можно путем выявления экзистенциальных (он-
тологических) обязательств нашей наилучшей теории, что и является
куайновским методом в онтологии:
(МОк) Метод онтологии (метафизики) – выявление экзистен-

циальных обязательств нашей наилучшей теории.
Для выявления обязательств мы берем нашу наилучшую тео-

рию или несколько теорий, переводим их в каноническую логиче-
скую форму и смотрим, по каким сущностям пробегают переменные,
связанные квантором существования. По сути, нам нужно найти та-
кой домен экзистенциальной квантификации, который требуется для
истинности упорядоченной теории.
Шаффер признает 453 позитивную роль, которую сыграла
куайновская метаонтология в деле возрождения онтологии и утвер-
ждения статуса этой дисциплины в рамках аналитической традиции:
451 Schaffer J. On What Grounds What // Chalmers D., Manley D., Wasserman R. (eds.)
Press, 2009 p. 347
452 Здесь мы излагаем представление Шаффера о куайновской метаонтологии, по-
дробнее о ней рассказано в первой главе книги.


Press, 2009 p. 348-349
288
1. Куайновская метаонтология дает целостное и интегриро-
ванное представление об онтологии как дисциплине. (МОк) дает под-
ходящий метод для решения задачи, поставленной в (ЗОк), и эта за-
дача не оказывается нерешаемой.
2. Она обещает возможность прогресса в онтологии. Напри-
мер, сам Куайн превратился из номиналиста в реалиста относительно
чисел, благодаря применению (МОк), поскольку квантификация по
числам оказалась неустранимой из логически упорядоченной версии
современной физики. То есть онтология с куайновской точки зрения
выглядит как «прогрессивная исследовательская программа (не пу-
тать с онтологией – обменом догадками о том, что существует)» 454.
3. Она помогла освободить метафизику от «позитивистского
ступора», в который ее ввергли позитивисты вроде Карнапа или
Шлика, последний из которых писал: «Эмпирик не говорит метафи-
зику: “то, что вы говорите, ложно”, но: “то, что вы говорите, вообще
ничего не утверждает!”. Он не противоречит ему, но говорит: “Я вас
не понимаю”» 455. Куайновская метаонтология смогла показать пози-
тивистам, что поиск ответов на онтологические вопросы тесно связан
с наукой и логикой – ответы извлекаются из наилучшей научной тео-
рии, облеченной в соответствующую логическую форму.
Несмотря на все эти заслуги, Шаффер отвергает куайновский
подход к онтологии/метафизике, как слишком близкий к позитивист-
скому и ведущий, в конечном итоге, к дефляционным выводам 456. По-
добно позитивистам Куайн отвергает традиционную метафизику, а их
спор можно рассматривать как внутренний спор между прагмати-
стами: «Действительно, хотя учебники выставляют Куайна и Карнапа
противниками, Куайна лучше понимать как антиметафизического со-
юзника своего наставника. Дебаты Куайна-Карнапа – это междоусоб-
ные дебаты между антиметафизическими прагматиками (относи-
тельно аналитико-синтетического различия, и того, является ли, как
следствие, локус прагматической оценки молекулярным или холисти-
ческим)» 457. Куайновский метод состоит в выявлении
454 Yablo S. Does Ontology Rest on a Mistake? // Proceedings of the Aristotelian Society.
1998. №72(Supp). р. 229
455 Schlick M. Positivism and Realism // Ayer A. J. (ed.) Logical Positivism. London, Mac-
millan Publishing, 1959 р. 107

456 Следует подчеркнуть, что Шаффер имеет в виду подход самого Куайна. Неокуай-
новские теории, рассмотренные в главах 2 и 3, не являются дефляционным.


Press, 2009 p. 349
289
экзистенциальных обязательств нашей наилучшей теории, но выбор
наилучшей теории является прагматическим выбором, что сближает
его с выбором языкового каркаса у Карнапа: «Карнап утверждает, что
онтологические вопросы... это вопросы не факта, а выбора удобной
концептуальной схемы или каркаса для науки; и с этим я согласен
только в том случае, если то же самое будет допущено для каждой
научной гипотезы» 458.
Шаффер предлагает альтернативную точку зрения на онтоло-
гию, ее задачу и метод. С этой точки зрения, которую Щаффер возво-
дит к Аристотелю, онтология занимается не экзистенциальными во-
просами, а вопросами фундаментальности, базирования и онтологи-
ческой зависимости. Соответствующим образом меняется и задача
данной дисциплины:
(ЗОаш) Задача онтологии (метафизики) – сказать, что на чем

базируется.
Такая неоаристотелевская точка зрения предполагает иерар-

хичный взгляд на реальность как на упорядоченную отношениями
первичности по природе (priority in nature) между различными сущ-
ностями. Первичные сущности образуют скудный базис реальности,
а отношение базирования (grounding) генерирует на основе этого ба-
зиса изобильную надстройку из вторичных, производных сущностей.
Задача онтологии – воспроизвести эту структуру и выяснить, что на
чем базируется, какие именно сущности являются первичными, а ка-
кие производными.
Для выполнения этой задачи необходим подходящий метод,
отличающийся от куайновского:
(МОаш) Метод онтологии (метафизики) – задействование диа-

гностических средств для выявления того, что фундаментально, вме-
сте с диагностическими средствами для выявления отношения бази-
рования.
Но как же быть с куайновским вопросом (ГВОк)? Ведь он ни-

куда не исчезает, неоаристотелевская метаонтология Шаффера (далее
НМШ) не может объявить его бессмысленным и должна как-то на
него ответить. Шаффер признает уместность этого вопроса, но он не
458 Quine W. V. O. The Ways of Paradox. New York, Random House, 1966 р. 211
290
считает его центральным для онтологии по той простой причине, что
на него легко ответить. Практически все спорные сущности (числа,
мереологические суммы, возможные миры и т. д.) существуют, но это
ничего не говорит нам о том, являются ли они фундаментальными
или производными, что и должна выяснить онтология: «Вопросы о
существовании действительно играют роль для неоаристотелевцев
моего типа. То, что существует – это базовые сущности [grounds], от-
ношения базирования и базирующиеся сущности. Следовательно,
утверждения о существовании накладывают ограничения на базу и
отношения базирования, чтобы они были достаточным основанием
для базирующихся сущностей. Так, например, учитывая, что числа
существуют, они должны либо считаться субстанциями (базовыми
сущностями), либо требуется объяснение того, как они базируются на
реальных субстанциях» 459. То есть вопросы о существовании оста-
ются, но они теряют свою центральную роль, поскольку:
а. Они перестают быть конечной целью онтологического ис-
следования. После того, как мы установили, что некая сущность су-
ществует, нам необходимо выяснить, является ли она фундаменталь-
ной или базируется на другой сущности.
б. Ответы на них не так значимы, поскольку постулирование
существования новых, но производных сущностей не добавляет ни-
чего принципиально нового и не нарушает принцип онтологической
экономности. Производные сущности – это, по словам Дэвида Арм-
стронга, «бесплатный онтологический завтрак» 460. В связи с этим Ша-
ффер занимает позицию пермиссивизма 461:
(ПЕРМ) Пермиссивизм: подавляющее число предполагаемых

сущностей, о которых ведутся онтологические споры, существует.
Следует заметить, что пермиссивизм не является необходи-

мым следствием неоаристотелевской метаонтологии и является неза-
висимой от нее позицией.
Press, 2009 p. 353
460 Armstrong D. A World of States of Affairs. Cambridge, Cambridge University Press,
1997 pp. 12-13

461 Эта позиция похожа на простой реализм Э. Томассон, о котором говорилось в
главе 5.
291
Шаффер полагает, что его формулировки задачи и метода он-
тологии превосходят куайновские, поскольку предполагают более
адекватное и точное представление об онтологической структуре ре-
альности. Всего возможны три типа структуры, о которых мы уже го-
ворили в первой главе, где приведены их схематические изображе-
ния:
1. Плоское представление о реальности в куайновской ме-
таонтологии. Цель онтологии – нахождение множества или класса су-
ществующих сущностей Е. Это множество лишено всякой внутрен-
ней структуры. Для каждой предполагаемой сущности есть всего
лишь два варианта – она либо является элементом Е и, следовательно,
существует, либо не является.
2. Распределенное представление о реальности в плюралист-
ской метаонтологии. Цель онтологии – нахождение нескольких мно-
жеств или классов существующих сущностей E1 − En, то есть несколь-
ких онтологических категорий. Для каждой предполагаемой сущно-
сти есть n+1 вариантов – она существует и попадает в одну из катего-
рий, или она вообще не существует и не попадает ни в одну из них.
3. Упорядоченное представление о реальности в неоаристоте-
левской метаонтологии. Цель онтологии – нахождение пары <F, G>
фундаментальных сущностей F и отношений базирования G, которые
генерируют всю иерархическую структуру бытия. Для каждой пред-
полагаемой сущности есть четыре варианта – она фундаментальна и
входит в F, она является отношением и входит в G, она является про-
изводной и генерируется из F с помощью G или она вообще не суще-
ствует.
Третье представление дает гораздо более полную картину,
чем первые два. Кроме этого, оно включает в себя всю информацию,
содержащуюся в них: если мы найдем пару <F, G> и сгенерируем из
нее всю производную структуру реальности, то мы тем самым найдем
множество всех существующих сущностей Е, а различные разновид-
ности отношений базирования G дадут нам онтологические катего-
рии E1 − En. По мнению Шаффера, онтологические категории пред-
ставляют собой различные способы, которыми производные сущно-
сти зависят от субстанций, то есть фундаментальных сущностей, а
значит пара <F, G> даст нам и их. Однако обратное неверно – если мы
найдем, например, множество Е, то мы тем самым не узнаем про то,
какие сущности из Е фундаментальны, и какими отношениями они
связаны с нефундаментальными сущностями, то есть мы не будем
знать о паре <F, G>. Плюрализм дает чуть более подробную картину,
292
но и он ничего не говорит о паре <F, G>: мы знаем, что существуют
разные категории E1 − En, но это опять же не дает нам информации об
отношениях между этими категориями, какие из них являются более
базовыми, чем другие.
Упорядоченное представление о реальности в сочетании с
пермиссивизмом кажется Шафферу наиболее убедительной и силь-
ной позицией, в пользу которой он приводит три аргумента. Первый
доказывает, что центральные для куайновской метаонтологии во-
просы о существовании являются тривиальными, и пермиссивизм в
отношении ответов на них наиболее разумен. Второй доказывает
необходимость и плодотворность вопросов о фундаментальности и
базировании, а третий показывает превосходство неоаристотелевской
методологии. Мы рассмотрим все три, начав с первого из них.
Поскольку куайновское представление об онтологии остается

ортодоксальной позицией, то вопросы о существовании занимают
центральное место в большинстве онтологических споров. Шаффер
пытается оспорить это и показать на четырех конкретных примерах
(числа, свойства, мереологически составные объекты и фиктивные
объекты), что все данные споры касаются тривиальных вопросов, по-
скольку ответы на них очевидны – спорные сущности существуют.
Для этого он использует простейшие аргументы из очевидных посы-
лок. В пользу существования чисел можно привести следующий ар-
гумент:
(СЧ) 1. Есть простые числа.

2. Следовательно, есть числа.
Первая посылка (СЧ) является математическим трюизмом и

дает нам так называемую муровскую уверенность (moorean certainty),
то есть является одним из муровских фактов 462, которые можно опре-
делить следующим образом 463:
462 Эти факты названы в честь Джорджа Мура, который с их помощью пытался опро-
вергнуть скептицизм в отношении существования внешнего мира: то, что у меня есть
руки, более очевидно и несомненно, чем все философские аргументы в пользу скеп-
тицизма.
463 Lewis D. Elusive knowledge // Australasian Journal of Philosophy. 1996. №74 (4). р.
549
293
(МФ) Муровский факт: факт, который мы знаем лучше, чем
мы знаем посылки любых философских аргументов, доказывающих
обратное.
Любому человеку, обладающему минимальными познаниями

в математике, известно о существовании простых чисел, это очевид-
ный и несомненный факт. Поэтому любой онтолог, доказывающий их
несуществование, осуществляет тем самым reductio ad absurdum
своих посылок: если посылки ведут к отрицанию столь очевидного
факта, то одна или несколько из них неверны. Вывод в (СЧ) следует
в соответствии со стандартным удаляющим прилагательное прави-
лом вывода (adjective-drop inference). С помощью такого правила вы-
вода мы можем, например, сказать: «В вазе есть красные розы, следо-
вательно в вазе есть розы» 464. Муровская уверенность в истинности
первой посылки должна отразить все попытки ее опровергнуть. Фик-
ционалист будет утверждать, что посылка верна лишь в рамках чис-
ловой фикции, а значит вывод (СЧ) не следует из посылки, или же он
тоже верен в рамках фикции, и на самом деле никаких чисел нет. Од-
нако сказать, что первая посылка истинна в рамках фикции – значит
сказать, что вне ее рамок она ложна, а поскольку в ней нет скрытого
оператора фикции («В рамках фикции чисел истинно, что …»), то это
значит сказать, что она ложна simpliciter, а это вступает в противоре-
чие с муровской уверенностью в ее истинности. В результате осу-
ществляется reductio позиции фикционалистов.
Последователи Карнапа могут заявить, что между посылкой и
следствием происходит смена значения слова «есть», поскольку сме-
няются языковые каркасы. В посылке оно имеет внутреннее значение
в рамках языкового каркаса чисел, а в следствии – внешнее. По мне-
нию Шаффера, это противоречит лингвистическим данным: у нас нет
никаких лингвистических оснований, чтобы считать, что значение
слова «есть» хоть как-то меняется. Кванторные выражения в наших
естественных языках однозначны.
Другие критики могут сказать, что все кванторные слова и вы-
ражения естественного языка являются онтологически
464 Подобный вывод валиден только в отношении интерсективных прилагательных

(intersective adjectives). Выводы с неинтерсективными прилагательными, наподобие
«фальшивый», явно неправомерны: «В шкатулке есть фальшивые алмазы, следова-
тельно в шкатулке есть алмазы». Но прилагательное «простые» относится к интер-
сективным, поскольку простые числа – это самые настоящие числа.
294
нейтральными, как утверждал, например, Джоди Аззуни 465. Поэтому
можно принять истинность заключения аргумента (СЧ), но отверг-
нуть существование чисел. Такая позиция кажется Шафферу крайне
контринтуитивной: компетентный носитель языка воспримет заклю-
чение (СЧ) как утверждение о существовании чисел, а не какое-то он-
тологически нейтральное высказывание. Нейтралисты, кроме того,
вынуждены будут принять нелепую конъюнкцию: «Числа не суще-
ствуют, и числа есть» 466.
Аргументы, подобные (СЧ), можно привести в пользу суще-
ствования практически всех спорных сущностей. Шаффер приводит
еще три таких аргумента:
(СС) 1. Есть свойства, общие для меня и для вас.

