Papers by Susanna Pshizova
Управленческое консультирование, 2009
Полис, 2004
11 ноября 2003 г. в Москве состоялся методологический семинар РАПН, посвященный современным тенде... more 11 ноября 2003 г. в Москве состоялся методологический семинар РАПН, посвященный современным тенденциям развития символического пространства и проблемам идеологии. С основными докладами выступили д.полит.н., профессор МГУ им. М.В.Ломоносова А.И.Соловьев и д.филос.н., ведущий научный сотрудник ИНИОН РАН О.Ю.Малинова. В дискуссии приняли участие профессор РАГС при Президенте РФ, д.полит.н. О.Д.Гаман-Голутвина; зав. кафедрой сравнительной политологии МГИМО (У) МИД РФ д.полит.н. М.В.Ильин; доцент МГУ им. М.В.Ломоносова к.ист.н. С.Н.Пшизова; ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН, д.полит.н. И.С.Семененко; доцент МГУ им. М.В.Ломоносова В.Ф.Хрустов и др. В данном номере мы знакомим читателей некоторыми из выступлений, прозвучавших в ходе семинара. Тексты основных докладов публикуются полностью.
The organizational structures of Russian political parties, as well as features of other institut... more The organizational structures of Russian political parties, as well as features of other institutions, were formed under the conditions prevailing after the destruction of the Soviet one-party dictatorship. Among the most important factors is a mass disinclination of the public to participate in party activity after so many years of partocracy. This caused great problems with grassroots party structures, political fundraising, and mobilization of support during election periods. New modes of political communication have also failed to contribute to the creation of strong local organizations. The mediatization of politics, observed in the West, has acquired the form of mediacracy in Russia, where the media function as the main and almost the sole mediator between the rulers and the ruled (Mazzoleni and Shulz 1999). At the same time, in post-Soviet Russia, as well as throughout other post-communist countries, the intent to imitate Western patterns of democratic institutions was long a dominant trend (Pshizova 2005). Meanwhile in the West, political parties were considered to be one of the most important and compulsory attributes of democracy. Therefore, Russian politicians and activists of all orientations tried to create political parties in the image and likeness of their Western counterparts - including with regard to organizational structures. The failure of these attempts has predetermined the leading role of the state in building the party system, as well as the administrative nature of Russian political parties. The party creation was carried out at the hand of political technologists, consultants and image makers, public relations specialists, etc. While Western political parties incorporated these professionals very slowly and gradually into their structures, this process was much more rapid and large-scale in Russia. Gradually, the ruling group, which has “colonized the state,” has turned political parties into an administrative instrument of power.
How Political Parties Respond
The rapid collapse of the ideologically mobilized Soviet system led to the rise of a huge market ... more The rapid collapse of the ideologically mobilized Soviet system led to the rise of a huge market of votes without strong, ingrained political attachments. The formation of the new institutions of representative democracy were in Russia influenced by both the post-Soviet social context and the conditions of modern society, particularly the development of new means of communication. The impact of these factors on organization, finance, forms of electioneering and the role parties play in post-Soviet Russian politics is considered in this chapter.
Полис. Политические исследования
В первой части статьи, посвященной одному из динамично развивающихся за рубежом направлений полит... more В первой части статьи, посвященной одному из динамично развивающихся за рубежом направлений политологии – изучению оборота денег в политике, автор рассматривает не столько официальные способы политического финансирования в России, сколько реальный процесс аккумулирования и распределения средств в политической сфере. Особое внимание в статье уделяется таким аспектам проблемы, как коррупция, финансирование выборов, увеличение роли инвестиций в политическую телерекламу, изменение характера финансирования российских партий, в т.ч. связанное с государственным вмешательством.