2. Следовательно, есть свойства.
(СМСО) 1. Мое тело обладает собственными частями (напри-

мер, руками).
2. Следовательно, есть объекты, обладающие соб-
ственными частями.
(СФО) 1. Артур Конан Дойл создал Шерлока Холмса.

2. Следовательно, есть Шерлок Холмс.
В этих аргументах первые посылки являются очевидно истин-

ными, поскольку представляют собой повседневный, биологический
и литературный трюизмы.
Из этих примеров Шаффер делает вывод о тривиальности
практически всех онтологических споров, воспринимаемых как
споры о существовании. Все спорные вопросы получают положи-
тельный ответ, что и приводит к отстаиваемому Шаффером пермис-
сивизму: «Поэтому я рекомендую широкий пермиссивизм в отноше-
нии существования. Обратите внимание, что я не пытался указать
пределы пермиссивизма. Я, конечно, не хочу сказать, что каждая сущ-
ность-кандидат должна считаться существующей (неоаристотели-
анцы оставляют мусорное ведро для несуществующего…). Напри-
мер, если сущность-кандидат описана таким образом, что влечет за
собой информацию о базировании (например, “платоново число”,
О его теории мы кратко говорили в главе 2.

465
Неомейнонгианцы (см. главу 8), которые проводят различие между бытием и су-
466
ществованием не посчитают эту конъюнкцию нелепой и самопротиворечивой.

295
понимаемое как трансцендентная субстанция), или таким образом,
что порождает противоречия (например, “неидентичное себе созда-
ние”), нет необходимости оставаться пермиссивистом. Моя точка зре-
ния заключается лишь в том, что следует быть пермиссивистом в от-
ношении тех сущностей, которые куайнианцы обычно считают
наиболее спорными» 467.
Даже спор о существовании Бога 468 должен разрешаться, с
точки зрения Шаффера, пермиссивистски. Очевидным ответом (с ко-
торым все должны согласиться) на вопрос: «Существует ли Бог?» бу-
дет: «Да, конечно же существует». Даже атеисту следует ответить та-
ким образом. Вся разница между ним и теистом сводится не к призна-
нию существования Бога, а к вопросу о его фундаментальности. Ате-
ист Шаффер считает, что Бог – это фиктивный объект, подобный
Шерлоку Холмсу или Евгению Онегину. Все они существуют, что до-
казывается (СФО), но не являются фундаментальными или независи-
мыми от сознания объектами. В связи с этим спор атеиста и теиста
нельзя рассматривать как спор о существовании, каким он должен
представляться в куайновской метаонтологии. Если бы это было так,
то следующий аргумент был бы хорошим теистическим аргументом
(но очевидно, что он таковым не является):
(СБ) 1. Бог – фиктивный объект.

2. Фиктивные объекты существуют (доказано аргумен-
том (СФО)).
3. Следовательно, Бог существует.
Если атеист примет (СБ) и согласится с существованием Бога

на его основании, то это вряд ли удовлетворит теиста. Спор между
ними является спором о фундаментальности, каким он и представля-
ется в неоаристотелевской метаонтологии 469.
Press, 2009 p. 359
468 Здесь Бог подразумевается таким, каким его представляет классический теизм.
469 Ансельм Кентерберийский писал примерно об этом же в Прослогионе: «Значит,
убедится даже безумец, что хотя бы в уме есть нечто, больше чего нельзя ничего себе
представить, так как когда он слышит это (выражение), он его понимает, а все, что
понимается, есть в уме. И, конечно, то, больше чего нельзя себе представить, не мо-
жет быть только в уме. Ибо если оно уже есть по крайней мере только в уме, можно
представить себе, что оно есть и в действительности, что больше. Значит, если то,
больше чего нельзя ничего себе представить, существует только в уме, тогда то,
296
Приводимые Шаффером аргументы чрезвычайно схожи с ар-
гументами легкой онтологии Эми Томассон, которые также приводят
к пермиссивистским выводам о существовании практически всех
спорных объектов. Например, аналогом аргумента (СС) будет такой
аргумент Томассон:
(ССтом) 1. Этот мяч красный.

2. Если мяч красный, то мяч обладает свойством быть
красным.
3. Этот мяч обладает свойством быть красным.
4. Свойства существуют.
Ключевое отличие в том, что Томассон в своем аргументе

опирается на априорную концептуальную истину (вторая посылка),
которая в соответствии с ее теорией является отражением условий
применения тех или иных терминов нашего языка (в данном случае
термина «свойство»). По мнению Шаффера, его подход, основанный
на муровской уверенности, обладает преимуществом, поскольку
опора на априорные истины может вызвать лишние возражения, да и
само существование таких истин часто отвергается. Кроме того, сущ-
ности, чье существование доказывается через априорные истины, ча-
сто считаются существующими в некоем легковесном (lightweight),
не совсем полноценном смысле 470, что для него неприемлемо: «Заме-
тим, наконец, что этот пермиссивизм не является “легковесным”…,
по крайней мере, в том смысле, в котором легковесный реалист рас-
сматривает утверждения о существовании как аналитические, осно-
ванные на предполагаемых аналитических амплиативных кондицио-
налах, таких как “если есть частицы, расположенные столообразно,
больше чего нельзя себе представить, есть то, больше чего можно представить себе.
Но этого, конечно, не может быть. Итак, без сомнения, нечто, больше чего нельзя
себе представить, существует (existit) и в уме, и в действительности» (Ансельм Кен-
терберийский Сочинения М., Канон, 1995 с. 128-129). Даже безумец (атеист) должен
признать существование Бога в уме. Весь вопрос в том, существует ли Бог еще и в
реальности, то есть, как именно он существует, а не существует ли он вообще. Этот
вопрос разумнее всего, с точки зрения Шаффера, представить как неоаристотелев-
ский вопрос о фундаментальности.
470 Эми Томассон (см. главу 5), хотя и использует априорные истины, не считает до-
казанные с их помощью сущности онтологически неполноценными и называет свою

позицию простым, а не легковесным, реализмом. Разница между пермиссивизмом
Томассон и Шаффера сводится к использованию аналитических истин/муровской
уверенности.
297
то есть стол”. Я не занимаю такой дефляционной позиции в отноше-
нии существования, не делаю никаких аналитических утверждений и
ничего не говорю о частицах. Скорее, я рассматриваю сущности, по-
добные столам, как полноценные “тяжеловесные” записи в реестре
сущностей и просто добавляю, что их существование очевидно» 471.
Но достаточно ли муровской уверенности для обоснования
существования всех спорных сущностей? Критики, в свою очередь,
могут опереться на достаточно сильные интуиции, говорящие в
пользу нереальности некоторых из спорных объектов. Например, вы-
водом (СФО) является утверждение о том, что есть Шерлок Холмс,
что Шерлок Холмс существует. Однако практически любой человек,
даже согласный с первой посылкой (СФО) «Артур Конан Дойл создал
Шерлока Холмса», скажет: «Шерлок Холмс – это выдуманный пер-
сонаж, а не реальная личность. Он нереален». Шаффер полагает, что
такие интуиции можно объяснить в рамках его теории. Дело в том,
что слово «реальный» используется в разных смыслах, оно может от-
делять как существующее от несуществующего, так и объективное от
субъективного или базовое от производного. Когда обычный человек
говорит, что Холмс не реальная личность, а выдуманный персонаж,
то он не отрицает его существование и говорит лишь о способе этого
существования – существование Холмса является производным,
субъективным, зависимым от сознания и т. д. Более непосредствен-
ные интуиции о несуществовании (а не просто нереальности) можно
истолковать как имплицитные и не замечаемые нами в повседневной
жизни ограничения домена квантора существования. Если человек
утверждает, что Санта-Клаус не существует, то он ограничивает до-
мен используемого им квантора и не включает в него абстрактные
или зависимые от сознания сущности, к которым относится Санта-
Клаус. Таким же образом следует интерпретировать и философов.
Например, мереологический нигилист Киан Дорр, защищая свою по-
зицию от обвинений в контринтуитивности, пишет: «То, что мы об-
суждаем в онтологической комнате, это вопрос о том, что есть, строго
говоря, – что есть на самом деле, в конечном счете, – что есть в самом
фундаментальном смысле» 472. Как видно из цитаты, отрицающий су-
ществование мереологически составных объектов Дорр
Press, 2009 p. 360
472 Dorr C. What We Disagree About When We Disagree About Ontology? // Kalderon M.
(ed.) Fictionalism in Metaphysics Oxford, Oxford University Press, 2005 р. 24

298
оговаривается, что имеет в виду существование в фундаментальном
смысле. Ему приходится вводить разные смыслы существования. По
сути, это разные по объему домены квантора. Неоаристотелевская ме-
таонтология может обойти эти сложности – в онтологической ком-
нате обсуждается не то, что существует в фундаментальном
смысле, а то, что является фундаментальным. Нигилисты отри-
цают не существование составных объектов, а их фундаменталь-
ность.
Критики могут обвинить пермиссивизм в нарушении прин-
ципа бритвы Оккама – он умножает сущности без необходимости.
Если задействовать перефразирование, фикционализм или что-то по-
добное, то можно обойтись гораздо меньшим числом сущностей. Но
Шаффер отвергает этот упрек на том основании, что принцип следует
применять лишь к фундаментальным сущностям. Именно их не сле-
дует умножать без необходимости, вопрос об их существовании дей-
ствительно является глубоким, но это не куайновский вопрос: если
принять пермиссивизм и признать существование всех спорных сущ-
ностей, то куайновский вопрос о существовании фундаментальных
сущностей оказывается неоаристотелевским вопросом об их фунда-
ментальности, вопросом не о том, существуют ли они, а вопросом о
том, как они существуют: «Я прихожу к выводу, что современная ме-
тафизика, поскольку она была вдохновлена куайновской задачей, за-
путала себя тривиальностями. Хофвебер … говорит о “загадке онто-
логии”, а именно о том, как могло случиться, что (i) метафизика, как
кажется, задает глубокие и трудные вопросы, когда (ii) вопросы о су-
ществовании кажутся мелкими и тривиальными. Это является загад-
кой лишь при куайновском предположении, что метафизика задает
вопросы о существовании. Глубокие вопросы о числах, свойствах и
частях (среди прочего) заключаются не в том, существуют ли такие
вещи, а в том, как» 473.
Чтобы доказать это утверждение о важности и решающем зна-

чении вопросов о базировании и фундаментальности Шаффер рас-
сматривает семь ключевых онтологических (метафизических) деба-
тов и пытается показать, что они являются спорами о фундаменталь-
ности.
473Schaffer J. On What Grounds What // Chalmers D., Manley D., Wasserman R. (eds.)
Press, 2009 рp. 361-362
299
1. Первые дебаты касаются метафизического реализма и иде-
ализма. Идеалист Беркли, например, не отвергал само существование
таких объектов, как камни, но считал их идеями или сочетанием идей
в умах людей или уме Бога. Неоаристотелевская метаонтология пред-
лагает наилучшую интерпретацию этого спора: базируются ли камни
и другие «материальные» объекты на идеях или они являются неза-
висимыми от сознания?
2. Точно таким же образом следует истолковать дебаты отно-
сительно математических объектов между реалистами и конструкти-
вистами. Последние признают их существование, но считают его за-
висимым от активности людей, от нахождения ими соответствующих
доказательств.
3. В противостоянии реализма и номинализма относительно
универсалий номиналисты 474 не отрицают существование свойств, но
считают их чем-то производным, например, множествами конкрет-
ных партикулярий. Для реалистов все наоборот: свойства-универса-
лии фундаментальны, а партикулярии производны.
4. Аналогичен предыдущему спор относительно природы пар-
тикулярий 475 – конкретных объектов. Ни одна из сторон не отрицает
их существование. Предмет спора – фундаментальный статус парти-
кулярий. Являются ли они пучками свойств или нет?
5. Дуализм и материализм (физикализм) в отношении созна-
ния. Является ли сознание (mind) фундаментальной и независимой от
материи субстанцией?
6. Субстантивализм и реляционизм 476 в отношении простран-
ства. Реляционисты признают существование пространства, но счи-
тают его производным от отношений между занимающими простран-
ство объектами.
7. Монизм и плюрализм в отношении космоса. Вопрос каса-
ется приоритета: первичен ли космос как целое по сравнению с его
частями или дело обстоит наоборот?
После рассмотрения всех этих споров неизбежно напрашива-
ется вывод о необходимости пересмотра центрального вопроса
474
Об универсалиях см. Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический
475 О партикуляриях см. Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический об-

476 О пространственном субстантивализме и реляционизме см. Koons R., Pickavance
T. The Atlas of Reality. A Comprehensive Guide to Metaphysics Malden, Wiley-Blackwell,

2017 рр. 373-389
300
онтологии: вместо куайновского «Что есть?» им должен стать аристо-
телевский «Что на чем базируется?». Шаффер приходит к такому же
заключению: «Таким образом, я утверждаю, что метаметафизика, ко-
торая могла бы правильно осмыслить эти центральные вопросы,
должна правильно осмыслить утверждения о базировании. Эти цен-
тральные метафизические вопросы – вопросы не о том, существуют
ли сущности, а только о том, как они это делают» 477.
Несмотря на такой внушительный список дебатов, многие
критики Шаффера полагают, что аристотелевский вывод слишком ка-
тегоричен и поспешен. Действительно ли все онтологические споры
касаются фундаментальности тех или иных сущностей, а их суще-
ствование беспроблемно? Юрай Кригел утверждает, что далеко не все
онтологические споры таковы и рано списывать со счетов куайнов-
ский вопрос: «Трактовка онтологии Шаффером может быть вполне
правдоподобной для многих типичных онтологических дебатов. Но к
некоторым она применима не очень гладко. Когда римляне пришли к
убеждению, что частота дождей не зависит от капризов Юпитера, и
на самом деле Юпитера не существовало, их новая точка зрения за-
ключалась явно не в том, что Юпитер оказался супервентен химиче-
ским процессам, приводящим к дождю, или базируется на них. Когда
в детстве нам говорили, что нет ни призраков, ни монстров, и что
Санта-Клауса не существует, опять же, новость, которую сообщили
нам наши родители, была не о базировании и фундаментальности» 478.
То же самое можно отнести к ведьмам, призракам, флогистону, élans
vitals и т. д. Те, кто отвергает эти объекты, отвергает не просто их
фундаментальный статус, но само существование. Трактовка Шаффе-
ром спора о существовании Бога и позиции атеиста в этом споре
также неудовлетворительна. Подавляющее большинство атеистов не
считает, что Бог существует, но является производным и базируется
на чем-либо или зависит от сознания людей. Для них Бог, каким его
представляют теисты, просто-напросто не существует и обладает тем
же онтологическим статусом, что и ведьмы или призраки. Бог как
фиктивный объект представляет собой совсем не того Бога, о котором
идут дебаты теистов и атеистов. Частью самого понятия о Боге
Press, 2009 p. 363
478 Kriegel U. Existence, Fundamentality, and the Scope of Ontology // Argumenta, 2015,
№1(1) р. 100
301
является его трансцендентность, независимость от чего-либо вне его,
сотворение им мира и т. д.
Кригел обобщает это рассуждение относительно Бога и пре-
вращает его в контраргумент против позиции Шаффера: многие пред-
полагаемые сущности концептуально, по определению должны обла-
дать некоторым свойством или набором свойств, и без них вообще не
могут считаться существующими. Нефундаментальный бог – это не
Бог, которого признают теисты, и если этот бог существует, то это не
значит, что существует Бог теизма. Подобным образом следует трак-
товать и многие другие рассматриваемые Шаффером дебаты. Против-
ники дуалистов, например, отвергают само существование души как
бессмертной и независимой от тела субстанции, а не считают ее чем-
то производным от материи. Элиминативные материалисты отри-
цают не фундаментальность, а существование ментальных свойств,
состояний, событий в том виде, в котором их представляет наша фолк
психология. Кригел приходит к выводу: «Такого рода “концептуаль-
ные” соображения – соображения, связанные с самим понятием неко-
торой предполагаемой сущности, – почти повсеместно используются
элиминативистами в различных областях» 479.
На эту критику Шаффер предлагает два возможных ответа.
Во-первых, он утверждает, что вопросы существования, в которых
некоторые свойства считаются концептуально необходимыми для су-
ществования объектов, не являются куайновскими вопросами, а со-
держат в себе скрытый аристотелевский элемент. Мы, например, мо-
жем предложить следующие определения:
(ТЧ) Трансцендентное число: число, которое является аб-

страктной субстанцией.
(ИЧ) Имманентное число: независимое от сознания число, ко-

торое базируется на конкретных сущностях.
(КЧ) Концептуальное число: число, которое базируется на со-

знании.
С учетом данных определений можно сформулировать три во-

проса о существовании:
479 Ibid., p. 101

302
(ВТЧ) Существуют ли трансцендентные числа?
(ВИЧ) Существуют ли имманентные числа?
(ВКЧ) Существуют ли концептуальные числа?
При ответе на эти вопросы необходимо учитывать, как и

утверждал Кригел, концептуально необходимые истины относи-
тельно спорных сущностей (чисел). Если числа не являются абстракт-
ными субстанциями, то мы должны отрицательно ответить на вопрос
(ВТЧ) и отвергнуть само существование тех чисел, о которых в нем
идет речь. Однако данные вопросы не являются куайновскими, в них
изначально встроен аристотелевский элемент – информация о фунда-
ментальности и базировании: «Максимум, что может показать это …
возражение, – это то, что метафизику можно сформулировать как ка-
сающуюся вопросов существования определенного рода, а именно
тех, которые включают информацию о базировании в описание рас-
сматриваемой сущности. Чтобы ответить на такие вопросы, все еще
нужно определить, что на чем базируется» 480. Практически любой во-
прос можно переформулировать как вопрос о существовании. Вместо
«Сделана ли Эйфелева башня из железа?» можно спросить: «Суще-
ствует ли такой объект, который является Эйфелевой башней и явля-
ется сделанным из железа?». Даже с помощью вопроса во второй фор-
мулировке мы ищем информацию не просто о существовании чего-
либо, а о его свойствах. Точно так же с помощью вопросов (ВТЧ) и
др. мы ищем информацию о базировании и фундаментальности.
Во-вторых, Шаффер готов признать, что наряду с аристоте-
левскими вопросами в онтологии есть место для куайновских, хотя
он уверен, что все наиболее интересные вопросы относятся к первому
типу. Более того, отвечая на аристотелевский вопрос «Что на чем ба-
зируется?», мы тем самым отвечаем и на куайновский вопрос «Что
есть?», поскольку отношение базирования имеется только между
чем-то существующим. В своей статье Кригел предлагает 481 более
Press, 2009 p. 365
481 Кригел пишет следующее: «Тем не менее, основная идея здесь заключается в том,
что все типичные онтологические споры предполагают выбор между редуктивист-

ским, элиминативистским и примитивистским вариантами. Важной особенностью
процедуры в данном случае является то, что она затрагивает как вопросы существо-
вания, так и вопросы фундаментальности: она включает в себя как выбор между
303
инклюзивное представление об онтологии, которая должна делить
все предполагаемые сущности на три категории: существующие фун-
даментально, существующие нефундаментально и вообще несуще-
ствующие. Для Шаффера такая картина вполне приемлема, он наста-
ивает лишь на том, что мы можем распределить предполагаемые сущ-
ности по этим трем категориям в процессе ответа на аристотелевский
вопрос. Куайновская ортодоксия нам этого сделать не позволит.
Третий аргумент Шаффера должен доказать превосходство

аристотелевсой методологии в сравнении с куайновской. Для дости-
жения этой цели Шаффер показывает, что куайновская методология
на каждом своем этапе содержит скрытые аристотелевские предполо-
жения, а значит не может обойтись без ответа на вопросы о базирова-
нии и фундаментальности, хотя не признает этого открыто.
На первом этапе онтологического исследования куайновский
метод предписывает нам найти наилучшую теорию:
(КМ 1) Куайновский метод, первый этап: найди наилучшую

теорию (физика для Куайна).
Но какая именно теория (теории) является наилучшей и по-

чему? Для Куайна наилучшими являются физические теории, а не
теории химии, биологии или социологии. С чем это связано? По мне-
нию Шаффера, соображения о фундаментальноти играют здесь реша-
ющую роль. Постулируемые физикой объекты являются наилучшими
кандидатами на роль фундаментальных компонентов реальности, на
которых базируются все остальные, химические, биологические и т.д.
объекты 482. Следовательно, первый этап содержит следующее ари-
стотелевское предположение:
элиминативизмом и нон-элиминативизмом, так и выбор между редуктивизмом и

нон-редуктивизмом (примитивизмом)… Обратите внимание, что как концепции су-
ществования, так и фундаментальности трактуют онтологические вопросы как тре-
бующие выбора между двумя вариантами: “существует” или “не существует” в од-
ном случае, “является базовым” или “базируется” в другом. Предлагаемая здесь ин-
клюзивная структура требует выбора из трех вариантов: “существует фундамен-
тально”, “существует нефундаментально” и “не существует”» (Kriegel U. Existence,
Fundamentality, and the Scope of Ontology // Argumenta, 2015, №1(1) р. 100).
482 Это признает и сам Куайн когда пишет, что все события в мире зависят от изме-
нений в микрофизических состояниях: «… почему такое особое уважение к физиче-

ской теории? Это хороший вопрос, и часть его достоинства заключается в том, что
он допускает хороший ответ. Ответ заключается не в том, что все, что стоит сказать,
304
(АП 1) Аристотелевское предположение на первом этапе: луч-

шая теория – теория фундаментального.
На втором этапе куайновский метод требует от нас перевести

наилучшую теорию в каноническую логическую нотацию:
(КМ 2) Куайновский метод, второй этап: найди каноническую

логику (логика первого порядка для Куайна).
Снова возникает похожий вопрос – какую логику считать ка-

нонической? Шаффер приводит пример с выбором из трех альтерна-
тив: 1. классическая логика первого порядка, 2. интуиционистская ло-
гика первого порядка, 2. диалетеистская логика первого порядка.
Куайн предпочитает первый вариант и отверг бы два других. Этот вы-
бор также зависит от взглядов на фундаментальность. Интуиционист-
ская логика тесно связана с конструктивным направлением в матема-
тике и может быть неприемлема для того, кто не считает разум фун-
даментальным. Диалетеизм, со своей стороны, тесно связан с призна-
нием невозможных миров. Модальным реалистам, для которых миры
фундаментальны, не обойтись в этой ситуации без диалетеизма. Но
если считать эти миры производными теоретико-множественными
конструкциями, то можно к нему не прибегать и оставить классиче-
скую логику. В результате мы можем сказать, что и второй этап куай-
новского метода содержит аристотелевское предположение:
(АП 2) Аристотелевское предположение на втором этапе: ка-

ноничность логики отчасти зависит от того, что является фундамен-
тальным.
На третьем этапе куайновского метода нам необходимо объ-

единить два первых этапа и перевести наилучшую теорию на язык ка-
нонической логики.
может быть переведено на технический словарь физики; даже не в том, что вся хоро-
шая наука может быть переведена на этот словарь. Ответ скорее таков: в мире ничего
не происходит, ни взмаха век, ни мелькания мысли, без некоторого перераспределе-
ния микрофизических состояний» (Quine W. V. O. Theories and Things Cambridge,
MA, Harvard University Press, 1981 р. 98)
305
(КМ 3) Куайновский метод, третий этап: переведи наилучшую
теорию на язык канонической логики (согласно Куайну допускается
некоторое перефразирование).
Такой перевод не является чем-то автоматическим и допус-