Acknowledgments Preface by Kay Lawson Introduction: The Multidimensionality of the Context of Pos... more Acknowledgments Preface by Kay Lawson Introduction: The Multidimensionality of the Context of Post-Soviet Transformation by Anatoly Kulik Russia Political Parties in Post-Soviet Russia: An Agent of Democratic Transformation? by Anatoly Kulik Slavic States and Moldova Peculiarities of Party Politics in Belarus, Moldova, and Ukraine: Institutionalization or Marginalization? by Andrei Tarnauski Party System Development in Belarus, 1988-2001: Myths and Realities by Elena Korosteleva Parties and Party System in Moldova, 1990-2002 by Valeriu Moshneaga Influence of the Electoral System on the Role of the Political Parties in the Development of Democracy in Ukraine by Vladimir Fesenko The Baltics Political Parties and Multi-Party Systems in the Baltic Countries, 1990-2001 by Algis Krupavicius Political Parties in Estonia by Rein Toomla Parties and Party Politics in Latvia: Origins and Current Development by Andris Runcis Lithuania's Political Parties and Party System, 1990-2001 by Algis...
Общественные науки и современность, 2019
Разговор о влиянии коммуникационных технологий на политический процесс, начатый в первой статье (... more Разговор о влиянии коммуникационных технологий на политический процесс, начатый в первой статье (см. “ОНСˮ, 2019, No 5), во второй продолжается анализом низовой политической активности.
Автор подчеркивает, что в “старыхˮ демократиях под воздействием цифровых сетей происходит постепенное вытеснение традиционных массовых организаций или их замещение гибридными формами объединений; а в “новыхˮ – сообщества для политического взаимодействия создаются сразу в цифровых каналах. Однако онлайн и оффлайн активность и тех и других выглядит сегодня
сходным образом в разных политических контекстах. Сходство, по мнению автора, порождается новой логикой, которая лежит в основе дигитально-опосредованной сетевой активности. Показаны отличия этой логики от “логики коллективного действияˮ, которую описал М. Олсон в середине ХХ в. и которая объясняла процесс создания и функционирования групповых объединений
в доцифровую эпоху. Общение становится очень персонифицированным, неиерархизированным, с неакцентированной идентичностью участников. Радикально снижаются издержки создания сообществ, снимается “проблема безбилетникаˮ (free-ride). Тем самым практически исчезают барьеры
для индивидуального участия в коллективном действии и создаются предпосылки для массовой политической активности. В статье также идентифицируется процесс “цифровизации архаикиˮ – перенос в дигитальное пространство несетевых моделей поведения, использование новых технологий
для стимулирования различных форм фальсифицированной низовой активности. Автор демонстрирует амбивалентный характер перехода к дигитально-опосредованному политическому действию.
Глубинная демократизация политического общения сопровождается вытеснением с политической сцены организаций-посредников, что приводит к разрушению механизмов демократической ответственности, сформировавшихся и успешно работавших в либеральных демократиях на протяжении всей истории их существования.
Общественные науки и современность. No 5. С. 47–59., 2019
Концептуализация влияния современных цифровых каналов коммуникации на производство политического ... more Концептуализация влияния современных цифровых каналов коммуникации на производство политического действия рассматривается в статье как возможность выхода из теоретического тупика, образовавшегося после завершения эпохи “транзита” – многолетнего безраздельного господства
в политологическом дискурсе представлений об исторической неизбежности движения посткоммунистических стран в сторону авторитетных западных образцов. Автор отмечает очевидную схо-
жесть некоторых существенных тенденций во внутриполитическом развитии очень разных, часто оппонирующих друг другу государств. Профессионализация политической деятельности и реакция на нее массового избирателя, кризис легитимности политических элит и нарастание популистских практик объединяют сегодня старые и новые, либеральные и процедурные (электоральные) демократии. Общая почва для развития этих явлений в странах с различным предшествующим
политическим опытом – внедрение цифровых технологий в политический процесс и, как следствие, трансформация всей системы политических коммуникаций. При этом Россия, по мнению автора, благодаря специфике своего исторического развития, оказалась во многих отношениях в авангарде данных процессов. В статье обосновывается тезис о том, что наша страна опережает развитые либеральные демократии по части реализации последствий (в том числе негативных) бурного вхождения в политику дигитальных сетей. Это делает отечественный опыт особенно интересным не только
для нас самих или таких же “молодых демократий”, как наша, но и для так называемых “старых”, устоявшихся систем, основанных на власти “народа-суверена”. Изучение этого опыта позволяет отчетливее увидеть и оценить потенциальные угрозы, которые несет с собой цифровизация публичного пространства. Необходимость в разработке таких инструментов для анализа политической сферы всех видов современных демократий остро ощущается в политической науке.