кает, а иногда даже требует, определенную свободу действий. Однако
такая свобода не может быть неограниченной, иначе теряется весь
смысл перевода как средства выявления онтологических обяза-
тельств. Если в Стандартной модели в физике элементарных частиц
говорится об электронах, то как нам перевести это на язык канониче-
ской логики? Здесь возможны несколько вариантов:
1. Стандартный для куайновского подхода вариант – ∃х(Ех),
где Е обозначает «быть электроном». Мы получим утверждение: «Су-
ществует сущность, являющаяся электроном» и должны будем при-
знать существование электронов.
2. Мы можем перевести утверждения из Стандартной модели
на так называемый функторный язык (functorese). На что похож такой
язык, можно понять из рассказа Борхеса «Тлен, Укбар, Орбис Тер-
циус», где говорится следующее: «В предполагаемом Ursprache
Тлёна, от которого происходят “современные” языки и диалекты, нет
существительных, в нем есть безличные глаголы с определениями в
виде односложных суффиксов (или префиксов) с адвербиальным зна-
чением. Например: нет слова, соответствующего слову “луна”, но
есть глагол, который можно было бы перевести “лунить” или “лу-
нарить”. “Луна поднялась над рекой” звучит “хлёр у фанг аксаксаксас
млё”, или, переводя слово за словом, “вверх над постоянным течь за-
лунело”» 483. При переводе на функторный язык индивидные перемен-
ные заменяются на предикатные функторы. На одном из его вариан-
тов мы можем сказать: «Существует место, которое электронит» или
«Существует место, которое электронно» («There exists a place that is
electronish») и исключить квантификацию по электронам и любым
другим сущностям за исключением мест, то есть регионов простран-
ства-времени.
3. Мы можем взять стандартный перевод из первого пункта и
добавить к нему оператор фикции. Получится утверждение: «Со-
гласно фикции Стандартной модели, существует сущность, являюща-
яся электроном». Онтологические обязательства исчезнут, и нам не
придется признавать существование электронов.
483 Борхес Х. Л. Сад расходящихся тропок. М., Азбука Premium, 2022 с. 21-22
306
Шаффер приходит к заключению, что «…если на переводы,
включающие предикатные функторы и фиктивные операторы, не
накладываются ограничения, нет никаких ограничений на то, какие
референции сохранятся при переводе» 484. Такими ограничениями бу-
дут соображения относительно базирования и фундаментальности.
Что считать более фундаментальным, регионы пространства-времени
или находящиеся в них электроны? Могут ли электроны быть чем-то
фундаментальным или же их следует считать производными фиктив-
ными объектами? При переводе куайновский метод должен неиз-
бежно опираться на аристотелевское предположение:
(АП 3) Аристотелевское предположение на третьем этапе:

уместный перевод – это перевод на язык фундаментального.
Следующий, четвертый этап куайновского метода требует от

нас определить домен квантификации, который требуется, чтобы по-
лученный перевод был истинным:
(КМ 4) Куайновский метод, четвертый этап: определи домен

квантификации, требуемый для истинности полученного перевода
(для Куайна все равночисленные домены одинаково хороши).
Здесь опять возникает проблема – что следует включать в до-

мен? Дело в том, что «формально говоря, все равночисленные домены
могут делать те же самые формулы истинными. Действительно, со-
гласно теореме Левенгейма-Сколема, любые формулы, которые
имеют истинную интерпретацию в непустой вселенной, имеют ис-
тинную интерпретацию во вселенной положительных целых чисел.
Необходимы некоторые ограничения на соответствующие до-
мены» 485. Например, вместо домена электронов мы можем взять рав-
ночисленный домен синглетонов этих электронов, то есть множеств,
состоящих из одного элемента (электрона). Выбор того или иного до-
мена в данном случае опять связан с фундаментальностью, поскольку
не все домены равны – некоторые из них являются метафизически
привилегированными. Это ведет к аристотелевскому предположе-
нию:
Press, 2009 p. 370
485 Ibid., р. 371
307
(АП 4) Аристотелевское предположение на четвертом этапе:

правильный домен – это домен фундаментального.
На последнем этапе куайновского метода мы определяем, к

признанию каких сущностей нас обязывает найденная на первом
этапе теория:
(КМ 5) Куайновский метод, пятый этап: выведи сущностные

онтологические обязательства из элементов требуемого домена (с ра-
дикально элиминативистскими последствиями для Куайна).
Если мы будем следовать куйановской стратегии, то на пятом

этапе будем вынуждены прийти к радикальному элиминативизму в
отношении объектов всех специальных наук и объектов здравого
смысла. На первом этапе лучшей теорией была физика, в которой не
упоминаются объекты геологии, биологии и других специальных
наук, а также самые обычные объекты – столы, стулья, чашки и т. д.
Все они производны по отношению к тем сущностям, которые явля-
ются элементами домена физики или ее наиболее фундаментальной
теории, например Стандартной модели или теории суперструн. Если
вспомнить, что задачей онтологии в куайновской парадигме было со-
ставление списка существующего, то придется признать, что боль-
шинства из признаваемых нами объектов в нем не окажется. Там бу-
дут кварки, электроны, суперструны и др. подобные сущности. Из
этого Шаффер делает вывод об ограниченном характере куайнов-
ского метода – в лучшем случае он дает лишь фундаментальные сущ-
ности, но ничего не говорит о производных сущностях и отношениях
базирования между этими двумя категориями. Последователи Куайна
будут вынуждены отвергнуть такой очевидный муровский факт, как
существование столов. По словам Шаффера: «Это безумие. У такого
безумия может быть метод, но оно остается безумием» 486. Для полу-
чения приемлемого результата необходимо добавить следующее ари-
стотелевское положение:
(АП 5) Аристотелевское предположение на пятом этапе: он-

тологическими обязательствами являются базовые сущности плюс от-
ношения базирования и то, что базируется.
486 Ibid., р. 372

308
Этого положения будет недостаточно, чтобы спасти куайнов-

ский метод, но оно могло бы уберечь его от «безумных» выводов. Все
выявленные аристотелевские предположения показывают необходи-
мость более радикальной перестройки онтологического метода, кото-
рый изначально должен сфокусироваться на базировании и фунда-
ментальности. Поскольку эти два понятия являются центральными
для метаонтологии Шаффера, ему необходимо раскрыть их более по-
дробно. Мы сейчас рассмотрим, как он это делает, а в заключение
первой части данной главы остановимся на главных принципах шаф-
феровского онтологического метода.
Центральное понятие базирования (grounding) 487 связывается

Шаффером с онтологической зависимостью, первичностью по при-
роде (priority in nature), метафизической причинностью 488, но стро-
гого определения он не дает. Оно является примитивным и не подле-
жит определению, а используется для определения группы других по-
нятий, которые благодаря этому образуют особое семейство
(grounding family). Тем не менее понятие базирования можно прояс-
нить тремя способами 489:
• предоставить парадигмальные примеры

• провести аналогии
• дать формализм для описания понятия и его связей
Мы кратко расскажем, как Шаффер использует первые два

способа 490, а затем перейдем к семейству понятий, связанных с бази-
рованием.
Можно привести несколько парадигмальных примеров бази-
рования. Первый из них касается зависимости истины от бытия, о
487 Более подробно об отношении базирования и взглядах на него других философов

см. Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор. 2-е изд., испр. и
доп. М. 2023 с. 163-184 https://philpapers.org/rec/KONVEB
488 Следует отметить, что метафизическая причинность, о которой говорит Шаффер,
не является причинностью в обычном смысле, но лишь аналогична ей. Базирование

часто называют некаузальной зависимостью, как раз имея в виду, что оно не является
причинностью в обычном смысле слова.
489 Schaffer J. Grounding in the image of causation // Philosophical Studies. 2016. №
173(1). р. 51
490 Предлагаемый Шаффером формализм можно найти в п. 3 его статьи Schaffer J.
Grounding in the image of causation // Philosophical Studies. 2016. № 173(1). рр. 49-100
309
которой писал еще Аристотель: «… в самом деле, если имеется чело-
век, то верна речь о том, что он человек. И это обратимо: если верна
речь о том, что есть человек, то человек есть. Но верная речь ни в коем
случае не есть причина бытия вещи, однако вещь, по-видимому, есть
некоторым образом причина истинности речи: ведь в зависимости от
того, существует ли вещь или нет, речь о ней называется истинной
или ложной» 491. Между человеком Сократом и пропозицией, что Со-
крат существует, имеется односторонняя зависимость – истинность
пропозиции зависит от Сократа, существование которого делает про-
позицию истинной.
Другой пример – ментальные и физические состояния. С
точки зрения физикализма 492, более высокоуровневые ментальные
состояния базируются на низкоуровневых физических, физическое
реализует ментальное. Эта зависимость является односторонней (фи-
зическое не зависит от ментального) и связана с наличием объясне-
ния: человек находится в определенном ментальном состоянии по-
тому, что он находится в физическом.
Третий пример касается зависимости истинности молекуляр-
ной пропозиции, например, p&q от истинности составляющих ее ато-
марных пропозиций p и q. Такая зависимость подразумевается семан-
тическим принципом композициональности.
Еще один пример – зависимость непустых множеств от их
элементов. Кит Файн пишет о ней так: «Рассмотрим Сократа и мно-
жество, единственным элементом которого является Сократ. Тогда,
необходимо, если Сократ существует, существует и множество. Но
мы не хотим сказать в связи с этим, что Сократ зависит от множества,
что то, чем является Сократ, зависит от того, чем является множество.
Действительно, мы склонны утверждать обратное, что множество за-
висит от своего элемента» 493.
Кроме данных можно привести еще много примеров подоб-
ных зависимостей:
491 Аристотель Сочинения в четырех томах т. 2 М., Мысль, 1978 с. 87

492 Подробнее о физикализме см. Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Темати-
ческий обзор. 2-е изд., испр. и доп. М. 2023 с. 385-416 https://philpapers.org/rec/KON-
VEB
493 Fine K. Ontological dependence // Proceedings of the Aristotelian Society. 1995. №95.
р. 271
310
То, на чем базируется То, что базируется

естественные свойства нормативные свойства
ситуации ситуации
использование слов в
значение слов
сообществе
математическая структура
числа
(в структурализме)
регулярности в природе
каузальные отношения
(в юмовской теории)
категорические свойства диспозиционные свойства
определенные (determinate) определяемые (determinable)
свойства свойства
материальный носитель дыра в этом носителе
интегрированное целое
фрагменты целого
(в монизме)
Как видно из таблицы, с отношением базирования мы сталки-

ваемся не только в философии, науке и т. д., но и в повседневной
жизни. Возьмем, например, самый обычный кусок сыра с дырками –
наличие, расположение, форма, размер дыр в сыре базируются на са-
мом куске сыра, на тех атомах и молекулах, из которых он состоит.
По мнению Шаффера, все эти примеры имеют ряд общих
черт, заметных для любого непредвзятого наблюдателя – в них име-
ется односторонняя зависимость одного вида сущностей (свойств,
объектов, событий, фактов и т. д.) от другого вида, который является
более базовым, первичным. Он приходит к следующему выводу: «Я
предполагаю, что эти примеры относятся к одному роду. Все они яв-
ляются разновидностями базирования. Я не отрицаю того, что между
примерами существует много различий, но хочу сказать, что суще-
ствует еще и явная общность в отношении таких факторов, как своего
рода “каузальное” ощущение создания, придания формы или порож-
дения, интуитивная асимметрия в направлении и претензия на объяс-
нение на заднем плане» 494.
494Schaffer J. Grounding in the image of causation // Philosophical Studies. 2016. №

173(1). р. 53
311
Кроме использования отдельных примеров базирование
можно прояснить и с помощью аналогий. Главной для Шаффера яв-
ляется аналогия с причинностью – базирование представляет собой
метафизическую причинность. Оба данных отношения сходны как по
внутреннему содержанию, так и в своих внешних связях с другими
понятиями.
1. Внутреннее содержание: оба отношения можно описать как
порождение, производство или создание. В причинности движение
мяча физически порождает, производит изменение (разбивание) в
стекле при их столкновении. В базировании физические состояния
человека метафизически порождают, производят его ментальные со-
стояния.
Кроме этого, данные отношения имеют сходную внутреннюю
структуру – они являются отношениями частичного порядка (partial
ordering), то есть им присуща:
• ассимметричность: если х базируется (является при-
чиной) на у, то у не базируется (не является причиной)
на х. Движение мяча является причиной разбивания
окна, но не наоборот. То, что снег бел зависит от бе-
лизны снега, но обратная зависимость невозможна:
факт белизны снега никоим образом не основан на ис-
тинности соответствующей пропозиции.
• иррефлексивность: ничто не может базироваться
(быть причиной) на самом себе. Если факт является
фундаментальным, то нельзя сказать, что он базиру-
ется на самом себе, скорее, он вообще ни на чем не ба-
зируется.
• транзитивность: если х базируется (является причи-
ной) на у, а у базируется (является причиной) на z, то
х базируется (является причиной) на z.
2. Внешние связи с другими понятиями: оба отношения тесно
связаны с понятиями необходимости и объяснения. В случае причин-
ности это будет каузальная или же номологическая (то есть связанная
с законами природы) необходимость и каузальное объяснение. Сго-
рание дерева необходимо приводит к выделению тепла, но необходи-
мость эта является номологической и действует не во всех возможных
мирах, а лишь в тех, в которых имеются те же самые законы природы,
что и в актуальном мире. Процесс соединения химических веществ,
из которых состоит дерево, с кислородом каузально объясняет выде-
ление тепла. Аналогично этому базирование связано с
312
метафизическими необходимостью и объяснением. Если мяч явля-
ется малиновым (определенное свойство), то он необходимо является
красным (определяемое свойство) и это метафизическая необходи-
мость – то же самое имеет место во всех возможных мирах, достижи-
мых из актуального мира. Краснота мяча может быть объяснена при-
сущей ему малиновостью – он является красным благодаря тому, что
является малиновым. Это объяснение является метафизическим, что
отличает его от, например, физического объяснения красноты мяча
через физические свойства его поверхности, приводящие к отраже-
нию света в определенном диапазоне.
Рассмотренные нами примеры, характерные особенности и
концептуальные связи базирования должны дать нам достаточно хо-
рошее представление об этом центральном для метаонтологии Шаф-
фера понятии. Он уверен, что именно оно подходит на роль прими-
тивного и базового понятия онтологии: «Итак, я утверждаю, что ба-
зирование проходит все тесты на то, чтобы быть метафизическим
примитивом, заслуживающим принятия. Оно не поддается анализу.
Оно полезно. И ясно, что мы имеем в виду. (Конечно, понятие бази-
рования может быть незнакомо некоторым метафизикам, воспитан-
ным только на Куайне и Карнапе. Лучший совет, который я могу дать,
– поработайте с этим понятием и посмотрите, поймете ли вы
его)» 495.
Теперь мы можем определить через примитивное понятие ба-
зирования множество других важных для онтологии (и метафизики
вообще) понятий.
(ФУН) Фундаментальность: х является фундаментальным = х

не базируется на чем-либо.
(ПРОИЗ) Производность: х является производным (derivative)

= х базируется на чем-либо.
(ИЦ) Интегрированное целое: х является интегрированным

целым (integrated whole) = х является базой для каждой из своих соб-
ственных частей (примером такого интегрированного целого может
быть окружность в ее отношении к полуокружностям и организм в
отношении своих органов).
495Schaffer J. On What Grounds What // Chalmers D., Manley D., Wasserman R. (eds.)
Press, 2009 p. 376
313
(ПС) Простая совокупность: х является простой совокупно-

стью (mere aggregate) = каждая из собственных частей х является ба-
зой для х.
(ВЗ) Взаимозависимость (interdependence): х и у являются вза-

имозависимыми = существует интегрированное целое, собственными
частями которого являются х и у.
Поскольку категории фундаментальности и производности

являются исчерпывающими и исключающими одна другую, то все в
мире является либо фундаментальным, либо производным, а значит
мы можем сказать следующее о существовании вообще (по замеча-
нию Шаффера, это не определение существования, которое представ-
ляет собой слишком базовое понятие, чтобы быть определимым, а
лишь информативная эквивалентность):
(СУЩ) Существование: х существует, если и только если х

является фундаментальным или х является производным.
Признавая подобную эквивалентность, Шаффер вступает в

противоречие с ортодоксальной неокуайновской позицией, для пред-
ставителей которой (например, для П. ван Инвагена, чья теория была
рассмотрена во второй главе) существование является наиболее про-
стым и первичным понятием, не допускающим не только определе-
ния, но и информативных эквивалентностей, подобных (СУЩ).
Кроме того, многие философы отвергают (СУЩ) и все вышеприве-
денные определения, поскольку считают понятия базирования и фун-
даментальности слишком неопределенными и плохо проясненными,
несмотря на все усилия Шаффера по их прояснению с помощью при-
меров и аналогий. По мнению Алекса Оливера, «…мы знаем, что по-
пали в царство темной метафизики, по присутствию туманных слов
“благодаря чему-то”» 496. С Оливером согласен Томас Хофвебер, ко-
торый протестует против так называемой эзотерической метафизики,
причисляя к ней и рассуждения о базировании. Хофвебер пишет:
«Наиболее распространенный способ быть эзотерическим метафизи-
ком на практике – это … опираться на понятие о метафизическом при-
оритете: некое понятие, которое утверждает, что определенные
496 Oliver A. The Metaphysics of Properties // Mind. 1996. №105. p. 48

314
факты или объекты являются метафизически более базовыми, чем
другие факты или объекты. Эти понятия метафизического приоритета
обычно получают названия, знакомые из повседневного языка, но,
как предполагается, имеющие отчетливо метафизическое значение.
Примеры таких понятий: более фундаментальный, первичный, основ-
ной, являющийся базой для и т. д. Сторонники этих версий эзотери-
ческой метафизики обычно полагают, что у нас есть некое представ-
ление об этих метафизических понятиях. И они пытаются обосновать
это, приводя примеры, где мы все интуитивно сказали бы, что А яв-
ляется более базовым, чем B… Они опираются на весьма обыденное
понятие о приоритете и приводят пример, где А является более базо-
вым, чем B в этом обыденном смысле, а затем утверждают, что это
показывает наше владение [понятием] приоритета в метафизическом
смысле» 497. Из цитаты понятно, что Хофвебер критикует попытки
сторонников базирования обосновать это метафизическое понятие с
помощью привычных нам из повседневной жизни представлений о
приоритете, первичности одного явления перед другим. Выше мы
приводили один из таких примеров – дыры в сыре базируются на ма-
терии, из которой сыр состоит. В таком и подобном ему случаях из
жизни мы действительно интуитивно полагаем, что одно событие, яв-
ление или объект являются более базовыми, чем другие. Дыры в сыре
таковы, потому что таков сам сыр. Однако, как утверждает Хофвебер,
из этого не следует никаких выводов об особом, метафизическом от-
ношении базирования, обладающим вполне определенными логиче-
скими свойствами – асимметричностью, иррефлекивностью, транзи-
тивностью и так далее.
Еще один скептик, Крис Дэйли, критикует попытки сторонни-
ков базирования прояснить данное понятие. По мнению Дэйли, они
делают это с помощью уточнения его логических свойств, нахожде-
ния связей базирования с другими философскими понятиями и с по-
мощью описания конкретных случаев (Шаффер именно так и посту-
пал). Однако, как полагает Дэйли 498, эти попытки обосновать базиро-
вания не достигают своей цели. Во-первых, указанные логические
свойства не могут с абсолютной точностью выделить именно
497 Hofweber T. Ambitious, Yet Modest, Metaphysics // Chalmers D., Manley D., Wasser-
man R. (eds.) Metametaphysics: New Essays on the Foundations of Ontology. Oxford, Ox-
ford University Press, 2009 p. 268
498 Daly C. Scepticism about grounding // Correia F., Schnieder B. (eds.) Metaphysical
Grounding: Understanding the Structure of Reality. Cambridge, Cambridge University

Press, 2012, рр. 81-100
315
базирование и отличить его от других, сходных отношений. Во-вто-
рых, другие философские понятия, с которыми пытаются связать ба-
зирование (фундаментальность, метафизическая зависимость), сами
не слишком понятны, так что ничего не могут прояснить. А если ис-
пользуемые для прояснения базирования понятия действительно бо-
лее ясны и лучше проработаны философами (редукция, объяснение),
то их связь с базированием является спорной. В-третьих, предполага-
емые примеры базирования, поскольку являются примерами спор-
ного и неясного отношения, сами обладают сомнительной ясностью
и ничем помочь не могут.
Другой тип скептиков, к которым можно отнести Кэтрин
Кослицки 499 и Джесику Уилсон 500, отрицает необходимость отдель-
ного обобщенного отношения базирования, хотя и признает более
конкретные отношения зависимости между фактами или объектами.
То есть они отрицают объединяющую силу понятия базирования. По
их мнению, приведенная Шаффером таблица подтверждает суще-
ствование множества различных отношений, которые невозможно
обобщить и свести каким-то образом к базированию. Все эти отноше-
ния вполне могут быть легитимными и полезными для объяснения
разных феноменов, но в них нет никакого единства, они слишком раз-
нородны и не поддаются объединению. На это можно возразить, что
бросающаяся в глаза разнородность возникает из разнообразия объ-
ектов, связываемых базированием, а не из-за отсутствия у него един-
ства. Кроме того, все эти разнообразные отношения сохраняют общие
формальные свойства (асимметричность, иррефлексивность, транзи-
тивность и так далее), что может свидетельствовать об их единстве.
Противников базирования такой ответ вряд ли удовлетворит. Если
мы попытаемся втиснуть все разнообразие отношений, приведенных
в начале главы в качестве примеров базирования, в узкие формальные
рамки одного-единственного отношения, то мы рискуем потерять из
виду множество метафизически важных деталей.
В ответ на это возражение некоторые сторонники базирова-
ния (например, Кит Файн 501) приняли так называемый умеренный
плюрализм, то есть позицию, согласно которой действительно
499 Koslicki K. The Coarse-Grainedness of Grounding // Bennett K., Zimmerman D. (eds.)

Oxford Studies in Metaphysics 9. Oxford, Oxford University Press, 2015 pp. 306-345
500 Wilson J. No Work for a Theory of Grounding // Inquiry. 2014 № 57(5-6) рр. 535-579
501 Fine K. Guide to ground // Correia F., Schnieder B. (eds.) Metaphysical Grounding:
Understanding the Structure of Reality. Cambridge, Cambridge University Press, 2012, рр.
37-80
316
существует множество разных типов базирования, которые, однако,
имеют общие формальные черты, что и делает их все случаями од-
ного и того же отношения. В противоположность этому, такие скеп-
тики, как Кэтрин Кослицки и Джесика Уилсон, являются крайними
плюралистами, то есть они отрицают какое бы то ни было единство
разных типов базирования. Но они признают множество так называ-
емых отношений базирования с маленькой буквы g (small-g grounding
relations), которые выполняют все функции, приписываемые общему
понятию базирования. К таким отношениям Джесика Уилсон отно-
сит 502 функциональную реализацию, мереологическое отношение ча-
сти и целого, отношение членства в математическом множестве, от-
ношение между множеством и его собственным подмножеством
(proper subset), отношение определимого и определенного свойств.
По мнению Уилсон, когда философы прибегают к понятию базирова-
ния в конкретных случаях, им всегда приходится уточнять, какое
именно из вышеперечисленных отношений они имеют в виду. Но в
таком случае базирование вообще становится излишним и от него
следует отказаться. Шаффер остается сторонником единого понятия
базирования и в ответ на такие рассуждения возражает, что понятие
базирования вообще необходимо, чтобы показать внутреннее един-
ство всех этих разнообразных отношений. Без него Уилсон не может
сказать, почему она перечисляет именно эти, а не другие отношения.
Отвечая на аргументацию Уилсон, Шаффер вновь обращается к ана-
логии с причинностью: «без родового понятия мы неспособны пере-
числить виды. Например, теоретик, которая отказывается от общего
понятия причинности, не будет иметь ясного способа перечислить ее
собственные каузальные отношения с маленькой буквы с [“small-‘c’”
causal relations]» 503.
В заключение данной части главы мы рассмотрим выдвину-

тые Шаффером методологические принципы онтологии, поскольку
новые центральные понятия базирования и фундаментальности тре-
буют от онтологов новой методологии. Эту методологию Шаффер
называет «методологией наибольшей отдачи от затраченных
средств» («bang-for-the-buck methodology») 504.
502 Wilson J. M. No Work for a Theory of Grounding // Inquiry. 2014. №57(5-6) p. 540
503 Schaffer J. Ground Rules: Lessons from Wilson // Aizawa K., Gillett C. Scientific Com-
position and Metaphysical Ground. London, Palgrave Macmillan UK, 2016 p. 155
504 Schaffer J. What Not to Multiply Without Necessity // Australasian Journal of Philoso-
phy. 2015. № 93(4). р. 644

317
Целью ортодоксальной куайновской методологии было со-
ставление списка всего существующего, в котором не проводились
какие-либо принципиальные различия между попавшими в него сущ-
ностями. Все «подозрительные» и «нежелательные» сущности
(например, сущности без четких принципов тождества) должны были
удаляться с помощью перефразирования, в результате чего список
должен был быть настолько кратким, насколько это вообще воз-
можно. В связи с этим одним из важнейших принципов был принцип
бритвы Оккама:
(БР) Бритва: не умножай сущности без необходимости.
Метаонтология Шаффера ставит перед онтологией другую

цель – выявление структуры бытия, его фундаментального и произ-
водного уровней и отношений между ними. Сущности уже не просто
включаются в единый список, а делятся на две группы, соответству-
ющие двум уровням. При этом производные сущности не считаются
чем-то существующим сверх и помимо фундаментальных, но они все-
таки существуют и должны включаться в единый список. Получается,
что при введении производных сущностей мы умножаем их общее
количество, но это умножение не представляет никаких проблем, по-
скольку такие сущности являются «бесплатным онтологическим зав-
траком». В связи с этим Шаффер предлагает новый, более ограничен-
ный принцип, называемый им Лазером 505:
(ЛЗ) Лазер: не умножай фундаментальные сущности без необ-

ходимости.
Данный принцип позволяет провести различие между онтоло-

гическими обязательствами теории (единый список всех сущностей)
и затратами на эти обязательства, их, так сказать, стоимостью, выра-
женной в фундаментальных сущностях: «В свете лазера производные
сущности являются дополнительными обязательствами, но они ни-
чего не стоят. Точнее: производные сущности больше ничего не
стоят, помимо затрат, понесенных при постулировании их фундамен-
тальных оснований» 506.
505 Ibid., p. 647

506 Ibid., p. 648
318
Аналогично этому Шаффер предлагает новый принцип кон-
цептуальной экономии при построении онтологических и любых дру-
гих теорий:
(БРК) Концептуальная бритва: не используй понятия без

необходимости.
(ЛЗК) Концептуальный лазер: не используй примитивные по-

нятия без необходимости.
Два новых принципа, (ЛЗ) и (ЛЗК), дают возможность разре-