In he second part of the article , particular features and prerequisites of the formation of extr... more In he second part of the article , particular features and prerequisites of the formation of extra-electoral political market are considered. As opposed to the space of the functioning of public representative institutions, which was for the most part of the 20th century taken up by ideological and social identifications, the system of functional representation related to the activities of pressure groups was, from the very outset, based on principles of pragmatic exchange and market competition. The conformity of these principles with the idea of pluralistic democracy is very questionable. But today, in the author's opinion, against the background of the widespread expansion of functional representation, rapprochement of the principles of functioning of electoral and extra-electoral spaces is to be observed, which creates conditions for the formation of an integral market-oriented political sphere. Marketization of politics stimulates professionalization of political activities and promotes change of functions of traditional democratic institutions, simultaneously encouraging the cultivation of business strategies by all the main actors. In Russian (radical) version, it means that the matter of real distribution of societal resources is transferred into the sphere of functional representation, whereas the electoral process acquires features of a political performance thoroughly staged by professionals
As consequence of the downfall of socialism which proved ineffective in the competition with libe... more As consequence of the downfall of socialism which proved ineffective in the competition with liberal democracies of the West, came division of the world into "symbolic centre@ and "symbolic periphery". Search to reproduce the attractive Western model was all but the most important incentive of democratic reforms in post-Communist countries. However, in the course of being introduced into political practice, Western democratic forms lost their liberal-democratic contents. In Russia, the once declared striving for constructing democratic institutions, today turns out to mean just an imitation of Western standards - imitation accompanied by perfectly new practices being implemented. The attitude to politics as to business, characteristic of all the principal participants of the Russian political process, is interpreted by the author as manifestation of the fundamental process of marketization of the political sphere. The first part of the article, published in this issue, presents analysis of the evolution of the electoral market as one of preconditions for the turning of political market into a mechanism of joining political demand and supply/
The organizational structures of Russian political parties, as well as features of other institut... more The organizational structures of Russian political parties, as well as features of other institutions, were formed under the conditions prevailing after the destruction of the Soviet one-party dictatorship. Among the most important factors is a mass disinclination of the public to participate in party activity after so many years of partocracy. This caused great problems with grassroots party structures, political fundraising, and mobilization of support during election periods. New modes of political communication have also failed to contribute to the creation of strong local organizations. The mediatization of politics, observed in the West, has acquired the form of mediacracy in Russia, where the media function as the main and almost the sole mediator between the rulers and the ruled (Mazzoleni and Shulz 1999).
At the same time, in post-Soviet Russia, as well as throughout other post-communist countries, the intent to imitate Western patterns of democratic institutions was long a dominant trend (Pshizova 2005). Meanwhile in the West, political parties were considered to be one of the most important and compulsory attributes of democracy. Therefore, Russian politicians and activists of all orientations tried to create political parties in the image and likeness of their Western counterparts - including with regard to organizational structures. The failure of these attempts has predetermined the leading role of the state in building the party system, as well as the administrative nature of Russian political parties. The party creation was carried out at the hand of political technologists, consultants and image makers, public relations specialists, etc. While Western political parties incorporated these professionals very slowly and gradually into their structures, this process was much more rapid and large-scale in Russia. Gradually, the ruling group, which has “colonized the state,” has turned political parties into an administrative instrument of power.