шения некоторых методологических противоречий. Экономия всегда
считалась лишь одной из теоретических добродетелей, то есть
свойств, которыми должна обладать хорошая теория. Наряду с ней
есть и другие добродетели, одной из которых является плодотвор-
ность (fruitfulness) – теория должна описывать/объяснять как можно
больше явлений, их характеристик, взаимосвязей между ними и т. д.
Если следовать старым принципам (БР) и (БРК), то совместить эко-
номию и плодотворность будет чрезвычайно трудно: любое новое по-
нятие или новая сущность, вводимые для объяснения дополнитель-
ного числа явлений, будут нарушать принципы экономии. Онтологам
необходимо постоянно поддерживать баланс между двумя доброде-
телями. Новые принципы значительно облегчают эту задачу: для до-
стижения плодотворности можно вводить сколько угодно сущностей
и понятий, при условии, что они не являются фундаментальными и
примитивными. Множество используемых сущностей и понятий пре-
вращаются теперь в достоинство теории: она тем более успешна, чем
больше производных сущностей/понятий может ввести на основе не-
большого числа фундаментальных/примитивных. Используя марк-
систскую терминологию, Шаффер утверждает желательность теории
с наименьшим возможным базисом и наибольшей возможной
надстройкой. В связи с этим он предлагает два главных методологи-
ческих принципа, касающихся сущностей и понятий:
(НО) Онтологическая наибольшая отдача: добейся оптималь-

ного баланса, минимизируя фундаментальные сущности и максими-
зируя производные сущности (особенно полезные).
319
(НОК) Концептуальная наибольшая отдача: добейся опти-
мального баланса, минимизируя примитивные понятия и максимизи-
руя производные понятия (особенно полезные).
Большое число производных сущностей подтверждает пра-

вильность выбора фундаментальных: если на фундаменте неболь-
шого числа сущностей можно возвести большое здание из производ-
ных сущностей, то сущности, лежащие в основе, с полным правом
могут претендовать на статус фундаментальных. Если онтологи в
своей работе будут опираться на эти новые принципы, то сама онто-
логия значительно изменится и превратится из любимой Куайном пу-
стыни в цветущий сад: «В целом, методология “наибольшей отдачи
от затраченных средств” в онтологической и концептуальной частях
учетной книги рекомендует экономный рестриктивистский взгляд на
базис (как на примитивные понятия, так и на фундаментальные сущ-
ности) в сочетании с изобильным пермиссивистским взглядом на
надстройку (как на производные понятия, так и на производные сущ-
ности). Вместо пустынных пейзажей я предлагаю культивировать
вкус к плодоносящим садам и искать теории, чьи тонкие стволы все
еще обладают достаточной силой, чтобы поддерживать ветвящиеся и
цветущие кроны» 507. Примером подобной онтологической теории яв-
ляется приоритетный монизм (priority monism) самого Шаффера 508. В
соответствии с ним, существует лишь одна фундаментальная сущ-
ность – космос, а все остальное существующее базируется на нем.
Здесь становится очевидным преимущество новых методологических
принципов – приоритетный монизм следует (НО), он не отвергает су-
ществования всего многообразия различных сущностей, но считает
их производными от всего лишь одной фундаментальной. В этом он
отличается от признающего существование только одного объекта эк-
зистенциального монизма, который часто критиковался как контрин-
туитивная и противоречащая здравому смыслу позиция. Приоритет-
ному монизму эта критика не страшна, поскольку он отвергает не су-
ществование обычных объектов, а их фундаментальность.
507 Schaffer J. What Not to Multiply Without Necessity // Australasian Journal of Philoso-
phy. 2015. № 93(4). р. 653
508 Schaffer J. Monism: The Priority of the Whole // Philosophical Review. 2010. № 119(1).
рр. 31-76
320
В оставшейся части главы мы рассмотрим еще одну неоари-
стотелевскую теорию – метаонтологию Кита Файна. Подобно Шаф-
феру он пытается пересмотреть саму куайновскую формулировку он-
тологического вопроса, а не просто найти новый ответ на него.
Типичные онтологические вопросы, задаваемые философами,
касаются существования каких-либо сущностей: «Существуют ли
числа?», «Существуют ли столы и стулья?», «Существуют ли элемен-
тарные частицы?» и т. д. В соответствии с куайновским представле-
нием, существование выражается наилучшим образом с помощью
квантора, а значит онтологические вопросы интерпретируются как
квантификационные:
(ЧИС) Существуют ли числа?
(ЧИС*) ∃x(x является числом)?
Файн утверждает, что главный тезис ортодоксальной куай-

новской метаонтологии состоит в приравнивании онтологических во-
просов к квантификационным:
(КМ) Онтологические вопросы – это квантификационные во-

просы.
По мнению Файна, тезис (КМ) сталкивается со множеством

проблем и должен быть заменен на другой метаонтологический тезис,
более адекватно раскрывающий природу онтологических вопросов. В
чем же состоят проблемы с (КМ)? В оценке этих проблем Файн очень
близок к Шафферу.
Во-первых, онтологические вопросы считаются содержатель-
ными, ответы на них не должны быть тривиальными. Содержатель-
ность онтологических вопросов была одним из главных предметов
спора между неокуайнианцем Сайдером (он ее защищал) и
неокарнапианцем Хиршем (он ее отвергал). Проблема в том, что от-
веты на квантификационные вопросы являются тривиальными.
Например, положительный ответ на (ЧИС*) можно легко вывести из
явно истинного математического утверждения о том, что есть простое
число, большее двух (такой х, что х является числом). Из того очевид-
ного факта, что я сижу на стуле, следует существование стульев (та-
кого х, что х является стулом).
321
Во-вторых, онтологические вопросы считаются философ-
скими – они поднимаются внутри философии, как отдельной дисци-
плины, а не внутри эмпирической науки или повседневной жизни. От-
веты на них должна искать именно философия. Однако квантифика-
ционный вопрос о числах является математическим вопросом, на ко-
торый с легкостью ответит любой мало-мальски знакомый с матема-
тикой человек. Вопрос о стульях является повседневным, и положи-
тельный ответ на него очевиден каждому нормальному человеку.
Получается, что квантификационные вопросы являются три-
виальными и нефилософскими, а значит необходимо найти другой
главный вопрос для онтологии как раздела философии. Онтологиче-
ские вопросы не являются квантификационными. Файн сразу же де-
лает оговорку 509, что вполне могут найтись квантификационные во-
просы не являющиеся тривиальными (Есть ли электроны?), являющи-
еся философскими (Есть ли мереологические суммы/временные ча-
сти?) и даже являющиеся теми и другими одновременно (Есть ли кон-
кретные возможные миры?). Но все это исключения, и общей кар-
тины они не меняют. Онтологические вопросы должны быть едино-
образны, обладать общей формой: если в случае чисел, столов и всего
остального онтологические вопросы не являются квантификацион-
ными, то они не являются такими и в случае конкретных возможных
миров, несмотря на то что в отношении последних можно задать не-
тривиальный и философский квантификационный вопрос. Этот во-
прос не будет онтологическим, хотя их легко спутать: «Я полагаю,
что случай с мереологическими суммами и временными частями был
особенно вводящим в заблуждение в этом отношении. Ибо вопрос об
их существовании часто рассматривался как парадигма онтологиче-
ского исследования, и действительно, именно этот случай больше,
чем какой-либо другой, вызвал недавний всплеск интереса к метаон-
тологии. Но на самом деле этот случай довольно нетипичен, по-
скольку в нем квантификационный вопрос также является философ-
ским и, следовательно, гораздо более подвержен путанице с онтоло-
гическим вопросом» 510.
В дополнение к этим трудностям есть и еще одна: отождеств-
ление онтологического вопроса с квантификационным не дает воз-
можности разрешения некоторых собственно философских проблем
509 Fine K. The Question of Ontology // Chalmers D., Manley D., Wasserman R. (eds.)
Press, 2009 р. 158
510 Ibid., p. 158
322
с соответствующими сущностями. Философы довольно часто прово-
дят различие между тем, что говорится в повседневной жизни или в
рамках науки и тем, что следует сказать во время занятия филосо-
фией, внутри «онтологической комнаты». У них должна быть воз-
можность сказать: «Да, математики/все обычные люди в каком-то
смысле правы, говоря, что есть числа/стулья, но на самом деле, в ре-
альности они не существуют». В куайновской ортодоксии эта воз-
можность, как кажется, предоставляется философам с помощью об-
ращения к нашим наилучшим научным теориям и их онтологическим
обязательствам: на самом деле существуют лишь те сущности, кван-
тификация по которым неустранима в канонических формулировках
научных теорий. Устранимые сущности на самом деле не суще-
ствуют, хотя в повседневной жизни мы можем говорить об их суще-
ствовании. Это ортодоксальное решение хорошо применимо лишь к
теоретическим объектам науки, которые играют какую-либо объяс-
нительную роль – данная объяснительная роль является единствен-
ным основанием для их признания. Но множество сущностей, о кото-
рых мы говорим в повседневной жизни, такими объектами не явля-
ются: «Аргумент от устранимости не имеет общей силы, применяе-
мой повсеместно. Таким образом, для всех обычных когнитивных це-
лей я могу ограничиться утверждением, что Казанова был неженатым
мужчиной, а не что он был холостяком. “Идеология” холостячества
устранима. Но это не дает мне оснований отказываться от своего
убеждения в том, что Казанова был холостяком» 511. Таким же обра-
зом, наше убеждение в существовании стульев не имеет ничего об-
щего с их объяснительной силой в рамках научной теории. Ортодок-
сальная позиция не может удовлетворительно примирить наши по-
вседневные убеждения в существовании тех или иных сущностей с
их отсутствием/устранимостью из наилучших научных теорий. Если
онтологические вопросы – это квантификационные вопросы о суще-
ствовании, то сторонникам ортодоксального взгляда придется про-
сто-напросто отвергнуть само существование устранимых объектов,
что ведет к абсурдному нигилизму в отношении столов, стульев и т.
д. Как мы видели, Шаффер выдвигает практически то же самое обви-
нение в адрес куайновской метаонтологии. Она ведет к радикальному
элиминативизму – строго говоря, не существует ничего, кроме тех
сущностей, чье существование нас обязывают признать наши науч-
ные теории.
511 Ibid., p. 160

323
Для Файна, кроме этого, есть еще и обратная проблема: даже
если наука вынуждает признать нас существование каких-либо объ-
ектов, например чисел, то у философов должна быть, по крайней
мере, возможность отвергнуть их реальное существование. Философ-
антиреалист должен иметь возможность сказать: «Ученые правильно
утверждают, что числа (или теоретические сущности вообще) суще-
ствуют, но в реальности таких объектов нет». Очевидно, что с куай-
новской точки зрения обосновать такую позицию крайне трудно или
невозможно. В результате Файн приходит к выводу, что метаонтоло-
гия должна найти другой главный вопрос для онтологии, который бы
учитывал разницу между тем, что существует и тем, что реально.
Но в чем именно должна заключаться эта разница? Для ее про-
яснения Файн обращается к позициям реализма и антиреализма отно-
сительно чисел. Ортодоксальная метаонтология неспособна адек-
ватно выразить эти позиции и разницу между ними, для этого необ-
ходимо будет провести различие между существующим и реальным.
Возьмем для примера реалиста относительно целых чисел. В соответ-
ствии с куайновской позицией у него есть онтологические обязатель-
ства, которые можно неформально выразить словами: «Целые числа
существуют». Теперь рассмотрим позицию другого реалиста – реали-
ста в отношении целых неотрицательных (натуральных) чисел, чьи
онтологические обязательства выражены в предложении «Натураль-
ные числа существуют». Интуитивно кажется, что позиция первого
из них является более сильной, ведь он признает существование не
только натуральных чисел, но всех целых чисел вообще. Можно ска-
зать, что обязательства первого реалиста являются полными и вклю-
чают весь домен целых чисел, а обязательства второго частичны и
включают лишь часть этого домена. Однако с куайновской (кванти-
фикационной) точки зрения все обстоит наоборот – позиция первого
реалиста является более слабой. Он признает существование по край-
ней мере одного целого числа, вне зависимости от того, является ли
оно натуральным или нет. Его позиция выглядит так (где F – являться
целым числом):
(РЦЧ) ∃x(Fx)
Второй реалист признает существование по крайней мере од-

ного целого и неотрицательного числа. Его более сильная позиция та-
кова (где G – являться неотрицательным числом):
324
(РНЧ) ∃x(Fx&Gх)
Более того, (РЦЧ) является совершенно неадекватным выра-

жением для реалистской позиции в отношении целых чисел. Разве
может реалист удовлетвориться существованием одного целого
числа? Его настоящая онтологическая позиция включает, как мини-
мум, три убеждения:
(РЦЧ*) 1. Есть целое число, не являющееся положительным и

не являющееся отрицательным.
2. Для каждого целого числа найдется последующее.
3. Каждое целое число является последующим для не-
которого целого числа.
Наличие этих убеждений сделает человека подлинным реали-

стом в отношении целых чисел, признающим существование не ка-
кого-нибудь одного целого числа, а их всех. Но такая характеристика
реализма является ad hoc и подходит только для целых чисел. У реа-
листа в отношении столов или возможных миров должны быть со-
всем другие убеждения. Необходима обобщенная характеристика ре-
ализма: «… должно быть единое представление о том, что значит об-
ладать обязательством к F’s. Должна существовать общая схема Φ(F),
где обладание обязательством к F’s означает выполнение Φ(F)» 512.
Квантификационные формулировки наподобие (РЦЧ) и (РНЧ) не
подходят. Возможно, для каждого вида реализма можно сформулиро-
вать теорию или набор условий, наподобие (РЦЧ*), управляющих су-
ществованием соответствующих сущностей? Тогда можно было бы
дать такую общую формулировку:
(РЕАЛ 1) Быть реалистом в отношении определенного вида F

означает признавать связанную с этим видом теорию TF.
В случае целых чисел теория TF – это (РЦЧ*), в случае эле-

ментарных частиц – это Стандартная модель и т. д. Данное предложе-
ние сталкивается с серьезной трудностью: теория TF должна быть
правильной, истинной теорией, точное содержание которой нам мо-
жет быть неизвестно. И реалист, и антиреалист могут быть убеждены
в истинности TF с той лишь разницей, что, по мнению реалиста, она
512
Ibid., p. 166
325
будет включать определенные экзистенциальные утверждения, а с
точки зрения антиреалиста не будет. Необходима другая общая фор-
мулировка реализма. Файн полагает, что более приемлемой может
оказаться формулировка, включающая не квантор существования, а
квантор всеобщности, поскольку обязательства реалиста в отноше-
нии существования какого-либо типа сущностей являются общими, а
не единичными. Когда он говорит: «Целые числа существуют», то он
имеет в виду, что все целые числа существуют, а не только какое-ни-
будь одно. В таком случае реализм в отношении целых чисел может
быть сформулирован следующим образом (где I – являться целым
числом, а Е – существовать):
(РЦЧ**) ∀x(Ix ⊃ Ex)
Если мы примем такую формулировку, то увидим, что куай-

новская метаонтология совершала серьезную и в то же время элемен-
тарную ошибку – она не смогла распознать правильную логическую
форму утверждений о существовании: «Если это верно, то в совре-
менной онтологии доминирует (и, увы, также искажает ее) неспособ-
ность распознать самую элементарную логическую форму ее утвер-
ждений. Они были приняты скорее за экзистенциальные, чем за уни-
версальные. Конечно, ошибка понятна. Ибо наиболее естественным
прочтением “электроны существуют” является то, что есть элек-
троны, в то время как, на наш собственный взгляд, правильное про-
чтение в философских целях должно быть смоделировано на основе
прочтения “электроны вращаются”, в котором подразумевается, что
каждый электрон вращается. Термин “существует” следует рассмат-
ривать как предикат, а не как квантор» 513.
При таком подходе общее определение реализма в отношении
какого-либо вида сущностей F будет следующим:
(РЕАЛ 2) ∀x(Fx ⊃ Ex)
Это определение гораздо лучше, чем предыдущие отражает

позицию реалистов, но и у него есть свои проблемы, главная из кото-
рых связана с предикатом Е. Традиционно его определяли через кван-
тор: Ex =df ∃y(y = x). х существует означает, что есть у, который тож-
дественен х. Но при таком понимании предиката позиция реалиста
513 Ibid., p. 167

326
превращается в логическую тавтологию, а антиреалист будет вынуж-
ден отрицать не содержательный тезис, а базовые принципы логики
предикатов. Нам необходимо другое истолкование предиката суще-
ствования Е. Когда мы, например, говорим, что число 2 существует
мы не утверждаем, что есть нечто тождественное этому числу. Мы
утверждаем, что 2 является подлинным компонентом нашего мира,
что оно реально. В связи с этим Файн предлагает заменить предикат
Е на примитивный предикат реальности R:
(РЕАЛ 3) ∀x(Fx ⊃ Rx)
Такое определение не будет тавтологичным и позволит сфор-

мулировать целый спектр позиций, начиная от полного реализма в от-
ношении F, утверждающего ∀x(Fx ⊃ Rx) и заканчивая полным анти-
реализмом, утверждающим ∀x(Fx ⊃ ∼Rx).
(АРЕАЛ) ∀x(Fx ⊃ ∼Rx)
Промежуточная реалистская позиция в отношении какого-

либо подвида F, обозначаемого G, будет утверждать
∀x(Fx ⊃ (Rx≡Gx)).
Тем не менее и это определение реализма не лишено недостат-

ков. Реализм в данном случае формулируется с помощью квантора
всеобщности, не имеющего экзистенциальной значимости. Из утвер-
ждения ∀x(Fx ⊃ Rx) не следует ни ∃xFx, ни ∼∃xFx, то есть реализм
вида (РЕАЛ 3) совместим, строго говоря, как с реализмом, так и с ан-
тиреализмом в их квантификационном понимании. Определение
(РЕАЛ 3) следует дополнить. По мнению Файна, оно должно быть
дополнено реализмом в квантификационном смысле и, что самое
главное, таким образом нужно дополнить и определение антиреа-
лизма (АРЕАЛ). Это позволит определить позиции как реализма, так
и антиреализма намного точнее – сторонники обеих позиций должны
быть квантификационными реалистами и утверждать, что каждое из
F’s есть. Разница в том, что реалисты считают все эти F’s реальными,
а антиреалисты это отвергают: «Действительно, подразумеваемый
смысл этих различных позиций основан на предположении не просто
того, что существуют F, но того, что существуют все F, которые мы
обычно считаем существующими. Реалист и антиреалист в
327
отношении натуральных чисел, например, скорее всего, сочтут, что
они расходятся во мнениях относительно реальности каждого из
натуральных чисел – 0, 1, 2, ...; и это было бы невозможно, если бы
каждый из них не предположил, что существуют числа 0, 1, 2, ...
Только в том случае, если существование этих объектов уже при-
знано, могут возникнуть споры о том, реальны ли они (ошибка
Куайна, как мы могли бы сказать в продолжение шутки, возникла из-
за его нежелания схватить Платона за бороду)» 514. Как мы видим,
Файн солидарен с Шаффером – он предлагает пермиссивизм в отно-
шении вопросов существования. Как реалисты, так и антиреалисты
должны давать положительные ответы на вопросы о существовании
спорных сущностей, а лишь затем начинать спор об их реальности.
Такое понимание позволяет провести более четкую границу между
наукой и философией: задача математиков, физиков и т. д. – найти
ответ на квантификационный вопрос и решить, существуют ли числа,
элементарные частицы и т. д. Философы принимают этот ответ за ис-
ходную точку и отвечают на вопрос, являются ли эти существующие
сущности реальными или нет.
В предлагаемом выше определении понятие реального было
представлено предикатом R, который был приложим к различного
рода сущностям, а типичными реалистскими утверждениями были
«Числа реальны», «Стулья реальны» и т. д. Но Файн считает, что для
более точного выражения главной идеи его метаонтологии понятие
«того, что реально» («concept of what is real»), выражаемое предика-
том R, следует заменить понятием «в реальности» («in reality») или
«реальность состоит в том, что» («it is constitutive of reality that»), вы-
ражаемое предложениями с сентенциальным оператором R[...], где
[...] – какое либо предложение. Подобные предложения сообщают
нам о тех фактах, которые конституируют или составляют реальность
и могут быть противопоставлены простым фактам. В этом варианте
реалист в отношении простых чисел сможет выразить свою позицию,
сказав: «В реальности есть бесконечно много простых чисел», а анти-
реалист сказать: «По факту [in fact] есть бесконечно много простых
чисел, но в реальности это неверно». С помощью сентенциального
оператора можно дать определение реального объекта, то есть преди-
кат R уже не будет примитивным:
514 Ibid., p. 169

328
(РО) Объект является реальным, если для какого-либо спо-
соба (way), которым объект может быть, реальность состоит в том,
что он есть этим способом: Rx =df ∃ϕR[ϕx].
Числа 1 и 2 будут являться реальными, если реальность со-

стоит в том, что 2 больше 1. Мой компьютерный стол является реаль-
ным, если реальность состоит в том, что он находится в моей квар-
тире. Реальность представляет собой совокупность отдельных фак-
тов, а реальные объекты – это те объекты, которые участвуют в дан-
ных фактах.
С введением оператора R мы наконец-то проделали весь путь
и пришли к наилучшему, с точки зрения Файна, представлению об
онтологии и ее вопросе: «Здесь мы имеем прогрессию идей – от кван-
тора, как в оригинальном куайновском изложении, к предикату, к
оператору; и онтология находит свой дом, так сказать, в понятии ре-
альности, данной оператором» 515. Исходя из этой прогрессии можно
дать искомую Файном новую формулировку онтологического во-
проса:
(ГВОф) Главный вопрос онтологии (Файн): что реально или

что в реальности?
Ответ на первый вариант предполагает перечисление реаль-

ных сущностей или их видов, а ответ на второй – фактов, которые
имеют место в реальности. Формулировка (ГВОф) хорошо показы-
вает, почему онтология – часть метафизики. Задачей метафизики яв-
ляется изучение фундаментальной природы реальности, и онтология
в файновском понимании может рассматриваться как необходимый
первый этап метафизического исследования – прежде чем изучать
природу реальности, нужно перечислить все те сущности или факты,
которые ее конституируют. Эту метафизику, частью которой явля-
ется онтология, Файн называет реалистской или критической: «В ши-
роком смысле мы можем провести различие между двумя основными
ветвями метафизики. Первая, которую я называю реалистской или
критической, касается вопроса о том, что реально. Реально ли время?
Существует ли настоящее время в мире, а не только в языке? Реальны
ли ценности? Существуют ли подлинные ценности в мире, а не только
в нашем сознании? Реальны ли числа? Существуют ли ожидающие
515 Ibid., p. 172

329
своего открытия числа в мире или это просто что-то, что мы изоб-
рели? Вторая ветвь метафизики, которую я называю наивной или до-
критической, связана с природой вещей независимо от того, реальны
ли они» 516.
Связь между реальным и просто фактическим обеспечивается
у Файна тем же отношением базирования, о котором говорил Шаф-
фер. В отличие от Шаффера, у которого в отношение базирования
вступали любые сущности, для Файна оно является отношением
между пропозициями или же теми фактами, которые эти пропозиции
репрезентируют. В случае фактов метафизическое базирование
можно определить следующим образом:
(МБФ) Тот факт, что В, базируется на том факте, что А, если

и только если тот факт, что В, имеет место в силу того факта, что А,
и метафизически необходимо, что если А, то В.
Как и в случае с реальностью, наилучшим выражением для

базирования Файн считает сентенциальный оператор <. Он связывает
предложения (одно или несколько), выражающие базовые факты, с
предложением (всегда одно), выражающим факт, который базиру-
ется. Например 517:
(Ш) Шар является красным. Шар является круглым < Шар яв-
ляется круглым и красным (A, B < C).
Впрочем, здесь также возможен предикат, обозначаемый

«◄», который приложим к фактам:
(Ш*) Что шар является красным, что шар является круглым

◄ что шар является красным и круглым (что-А, что-В ◄ что-С).
Как мы видим, Файн придерживается такого же упорядочен-

ного неоаристотелевского представления, что и Шаффер – все суще-
ствующее можно разделить на уровни (реальное и просто фактиче-
ское у Файна, фундаментальное и производное у Шаффера), связан-
ные между собой отношением базирования. Кажется, что мы могли
516 Fine K. Guide to ground //Correia F., Schnieder B. (eds.) Metaphysical Grounding: Un-
derstanding the Structure of Reality. Cambridge, Cambridge University Press, 2012 pp. 40-
41
517 Ibid., p. 46
330
бы отождествить реальное с фундаментальным и объединить две тео-
рии в одну. Но это не совсем так. Чтобы понять разницу между тео-
риями, рассмотрим упрощенный пример: вслед за Фалесом мы пола-
гаем, что основой мира является вода, но при этом считаем воду бес-
конечно делимой. Мы можем сказать, что вода является реальной, но
никакое ее количество не будет чем-то фундаментальным, поскольку
оно будет конституировано меньшими количествами воды и так до
бесконечности. Или возьмем формалиста в отношении чисел и фак-
тов арифметики – он вполне может считать их фундаментальными
(они не конституированы какими-либо другими объектами или фак-
тами), но не признавать их реальность. Метаонтологические теории
Файна и Шаффера различны, хотя и близки друг к другу, в связи с чем
теория Файна сталкивается с теми же трудностями. Она пользуется
критикуемым выше понятием базирования, а ее главное примитивное
понятие реальности также может показаться слишком темным и не-
ясным. Чтобы избежать подобных упреков, Файн стремится подчерк-
нуть его интуитивную ясность. Например, Демокрит считал, что в
мире есть только атомы и пустота (современный физикалист заменит
их на элементарные частицы, суперструны или что-то подобное).
Можно не соглашаться с этой позицией, но она вполне интуитивно
понятна. При этом ее сторонник не обязательно должен отвергать су-
ществование обычных объектов – столов, стульев и т. д. Является ли
такое мнение внутренне противоречивым? По мнению Файна, нет, и
он уверен, что его метаонтология может интерпретировать эту пози-
цию наиболее адекватно: обычные объекты существуют, но в реаль-
ности их нет. Используя оператор R («реальность состоит в том,
что...») мы можем сказать: «Реальность состоит в том, что атом а1
находится в таком-то месте и обладает такой-то скоростью», «Реаль-
ность состоит в том, что атом а2 находится в таком-то месте и обла-
дает такой-то скоростью» и т. д. Но ни одно предложение, подобное
«Стул с1 находится в таком-то месте и обладает такой-то скоростью»
истинным не будет, хотя по факту стулья существуют. Их существо-
вание базируется на атомах, их свойствах и отношениях, в связи с чем
стулья не являются чем-то сверх и помимо атомов.
Понятие реальности не только обладает интуитивной ясно-
стью, но и является успешным рабочим понятием. Используя его вме-
сте с понятием базирования, мы получим возможность сформулиро-
вать эффективную онтологическую методологию и четко отделить
задачи этой философской дисциплины от задач науки. Одной из це-
лей науки является составление списка того, что существует по
331
факту. Онтология берет этот список у науки, добавляет к нему факты
(или сущности) здравого смысла и пытается найти отношения бази-
рования между ними. В результате выясняется, какие из фактов (сущ-
ностей) являются реальными, а какие базируются на реальных.
Рассмотренные нами в данной главе неоаристотелевские ме-