International Journal of Public Administration, 2015
This article discusses the emergence, the peculiarities of the status, the organizational forms, ... more This article discusses the emergence, the peculiarities of the status, the organizational forms, and the scope of activities of political advisers in post-Soviet Russia. Russian political advisers had their origin not among party activists, but among political consultants. Therefore, their institutionalization in the executive branch is not the result of partisan patronage, but of specific political colonization or even "privatization of the state." In the author's opinion, the said personages' entry in contemporary politics and their accomplishment of meaningful administrative functions may seriously change the balance between politics and administration and form a special kind of political regime-"manageable democracy."
The rapid collapse of the ideologically mobilized Soviet system led to the rise of a huge market ... more The rapid collapse of the ideologically mobilized Soviet system led to the rise of a huge market of votes without strong, ingrained political attachments. The formation of the new institutions of representative democracy were in Russia influenced by both the post-Soviet social context and the conditions of modern society, particularly the development of new means of communication. The impact of these factors on organization, finance, forms of electioneering and the role parties play in post-Soviet Russian politics is considered in this chapter.
The article deals with forms and methods of authority self-presentation in the information society
Во второй части статьи внимание автора сосредоточено на политконсультантах и технологах как субъе... more Во второй части статьи внимание автора сосредоточено на политконсультантах и технологах как субъектах политического управления. Ставится проблема научной идентификации этого нового сегмента политического класса современных демократий. Их деятельность, самым серьезным образом влияющая на развитие политической системы, не описывается существующими политологическими категориями. В России, в силу ее исторических особенностей, роль политконсультантов и технологов, с одной стороны, оказалась особенно важна, а с другой – не имеет почти никакого публичного освещения. Между тем, масштаб их вовлеченности в политический процесс сегодня во многом определяет характеристики политического режима той или иной страны. По мнению автора, вхождение этих персонажей в современную политику и выполнение ими значимых управленческих функций позволяет говорить об “управляемой демократии” как особой разновидности политического режима, легитимность которого достигается с помощью манипулирования общественными настроениями.
Сравнительно недавно политическая наука исходила из парадигмы самостоятельности политических субъ... more Сравнительно недавно политическая наука исходила из парадигмы самостоятельности политических субъектов, рассматривала политические процессы как саморегулирующиеся. Однако постепенно сформировалось представление о возможности осознанного воздействия на поведение политических акторов с помощью, как локального применения управленческих технологий, так и широкой (вплоть до тотальной, как в России) целенаправленной организации политического пространства. Последствия нового соотношения «политики» и «управления» можно наблюдать как в академических поисках, так и в политической практике. Не найдя подходящего эквивалента в английском языке для наименования российских реалий, отечественные исследователи, например, изыскивают различия между «политическим менеджментом» и «политическим управлением». А политическая колонизация государства и массированное использование политических технологий российскими политиками стали основанием для формирования системы «управляемой демократии».
Во второй части статьи (начало см. “Полис”, 2002, № 1) автор рассматривает проблемы государственн... more Во второй части статьи (начало см. “Полис”, 2002, № 1) автор рассматривает проблемы государственного и частного финансирования политического рынка. Отмечается, что на Западе государственное финансирование партий приобрело в настоящее время значительные размеры, тогда как в России доля государственных субсидий в финансировании партий невелика. При этом альтернативой государственному финансированию партий как на Западе, так и в России ныне является не массовая активность граждан и даже не корпоративное участие заинтересованных групп, а частное спонсирование. Поскольку на политическом рынке, как и на любом другом, имеет место несовпадение интересов контрагентов, требуется специальная законодательная защита прав потребителя. Не менее важно, по мнению автора, обеспечить прозрачность политического рынка, ибо сведения об источниках частных пожертвований могут серьезно повлиять на выбор избирателя (потребителя).