таонтологии значительно отходят от ортодоксальной позиции и пы-
таются переформулировать сам вопрос, на который должна ответить
онтология как философская дисциплина. Новый вопрос («Что на чем
базируется?» или «Что реально?) отражает более богатое представле-
ние об онтологической структуре реальности (Шаффер назвал его
упорядоченным): реальность состоит из нескольких слоев или регио-
нов, связанных между собой отношениями базирования. Сторонники
неоаристотелизма считают это значительным преимуществом перед
обедненным и плоским представлением в неокуайновских теориях.
Может ли куайновская ортодоксия что-то этому противопоставить?
Один из наиболее известных ее представителей, Теодор Сайдер, пы-
тается это сделать – он стремится прояснить отношения между фун-
даментальным и производным, не прибегая при этом к понятию бази-
рования и сохраняя центральное положение квантора ∃ и выражае-
мого им понятия существования. В заключение данной главы мы
кратко остановимся на этом.
Центральным понятием в метаонтологии Сайдера является
понятие фундаментальной структуры реальности, часть которой вы-
ражается с помощью квантора ∃, разделяющего мир на естественные
части (если кванторы естественных языков этого не делают, то онто-
логии следует перейти на особый онтологический язык). Если мы бу-
дем использовать данный квантор, то сможем сказать, что существует
в фундаментальном смысле. Этого достаточно для описания реально-
сти на фундаментальном уровне – мы можем остаться верны куайнов-
ской ортодоксии и говорить о том, что существует в фундаменталь-
ном смысле, а не о том, что фундаментально или реально, как это
делают сторонники неоаристотелевской парадигмы. Сайдер при-
знает 518, что разница между этими подходами на данном этапе не
столь принципиальна и подходы достаточно близки друг к другу. Бо-
лее значительные отличия проявляются дальше – при попытке свя-
зать фундаментальный уровень с производным.
332
Шаффер и Файн придерживаются пермиссивистской позиции
в отношении существования производных сущностей – почти все
спорные производные сущности науки и здравого смысла они объяв-
ляют существующими. Наиболее важно то, что мы можем утверждать
существование столов, стульев, чисел и т. д. в самом строгом и пря-
мом смысле этого слова. Муровская уверенность в их существовании
не нарушается. Подобные обязательства в рамках неоаристотелев-
ской метаонтологии стоят весьма дешево – вся основная онтологиче-
ская работа возложена на понятия фундаментального/реального.
Фундаментальный и производный уровни связываются отдельной
сущностью – отношением базирования. Именно это центральное для
неоаристотеликов понятие базирования и ему подобные 519 Сайдер от-
вергает. В его терминологии оно является примером установления
связей между уровнями методом метафизическго постулирования
(the method of metaphysical posit) – постулирования существования
особого отношения, что противоречит куайновскому стремлению не
умножать сущности без необходимости: «… мы не можем решать
проблему соотношения между фундаментальным и нефундаменталь-
ным методом постулирования – путем постулирования фундамен-
тального понятия для связи. Вместо этого мы должны воспринимать
факты о связи как нефундаментальные факты, которые, в конечном
счете, могут быть объяснены в терминах фундаментальных фактов,
не включающих фундаментального понятия связи» 520. Но Сайдеру
нужно предложить что-то взамен, ведь вполне вероятно, что в фунда-
ментальном смысле существуют только элементарные частицы, су-
перструны и т. д., а значит ему придется признать несуществующими
все обычные объекты, что идет против муровской уверенности в их
существовании.
Сайдер находит лингвистическое решение. В качестве альтер-
нативы базированию он предлагает так называемую метафизическую
семантику для утверждений о производных объектах: да, в фундамен-
тальном смысле столы и стулья не существуют, но утверждения о них
могут быть истинными, поскольку обладают соответствующей мета-
физической семантикой. Такую семантику Сайдер определяет следу-
ющим образом:
519 Сюда могут входить понятия самых различных отношений: «благодаря чему-
либо» («in virtue of»), «создание истинности» («truthmaking»), «необходимость»,
«тождество фактов» («fact-identity») и т. д.
520 Sider T. Writing the Book of the World. Oxford, Oxford University Press, 2013 р. 112
333
(МС) Метафизическая семантика – семантическая теория, об-
ладающая двумя отличительными особенностями: 1. значения в ней
даны исключительно в терминах, разделяющих мир на естественные
части, 2. она имеет другие объяснительные цели, по сравнению с
обычной семантикой.
Метафизическая семантика является одновременно и более

скромной, и более амбициозной в своих объяснительных целях, чем
обычная. Ее главная и амбициозная цель – объяснить, как сказанное
нами вписывается в фундаментальную реальность, в связи с чем зна-
чения в ней даются исключительно в терминах, разделяющих мир на
естественные части. С другой стороны, она не преследует многие
цели, имеющиеся у обычной семантики – она не объясняет психоло-
гические, социальные, поведенческие, чисто лингвистические и т. д.
феномены, связанные со значением. Когда МС дает значения повсе-
дневных предложений, то может использовать термины, о референ-
тах которых обычные люди не имеют ни малейшего представления:
«И она вольна присваивать семантические значения, которые компе-
тентные носители языка были бы неспособны распознать как тако-
вые, поскольку она не пытается объяснить, что знает компетентный
носитель языка, когда понимает свой язык. Она могла бы, например,
придать обычному предложению об обычных макроскопических объ-
ектах значение, отсылающее к фундаментальным физическим состо-
яниям субатомных частиц. И она могла бы просто проигнорировать
Фрегевскую … загадку когнитивной неэквивалентности кореферент-
ных имен собственных, поскольку она не пытается интегрировать
свою семантику с теориями действия и рациональности» 521.
Метафизическая семантика способна принимать различные
формы – она может давать условия истинности для предложений фак-
туалистских дискурсов и условия утверждаемости (assertion-
conditions) для нефактуалистских, например для нормативного дис-
курса в том виде, в каком его представляют экспрессивисты:
(МСуи) Предложение S языка L истинно в L, если и только

если φ.
521 Ibid., p. 113

334
(МСуу) Нормативное предложение S языка L, произнесенное
говорящим х, экспрессивно уместно (expressively appropriate) для х в
L, если и только если φ.
При этом φ должно формулироваться только в терминах, раз-

деляющих мир на естественные части. В результате применения МС
мы можем сохранить истинность утверждений о муровких фактах, а
также фактах специальных наук, даже не признавая существование (в
фундаментальном смысле) всех производных сущностей. Отпадает
необходимость в пермиссивизме, который куайновская метаонтоло-
гия считает слишком расточительной и нарушающей принцип
бритвы Оккама позицией. Кроме того, можно сохранить плоское
представление о структуре реальности – нет никакого разделения
между сущностями фундаментального (реального) и производного
уровня. Истинность всех утверждений, касающихся производного
уровня, можно объяснить с помощью МС, достаточно лишь принять
то, что Сайдер называет принципом полноты:
(ПОЛН) Каждое предложение, содержащее термины, не раз-

деляющие мир на естественные части, обладает метафизической се-
мантикой.
Сторонники неоаристотелевской метаонтологии посчитают

такое решение неудовлетворительным и противоречащим муровской
уверенности в существовании обыденных объектов – даже признание
Сайдером истинности высказываний про эти объекты не отменяет
того факта, что он отвергает их существование.
1. Bliss R. Fundamentally // Bliss R., Miller J. T. M. (eds.) The

Routledge Handbook of Metametaphysics. London, Routledge, 2020 рp.
211-221
335
2. Fine K. Guide to ground //Correia F., Schnieder B. (eds.) Meta-
physical Grounding: Under-standing the Structure of Reality. Cambridge,
Cambridge University Press, 2012 pp. 37-80
3. Fine K. The Question of Ontology // Chalmers D., Manley D.,
Wasserman R. (eds.) Metametaphysics: New Essays on the Foundations of
Ontology. Oxford, Oxford University Press, 2009 рр. 157-177
4. Schaffer J. Grounding in the image of causation // Philosophical
Studies. 2016. № 173(1). рр. 49-100
5. Schaffer J. On What Grounds What // Chalmers D., Manley D.,
Wasserman R. (eds.) Metametaphysics: New Essays on the Foundations of
Ontology. Oxford, Oxford University Press, 2009 pр. 347-383
6. Schaffer J. What Not to Multiply Without Necessity // Austral-
asian Journal of Philosophy. 2015. № 93(4). рр. 644-664
7. Skiles A., Trogdon K. Grounding // Bliss R., Miller J. T. M.
(eds.) The Routledge Handbook of Metametaphysics. London, Routledge,
2020 рp. 199-210
336

Кононов Е. А. Метаонтология. Теоретический обзор

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

Кононов Е. А. Метаонтология. Теоретический обзор

Загружено:

Сведения о документе

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Кононов Е. А. Метаонтология. Теоретический обзор

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

Евгений Кононов

 Метаонтология. Теоретический обзор.

К 64 Кононов Евгений Александрович

Книга представляет собой первый на русском языке систематический

Кононов Е. А., 2024

Глава 1. Четыре парадигмы метаонтологии ………………... 12

Глава 2. Метаонтология П. ван Инвагена ………………….... 45

Глава 3. Онтологический реализм Т. Сайдера ........................ 79

Глава 4. Кванторная изменчивость Э. Хирша ……………… 109

Глава 5. Легкая онтология Э. Томассон …………………….. 144

Глава 6. Фикционалистская метаонтология С. Ябло ………..189

Глава 7. Онтологический плюрализм К. Макдэниела …….... 220

Глава 8. Неомейнонгианская метаонтология Т. Парсонса … 255

Глава 9. Неоаристотелевская метаонтология Д. Шаффера и К.

«Метаонтология – это новый черный» 1. По крайней мере, так

1 «Метаонтология – это новый черный. Мы больше не можем просто беспокоиться о

Метаонтология является метадисциплиной, дисциплиной вто-

2 ван Инваген П. Метаонтология // Историко-философский ежегодник. 2023. № 38 с.

Foundations of Ontology. Oxford, Oxford University Press, 2009

1. Berto F., Plebani M. Ontology and Metaontology. A Contempo-

1. Блохина Н. А. Метаонтология и онтология в аналитической

10. Селиверстов В. В. Сверхонтология Алексиуса Майнонга:

11. Селиверстов В. В. «Существующая золотая гора» как глав-

12. Селиверстов В. В. Эрнст Малли: от Майнонга к Залте //

13. Фролов К. Г. Мейнонгианский анализ понятия существо-

15. Шпаковский М. В., Павлов А.С. “Метаонтология” Питера

16. Арсен Вольский о работе П. ван Инвагена “Метаонтоло-

17. Сочиняя книгу мира. Научный семинар Центра исследова-

В данной главе будут рассмотрены четыре главных пара-

4 Этими философами будут Куайн, Карнап, Мейнонг и Аристотель.

(ОВ1) Онтологический вопрос: что есть?

(МОВ1) Метаонтологический вопрос: что мы спрашиваем, ко-

6 Saenz N. Ontology // Raven M. The Routledge Handbook of Metaphysical Grounding.

Еще один интересующий метаонтологию вопрос касается

(МВ) Методологический вопрос: какова правильная методо-

Немного другую, но сходную формулировку онтологического

(ОВ2) Онтологический вопрос: что содержит реальность?

(МОВ2) Метаонтологический вопрос: что значит для реально-

Онтологию Джонс понимает как дисциплину, изучающую

The Routledge Handbook of Properties London, Routledge, 2023 р. 13

понимании, дисциплина мета-онтология (и мета-метафизика в целом) находится в

презрения; и какие вещи обладают внутренней ценностью? Но размышления о прак-

(ОНТ 1) Первичный онтологический вопрос: есть ли Fs?

(ОНТ 2) Вторичный онтологический вопрос: что представ-

Если строго придерживаться разделения дисциплин, то (ОНТ

13 Hofweber T. Ontology and the ambitions of metaphysics. Oxford, Oxford University

тологическими тезисами в традиционном смысле этого термина, но мы можем рас-

(ММФ) Метаметафизика – изучение оснований и методоло-

Sophistry, and Illusion. Toward a Widespread Non-Factualism. Oxford, Oxford University

шет следующее: «Метаметафизика – это исследование статуса метафизики. Природа

17 Tahko T. E. An introduction to metametaphysics. Cambridge, Cambridge University

Metametaphysics: New Essays on the Foundations of Ontology. Oxford, Oxford Universi-

Press, 2015 рр. 5-6

введении к «Рутледжскому руководству по метаметафизике» пишут следующее:

охарактеризовать метаметафизику как область исследований, которая занимается ме-

скими» является анахронизмом, поскольку данный термин ими не использовался и

Принадлежащие к господствующей парадигме метаонтологи-

логических обязательств, таковой является куайновская парадигма» (Jones N.

ity // Philosophy and Phenomenological Research. 2013. № 87(3). р. 558

29 Там же, с. 325