В первой части статьи, посвященной одному из динамично развивающихся за рубежом направлений полит... more В первой части статьи, посвященной одному из динамично развивающихся за рубежом направлений политологии – изучению оборота денег в политике, автор рассматривает не столько официальные способы политического финансирования в России, сколько реальный процесс аккумулирования и распределения средств в политической сфере. Особое внимание в статье уделяется таким аспектам проблемы, как коррупция, финансирование выборов, увеличение роли инвестиций в политическую телерекламу, изменение характера финансирования российских партий, в т.ч. связанное с государственным вмешательством.
Uploads
Papers by Susanna Pshizova
Автор подчеркивает, что в “старыхˮ демократиях под воздействием цифровых сетей происходит постепенное вытеснение традиционных массовых организаций или их замещение гибридными формами объединений; а в “новыхˮ – сообщества для политического взаимодействия создаются сразу в цифровых каналах. Однако онлайн и оффлайн активность и тех и других выглядит сегодня
сходным образом в разных политических контекстах. Сходство, по мнению автора, порождается новой логикой, которая лежит в основе дигитально-опосредованной сетевой активности. Показаны отличия этой логики от “логики коллективного действияˮ, которую описал М. Олсон в середине ХХ в. и которая объясняла процесс создания и функционирования групповых объединений
в доцифровую эпоху. Общение становится очень персонифицированным, неиерархизированным, с неакцентированной идентичностью участников. Радикально снижаются издержки создания сообществ, снимается “проблема безбилетникаˮ (free-ride). Тем самым практически исчезают барьеры
для индивидуального участия в коллективном действии и создаются предпосылки для массовой политической активности. В статье также идентифицируется процесс “цифровизации архаикиˮ – перенос в дигитальное пространство несетевых моделей поведения, использование новых технологий
для стимулирования различных форм фальсифицированной низовой активности. Автор демонстрирует амбивалентный характер перехода к дигитально-опосредованному политическому действию.
Глубинная демократизация политического общения сопровождается вытеснением с политической сцены организаций-посредников, что приводит к разрушению механизмов демократической ответственности, сформировавшихся и успешно работавших в либеральных демократиях на протяжении всей истории их существования.
в политологическом дискурсе представлений об исторической неизбежности движения посткоммунистических стран в сторону авторитетных западных образцов. Автор отмечает очевидную схо-
жесть некоторых существенных тенденций во внутриполитическом развитии очень разных, часто оппонирующих друг другу государств. Профессионализация политической деятельности и реакция на нее массового избирателя, кризис легитимности политических элит и нарастание популистских практик объединяют сегодня старые и новые, либеральные и процедурные (электоральные) демократии. Общая почва для развития этих явлений в странах с различным предшествующим
политическим опытом – внедрение цифровых технологий в политический процесс и, как следствие, трансформация всей системы политических коммуникаций. При этом Россия, по мнению автора, благодаря специфике своего исторического развития, оказалась во многих отношениях в авангарде данных процессов. В статье обосновывается тезис о том, что наша страна опережает развитые либеральные демократии по части реализации последствий (в том числе негативных) бурного вхождения в политику дигитальных сетей. Это делает отечественный опыт особенно интересным не только
для нас самих или таких же “молодых демократий”, как наша, но и для так называемых “старых”, устоявшихся систем, основанных на власти “народа-суверена”. Изучение этого опыта позволяет отчетливее увидеть и оценить потенциальные угрозы, которые несет с собой цифровизация публичного пространства. Необходимость в разработке таких инструментов для анализа политической сферы всех видов современных демократий остро ощущается в политической науке.
At the same time, in post-Soviet Russia, as well as throughout other post-communist countries, the intent to imitate Western patterns of democratic institutions was long a dominant trend (Pshizova 2005). Meanwhile in the West, political parties were considered to be one of the most important and compulsory attributes of democracy. Therefore, Russian politicians and activists of all orientations tried to create political parties in the image and likeness of their Western counterparts - including with regard to organizational structures. The failure of these attempts has predetermined the leading role of the state in building the party system, as well as the administrative nature of Russian political parties. The party creation was carried out at the hand of political technologists, consultants and image makers, public relations specialists, etc. While Western political parties incorporated these professionals very slowly and gradually into their structures, this process was much more rapid and large-scale in Russia. Gradually, the ruling group, which has “colonized the state,” has turned political parties into an administrative instrument of power.
Автор подчеркивает, что в “старыхˮ демократиях под воздействием цифровых сетей происходит постепенное вытеснение традиционных массовых организаций или их замещение гибридными формами объединений; а в “новыхˮ – сообщества для политического взаимодействия создаются сразу в цифровых каналах. Однако онлайн и оффлайн активность и тех и других выглядит сегодня
сходным образом в разных политических контекстах. Сходство, по мнению автора, порождается новой логикой, которая лежит в основе дигитально-опосредованной сетевой активности. Показаны отличия этой логики от “логики коллективного действияˮ, которую описал М. Олсон в середине ХХ в. и которая объясняла процесс создания и функционирования групповых объединений
в доцифровую эпоху. Общение становится очень персонифицированным, неиерархизированным, с неакцентированной идентичностью участников. Радикально снижаются издержки создания сообществ, снимается “проблема безбилетникаˮ (free-ride). Тем самым практически исчезают барьеры
для индивидуального участия в коллективном действии и создаются предпосылки для массовой политической активности. В статье также идентифицируется процесс “цифровизации архаикиˮ – перенос в дигитальное пространство несетевых моделей поведения, использование новых технологий
для стимулирования различных форм фальсифицированной низовой активности. Автор демонстрирует амбивалентный характер перехода к дигитально-опосредованному политическому действию.
Глубинная демократизация политического общения сопровождается вытеснением с политической сцены организаций-посредников, что приводит к разрушению механизмов демократической ответственности, сформировавшихся и успешно работавших в либеральных демократиях на протяжении всей истории их существования.
в политологическом дискурсе представлений об исторической неизбежности движения посткоммунистических стран в сторону авторитетных западных образцов. Автор отмечает очевидную схо-
жесть некоторых существенных тенденций во внутриполитическом развитии очень разных, часто оппонирующих друг другу государств. Профессионализация политической деятельности и реакция на нее массового избирателя, кризис легитимности политических элит и нарастание популистских практик объединяют сегодня старые и новые, либеральные и процедурные (электоральные) демократии. Общая почва для развития этих явлений в странах с различным предшествующим
политическим опытом – внедрение цифровых технологий в политический процесс и, как следствие, трансформация всей системы политических коммуникаций. При этом Россия, по мнению автора, благодаря специфике своего исторического развития, оказалась во многих отношениях в авангарде данных процессов. В статье обосновывается тезис о том, что наша страна опережает развитые либеральные демократии по части реализации последствий (в том числе негативных) бурного вхождения в политику дигитальных сетей. Это делает отечественный опыт особенно интересным не только
для нас самих или таких же “молодых демократий”, как наша, но и для так называемых “старых”, устоявшихся систем, основанных на власти “народа-суверена”. Изучение этого опыта позволяет отчетливее увидеть и оценить потенциальные угрозы, которые несет с собой цифровизация публичного пространства. Необходимость в разработке таких инструментов для анализа политической сферы всех видов современных демократий остро ощущается в политической науке.
At the same time, in post-Soviet Russia, as well as throughout other post-communist countries, the intent to imitate Western patterns of democratic institutions was long a dominant trend (Pshizova 2005). Meanwhile in the West, political parties were considered to be one of the most important and compulsory attributes of democracy. Therefore, Russian politicians and activists of all orientations tried to create political parties in the image and likeness of their Western counterparts - including with regard to organizational structures. The failure of these attempts has predetermined the leading role of the state in building the party system, as well as the administrative nature of Russian political parties. The party creation was carried out at the hand of political technologists, consultants and image makers, public relations specialists, etc. While Western political parties incorporated these professionals very slowly and gradually into their structures, this process was much more rapid and large-scale in Russia. Gradually, the ruling group, which has “colonized the state,” has turned political parties into an administrative instrument of power.